– Нас уже четыре раза обворовывали, – пожаловалась Фреда.– Каждый раз берут товара долларов на сто, не больше. Смешно просто. Нам ремонт разбитой витрины дороже обходится. Я бы им это барахло подарила, если бы они пришли и попросили, – Флора покачала головой.– Мы уже четыре раза меняли замки, а это тоже обходится в копейку, – добавила Фреда.– У нас совсем небольшая прибыль, – объяснила Флора.– Это наркоманы, – убежденно произнесла Фреда, – так ведь. Флора?– А то кто же? Вы с ними тоже сталкиваетесь? – спросила она у детективов.– Иногда, – ответил Уиллис, – но воруют не только наркоманы.– Но все наркоманы воры! – не сдавалась Фреда.– Некоторые.– Большинство!– Многие. Им на дозу нужны деньги.– Надо с этим что-то делать, – заметила Фреда.Кот у камина пошевелился, потянулся, пристально посмотрел на полицейских и величаво вышел из комнаты.– Пасси проголодался, – сказала Флора.– Сейчас покормим, – отозвалась Фреда.– О каких вещах вы хотели спросить? – задала вопрос Флора.– Ну, прежде всего о куртке, висевшей на прошлой неделе у вас в витрине. Меховая куртка с...– Из ламы, помню. Что с ней?– С оранжевым солнцем на спине? – подал голос Дженеро.– Да-да, с солнцем.– Вы не помните, кто ее купил? – осведомился Уиллис.– Я ее не продавала, – Флора взглянула на подругу, – Фреда?– Да, я ее продала.– Вы не помните, кому вы ее продали?– Парню. Длинные светлые волосы и усы. Молодой парень. Я хотела ему объяснить, что вообще-то это женская куртка, но он сказал, что ему без разницы. Она отпадная и ему нравится. У нее нет пуговиц, так что незаметно. Женские вещи застегиваются на другую сторону...– Да, я знаю.– Эта куртка с поясом. Я помню, как он мерил ее – сначала с поясом, потом без.– Простите, – вмешался Дженеро, – это пальто или куртка?– Собственно, это короткое пальто. До бедер. Оно предназначено для женщин, чтобы носить с мини-юбкой. Вот такой вот длины.– Понятно.– Хотя мужчина тоже ее может надеть, – неуверенно добавила Фреда.– Вы не знаете этого парня?– Нет, к сожалению. Я его никогда не видела.– Сколько стоило пальто?– Сто десять долларов.– Он заплатил наличными?– Нет, че... О, конечно!– Что? – спросил Уиллис.– Он дал мне чек. Его имя ведь должно быть на чеке, – она повернулась к Флоре, – где у нас чеки для предъявления в банк?– Наверху, – ответила та, – в запертом ящике.Она улыбнулась полицейским и объяснила:– Один ящик в столе запирается. Хотя, это, конечно, не поможет, если его вздумают взломать.– Принести? – спросила Фреда.– Будьте так добры, – попросил Уиллис.– Конечно. И чайник уже вскипел, наверное.Она вышла из комнаты. Ее шаги мягко прозвучали на лестнице, покрытой ковром.– Есть еще одна вещь, – продолжал Уиллис, – Дик, где блузка?Дженеро подал ему пакет. Уиллис развернул его и извлек черную шелковую блузку, найденную в ванной Скотта. На одной из ее пуговиц болтался полицейский ярлычок.Флора взяла блузку и повертела ее в руках.– Да, это наша.– Вы не знаете, кто ее купил у вас?Флора покачала головой:– Нет, к сожалению. Мы их десятками каждую неделю продаем. Она взглянула на наклейку.– Тридцать четвертый размер, очень распространенный, – она снова покачала головой. – Извините.– Ладно.Уиллис снова завернул блузку в пакет. В комнату вошла Фреда с подносом, на котором был чайник под салфеткой, четыре чашки с блюдцами, молочница, сахарница и несколько кружков лимона на плоском блюде. Из-под сахарницы выглядывал чек. Фреда поставила поднос, подняла сахарницу и вручила чек Уиллису.В верхней части чека было напечатано:РОБЕРТ ХЭМЛИНГКэрриер-авеню, 3341 АйсолаЧек был выписан на сто тридцать пять долларов, шестьдесят восемь центов. Уиллис поднял голову:– Я думал, пальто стоит сто десять долларов, а чек...– Да, он купил еще блузку. Она стоит восемнадцать долларов. Остальное налог.– Черная шелковая блузка? – произнес Дженеро, вынимая блузку из пакета, словно фокусник кролика из цилиндра.– Да, эта блузка; – подтвердила Фреда. Дженеро удовлетворенно кивнул. Уиллис перевернул чек.На обратной стороне виднелись слова: «Вод. уд-е» и номер:«21546689 16506607-52»– Это вы написали? – спросил Уиллис.– Да, – кивнула Фреда.– Значит, он предъявил документы?– Да, водительское удостоверение. Мы всегда проверяем документы, если клиент выписывает чек.