Счастливо добраться на корабль!Майлз помолчал несколько мгновений, затем глубоко вздохнул и, решившись, продолжал:– Ну, влез я в хреновину.– Почему? Что случилось?– Там в баре была девушка...– Я уже понял, – кивнул Капек. – Продолжайте.– В красном платье. Она весь вечер крутила задом у меня под носом. Ну, я с ней заговорил. Она, вроде, не возражала, то есть, я хочу сказать... она ни на что не намекала. Я всего-то за весь вечер пару коктейлей ей купил.– Так, продолжайте.– Почти в три она говорит мне, что устала и хочет домой, потом идет к двери, мигает мне и так головой подзывает. Вот так, такое небольшое движение головой, понимаете? Чтобы я шел за ней. Я расплатился и пошел на улицу, она там стояла на углу. Увидела меня и пошла. Оглянулась и снова так мне головкой – пошли, мол. А сама каблучками – цок-цок. А потом свернула за угол. Я пошел за ней, а там стоит мужик и р-раз мне в рожу. А потом... я очнулся с этой фигней над глазом, без денег и без часов. С-сучка!– Она черная или белая?– Черная.– А мужчина?– Белый.– Вы сможете ее узнать, если увидите?– Во век не забуду.– А мужчину?– Я его почти не видел. Он мне двинул, как только я вышел из-за угла. У меня искры из глаз посыпались. Когда я рубанулся, они, наверное, перетащили меня. Я ведь упал на тротуар, а очнулся в этом холле.Майлз замолчал и уставился на руки.– Что-то еще, капрал?– Тут еще... такое дело. Эта падла меня лягнула. Когда я упал на тротуар, она меня лягнула своей сучьей туфелькой. Я от этого рубанулся, а не от мужика. От этой остроносой туфельки.Капрал Майлз жалобно поднял глаза на Калека:– Зачем она это сделала? Я же совсем ее не трогал. Совсем не трогал. * * * Появилась и умчалась «скорая помощь», увозя человека, избитого на пороге собственного дома. В десять утра крыльцо все еще было залито кровью. Детектив 3-й степени Александре Дельгадо беседовал на ступеньках с женой и дочерьми пострадавшего. Темноволосая женщина – миссис Хуэрта – вытирала носовым платком распухшие от слез карие глаза. Ее две дочери, празднично одетые по случаю церковного дня в одинаковые зеленые шерстяные пальто, черные лаковые туфельки и белые гольфы, были очень похожи на мать. Но в их широко распахнутых глазах виднелись любопытство, страх, непонимание, только не слезы. Толпа любопытных проталкивалась к крыльцу. Усталый патрульный безуспешно пытался ее разогнать.– Расскажите подробно, как все произошло, миссис Хуэрта, начал Дельгадо.Он, как и допрашиваемая им женщина, был пуэрториканцем. И так же, как и она, вырос в гетто. Не в этом именно, но в таком же, в предместьях Калмз-Пойнт-Бридж (говорят, что если вы видели хотя бы одни трущобы, значит, вы видели их все). Он мог бы говорить с ней на родном испанском, но на службе предпочитал пользоваться только английским. Миссис Хуэрта, стараясь вынести поменьше сора из избы, отвечать решила тоже на английском, который был понятен далеко не всем любопытствующим соседям.– Мы шли в церковь на восьмичасовую мессу. Церковь вон там, на этой же улице. Пять минут ходьбы. Хосе, я и девочки вышли на улицу, и эти люди напали на него.– Сколько их было?– Четверо.– Вы их знаете?– Нет.– Что произошло дальше?– Они его начали бить.– Чем?– Ручками от метел. Знаете, если взять метлу и отпилить от нее ручку...– Они что-нибудь говорили вашему мужу?– Nada. Ничего.– Он им что-нибудь говорил?– Нет.– И вы их не знаете? Они не из вашего barrio, района?– Я их никогда не видела.Одна из девочек взглянула на мать, но сразу же отвернулась.– Si, que hay? Да, что такое? (исп.).
– немедленно спросил Дельгадо.– Ничего, – ответила девочка.– Как тебя зовут? – обратился к ней детектив.– Пакита Хуэрта.– Ты видела людей, которые избили твоего отца, Пакита?– Да, – кивнула девочка.– Ты знаешь кого-нибудь из них?Девочка заколебалась.– Puede listed decirme? Можешь что-нибудь рассказать? (исп.).
