Если еще один сунется с протянутой рукой, трудно придется. Капек же, со своей стороны, надеялся, что бармен не станет намекать всем посетителям, что большой светлый парень на высоком стуле у стойки офицер полиции. Не просто зарабатывать на хлеб в наши дни.Чтобы заработать на хлеб, Капек решил попытаться втянуть пьяного в задушевную беседу. Детектив уже почти час торчал в баре, изучая посетителей, стараясь определить, кто из них завсегдатай, а кто заглядывает иногда, кто из них наверняка его узнал, а кто и не догадывается, что он легавый. Карл действовал, как он надеялся, конспиративно: зашел в телефонную будку, якобы позвонить, сходил в туалет, три-четыре раза был у музыкального автомата, рассматривая всех сидевших в зале во время своих вояжей. Но всегда возвращался к стулу у стойки, где он мог слышать беседу бармена и человека в темно-синем костюме. Детектив открыл принесенную с собой газету и развернул ее на спортивной странице. Он делал вид, что занят результатами вчерашних скачек, а сам напряженно прислушивался к каждому слову человека в синем костюме. Дождавшись, когда бармен отойдет в другой конец бара, Калек решился:– Сраная кобыла, никогда вовремя не приходит! – пробормотал он.– Прошу прощения? – человек в синем костюме повернулся к полицейскому лицом. Он уже был крепко поддат, начав напиваться, вероятно, еще дома, до официального открытия бара. Мужчина смотрел на Капека с видом человека, стремящегося жить в согласии со всеми, даже если кто-то из них окажется детективом полиции. Человек не знал, кто был на самом деле Капек, во всяком случае, не подавал вида. А тот, в свою очередь, не спешил его об этом проинформировать.– Интересуешься пони? – спросил его Капек.– Позволяю себе иногда небольшую ставочку, – ответил мужчина.У него были затуманенные синие глаза и нос в голубых прожилках. Белая рубашка казалась неглаженной, широкий голубой галстук завязан неряшливо, костюм измят. Рука с зажатым в ней высоким стаканом с виски покоилась на стойке.– Я говорю, эта кляча девять раз из десяти бывает в фаворитах, но никогда не приходит первой, когда надо, зараза! Не иначе, там у жокеев все схвачено.Приближался бармен. Капек бросил на него предупреждающий взгляд: «Не мешай! Ты свое дело делаешь – я свое». Бармен остановился на полпути, круто развернулся и направился к другому клиенту.– Меня зовут Карл Капек, – представился полицейский и свернул газету, приглашая к продолжению разговора, – я уже двенадцать лет играю на скачках, а круто подфартило только раз.– На сколько? – поинтересовался мужчина в синем костюме.– Четыреста долларов в длинном забеге. С двухдолларовой ставки. Вот это был шик! – Капек улыбнулся и покачал головой, вспоминая прелесть хорошего выигрыша, в действительности никогда не имевшего места. Самым крупным кушем в его жизни был химический набор, выигранный на благотворительной ярмарке в церкви.– Давно это было? – спросил человек в синем костюме.– Шесть лет назад, – Капек усмехнулся.– Не успел и проспаться, что называется, – поддержал его человек и тоже усмехнулся.– Как тебя зовут? – детектив дружески протянул руку.– Леонард Сатерлэнд. Для друзей Лэнни.– Добрый вечер, Лэнни, – мужчины пожали друг другу руки.– А ты для друзей кто? – спросил Лэнни.– Карл.– Приятно познакомиться, Карл.– Мне тоже.– Моя игра – покер. Скачки, прости меня, Карл, для сопляков. А в покере надо думать.– А то! – согласился Капек.– Ты правда только пиво тянешь? – вдруг спросил Лэнни.– Что?– Я смотрю, ты только пиво тянешь. Если не возражаешь, Карл, я сочту для себя за честь заказать для тебя что-нибудь посерьезнее.– Рановато пока, – извиняюще улыбнулся Капек.– По рюмашке никогда не рано, – улыбнулся в ответ Лэнни.