Карл ВАГНЕР
ДОРОГА КОРОЛЕЙ

"Война - отец всего сущего. Одних она
делает богатыми, другим дарит свободу, а
остальных превращает в рабов".
Гераклит.

ПРОЛОГ
Ледяное безмолвие и сверкающая, как алмаз сталь.
Тусклый свет играл зловещими бликами на клинках двух соперников, а
вокруг них горели не менее безжалостные и холодные глаза. Резкое движение
и шпаги скрестились, нарушив тишину лязгом разгневанной стали. И снова
воцарилась тишина, в которой было слышно только хриплое дыхание
противников и азартное сопение зрителей. Изредка слышался приглушенный
шепот. Затем лезвия опять с лязгом скрестились. Казалось сама Смерть
балансирует на кончике каждой шпаги, терпеливая и безжалостная.
Один из соперников, старше по возрасту, вел себя более агрессивно.
Судя по тому, с какой легкостью он наносил и отражая удары, было видно,
что ему не впервой держать в руке шпагу. Его красивое лицо было
изборождено несколькими боевыми шрамами, а в густых черных волосах и
аккуратно подстриженной бородке виднелись седые пряди. Однако,
приглядевшись, можно было заметить, что шрамы эти старые, и прошло уже
немало лет с тех пор, когда шпага соперника касалась его лица.
Ярко-красный камзол и вельветовые штаны прекрасной выделки плотно облегали
стройную, мускулистую фигуру старого ветерана, а горделивая осанка и
длинная шпага придавали ему довольно внушительный вид.
На его правом рукаве сверкала двойная звезда капитана королевской
армии Зингара, а поверх нее прикреплен черный орел - знак принадлежности к
гвардейцам Корста, одному из самых привилегированных воинских
подразделений.
Второй участник кровавого поединка был, почти что, вдвое моложе
своего соперника. Тем не менее он не уступал в искусстве фехтования
сорокалетнему ветерану королевской гвардии. Он был выше своего противника,
чей рост достигал шести футов, и плотнее. Его мощный торс покрывал
равномерный загар, испещренный многочисленными шрамами: глубокими,
полученными в сражениях, и мелкими, нанесенными соперниками во время
учебных боев и тренировок. Мягкая грива черных волос обрамляла его гладко
выбритое лицо, а в голубых глазах светился гнев. На юноше были кожаные
штаны, какие носят северные варвары, а длинная шпага казалась игрушечной в
его огромной ладони.
Они находились в кругу, образованном тесно сгрудившимися солдатами,
жаждущими не пропустить ни одного мгновения этого захватывающего зрелища.
Большинство из них носили ярко-красные и золотые цвета зингаранской
королевской армии и знак орла, говорящий об их принадлежности к гвардии
Корста. Среди них были и воины других подразделений, а кое-где попадались
люди в самых неописуемых одеждах - солдаты-наемники. Очевидно, к ним
принадлежал и младший из дуэлянтов. Поединок происходил в казарме, кровати
были сдвинуты к стенам, чтобы освободить место для дерущихся.
Подобные поединки не были редкостью в королевской армии. Каждый
удачный выпад зрители сопровождали одобрительными возгласами или
оскорбительными криками, заключались безумные пари, слышались отборные
ругательства. Но по мере того, как напряжение поединка стало достигать
своего апогея, выкрики смолкли и в казарме воцарилась гробовая тишина.
Подавшись в нетерпении вперед, зрители чутко реагировали на каждый вздох и
ждали... ждали развязки. Силы обоих соперников были уже на исходе, и
теперь каждый выжидал в надежде, что его противник допустит какую-нибудь
оплошность.
Обе шпаги уже попробовали крови. Капитан получил удар в предплечье, а
его молодой соперник был серьезно ранен в левое плечо и, казалось, не мог
владеть этой рукой. Помимо этого юноша имел еще две мелких царапины на
левом боку, и эти ранения не могли не сказаться на его реакции.
Вид крови вызвал на лице капитана едва заметную улыбку. Его ноздри
раздувались в предвкушении убийства, и он все продолжал усиливать свой
натиск.
Юноша не улыбался, и только в глазах его по-прежнему горел гнев. В
его движениях не чувствовалось боли и усталости.
Опять лезвия скрестились с ужасающим лязгом и разошлись, чтобы
скреститься снова. Капитан непрерывно атаковал и во время очередного
выпада он неожиданно резким круговым движением обвел шпагу соперника и
нанес ему глубокую рану в бедро.
Юноша дико вскрикнул от резкой боли. Его ноги подкашивались. Он
шатался, с трудом стараясь выпрямиться. Его ответные удары были слабыми и
неловкими.
Долгая схватка приближалась к своему финалу. Зрители с горящими
глазами следили за происходящим. Чувствуя на себе их взгляды, офицер решил
покончить со своим беспомощным противником эффектным, коронным ударом - не