– Нет, я их не знаю.– А ты? – Дельгадо повернулся к другой девочке.– Нет.Полицейский посмотрел им в глаза. Девочки глядели, не мигая. Он снова повернулся к миссис Хуэрте.– Полное имя вашего мужа Хосе Хуэрта?– Хосе Висенте Хуэрта.– Сколько ему лет, сеньора?– Сорок семь.– Чем он занимается?– Торгует недвижимостью.– Где его офис, миссис Хуэрта?– В Риверхед. Хэррисон-авеню, 1345. Фирма называется «Х-Р Риэлти».– Он ее владелец?– Да.– Партнеры есть?– Да, есть партнер.– Как его имя?– Рамон Кастаньеда. Они поэтому и называются «Х-Р». Хосе-Рамон.– Где живет мистер Кастаньеда?– В двух кварталах отсюда. На Четвертой улице.– Адрес?– Южная Четвертая, 112.– Ну ладно, спасибо, – сказал Дельгадо. – Я вам сообщу, если мы что-нибудь выясним.– Por favor, Пожалуйста (исп.).
– проговорила миссис Хуэрта и увела за руки детей в дом. ~~ Черная блузка из ванной Льюиса Скотта была куплена в магазине с названием «Обезьяньи ужимки» на Калвер-авеню. В воскресенье магазин был закрыт. Дежуривший в этом квартале патрульный заметил прильнувших к витрине Уиллиса и Дженеро и вразвалку подошел к ним.– Помощь нужна? А, ребята? – поинтересовался он.Дженеро и Уиллис оглянулись. Ни тот, ни другой этого патрульного не знали.– Ты недавно в участке, старина? – спросил его Дженеро.Патрульный был года на три-четыре старше Дженеро, но, учитывая разницу в звании, детектив без смущения выбрал такой тон. Патрульный никак не мог решить, с кем он имеет дело – со злоумышленниками или с такими же, как и он, слугами закона. Иногда трудно определить разницу. Озадаченный патрульный соображал, как ему поступить – ответить по-уставному или поставить наглецов на место. Пока он думал, Уиллис сказал:– Я детектив Уиллис. Это детектив Дженеро.– О! – Он сумел произнести это очень выразительно.– Ты давно работаешь в участке, парень? – спросил Дженеро.– С прошлой недели. Меня перевели из Маджесты.– Спецназначение?– Да. В последнее время повадились тут грабить эту лавочку. По-моему, здесь удвоили все патрули.– А где постоянный патрульный?– Пошел червячка заморить в кафе. Вам помочь?– Кто он?– Хаскинс. Вы его знаете?– Да, – ответил Уиллис, – кафе на углу?– На углу.– Давай, служи, старик, – бросил Дженеро, и оба детектива направились к кафе. Патрульный пожал плечами, раздумывая о том, что лишняя лычка делает людей гнусными свиньями.Кроме патрульного Хаскинса и буфетчика, за стойкой в кафе без пятнадцати десять никого не было. Хаскинс склонился над чашкой кофе. Выглядел он так, будто не спал всю ночь. Дженеро и Уиллис подошли к патрульному и уселись рядом.– Привет, Билл, – поздоровался Уиллис.Хаскинс оторвал взгляд от кофе.– А, ты. Привет.– Два кофе, – бросил Дженеро человеку за стойкой.– Вы меня ищете или просто так здесь? – спросил Хаскинс.– Тебя ищем.– Зачем?– Вам какой кофе? – спросил буфетчик.– Со сливками, – ответил Уиллис.– Один со сливками, один черный, – добавил Дженеро.– Два со сливками, один черный, – проговорил буфетчик.– Один со сливками, один черный, – поправил его Дженеро.– Он хочет со сливками, – настаивал буфетчик, – а вы хотите со сливками и черный.– Ты что, клоун?– Так и так, кофе пропал, – сказал на это буфетчик.– Чего это?– Если когда-нибудь полицейский заплатит мне за кофе, значит в этот день я буду принимать ваш парад на Холл-авеню.Ему никто не возразил. У них и правда не было привычки платить за кофе в окрестных заведениях, но они не любили, когда им об этом напоминали.– Билл, мы ищем парня лет восемнадцати-девятнадцати, – начал Уиллис; – длинные светлые волосы, висячие усы. Встречал такого здесь?– Я тысячу таких каждый день встречаю. Вам что, пошутить вздумалось? – буркнул Хаскинс.– На этом куртка мехом вовнутрь.Хаскинс пожал плечами.– На спине нарисовано большое солнце, – добавил Уиллис.