– Я вчера перебрал, – объяснил Капек и вздрогнул.– Я каждый день перебираю, – возразил Сатерлэнд, – а по рюмашке все равно не рано.И в доказательство опрокинул в себя полстакана.– М-м-м, проклятая, – произнес он и кашлянул.– Ты всегда здесь пьешь? – поинтересовался полицейский.– Ухм? – переспросил Лэнни.Его глаза слезились. Из заднего кармана он извлек носовой платок и промокнул их. Потом снова кашлянул.– В этом баре?– А-а. Я кочую, кочую, – Лэнни помахал в воздухе пальцами, показывая, как он кочует.– Я к тому, – продолжал Капек, – что я сидел здесь вчера вечером, а тебя не заметил.– Не-а. Я здесь был, – возразил Лэнни, хотя детектив это уже знал, так как подслушал беседу между Лэнни и барменом, обсуждавшими небольшой инцидент, произошедший в баре «Семнадцать» вчера вечером. Бармену пришлось вышвырнуть двадцатилетнего клиента, слишком шумно выражавшего свои взгляды на снижение возрастного избирательного ценза...– Ты был, когда выкинули того парня? – спросил Капек.– О, да.– Не видел тебя.– Да был. Здесь и был, – сказал Лэнни.– Сидел здесь один моряк, – начал забрасывать удочку сыщик.– Ухм? – переспросил Лэнни с вежливой улыбкой, затем поднял стакан и влил в себя остальное виски. Он сказал: «М-м-м, проклятая», кашлянул, промокнул глаза, только потом произнес:– Да-да. Только он пришел потом.– После того, как выкинули парня?– Да. Намного позже. А ты был здесь, когда пришел моряк?– А как же! – заверил его Капек.– Странно, что мы не видели друг друга, – Лэнни передернул плечами и подозвал бармена. Тот нехотя подошел, предупреждая детектива взглядом: «Этот парень постоянный клиент. Я очень обижусь, если потеряю его твоими стараниями».– Да, Лэнни? – отозвался бармен.– Еще двойной, пожалуйста. И моему другу, что он хочет.Бармен снова предупреждающе посмотрел на Капека. Детектив невозмутимо выдержал взгляд и сказал:– Мне только пиво.Бармен кивнул и отошел.– Тут вчера девчонка была, – продолжал свое Капек, – помнишь?– Какая девчонка?– Негритяночка в красном платье.Лэнни следил за барменом, наполнявшим его стакан.– Ухм?– Негритяночка в красном платье, – повторил Капек.– О, да. Белинда.– Белинда, а дальше?– Не знаю.Его глаза посветлели, когда бармен вернулся с виски и пивом.Лэнни немедленно поднял стакан и опрокинул его в себя.– М-м-м, проклятая, – сказал он и кашлянул.Бармен навис над ними. Капек столкнулся с ним взглядом, решил, что тот тоже хочет поучаствовать в разговоре, и спросил:– А ты знаешь?– Что знаю?– Здесь была вчера девчонка в красном платье, Белинда. Фамилию знаешь?– Я? – бармен поднял брови. – Я глух, слеп и нем.Он помолчал.– Он из полиции, Лэнни. Ты знаешь это?– О, да, разумеется, – произнес тот и без чувств свалился со стула. Капек встал, подхватил Лэнни под мышки и отволок его в одну из кабинок. Он ослабил на нем галстук и повернулся к бармену, который стоял рядом, уперев руки в бока.– Ты всегда продаешь пойло перебравшим?– А ты всегда задаешь им вопросы? – парировал тот.– Давай-ка и ты ответь на парочку, – отрубил Капек. – Что за Белинда?– Никогда не слышал.– Ладно, пусть и она тогда про меня ничего не услышит.– А?– Тут ты старался этому другу поведать, что я полицейский. Я тебе прямо говорю: я ищу эту Белинду, черт с ней, с ее фамилией. Если она вдруг об этом узнает, я считаю тебя ее соучастником. Тебе нужны неприятности?– Кого ты пугаешь? У меня все чисто. Не знаю я никакой Белинды и никаких дел с ней не имею. Так что заткнись со своим «соучастием».– Постарайся забыть, что я здесь был. А то и «соучастие» обнаружится, понял?– Ой-ой, как страшно!– Ты знаешь, где он живет? – Капек указал на Лэнни.– Знаю.– Он женат?– Да.– Позвони жене. Пусть заберет его.– Она его убьет, – бармен посмотрел на Лэнни и покачал головой. – Пусть проспится, я его потом отправлю домой. Не переживай.Когда Капек уходил из бара, бармен уже что-то говорил нежным и добрым голосом мертвецки пьяному Лэнни. * * * Рамон Кастаньеда, облаченный в одну нижнюю рубаху, открыл дверь перед Дельгадо:– Si, que quiere usted? Да, в чем дело? (исп.).
