..
- Конан захотел проверить свой меч, а мне было любопытно скрестить
оружие с человеком, победившем капитана Риннову. У Конана есть своя
теория...
- Не у меня, а у тебя, - запротестовал Конан.
- Я просто сказал, что шпага - это универсальное оружие. Ты же
знаешь, Кадзи. И вообще тебе бы следовало посмотреть, как дерется этот
киммериец. Такое впечатление, что меч - часть его руки и весит не больше
мизинца.
- И ты еще называешь моего брата чокнутым, - накинулась на него
Сандокадзи. - Да я лучше буду слушать его научные споры, чем смотреть, как
проливается кровь.
- Не обращай внимания, - шепнул Мордерми Конану, когда девушка ушла.
- Ее остренького язычка побаиваются даже Аввинти и Сантиддио.
- На месте Аввинти я бы чувствовал себя неспокойно, если бы во время
дуэли у меня за спиной находилась Сандокадзи, - заметил Конан. - Сегодня
утром она ни секунды не колебалась, когда скакала к эшафоту, топча
копытами десятки людей. Там пролилась не одна пинта крови.
- Когда речь заходит о достижении какой-то цели, род Эсанти ничем не
остановить. 3наешь, это была ее идея насчет возов с сеном. - Он осмотрел
порез на лице Конана. - Чепуха, я хуже режусь во время бритья.
- Род Эсанти? - переспросил Конан, уловив нотку разочарования,
мелькнувшую в голосе Мордерми.
- Да, Сантиддио и Сандокадзи принадлежат к одному из древнейших и
некогда очень могущественных дворянских родов - Эсанти. Я думал, тебе это
известно. Ах, да, ты же недавно в Кордаве. Так вот, из всего рода их
осталось только трое.
- Можешь выбрать себе и кинжал, - добавил он.
Конан внимательно перебрал с десяток ножей, размышляя про себя, что
всего этого арсенала хватило бы, чтобы вооружить небольшую армию, если бы
вдруг Сантиддио и его приятели решили перейти от слов к делу.
- Ты сказал, что их осталось только трое. Значит один из них
по-прежнему носит титул, в то время как Сантиддио и Сандокадзи вынуждены
скрываться от закона?
- У них не осталось ни титула, ни состояния. Есть только Сантиддио и
его две сестры. Все они родились в один день. Когда они были уже
достаточно большими, их отец нанес оскорбление королю Риманендо. В
отместку тот обвинил его в якобы утаивании крупной суммы налогов, которую
он должен был собрать с жителей. Сантиддио клянется, что его отец попросту
не стал облагать население дополнительными поборами. Не знаю кто прав, но
дело не в этом. Он был арестован, лишен состояния и казнен. Не помню, что
приключилось с остальными его родственниками, но больше никто о них ничего
не слышал.
Но рождение трех близнецов - очень редкий случай в Зингаре,
единственный на моей памяти. К тому же три - святое число, а дело получило
широкую огласку, и тайно умертвить детей король уже не мог. Благодаря
заступничеству народа они остались живы. Со временем попали сюда, как и
все те, кто не в ладах с законом. Преданные друзья сумели сохранить для
них немного денег. Сандокадзи танцует, а Сантиддио как один из лидеров
Белой Розы живет за счет партийных средств.
Конану понравился тяжелый кинжал с обоюдоострым лезвием.
- А другая сестра?
- Дестандази. Она... Она выбрала иной путь. Как и ее брат и сестра,
она всей душой ненавидела тиранию, но вместо того чтобы бороться со злом,
юная девушка отвернулась от общества. Она вступила в секту Джеббал Саг. Ее
обитель где-то там, за Черной рекой. Уже несколько лет от нее нет никаких
вестей. Колдуны, исповедующие древние религии, имеют мало общего с
политикой, которой занимаются ее брат и сестра.
- Дестандази, - повторил Конан, вешая кинжал на пояс. - Она похожа на
Сандокадзи?
- И на Сантиддио, - рассмеялся Мордерми. - И даже очень.



5. НОЧНЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ

Легкий шорох заставил Конана проснуться окончательно. Его глаза
обшаривали темноту комнаты, а рука потянулась к рукоятке кинжала.
Эту комнату ему отвел сам Мордерми. Ложась спать, Конан положил тюфяк
посреди комнаты, так чтобы ему была видна входная дверь. Он спал уже
несколько часов, когда его разбудил шум отодвигаемого засова.