– Да, что-то видел. Где-то тут была такая куртка.– Ее хозяина помнишь?– Где я ее видел? – вслух спросил сам себя патрульный.– Он мог быть с еще одним парнем примерно такого же возраста, черная бородка, черные волосы.– Нет, – покачал головой Хаскинс, – солнце оранжевое? Такое оранжевое солнце с лучами? Так?– Правильно, оранжевое.– Видел такую куртку, – произнес Хаскинс, – недавно совсем. Где ж я ее видел, чертово дело!– Два кофе, один со сливками, один черный, – провозгласил буфетчик, ставя чашки перед полицейскими.– Джерри, ты не видел здесь парня в меховой куртке с нарисованным солнцем? – спросил его Хаскинс.– Нет, – безразлично ответил тот и скрылся на кухне.– Белый мех? – снова обратился Хаскинс к Уиллису, – изнутри?– Именно.– Точно, видел проклятую куртку. Сейчас, минуту подумаю.– Подумай-подумай, – Уиллис терпеливо ждал.Хаскинс повернулся к Дженеро и доверительным тоном спросил:– Я слышал, ты лычку получил. Лапу заимел?– Меня давно повысили. Ты что, с луны свалился? – обиделся тот.– Значит, забыл как-то, – улыбнулся Хаскинс. – Ну и как тебе сладкая жизнь?– Патрульные забодали! – огрызнулся Дженеро.– Бывает-бывает.– Так что с курткой? – прервал их Уиллис.– Сейчас-сейчас. Дай вспомнить.Хаскинс взял обеими руками чашку, отхлебнул из нее и спросил:– Там мой напарник работает?– Работает-работает. Не беспокойся.– "Обезьяньи ужимки"! – воскликнул Хаскинс и щелкнул пальцами. – Вот где я ее видел! В витрине. Здесь рядом.– Хорошо, – кивнул Уиллис. – Кто хозяин магазина?– Две лесбы с Восьмой. Сразу за магазином, за углом.– Как их зовут?– Флора Шнайдер и Фреда как-то там. Не знаю точно. Их все зовут Флора и Фреда.– Адрес на Восьмой?– Северная Восьмая, 327. Коричневый дом за углом.– Спасибо, – сказал Уиллис.– Спасибо за кофе! – крикнул в кухню Дженеро.Буфетчик отмолчался. * * * Детектив Артур Браун был негром, очень черным, с курчавой головой, крупными ноздрями и полными губами, Он не был похож ни на Гарри Белафонте, ни на Сиднея Пуатьера, ни на Адама Клейтона Пауэлла. Он походил только на самого себя, что, впрочем, было немало при его шести футах четырех дюймах роста и двухсот двадцати фунтах веса. При виде его белые переходили на другую сторону улицы, уверенные, что эта тупая скотина (большой и черный – значит, тупая скотина!) обязательно придушит их или пырнет ножом, а то и похуже что-нибудь придумает, кто его разберет? Даже когда Браун показывал свое удостоверение, многие белые не могли отделаться от подозрения, что это злоумышленник, маскирующийся под офицера полиции.Вот почему для Брауна было приятным сюрпризом встретиться со свидетелем, не обращавшим внимания ни на его размеры, ни на его цвет. Свидетелем оказалась маленькая старушка с ярко-голубым зонтиком в руке. Зонтик шел к синим глазам старушки, таким же ясным и пронизывающим, как и этот октябрьский день. На голове у нее ловко сидела шляпка с цветком. Если бы старушка была помоложе, ее длинное черное пальто можно было бы назвать макси. При виде входящего в бакалейную лавку Брауна она вскочила на ноги и воскликнула отрывистым, резонирующим голосом:– А, наконец!– Мадам? – поднял брови Браун.– Вы детектив, так ведь?– Детектив, – признался Браун.– Меня зовут миссис Фаррадей, здравствуйте.– Детектив Браун, – представился он и кивнул.Он бы на том и остановился, но миссис Фаррадей протянула ему руку. Брауну пришлось пожать ее и вежливо улыбнуться. Миссис Фаррадей улыбнулась в ответ и высвободила руку.– Мне сказали подождать здесь. Вас ожидали с минуты на минуту, а я здесь уже полдня.– Простите, миссис Фаррадей. Я опрашивал соседей с восьми утра. Это, знаете, быстро не получается.– О, могу себе представить, – посочувствовала она.– Патрульный сказал, что у вас есть для меня информация. Это так?