– спросил он.– Я детектив Дельгадо, Восемьдесят седьмой участок, – Дельгадо показал Кастаньеде свой жетон. Тот его внимательно рассмотрел.– Что случилось?– Мне можно войти?– Кто это, Рай? – из глубины квартиры донесся женский голос.– Полицейский, – бросил через плечо Кастаньеда, потом пригласил Дельгадо, – входите.Детектив вошел в квартиру. Направо кухня, прямо гостиная, за ней две спальни. На женщине, вышедшей из ближайшей спальни, было нейлоновое платье в ярких цветах. В руке она держала расческу. Женщина довольно привлекательная, с длинными черными волосами, бледным лицом, серо-зелеными глазами, полной грудью, изящным изгибом бедер. Она была боса и бесшумно прошла в гостиную, где остановилась, слегка расставив ноги, держа расческу, как вынутый из ножен меч.– Простите за беспокойство.– Что случилось? – спросила женщина.– Это моя жена, – представил ее Кастаньеда. – Рита, это детектив... как ваше имя?– Дельгадо.– Вы испанец?– Да.– Хорошо, – кивнул Кастаньеда.– Что случилось? – снова спросила Рита.– Ваш партнер Хосе Хуэрта...– Что с ним? – немедленно спросил Кастаньеда. – Что-нибудь стряслось?– На него напали сегодня утром...– О, Боже! – Рита прижала руку с расческой к губам, словно подавляя крик.– Кто? Кто это сделал? – спросил Кастаньеда.– Мы еще не знаем. Он сейчас в больнице «Буэновиста».Дельгадо помолчал.– Обе ноги сломаны.– О, Боже! – снова воскликнула Рита.– Мы идем к нему, – решительно объявил Кастаньеда и повернулся к выходу из комнаты, намереваясь немедленно одеться и отправиться в больницу.– Мне бы... – заикнулся Дельгадо, и Кастаньеда вспомнил, что детектив еще здесь. Все еще спеша уйти, он нетерпеливо бросил жене:– Одевайся, Рита, – а затем повернулся к полицейскому.– Я слушаю. Нам надо попасть к Хосе как можно раньше.– Я бы хотел задать вам несколько вопросов.– Пожалуйста.– Вы давно партнеры? Вы и мистер Хуэрта?Женщина продолжала стоять немного в стороне от мужчин, проводя зубьями расчески по ладони. Глаза ее были широко раскрыта.– Я тебе велел одеваться, – напомнил ей Кастаньеда.Рита хотела что-то возразить, но только коротко кивнула и ушла в спальню, неплотно прикрыв за собой дверь.– Мы партнеры два года, – ответил Кастаньеда.– Ладите друг с другом?– Конечно. А что? – Кастаньеда упер руки в бока.Дельгадо мгновение помолчал.– Как по-вашему, есть у него враги? – спросил он бесстрастно.Через неплотно прикрытую дверь спальни он видел, как Рита Кастаньеда подошла к туалетному столику.– Если и есть, я о них не знаю.– Вы не в курсе, он не получал угрожающих писем или звонков?– Никогда.За дверью снова мелькнуло цветастое платье. Взгляд детектива непроизвольно метнулся туда. Кастаньеда нахмурился.– Нет ли людей, обиженных на вашу фирму?– Нет.Кастаньеда подошел к двери и плотно захлопнул ее.– Мы занимаемся недвижимостью, – продолжал он, – а именно, жилыми помещениями. Проще говоря, сдаем квартиры.– Никаких неприятностей с клиентами?– Мы почти не общаемся с жильцами. Бывают иногда задержки с оплатой, но в таком бизнесе это обычное дело. Камня за пазухой никто не держит.– Как вы считаете, ваш партнер умеет ладить с людьми?Кастаньеда пожал плечами.– Что означает ваш жест, мистер Кастаньеда?– Ну, умеет или не умеет, кто знает? Он человек, как и любой другой. Некоторым нравится, некоторым нет.– Кому он не нравится? – немедленно спросил Дельгадо.– Если кто его и не любит, то не настолько, чтобы ломать ему кости.– Понятно, – Дельгадо вежливо улыбнулся. – Спасибо за информацию, я вас больше не задерживаю.– Хорошо-хорошо.Кастаньеда подошел к двери и открыл ее для полицейского.– Вы мне скажете, кто его избил, когда все выясните?– Конечно.Дельгадо вышел в холл, дверь за ним закрылась. Он услышал, как Кастаньеда крикнул: «Rita, esta lista?» Рита, ты готова? (исп.).