Кто-то быстро приоткрыл дверь и проскользнул внутрь, в этом Конан был
убежден, хотя дверь тут же закрылась, и комната погрузилась в мрак.
Вошедший не шевелился, очевидно, давая глазам привыкнуть к темноте. Конан
выскользнул из-под покрывала и бесшумными шагами направился туда, где по
его расчетам должен был находиться посетитель.
Когда он приблизился к непрошенному гостю, его рука, сжимавшая
рукоятку кинжала, расслабилась. В ноздри ударил пикантный запах женских
духов и пота. Конан протянул руку и нащупал соблазнительную женскую
фигуру.
Сандокадзи, а это была она, невольно вскрикнула от удивления и
скользнула в его объятия. Быстро ощупав ее киммериец убедился, что девушка
не вооружена.
- Я напугал тебя, - сказал Конан.
- Ты, как кошка, видишь в темноте.
- Я услышал твое дыхание и почувствовал запах твоих духов. - Конан не
понимал зачем объяснять очевидное. - Мне казалось, что дверь заперта.
- Эти запоры может открыть любой, - ответила Сандокадзи, - И потом,
кому придет в голову мысль грабить Мордерми?
- Верно.
На Сандокадзи была только легкая накидка. Конан почувствовал острое
желание, когда ее мягкое теплое тело прижалось к нему.
- Я сегодня очень долго танцевала, - сказала Сандокадзи, - Все уже
напились и храпят после буйного празднества по случаю освобождения
Сантиддио.
Конан, покинувший застолье в самом начале, был не так глуп, чтобы не
понять зачем она пожаловала. Будь на ее месте любая другая женщина, он не
раздумывал бы ни секунды, но переспать с женщиной друга противоречило
кодексу чести диких варварских народов, поэтому чувственная фигура,
которая лежала в его объятиях, была для него запретным плодом.
- Я говорила, что не забуду того, что ты сделал для моего брата, -
шептала она, и ее пальцы ласкали тело Конана.
- Ты - женщина Мордерми, - с усилием произнес варвар.
- Мордерми не обязательно об этом знать. Он не был моей первой
любовью, не будет и последней. Я не даю обетов, как моя сестра-святоша.
- Не в этом дело, - запротестовал Конан, чувствуя, что еще немного и
его инстинкты возьмут верх над разумом. - Мордерми мой друг. Я не хочу
обманывать его в его же доме.
- Святая простота! - поразилась Сандокадзи. - Кто бы мог подумать,
что варвары столь чувствительны? Мне кажется, ты не из тех, кто умеет
только скакать на жеребцах. Или ты боишься Мордерми?
Конан почувствовал, как в нем закипает гнев.
- Конечно, я не настолько обучен манерам, чтобы валяться в постели с
женой своего друга. У нас в Киммерии несколько иные обычаи. Они менее
цивилизованны и более архаичны.
- Но здесь же не Киммерия, не так ли? - убеждала Сандокадзи. -
Неужели ты даешь обещание жениться каждой шлюхе, с которой переспишь?
- Нет, не каждой, - взорвался Конан, не в силах сдержать свою ярость.
- Но если я хочу женщину, то делаю ее своей и убью всякого, кто попытается
ее украсть. Мордерми, насколько я могу судить, придерживается того же
правила. Если я сделаю тебя своей, нам придется драться, а я не хочу
убивать друг друга из-за потаскухи.
- Ах так! - Сандокадзи вырвалась из его рук. Ее взор тоже пылал
гневом. - Сантиддио был прав: ты альтруист. Ну что ж, мой благонравный
киммериец, я вовсе не предлагаю тебе стать хозяйкой в твоей хижине
где-нибудь в захудалой горной деревушке. Я предлагала тебе ночь
удовольствий. Мне было просто любопытно знать, какой мужчина скрывается за
этими мускулами. А вместо этого нашла большого, неуклюжего дурака!
Сандокадзи оттолкнула его и бросилась к двери. Конан был почти
согласен с ней. Он не привык обдумывать свои поступки, и только мысль о
том, что он предает друга, сдерживала его инстинкты, не позволяла схватить
Сандокадзи и бросить ее мягкое, желанного тело на тюфяк. Поэтому он не
стал ее задерживать.
После темной комнаты сумрак коридора казался ярким светом. Сандокадзи
отворила дверь комнаты Конана, и тут в полоске света мелькнула фигура
человека. Он был явно застигнут врасплох, но быстро сориентировался, и в
его руке сверкнул нож.