– Так. Я видела двоих грабителей.– Когда вы их видели?– Когда они выбегали из-за угла. Я шла домой из церкви. Я всегда бываю на шестичасовой мессе, к семи она уже заканчивается, и я захожу к пекарю за булочками – мой муж очень любит булочки или кофейный торт по воскресеньям.– Понимаю.– Но в церковь со мной не ходит.– Вот как?– Я выходила из булочной, было, наверное, около семи тридцати, и я увидела этих двоих. Они выбежали из-за угла. Я сначала подумала...– Во что они были одеты, миссис Фаррадей?– В черные плащи. И маски. На одном лицо девочки, на другом какой-то монстр, я о маске, конечно. Я не знаю, что за монстр. У них были пистолеты. У обоих. Но это все неважно, детектив.– А что важно?– Они сняли маски. Как только выскочили из-за угла, сразу сняли маски. Я их хорошо разглядела.– Вы можете их описать?– Конечно.– Отлично, – Браун вынул блокнот, раскрыл его, достал ручку – он был одним из немногих детективов участка, все еще предпочитающих чернильные ручки шариковым, – снял колпачок и спросил:– Они черные или белые, миссис Фаррадей?– Белые, – ответила та.– Возраст?– Молодые люди.– Насколько молодые? Двадцать? Тридцать?– Нет-нет. Им за сорок. Я сказала молодые люди, а не мальчики, детектив.– Высокие?– Один вашего роста, очень крупный. У вас какой рост?– Шесть-четыре.– Один такой же.– А другой?– Намного ниже. Пять-восемь или девять, где-то так.– Цвет волос заметили?– Маленький – блондин. Высокий темноволос.– Цвет глаз, случайно, не приметили?– Они быстро пробежали, я не заметила.– Шрамы? Татуировки? Родимые пятна?– Нет, не видела.– Оба бритые?– То есть, были ли у них бороды и усы?– Да, мэм.– Нет, оба бритые.– Вы говорите, они сняли маски сразу же, как появились из-за угла, правильно?– Да, они их сорвали.– Их ждала машина?– Нет, детектив, по-моему, они были без машины. Они бы так быстро не бежали, мне кажется. А вы как считаете?– Я еще ничего не могу сказать, миссис Фаррадей. Вы не могли бы мне показать булочную?– Конечно, она сразу за углом.Полицейский со старушкой вышли из магазина. Патрульный у входа обратился к Брауну:– Вы не знаете, когда меня сменят, сэр?– А что?– Да тут недоразумение, по-моему. Это даже не мой квартал.– А где твой квартал?– На Гровер-авеню, у парка.– А здесь ты что делаешь?– Так вот же. Я взял одного парня – он взламывал дверцу у «мерседеса» на Южной Второй – и привел его в участок. Когда я его сдал, было где-то семь пятнадцать, я вышел на улицу. Мимо ехали Нили и О'Хара в патрульной машине и подобрали меня, чтобы подвезти. По дороге по радио объявили тревогу, мы – сюда, а тут шум, свалка, Паркера ведь подстрелили. Нили и О'Хара рванули на угол Девятой-Тринадцатой, а сержант приказал мне остаться здесь у дверей. Ну вот, я и торчу здесь все утро. Я должен был смениться в восемь, но мой сменщик меня не нашел. Откуда ему знать, что я здесь околачиваюсь? Вы в участок?– Нет еще.– Сэр, я не могу сам уйти, а то сержанта кондрашка хватит. Он приказал мне стоять здесь.– Я позвоню.– Правда? Большое спасибо, сэр!– Прямо сейчас позвоню.Браун свернул вместе с миссис Фаррадей за угол к булочной.– Я стояла здесь, когда они появились, – показала старушка. – Они сорвали маски и мимо меня пробежали уже без них. А потом помчались вверх по улице и... О, Боже!– Что такое, миссис Фаррадей?– Я вспомнила, что они сделали с масками, детектив. Они их бросили в канализацию, вон там. Остановились у люка и бросили туда маски, а потом опять побежали.– Спасибо, миссис Фаррадей. Вы мне очень помогли.– Ну что вы, – улыбнулась старушка. * * * Флора и Фреда вернулись в свою квартиру на Северной Восьмой только в семь минут двенадцатого. Обе миловидные женщины под тридцать, обе одеты в брючные костюмы и плащи. Флора блондинка, Фреда рыжеволосая. На Флоре большие золотые серьги-кольца. У Фреды маленькая родинка в уголке рта. Они объяснили полицейским, что всегда, в любую погоду, гуляют по воскресеньям в парке. Флора предложила им чаю. Они согласились, и Фреда удалилась на кухню.