Детектив прильнул к двери. Он слышал, как Кастаньеда очень тихо разговаривал с женой, но не мог разобрать слов. Только раз, когда Рита повысила голос, Дельгадо расслышал одно слово.Это было слово «hermano», что по-испански означает «брат». ~~ Время приближалось к двум часам дня, и в дежурке было очень тихо. Капек просматривал каталог известных полиции уличных грабителей в поисках чернокожей девушки по имени Белинда. Карелла только что прибыл и уселся с Брауном за длинный стол у окна, сдвинув в сторону оборудование для снятия отпечатков пальцев. Они принялись за обед из бутербродов с тунцом и кофе в картонных стаканах. За едой Браун ввел Кареллу в курс дела. Маршалл Дэйвис действительно занялся маской Белоснежки сразу, как получил ее, и с полчаса назад прислал заключение. Он сумел выявить только один четкий отпечаток большого пальца, оставленный на внутренней поверхности маски. Он немедленно послал его в секцию опознаний. Там ребята порылись в каталоге и, продравшись сквозь лабиринт дуг, петель, колец и шрамов, выудили карточку с именем Бернарда Голденталя.Желтый листок прибыл в участок и лежал сейчас на столе перед Брауном. Оба сыщика внимательно изучали его.«Желтой» карточка называлась по той причине, что копии с учетного бланка делались на желтой бумаге. Она, может, и не захватывала читателя, как хороший роман, но обладала своеобразной повествовательной мощью, выраженной в цифрах и сокращениях. Словом, карточка Голденталя читалась с интересом. Приближалась развязка.Первый раз его арестовали в возрасте шестнадцати лет за кражу со взломом и, как несовершеннолетнего, отправили в Еврейскую колонию для малолетних преступников. Не прошло и года после его первого ареста, как он опять попался на краже со взломом. Здесь запись была неполной, но суд, вероятно, сделал ему послабление, учитывая юный возраст – ему только что исполнилось семнадцать, – и ограничился условным осуждением. Через год парень подрос для более крупных и серьезных дел. Его сначала арестовали за ограбление, а потом за ограбление с применением оружия. И снова присяжные сжалились и не засадили его за решетку. Обнадеженный и воодушевленный, он попробовал воровство с отягчающими обстоятельствами 1-го класса и кражу со взломом 3-го класса, снова сгорел и попал на этот раз в тюрьму. Он получил срок по двум статьям, но к началу 1959 года был условно-досрочно освобожден. Тогда он решил напасть на грузовик, пересекающий границу штата, заинтересовав собой, таким образом, Федеральное бюро расследований. Карелла и Браун поняли так, что «З г. закл.» были оставшимися тремя годами от его первого заключения; присяжные снова показали широту души.Правонарушения, за которые Голденталь привлекался со времени второго освобождения, были не такими уж серьезными по сравнению с предыдущими. Статья 974 Уголовного кодекса подразумевала «содержание притона или денежные операции в азартных играх». Статья 974-а – «организацию игорного бизнеса». Голденталь, видно, на время сменил профессию грабителя на более уважаемую, занялся азартными играми. Многие добропорядочные граждане считали их невинным развлечением, к которому закон излишне строг. Закон, однако, не был слишком строг к самому мистеру Голденталю. Он мог бы схлопотать пять лет за свое последнее небольшое приключение, но отделался штрафом в сто пятьдесят долларов за незаконное хранение принадлежностей для азартных игр.