– Дай-ка, посмотрю, – потянулся за чеком Дженеро, – Кэрриер-авеню. Где это?– В центре, – ответил Уиллис, – в Квартале.– С чем вы пьете чай, джентльмены? – спросила флора.Они сидели в залитой солнцем гостиной, попивая чай, Один раз во время паузы в разговоре Дженеро спросил:– А почему вы назвали магазин «Обезьяньи ужимки»?– А почему бы и нет? – пожала плечами Фреда.Им явно пора было уходить. * * * Странно, но, вылавливая карнавальные маски из канализационного стока, Браун вдруг ощутил то радостное возбуждение, какое испытывал только в детстве. Он вспомнил сотни случаев, когда с друзьями отодвигал чугунную решетку и шарил в жидкой грязи в поисках влетевшего туда бейсбольного мяча или костяного шарика, а то и десяти– или двадцатипятицентовика, выскользнувшего из сжатого кулака и закатившегося в ливневый сток. Браун видел сейчас, по крайней мере, одну маску, повисшую на изгибе покрытой коричневой слизью трубы футах в пяти внизу. Полицейский распластался на тротуаре и попытался дотянуться. Хотя рука у него была длинная, достать маску он не смог. Пальцы хватали только затхлый воздух. Браун встал на ноги, отряхнул колени и локти и огляделся. Ни одного пацана поблизости. Так всегда бывает по закону подлости. Детектив порылся в карманах. В своем бумажнике он нашел скрепку. Из другого кармана он извлек связку ярлычков для вещественных доказательств. Сквозь дырку в уголке каждого из них были продеты короткие шнурки. Вынув десять шнурков, он связал их в одну нить. Получилось около пяти футов. Сделав из скрепки нечто вроде рыболовного крючка, Браун привязал его к нити. Грузилом послужил ключ от шкафчика в раздевалке. Полицейский улыбнулся и забросил свою снасть в люк. С двадцатой попытки он зацепил крючком резинку, удерживающую маску на голове. Медленно, осторожно, терпеливо он извлек свой улов.Браун осмотрел несколько запачканную Белоснежку. Разве можно в семидесятых годах найти девственницу в канаве? Все еще улыбаясь, детектив поставил на место решетку, снова отряхнулся и направился в дежурку. * * * В городе, где служил Браун, секция опознаний и полицейская лаборатория работали по выходным с минимальным составом сотрудников, то есть ненамного лучше, чем вообще без сотрудников. Большинство запросов откладывалось до понедельника, кроме особо важных. Ранение полицейского считалось делом особо важным, и следовательно, маска Белоснежки, доставленная Брауном в лабораторию на Хай-стрит, получила соответствующий статус. Лейтенант-детектив Сэм Гроссман, начальник лаборатории, по воскресеньям, разумеется, не работал. Задача по обнаружению отпечатков пальцев (или любых признаков, по которым можно идентифицировать владельца) была возложена на детектива 3-й степени Маршалла Дэйвиса. Дэйвис, как и Дженеро, не так давно стал детективом, и этим объяснялись его дежурства в выходные дни. Он пообещал Брауну связаться с ним сразу же, как только что-нибудь обнаружит, и уселся за работу. * * * В дежурке Браун повесил трубку и посмотрел на патрульного, ведущего за плечо задержанного к затертой перекладине. За своим столом Карл Капек жевал бутерброд, готовясь отправиться в бар, где моряк повстречался с дамой, умеющей так хорошо вертеть задом. Бары по воскресеньям открывались только с двенадцати. Считалось, что с этого часа добропорядочные прихожане, уже побывавшие в церкви, могут начать напиваться. Народу в дежурке сейчас было больше, чем обычно в это время в воскресенье. Часы показывали без пятнадцати полдень. Ливайн, Ди Маэо и Мериуезер, отозванные из отпуска, сидели за одним из столов и ждали лейтенанта. А тот в это время говорил с капитаном Фриком, начальником участка, о стрельбе в бакалейном магазине и о необходимости бросить на это дело еще людей. Три детектива, естественно, роптали. Ди Маэо сказал, что в следующий отпуск поедет в Пуэрто-Рико, чтобы лейтенант рыл носом землю, если захочет его отозвать опять. Кооперман ведь тоже в отпуске, но он в Верджин Айлендз, и шеф наверняка на стал ему туда звонить. Да и Энди Паркер, добавил Ливайн, был паршивым полицейским, пусть его хоть и пристрелят со всем, кому от этого хуже? Мериуезер, добродушный ветеран, собиравшийся на пенсию, так как ему перевалило за шестьдесят, миролюбиво забормотал: «Ладно-ладно, мужики. Так надо. Ну что поделаешь, если так надо?» Ди Маэо в ответ злобно сплюнул.