Квартира находилась в коричневом каменном здании, прошедшем за свою жизнь большой путь – от роскошного жилища до осыпающегося доходного дома, отчаянно пытающегося возвыситься над окружающими трущобами. Женщины владели всем домом. Флора рассказала, что спальни находятся на верхнем этаже, кухня, столовая и комната для гостей на среднем, а гостиная на нижнем. В ней как раз и сидели сейчас детективы. Через узорчатые шелковые занавески на окнах в гостиную струился солнечный свет. У изразцового камина дремал кот. Гостиная занимала весь первый этаж здания и была мило и уютно обставлена. Возникало чувство, что ты находишься не в большом городе, а где-нибудь в деревенском английском доме, например в Дерсете, или в уэльском поместье, тихом и уединенном, с видом на мягко перекатывающиеся холмы. Но одно дело превратить разваливающиеся трущобы в прекрасный городской особняк и совершенно другое – игнорировать бурлящую за стенами дома действительность. Флора и Фреда не были глупы; окна, выходящие во двор, защищены стальными решетками, а входная дверь оборудована мощным засовом.– Я надеюсь, не магазин обворовали, – гортанно спросила Флора. Звуки ее голоса были странным образом похожи на хрип певца, прижимающего ко рту микрофон.– Нет-нет, – успокоил ее Уиллис, – мы бы только хотели кое-что выяснить о вещах, возможно, купленных у вас.– Слава богу, – вздохнула Флора.Фреда вышла из кухни и сейчас стояла за гнутой спинкой кресла Флоры, грациозно опустив руку на кружевной подлокотник у самых волос своей подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– немедленно спросил Дельгадо.– Ничего, – ответила девочка.– Как тебя зовут? – обратился к ней детектив.– Пакита Хуэрта.– Ты видела людей, которые избили твоего отца, Пакита?– Да, – кивнула девочка.– Ты знаешь кого-нибудь из них?Девочка заколебалась.– Puede listed decirme? Можешь что-нибудь рассказать? (исп.).
– Нет, я их не знаю.– А ты? – Дельгадо повернулся к другой девочке.– Нет.Полицейский посмотрел им в глаза. Девочки глядели, не мигая. Он снова повернулся к миссис Хуэрте.– Полное имя вашего мужа Хосе Хуэрта?– Хосе Висенте Хуэрта.– Сколько ему лет, сеньора?– Сорок семь.– Чем он занимается?– Торгует недвижимостью.– Где его офис, миссис Хуэрта?– В Риверхед. Хэррисон-авеню, 1345. Фирма называется «Х-Р Риэлти».– Он ее владелец?– Да.– Партнеры есть?– Да, есть партнер.– Как его имя?– Рамон Кастаньеда. Они поэтому и называются «Х-Р». Хосе-Рамон.– Где живет мистер Кастаньеда?– В двух кварталах отсюда. На Четвертой улице.– Адрес?– Южная Четвертая, 112.– Ну ладно, спасибо, – сказал Дельгадо. – Я вам сообщу, если мы что-нибудь выясним.– Por favor, Пожалуйста (исп.).
– проговорила миссис Хуэрта и увела за руки детей в дом. ~~ Черная блузка из ванной Льюиса Скотта была куплена в магазине с названием «Обезьяньи ужимки» на Калвер-авеню. В воскресенье магазин был закрыт. Дежуривший в этом квартале патрульный заметил прильнувших к витрине Уиллиса и Дженеро и вразвалку подошел к ним.– Помощь нужна? А, ребята? – поинтересовался он.Дженеро и Уиллис оглянулись. Ни тот, ни другой этого патрульного не знали.– Ты недавно в участке, старина? – спросил его Дженеро.Патрульный был года на три-четыре старше Дженеро, но, учитывая разницу в звании, детектив без смущения выбрал такой тон. Патрульный никак не мог решить, с кем он имеет дело – со злоумышленниками или с такими же, как и он, слугами закона. Иногда трудно определить разницу. Озадаченный патрульный соображал, как ему поступить – ответить по-уставному или поставить наглецов на место. Пока он думал, Уиллис сказал:– Я детектив Уиллис. Это детектив Дженеро.