Бернард Голденталь начал свою карьеру в шестнадцать лет. Сейчас ему было почти сорок, из них он чуть больше десяти провел за решеткой. Если его поймают и обвинят в вооруженном нападении на бакалейный магазин и убийстве, он все свои оставшиеся годы проведет за колючей проволокой.В конверте, присланном из секции опознаний, была и другая информация – копия бланка с оттисками пальцев Голденталя, с полным словесным портретом на обороте, копия отчета офицера, осуществлявшего надзор в 1959 году, копия отчета Управления следственной службы о последнем аресте. Но наибольший интерес для Кареллы и Брауна представлял последний адрес Голденталя. Он, судя по всему, жил на окраине Айсолы с матерью, миссис Минни Голденталь. Три месяца назад она умерла, и он переехал в квартиру ближе к центру, где, возможно, и жил сейчас.Голденталь уже обвинялся в прошлом в применении оружия. Не далее, как семь часов назад, он или его компаньон наградил семью пулями двух людей.Карелла и Браун решили отправиться к нему вдвоем. * * * Минут через десять после ухода Кареллы и Брауна в дежурке начался спектакль. Назывался он «парад шлюх», исполнителей было четверо. В главных ролях – две уличные девки, назвавшиеся Ребеккой и Салли Гуд.– Это не настоящие ваши имена, – настаивал Карл Капек.– Нет, настоящие, – возражала Салли, – а не верите – идите в задницу.Двое других персонажей – представительный господин в костюме в мелкую полоску и патрульный, задержавший девиц по заявлению господина. Потерпевший выглядел смертельно оскорбленным, но отнюдь не смущенным. Так выглядит человек, страдающий недержанием мочи и находящийся по этому поводу в больнице, где никто не назовет его болезнь позорной.– О'кей, ну так что случилось, Фил? – спросил Калек патрульного.– Дело было так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– спросил он.– Я детектив Дельгадо, Восемьдесят седьмой участок, – Дельгадо показал Кастаньеде свой жетон. Тот его внимательно рассмотрел.– Что случилось?– Мне можно войти?– Кто это, Рай? – из глубины квартиры донесся женский голос.– Полицейский, – бросил через плечо Кастаньеда, потом пригласил Дельгадо, – входите.Детектив вошел в квартиру. Направо кухня, прямо гостиная, за ней две спальни. На женщине, вышедшей из ближайшей спальни, было нейлоновое платье в ярких цветах. В руке она держала расческу. Женщина довольно привлекательная, с длинными черными волосами, бледным лицом, серо-зелеными глазами, полной грудью, изящным изгибом бедер. Она была боса и бесшумно прошла в гостиную, где остановилась, слегка расставив ноги, держа расческу, как вынутый из ножен меч.– Простите за беспокойство.– Что случилось? – спросила женщина.– Это моя жена, – представил ее Кастаньеда. – Рита, это детектив... как ваше имя?– Дельгадо.– Вы испанец?– Да.– Хорошо, – кивнул Кастаньеда.– Что случилось? – снова спросила Рита.– Ваш партнер Хосе Хуэрта...– Что с ним? – немедленно спросил Кастаньеда. – Что-нибудь стряслось?– На него напали сегодня утром...– О, Боже! – Рита прижала руку с расческой к губам, словно подавляя крик.– Кто? Кто это сделал? – спросил Кастаньеда.– Мы еще не знаем. Он сейчас в больнице «Буэновиста».Дельгадо помолчал.– Обе ноги сломаны.– О, Боже! – снова воскликнула Рита.– Мы идем к нему, – решительно объявил Кастаньеда и повернулся к выходу из комнаты, намереваясь немедленно одеться и отправиться в больницу.– Мне бы... – заикнулся Дельгадо, и Кастаньеда вспомнил, что детектив еще здесь. Все еще спеша уйти, он нетерпеливо бросил жене:– Одевайся, Рита, – а затем повернулся к полицейскому.