Патрульный подошел к столу Брауна, приказал задержанному сесть, отвел детектива в сторону и что-то ему прошептал. Браун кивнул и вернулся к столу. Задержанный сидел, примостив скованные наручниками руки на коленях. Он был толстеньким маленьким человеком с зелеными глазами и ниточкой усов. Детектив прикинул его возраст – около сорока. На задержанном были коричневый плащ, черные костюм и туфли, белая рубашка с воротником на пуговицах, галстук в желто-коричневую полоску. Браун попросил патрульного объяснить задержанному его права, за что тот принялся с некоторым трепетом. Сам Браун в это время позвонил в больницу, чтобы узнать о состоянии Паркера. Ему сказали, что раненый в порядке. Браун не проявил особой радости по этому поводу. Он повесил трубку, услышал, как задержанный сказал патрульному, что ему нечего скрывать и он готов ответить на любые вопросы, повернулся вместе со стулом к коротышке и спросил:– Как вас зовут?Человек избегал взгляда Брауна, он смотрел мимо левого уха детектива на зарешеченное окно и небо за ним.– Перри Лайенз.Он очень тихо говорил, Браун едва его слышал.– Что вы делали в парке, Лайенз?– Ничего.– Громче! – рявкнул Браун.В его голосе явно слышалась неприязнь. Патрульный, грозно сдвинув брови, сжав губы и скрестив руки на груди, также враждебно смотрел немигающими глазами на допрашиваемого.– Я ничего не делал в парке, – ответил Лайенз.– Патрульный Броган считает иначе.Лайенз пожал плечами.– Ну, так как, Лайенз?– Нет закона, чтобы за разговоры забирать.– С кем вы разговаривали, Лайенз?– С ребенком.– Что вы ему говорили?– Что день сегодня хороший, а что, нельзя?– Ребенок рассказал патрульному Брогану не это.– Ну, ребенок есть ребенок.– Сколько лет ребенку?– Около девяти, – ответил Броган.– Вы всегда заговариваете с девятилетними детьми в парке?– Иногда.– Как часто?– Нет закона, чтобы за разговоры с детьми забирать. Я люблю детей.– Это уж точно, – язвительно заметил Браун, – скажи-ка, Броган, что мальчик тебе рассказал.Патрульный мгновение колебался:– Мальчик сказал, что вы предложили ему лечь с вами в постель, Лайенз.– Нет, – воскликнул тот. – Я ничего ему не предлагал! Вы ошибаетесь.– Я не ошибаюсь, – возразил Броган.– Тогда пацан врет. Разве я мог такое сказать, сэр?– У вас были приводы раньше? – спросил Браун.Лайенз сник.– Отвечайте, – поторопил его Браун. – Мы все равно сможем проверить.– Были, – упавшим голосом произнес задержанный. – Меня уже задерживали.– Сколько раз? За что?– Ну... – Лайенз пожал плечами. – Два.– За что, Лайенз?– Ну это... У меня были когда-то неприятности.– Какие неприятности?– С детьми.– В чем вас обвиняли, Лайенз?Лайенз молчал.– В чем вас обвиняли? – грозно повторил Браун.– Принуждение к сожительству.– Развращаете детей, Лайенз?– Нет-нет. Это был наговор.– Вас осудили?– Да, но это ничего не значит; вы же понимаете. Пацан врал. Он хотел мне досадить. Он наговорил ерунды про меня. Боже мой, чего бы ради я к нему приставал? У меня была девушка, официантка одна. Симпатичная очень, чего бы ради я приставал к мальчишке?– Вот и расскажите.– Да наговор это был; вы же знаете, как это делается.– А второй арест?– Ну, это...– Что?– Ну там, опять... когда я освободился, я поселился в том мотеле, где до ареста жил.– Где вы отбывали?– В Каслвью.– Продолжайте.– Ну, я опять снял тот же номер. Ну, где я жил, пока меня не повязали. А оказалось, что там же жил пацан с матерью, ну, тот пацан, из-за которого я сел.– Случайно оказался тот же мальчик?– Ну, не совсем случайно... То есть, я не могу сказать, что это было просто совпадение. Мать была хозяйкой мотеля. Она со своим отцом им владела. Так что совпадением это не назовешь. Но я не думал, что этот пацан опять мне будет солить, понимаете? Я отсидел от звонка до звонка, он мне уже отомстил, я думал, он успокоится. В общем, он пришел как-то ко мне и начал меня шантажировать. Угрожал, что скажет матери, что я опять к нему приставал, если я не буду делать, что он говорит. А я был под надзором, понимаете? Если бы пацан стукнул, меня бы замели в минуту.– И что же вы сделали Лайенз?