– О! – Он сумел произнести это очень выразительно.– Ты давно работаешь в участке, парень? – спросил Дженеро.– С прошлой недели. Меня перевели из Маджесты.– Спецназначение?– Да. В последнее время повадились тут грабить эту лавочку. По-моему, здесь удвоили все патрули.– А где постоянный патрульный?– Пошел червячка заморить в кафе. Вам помочь?– Кто он?– Хаскинс. Вы его знаете?– Да, – ответил Уиллис, – кафе на углу?– На углу.– Давай, служи, старик, – бросил Дженеро, и оба детектива направились к кафе. Патрульный пожал плечами, раздумывая о том, что лишняя лычка делает людей гнусными свиньями.Кроме патрульного Хаскинса и буфетчика, за стойкой в кафе без пятнадцати десять никого не было. Хаскинс склонился над чашкой кофе. Выглядел он так, будто не спал всю ночь. Дженеро и Уиллис подошли к патрульному и уселись рядом.– Привет, Билл, – поздоровался Уиллис.Хаскинс оторвал взгляд от кофе.– А, ты. Привет.– Два кофе, – бросил Дженеро человеку за стойкой.– Вы меня ищете или просто так здесь? – спросил Хаскинс.– Тебя ищем.– Зачем?– Вам какой кофе? – спросил буфетчик.– Со сливками, – ответил Уиллис.– Один со сливками, один черный, – добавил Дженеро.– Два со сливками, один черный, – проговорил буфетчик.– Один со сливками, один черный, – поправил его Дженеро.– Он хочет со сливками, – настаивал буфетчик, – а вы хотите со сливками и черный.– Ты что, клоун?– Так и так, кофе пропал, – сказал на это буфетчик.– Чего это?– Если когда-нибудь полицейский заплатит мне за кофе, значит в этот день я буду принимать ваш парад на Холл-авеню.Ему никто не возразил. У них и правда не было привычки платить за кофе в окрестных заведениях, но они не любили, когда им об этом напоминали.– Билл, мы ищем парня лет восемнадцати-девятнадцати, – начал Уиллис; – длинные светлые волосы, висячие усы. Встречал такого здесь?– Я тысячу таких каждый день встречаю. Вам что, пошутить вздумалось? – буркнул Хаскинс.– На этом куртка мехом вовнутрь.Хаскинс пожал плечами.– На спине нарисовано большое солнце, – добавил Уиллис.– Да, что-то видел. Где-то тут была такая куртка.– Ее хозяина помнишь?– Где я ее видел? – вслух спросил сам себя патрульный.– Он мог быть с еще одним парнем примерно такого же возраста, черная бородка, черные волосы.– Нет, – покачал головой Хаскинс, – солнце оранжевое? Такое оранжевое солнце с лучами? Так?– Правильно, оранжевое.– Видел такую куртку, – произнес Хаскинс, – недавно совсем. Где ж я ее видел, чертово дело!– Два кофе, один со сливками, один черный, – провозгласил буфетчик, ставя чашки перед полицейскими.– Джерри, ты не видел здесь парня в меховой куртке с нарисованным солнцем? – спросил его Хаскинс.– Нет, – безразлично ответил тот и скрылся на кухне.– Белый мех? – снова обратился Хаскинс к Уиллису, – изнутри?– Именно.– Точно, видел проклятую куртку. Сейчас, минуту подумаю.– Подумай-подумай, – Уиллис терпеливо ждал.Хаскинс повернулся к Дженеро и доверительным тоном спросил:– Я слышал, ты лычку получил. Лапу заимел?– Меня давно повысили. Ты что, с луны свалился? – обиделся тот.– Значит, забыл как-то, – улыбнулся Хаскинс. – Ну и как тебе сладкая жизнь?– Патрульные забодали! – огрызнулся Дженеро.– Бывает-бывает.– Так что с курткой? – прервал их Уиллис.– Сейчас-сейчас. Дай вспомнить.Хаскинс взял обеими руками чашку, отхлебнул из нее и спросил:– Там мой напарник работает?– Работает-работает. Не беспокойся.– "Обезьяньи ужимки"! – воскликнул Хаскинс и щелкнул пальцами. – Вот где я ее видел! В витрине. Здесь рядом.– Хорошо, – кивнул Уиллис. – Кто хозяин магазина?– Две лесбы с Восьмой. Сразу за магазином, за углом.– Как их зовут?– Флора Шнайдер и Фреда как-то там. Не знаю точно. Их все зовут Флора и Фреда.– Адрес на Восьмой?– Северная Восьмая, 327. Коричневый дом за углом.– Спасибо, – сказал Уиллис.