Не менее удивленная Сандокадзи пронзительно вскрикнула. Рука
незнакомца дрогнула, он не ожидал увидеть женщину, и этого мгновения
оказалось достаточным для Сандокадзи, чтобы увернуться от удара и
выскочить в коридор. Нож незнакомца все же успел разрезать ее накидку и
оставить царапину на ее плече. Девушка опять закричала.
Нападавший все еще пребывал в нерешительности: заткнуть рот девушке
или ворваться в комнату к спящему Конану. Пока он колебался, Конан
опередил его. Выскочив из темноты, киммериец схватил его за руку,
державшую нож, и всадил свой кинжал ему в живот. Затем он сильным
движением рванул руку вверх так, что разрубил грудную клетку нападавшего.
Дикий крик боли тут же сменился предсмертным стоном, и тело незнакомца
медленно опустилось на пол.
Сандокадзи перестала кричать и смотрела на Конана блестящими глазами.
Тревога разнеслась по всему дому. Со всех сторон к дверям комнаты
Конана сбегались вооруженные люди. При свете факелов засверкали лезвия.
Подоспел и Мордерми.
При виде открывшейся картины он бросил взгляд на Конана, и на его
лице ясно читался немой вопрос.
Сандокадзи не колебалась.
- Я шла по коридору, вдруг вижу, в темноте кто-то крадется.
Подозрительный такой. Я решила за ним проследить. Когда он остановился у
комнаты Конана, я поняла, что передо мной убийца, подосланный Риманендо. Я
закричала, чтобы предупредить Конана, убийца напал на меня, но тут
выскочил киммериец и убил его.
Она приспустила накидку, чтобы осмотреть рану на плече. Рана немного
кровоточила, но не была опасной. Конану ничего не оставалось, как
подтвердить ее рассказ.
Мордерми поверил их словам.
- Вам нужно было позвать кого-нибудь из нас. Тебя же могли убить,
Сандокадзи.
- Позвать вас? Да вы же спали над своими чашами с вином.
- Переверните его, посмотрим, что это за птица, - приказал Мордерми.
- Что же у меня за охрана, если убийцы преспокойно разгуливают по дому.
Они перевернули труп и осветили факелом залитое кровью лицо.
Раздались возгласы изумления.
- Черт возьми! Это же де Велис! - воскликнул Мордерми. - Он был у
меня лейтенантом и я верил ему, как самому себе. Велика сила золота
Риманендо, если она может купить даже близких друзей. Прости, Конан, я
предложил тебе убежище, и едва не стал причиной твоей смерти.
Конан промолчал. У него не было твердой уверенности, что де Велис был
подосланным убийцей - возможно, он был слишком предан Мордерми и обнаружив
измену Сандокадзи, решил отомстить за господина и восстановить его честь.



6. ПОД КОРОЛЕВСКОЙ МАСКОЙ

Аромат роз смешивался с запахом моря, плескавшегося у высоких стен,
отделявших его от королевского цветника. Сад был ярко освещен тысячами
праздничных фонарей, всех цветов радуги. Смех и веселье заглушались мерным
рокотом прибоя, разбивавшегося в темноте о насыпь.
Но у Конана, настороженно бродившего среди гостей карнавала,
устроенного в честь дня рождения короля, не было желания веселиться. Он
считал, что сегодняшнее предприятие - слишком рискованная авантюра, даже
для Мордерми. Еще бы, подделать королевское приглашение!
Киммериец понимал, что выглядит, по меньшей мере, фантастично в своем
наряде, среди разукрашенной знати, окружившей его. На нем был рогатый
шлем, доспехи и подбитый мехом плащ, которые носят воины Ванира, нация,
которую он не любил, но уважал. Шелковая маска скрывала верхнюю часть
лица, а черная грива волос красиво оттеняла загар. Идея костюма
принадлежала Сандокадзи, она же придумала взять с собой боевой топор с
двумя лезвиями и головкой в виде молотка. Конан отнесся к идее
одобрительно. Топор, являясь как бы частью костюма, вызовет меньше
подозрений, чем шпага или меч.