– Да там... Пацан стал вопить, и меня снова взяли.– С тем же обвинением?– Нет, не совсем. Пацан был уже старше. Есть статья за принуждение к сожительству ребенка младше девяти лет, а есть от десяти до шестнадцати. Первый раз ему было восемь, а теперь одиннадцать. Оба раза наговор. Кому нужно такое? Думаете, мне нужно? Да и вообще, это давно было. Я за оба раза отсидел. Что я, дурак в третий раз влетать?– Вы могли на всю жизнь загреметь еще во второй раз, – заметил Браун.– Думаете, я не знаю? Чего бы я стал рисковать?Он взглянул на Брогана.– Тот пацан, наверное, чего-то не понял, сэр. Я ничего такого ему не говорил, честное слово!– Мы обвиняем вас в нанесении морального ущерба ребенку, статья 473 Уголовного кодекса, – объявил Браун. – Вы имеете право на три телефонных звонка...– Эй, стойте, стойте, – прервал его Лайенз. – Я все объясню. Я ничего не хотел ему сделать, клянусь! Я ничего ему страшного не говорил. Разве б я мог такое предложить, ребенку? Да что я, идиот совсем? Эй, давайте замнем, а? Детектив, давайте замнем, а?– Я советую вам найти адвоката, – холодно произнес Браун. – Уведите его, Броган.– Эй, слушайте... – начал было Лайенз.Браун смотрел, как патрульный уводил Лайенза из дежурки. Провожал глазами удаляющуюся фигуру и думал:«Он болен, а мы его опять за решетку. Нет, чтобы помочь». А потом подумал: «У меня семилетняя дочь», – а потом перестал думать, потому что все вдруг оказалось очень сложным, а на столе звонил телефон.Он взял трубку.Это был Стив Карелла. Он передал, что идет в участок. * * * Хосе Висенте Хуэрта был плох. Обе ноги перебиты, лицо обмотано бинтами, скрывающими многочисленные раны, кровь из которых залила крыльцо его дома. Этими бинтами он напоминал Человека-Невидимку. Сквозь марлевые щели пристально смотрели карие глаза.В другую щель, пониже, виднелся рот, похожий на открытую рану. Хуэрта был в сознании, но врачи предупредили Дельгадо, что пациент получил большую дозу успокоительного и может заснуть во время беседы. Дельгадо решил попытать счастья.Он уселся на стул у койки Хуэрты. Обе ноги потерпевшего в растяжках, руки лежат поверх простыни ладонями вверх, голова уткнулась в подушку, карие глаза воспаленно горят, рана рта беспомощно приоткрыта. Хуэрта выслушал представившегося Дельгадо и кивком дал понять, что в состоянии отвечать на вопросы.– Первое, – начал полицейский. – Вы знаете этих людей?– Нет.– Вы никого из них не знаете?– Нет.– Вы видели их, когда они на вас напали?– Да.– Они были молодыми или в возрасте?– Не знаю.– Даже приблизительно?– Не знаю.– Они из вашего квартала?– Не знаю.– Мистер Хуэрта, любая информация может...– Я не знаю, кто это был.– Они вас сильно избили. Наверняка...Забинтованная голова отвернулась от Дельгадо.– Мистер Хуэрта?Хуэрта не отвечал.– Мистер Хуэрта?Снова нет ответа. Как и обещали врачи, он уснул. Дельгадо вздохнул и поднялся на ноги. Раз уж он пришел в больницу «Буэновиста», то решил заглянуть к Паркеру, чтобы визит не был совсем бесполезным.Паркер выглядел не лучше Хуэрты. Он тоже спал. Практикант в коридоре сказал, что Паркер будет жить.Эта информация подействовала на Дельгадо точно так же, как ранее на Брауна. * * * Сложно быть полицейским, если почти все обитатели твоего квартала знают об этом. Бар, в котором моряк повстречался с девушкой, нокаутировавшей его остроносой туфелькой, назывался «Семнадцать». Название было обусловлено тем, что бар находился на Семнадцатой улице. Бармен знал Карла Капека, как облупленного, и Капек его хорошо знал, поэтому они не стали играть в полицейских и разбойников. Бармен молча поставил пиво перед Капеком, который не должен был пить на службе, но не отказался от бесплатного угощения. Они видели друг друга насквозь. Капек не стал спрашивать бармена о лягающейся девице и ее дружке. Бармен также предпочел не спрашивать полицейского о причине его визита. Если тот пришел, значит так надо. Полицейский и бармен держались на почтительном расстоянии друг от друга, и лишь время от времени бармен подносил Капеку новый стакан. Бармен надеялся, что Капек пришел не из-за него самого, он и так уже платил двоим парням из пожарной охраны, не говоря о сержанте-участковом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14