– Спасибо за кофе! – крикнул в кухню Дженеро.Буфетчик отмолчался. * * * Детектив Артур Браун был негром, очень черным, с курчавой головой, крупными ноздрями и полными губами, Он не был похож ни на Гарри Белафонте, ни на Сиднея Пуатьера, ни на Адама Клейтона Пауэлла. Он походил только на самого себя, что, впрочем, было немало при его шести футах четырех дюймах роста и двухсот двадцати фунтах веса. При виде его белые переходили на другую сторону улицы, уверенные, что эта тупая скотина (большой и черный – значит, тупая скотина!) обязательно придушит их или пырнет ножом, а то и похуже что-нибудь придумает, кто его разберет? Даже когда Браун показывал свое удостоверение, многие белые не могли отделаться от подозрения, что это злоумышленник, маскирующийся под офицера полиции.Вот почему для Брауна было приятным сюрпризом встретиться со свидетелем, не обращавшим внимания ни на его размеры, ни на его цвет. Свидетелем оказалась маленькая старушка с ярко-голубым зонтиком в руке. Зонтик шел к синим глазам старушки, таким же ясным и пронизывающим, как и этот октябрьский день. На голове у нее ловко сидела шляпка с цветком. Если бы старушка была помоложе, ее длинное черное пальто можно было бы назвать макси. При виде входящего в бакалейную лавку Брауна она вскочила на ноги и воскликнула отрывистым, резонирующим голосом:– А, наконец!– Мадам? – поднял брови Браун.– Вы детектив, так ведь?– Детектив, – признался Браун.– Меня зовут миссис Фаррадей, здравствуйте.– Детектив Браун, – представился он и кивнул.Он бы на том и остановился, но миссис Фаррадей протянула ему руку. Брауну пришлось пожать ее и вежливо улыбнуться. Миссис Фаррадей улыбнулась в ответ и высвободила руку.– Мне сказали подождать здесь. Вас ожидали с минуты на минуту, а я здесь уже полдня.– Простите, миссис Фаррадей. Я опрашивал соседей с восьми утра. Это, знаете, быстро не получается.– О, могу себе представить, – посочувствовала она.– Патрульный сказал, что у вас есть для меня информация. Это так?– Так. Я видела двоих грабителей.– Когда вы их видели?– Когда они выбегали из-за угла. Я шла домой из церкви. Я всегда бываю на шестичасовой мессе, к семи она уже заканчивается, и я захожу к пекарю за булочками – мой муж очень любит булочки или кофейный торт по воскресеньям.– Понимаю.– Но в церковь со мной не ходит.– Вот как?– Я выходила из булочной, было, наверное, около семи тридцати, и я увидела этих двоих. Они выбежали из-за угла. Я сначала подумала...– Во что они были одеты, миссис Фаррадей?– В черные плащи. И маски. На одном лицо девочки, на другом какой-то монстр, я о маске, конечно. Я не знаю, что за монстр. У них были пистолеты. У обоих. Но это все неважно, детектив.– А что важно?– Они сняли маски. Как только выскочили из-за угла, сразу сняли маски. Я их хорошо разглядела.– Вы можете их описать?– Конечно.– Отлично, – Браун вынул блокнот, раскрыл его, достал ручку – он был одним из немногих детективов участка, все еще предпочитающих чернильные ручки шариковым, – снял колпачок и спросил:– Они черные или белые, миссис Фаррадей?– Белые, – ответила та.– Возраст?– Молодые люди.– Насколько молодые? Двадцать? Тридцать?– Нет-нет. Им за сорок. Я сказала молодые люди, а не мальчики, детектив.– Высокие?– Один вашего роста, очень крупный. У вас какой рост?– Шесть-четыре.– Один такой же.– А другой?– Намного ниже. Пять-восемь или девять, где-то так.– Цвет волос заметили?– Маленький – блондин. Высокий темноволос.– Цвет глаз, случайно, не приметили?– Они быстро пробежали, я не заметила.– Шрамы? Татуировки? Родимые пятна?– Нет, не видела.– Оба бритые?– То есть, были ли у них бороды и усы?– Да, мэм.– Нет, оба бритые.– Вы говорите, они сняли маски сразу же, как появились из-за угла, правильно?– Да, они их сорвали.– Их ждала машина?