- Кто может предположить, что варвар переоденется в варвара? -
уверяла Сандокадзи, которая подобно всем коренным зингаранцам смешивала
все северные варварские племена в одну кучу. Конан довольно прилично
изъяснялся на заморанском языке, чтобы сойти за представителя этой далекой
страны, и его акцент в этом случае не должен был вызывать подозрений у
спесивой зингаранской знати, многие из которой не отличили бы Пикта от
Кушита, или Стигийца от Туранца. Конан таким образом надеялся избежать
лишнего внимания.
Сама Сандокадзи одела маску и костюм сокола, и оперение колыхалось во
время ходьбы, приоткрывая ее обнаженные руки и ноги. Под покрытым перьями
плащом у нее ничего не было.
Сантиддио вел ее на серебряной цепочке, накинутой на шею. На нем был
костюм сокольничего и черное домино.
Самый странный наряд имел Мордерми. Он представлял собой
приукрашенную копию самого короля Риманендо: мантия из горностаев,
золоченая кольчуга, корона из мишуры, напудренные волосы, объемистый живот
- не слишком большой, чтобы оскорбить монарха, но и достаточный, чтобы
быть узнанным. Его костюм тоже был заслугой Сандокадзи.
По мнению Конана, эта женщина была чрезвычайно умна. Он вспомнил, как
она хитро вывернулась в ночь воображаемого покушения. С тех пор ночные
визиты прекратились.
Время летело быстро и небесполезно для Конана. Налеты и грабежи были
удачными. Мордерми был хорошим организатором, да и Конан оказался мастером
по части присвоения чужой собственности, - он ни в чем не уступал
опытнейшим зингаранским бандитам: ни в дерзости, ни в изобретательности.
Взаимная симпатия между Конаном и Мордерми постепенно переросла в дружбу,
подогреваемую скрытым соперничеством.
Сантиддио и Сандокадзи тоже входили в круг его друзей, и это была уже
иная дружба. Мордерми, в сущности, оставался варваром городских трущоб, и
его жизнь текла по тем же диким, примитивным и безжалостным законам, что и
в горах Киммерии. А Сантиддио и Сандокадзи всегда были отделены от Конана
невидимым барьером, который порождало их происхождение. Несмотря на все
разговоры о том, что все люди - братья, Сантиддио всегда не хватало
практического подтверждения своих слов, что же до Сандокадзи, то ей
казалось, что она играет в какую-то увлекательную игру.
Конан чувствовал, что он чужой в этой компании, в этой странной
дружбе каждый преследовал свои цели. Мордерми мечтал стать чем-то большим
нежели просто королем воров. Сандокадзи наслаждалась возможностью
разрушить социальный порядок, лишивший ее всех прав и состояния. Сантиддио
мечтал создать новое общество, где правил бы разум, а не сила, и, наконец,
Конан-варвар, покинувший Киммерию, чтобы посмотреть цивилизованные страны
и не утоливший пока до конца жажду путешествий.
Правда он нашел приключения, а это было ничуть не хуже.
Королевский маскарад собрал сотни гостей. По саду прогуливались
фантастически одетые фигуры, а внутри павильона кавалеры кружились в танце
со своими великолепно одетыми дамами, скользя по полу из черного мрамора.
Скромно одетые девушки бесшумно скользили между гостями с подносами,
уставленными сладостями, деликатесами, драгоценными серебряными кубками с
редкими винами и мороженым. В тени деревьев или в увитых цветами беседках
скрывались влюбленные парочки, откуда слышались нежные вздохи, шелест
шелка и тихий смех.
Конан ел с жадностью, но от вина воздерживался. Нетерпеливым
движением руки он отталкивал прочь кубки со старинным вином столетней
выдержки, как если бы это было простое пиво.
Тем, кто к нему обращался, Конан бросал короткие фразы на заморанском
языке. По его угрожающему тону гости решали, что он пьян и груб. Но Конан
был не пьян.
В отличие от Конана, Мордерми находил это ночное приключение
увлекательным. Конан предпочитал воровство или открытый грабеж - взломать
сокровищницу богатого лорда или напасть на купеческий караван. Он не
доверял хитроумным комбинациям.
Внутри королевского дворца Мордерми удалось собрать много своих
людей: кое-кого под видом слуг и лакеев, а кое-кого и в качестве гостей.
Самым слабым звеном плана было оружие. Никто не мог позволить себе явиться
на маскарад вооруженным с головы до пят. Конечно, никакой дворянин не
выйдет из дома без шпаги, да и лакеи тоже должны иметь что-то на случай
разбойного нападения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20