– Я слушаю. Нам надо попасть к Хосе как можно раньше.– Я бы хотел задать вам несколько вопросов.– Пожалуйста.– Вы давно партнеры? Вы и мистер Хуэрта?Женщина продолжала стоять немного в стороне от мужчин, проводя зубьями расчески по ладони. Глаза ее были широко раскрыта.– Я тебе велел одеваться, – напомнил ей Кастаньеда.Рита хотела что-то возразить, но только коротко кивнула и ушла в спальню, неплотно прикрыв за собой дверь.– Мы партнеры два года, – ответил Кастаньеда.– Ладите друг с другом?– Конечно. А что? – Кастаньеда упер руки в бока.Дельгадо мгновение помолчал.– Как по-вашему, есть у него враги? – спросил он бесстрастно.Через неплотно прикрытую дверь спальни он видел, как Рита Кастаньеда подошла к туалетному столику.– Если и есть, я о них не знаю.– Вы не в курсе, он не получал угрожающих писем или звонков?– Никогда.За дверью снова мелькнуло цветастое платье. Взгляд детектива непроизвольно метнулся туда. Кастаньеда нахмурился.– Нет ли людей, обиженных на вашу фирму?– Нет.Кастаньеда подошел к двери и плотно захлопнул ее.– Мы занимаемся недвижимостью, – продолжал он, – а именно, жилыми помещениями. Проще говоря, сдаем квартиры.– Никаких неприятностей с клиентами?– Мы почти не общаемся с жильцами. Бывают иногда задержки с оплатой, но в таком бизнесе это обычное дело. Камня за пазухой никто не держит.– Как вы считаете, ваш партнер умеет ладить с людьми?Кастаньеда пожал плечами.– Что означает ваш жест, мистер Кастаньеда?– Ну, умеет или не умеет, кто знает? Он человек, как и любой другой. Некоторым нравится, некоторым нет.– Кому он не нравится? – немедленно спросил Дельгадо.– Если кто его и не любит, то не настолько, чтобы ломать ему кости.– Понятно, – Дельгадо вежливо улыбнулся. – Спасибо за информацию, я вас больше не задерживаю.– Хорошо-хорошо.Кастаньеда подошел к двери и открыл ее для полицейского.– Вы мне скажете, кто его избил, когда все выясните?– Конечно.Дельгадо вышел в холл, дверь за ним закрылась. Он услышал, как Кастаньеда крикнул: «Rita, esta lista?» Рита, ты готова? (исп.).
Детектив прильнул к двери. Он слышал, как Кастаньеда очень тихо разговаривал с женой, но не мог разобрать слов. Только раз, когда Рита повысила голос, Дельгадо расслышал одно слово.Это было слово «hermano», что по-испански означает «брат». ~~ Время приближалось к двум часам дня, и в дежурке было очень тихо. Капек просматривал каталог известных полиции уличных грабителей в поисках чернокожей девушки по имени Белинда. Карелла только что прибыл и уселся с Брауном за длинный стол у окна, сдвинув в сторону оборудование для снятия отпечатков пальцев. Они принялись за обед из бутербродов с тунцом и кофе в картонных стаканах. За едой Браун ввел Кареллу в курс дела. Маршалл Дэйвис действительно занялся маской Белоснежки сразу, как получил ее, и с полчаса назад прислал заключение. Он сумел выявить только один четкий отпечаток большого пальца, оставленный на внутренней поверхности маски. Он немедленно послал его в секцию опознаний. Там ребята порылись в каталоге и, продравшись сквозь лабиринт дуг, петель, колец и шрамов, выудили карточку с именем Бернарда Голденталя.Желтый листок прибыл в участок и лежал сейчас на столе перед Брауном. Оба сыщика внимательно изучали его.«Желтой» карточка называлась по той причине, что копии с учетного бланка делались на желтой бумаге. Она, может, и не захватывала читателя, как хороший роман, но обладала своеобразной повествовательной мощью, выраженной в цифрах и сокращениях. Словом, карточка Голденталя читалась с интересом. Приближалась развязка.