– Нет, детектив, по-моему, они были без машины. Они бы так быстро не бежали, мне кажется. А вы как считаете?– Я еще ничего не могу сказать, миссис Фаррадей. Вы не могли бы мне показать булочную?– Конечно, она сразу за углом.Полицейский со старушкой вышли из магазина. Патрульный у входа обратился к Брауну:– Вы не знаете, когда меня сменят, сэр?– А что?– Да тут недоразумение, по-моему. Это даже не мой квартал.– А где твой квартал?– На Гровер-авеню, у парка.– А здесь ты что делаешь?– Так вот же. Я взял одного парня – он взламывал дверцу у «мерседеса» на Южной Второй – и привел его в участок. Когда я его сдал, было где-то семь пятнадцать, я вышел на улицу. Мимо ехали Нили и О'Хара в патрульной машине и подобрали меня, чтобы подвезти. По дороге по радио объявили тревогу, мы – сюда, а тут шум, свалка, Паркера ведь подстрелили. Нили и О'Хара рванули на угол Девятой-Тринадцатой, а сержант приказал мне остаться здесь у дверей. Ну вот, я и торчу здесь все утро. Я должен был смениться в восемь, но мой сменщик меня не нашел. Откуда ему знать, что я здесь околачиваюсь? Вы в участок?– Нет еще.– Сэр, я не могу сам уйти, а то сержанта кондрашка хватит. Он приказал мне стоять здесь.– Я позвоню.– Правда? Большое спасибо, сэр!– Прямо сейчас позвоню.Браун свернул вместе с миссис Фаррадей за угол к булочной.– Я стояла здесь, когда они появились, – показала старушка. – Они сорвали маски и мимо меня пробежали уже без них. А потом помчались вверх по улице и... О, Боже!– Что такое, миссис Фаррадей?– Я вспомнила, что они сделали с масками, детектив. Они их бросили в канализацию, вон там. Остановились у люка и бросили туда маски, а потом опять побежали.– Спасибо, миссис Фаррадей. Вы мне очень помогли.– Ну что вы, – улыбнулась старушка. * * * Флора и Фреда вернулись в свою квартиру на Северной Восьмой только в семь минут двенадцатого. Обе миловидные женщины под тридцать, обе одеты в брючные костюмы и плащи. Флора блондинка, Фреда рыжеволосая. На Флоре большие золотые серьги-кольца. У Фреды маленькая родинка в уголке рта. Они объяснили полицейским, что всегда, в любую погоду, гуляют по воскресеньям в парке. Флора предложила им чаю. Они согласились, и Фреда удалилась на кухню.Квартира находилась в коричневом каменном здании, прошедшем за свою жизнь большой путь – от роскошного жилища до осыпающегося доходного дома, отчаянно пытающегося возвыситься над окружающими трущобами. Женщины владели всем домом. Флора рассказала, что спальни находятся на верхнем этаже, кухня, столовая и комната для гостей на среднем, а гостиная на нижнем. В ней как раз и сидели сейчас детективы. Через узорчатые шелковые занавески на окнах в гостиную струился солнечный свет. У изразцового камина дремал кот. Гостиная занимала весь первый этаж здания и была мило и уютно обставлена. Возникало чувство, что ты находишься не в большом городе, а где-нибудь в деревенском английском доме, например в Дерсете, или в уэльском поместье, тихом и уединенном, с видом на мягко перекатывающиеся холмы. Но одно дело превратить разваливающиеся трущобы в прекрасный городской особняк и совершенно другое – игнорировать бурлящую за стенами дома действительность. Флора и Фреда не были глупы; окна, выходящие во двор, защищены стальными решетками, а входная дверь оборудована мощным засовом.– Я надеюсь, не магазин обворовали, – гортанно спросила Флора. Звуки ее голоса были странным образом похожи на хрип певца, прижимающего ко рту микрофон.– Нет-нет, – успокоил ее Уиллис, – мы бы только хотели кое-что выяснить о вещах, возможно, купленных у вас.– Слава богу, – вздохнула Флора.Фреда вышла из кухни и сейчас стояла за гнутой спинкой кресла Флоры, грациозно опустив руку на кружевной подлокотник у самых волос своей подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14