Первый раз его арестовали в возрасте шестнадцати лет за кражу со взломом и, как несовершеннолетнего, отправили в Еврейскую колонию для малолетних преступников. Не прошло и года после его первого ареста, как он опять попался на краже со взломом. Здесь запись была неполной, но суд, вероятно, сделал ему послабление, учитывая юный возраст – ему только что исполнилось семнадцать, – и ограничился условным осуждением. Через год парень подрос для более крупных и серьезных дел. Его сначала арестовали за ограбление, а потом за ограбление с применением оружия. И снова присяжные сжалились и не засадили его за решетку. Обнадеженный и воодушевленный, он попробовал воровство с отягчающими обстоятельствами 1-го класса и кражу со взломом 3-го класса, снова сгорел и попал на этот раз в тюрьму. Он получил срок по двум статьям, но к началу 1959 года был условно-досрочно освобожден. Тогда он решил напасть на грузовик, пересекающий границу штата, заинтересовав собой, таким образом, Федеральное бюро расследований. Карелла и Браун поняли так, что «З г. закл.» были оставшимися тремя годами от его первого заключения; присяжные снова показали широту души.Правонарушения, за которые Голденталь привлекался со времени второго освобождения, были не такими уж серьезными по сравнению с предыдущими. Статья 974 Уголовного кодекса подразумевала «содержание притона или денежные операции в азартных играх». Статья 974-а – «организацию игорного бизнеса». Голденталь, видно, на время сменил профессию грабителя на более уважаемую, занялся азартными играми. Многие добропорядочные граждане считали их невинным развлечением, к которому закон излишне строг. Закон, однако, не был слишком строг к самому мистеру Голденталю. Он мог бы схлопотать пять лет за свое последнее небольшое приключение, но отделался штрафом в сто пятьдесят долларов за незаконное хранение принадлежностей для азартных игр.Бернард Голденталь начал свою карьеру в шестнадцать лет. Сейчас ему было почти сорок, из них он чуть больше десяти провел за решеткой. Если его поймают и обвинят в вооруженном нападении на бакалейный магазин и убийстве, он все свои оставшиеся годы проведет за колючей проволокой.В конверте, присланном из секции опознаний, была и другая информация – копия бланка с оттисками пальцев Голденталя, с полным словесным портретом на обороте, копия отчета офицера, осуществлявшего надзор в 1959 году, копия отчета Управления следственной службы о последнем аресте. Но наибольший интерес для Кареллы и Брауна представлял последний адрес Голденталя. Он, судя по всему, жил на окраине Айсолы с матерью, миссис Минни Голденталь. Три месяца назад она умерла, и он переехал в квартиру ближе к центру, где, возможно, и жил сейчас.Голденталь уже обвинялся в прошлом в применении оружия. Не далее, как семь часов назад, он или его компаньон наградил семью пулями двух людей.Карелла и Браун решили отправиться к нему вдвоем. * * * Минут через десять после ухода Кареллы и Брауна в дежурке начался спектакль. Назывался он «парад шлюх», исполнителей было четверо. В главных ролях – две уличные девки, назвавшиеся Ребеккой и Салли Гуд.– Это не настоящие ваши имена, – настаивал Карл Капек.– Нет, настоящие, – возражала Салли, – а не верите – идите в задницу.Двое других персонажей – представительный господин в костюме в мелкую полоску и патрульный, задержавший девиц по заявлению господина. Потерпевший выглядел смертельно оскорбленным, но отнюдь не смущенным. Так выглядит человек, страдающий недержанием мочи и находящийся по этому поводу в больнице, где никто не назовет его болезнь позорной.– О'кей, ну так что случилось, Фил? – спросил Калек патрульного.– Дело было так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14