глядя, ударить прямо в сердце.
Юноше было не до красивых поз и изящных ударов. Собрав последние
силы, он бросился вперед, сжимая шпагу левой, раненой рукой. Отчаяние и
близость смерти придали ему дополнительное мужество. Конец его шпаги
вонзился в низ живота офицера и прочертил кровавую полосу вверх. Не успев
нанести свой фирменный удар, капитан с предсмертным хрипом рухнул в груду
собственных внутренностей.
Послышался долгий разочарованный вздох, а затем разрозненные
радостные восклицания.
Капитан лежал на полу казармы и смотрел на своего соперника невидящим
взглядом. Горящие глаза юноши также были устремлены на поверженного врага.
Затем слабость, вызванная потерей крови, охватила все его тело, и он
медленно стал оседать на землю.
Тело капитана несколько раз выгнулось в предсмертных судорогах и
затихло. И тут же казарма огласилась взрывом возбужденных криков,
ругательств, звоном монет и звуками потасовки. Двое наемников, не остывших
еще от возбуждения, вызванного внезапным выигрышем пари, протиснулись
вперед, чтобы помочь теряющему сознание юноше. При виде приближающихся
вооруженных людей юноша - все еще в пылу боя - дико сверкнул глазами, но,
узнав своих товарищей, расслабился. Облокотившись на их плечи, он смотрел,
как третий солдат стал останавливать кровь, льющуюся из раны в бедре.
Внезапно шум и крики стихли. Солдаты быстро прятали выигранные деньги
и потихоньку потянулись к дверям. Тихий шепот прошелестел по казарме:
- Генерал Корст.
Круг солдат, заслонявших юношу, расступился. Молодой варвар поднял
голову и в его глазах снова засверкала ярость.
В сопровождении нескольких офицеров в казарму вошел сам генерал
Корст, верховный командующий королевской армии Зингара. Он был невысок,
коренаст, а его темно-голубые волосы в сочетании со смуглой кожей выдавали
в нем примесь шемитской крови. Генерал был сыном лагерной проститутки и
неизвестного зингаранского солдата. Его головокружительная карьера в
королевской армии, где сословная принадлежность играла огромное значение,
говорила о его недюжинных способностях.
При виде распростертого на земле тела глаза генерала сначала широко
раскрылись, затем, наоборот, сузились. Он задумчиво погладил подстриженную
бородку.
- А, капитан Риннова! Вот значит где тебе довелось встретить
достойного противника. И не твой удар в сердце поверг его наземь,
напротив, его шпага лишила тебя жизни.
Его взгляд упал на раненого юношу. Товарищи молодого варвара невольно
отступили назад. Лишившись поддержки, юноша покачнулся, но сумел устоять и
смело посмотрел на генерала.
- Это твоя шпага поразила капитана Риннову?
- Я убил его в честном поединке, - ответил юноша. - Спросите любого.
Генерал Корст кивнул.
- Трудно поверить, что кто-то смог скрестить свое оружие с капитаном
Ринновой и после хвастаться, что остался жив. Но это произошло. Как твое
имя?
- Конан.
- Из северных варваров.
- Я - киммериец.
- Он опасно ранен? - обратился Корст к товарищам Конана, которые явно
старались укрыться от взора генерала.
- Эти царапины на ребрах неопасны. Рука проткнута насквозь. К тому же
он потерял много крови из-за раны в бедре, но главная артерия не задета.
- Отлично. - Генерал Корст сделал знак своим людям. - Он останется
жить, для того чтобы его повесили в назидание другим. Каковы бы ни были
причины ссоры, Конан из Киммерии, наемник, не должен безнаказанно убивать
офицеров королевской гвардии.
Конан зарычал и бросился на Корста. Гвардейцы преградили ему путь.
Он сумел убить двоих, прежде чем его оглушили и сбили с ног.
- Теряем хорошего солдата, - произнес Корст, когда Конана выволокли
из казармы. - Но этих варваров надо приучать к дисциплине.

1. ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ПОМОСТ
Утреннее солнце слепило глаза, за много дней привыкшие к тусклой
полутьме подземелья, освещаемого лишь тюремным фонарем. Утро обещало быть
ласковым, но только не для осужденных узников, которые вслепую брели к
поджидающему их эшафоту, крепко закрывая глаза от режущего дневного света.
К тому времени, как они пересекли тюремный двор, зрение понемногу
восстановилось и их взорам открылись свисающие петли виселиц и огромная
толпа народа.
Конан краем глаза посмотрел на эшафот. На фоне слепящего солнца
отчетливо выделялась черная линия поперечного бруса, с которой подобно
черной паутине, свешивались семь веревочных петель. В ноздри ударил острый
сладковатый запах мертвечины. Он исходил от разлагающихся трупов семи
преступников, повешенных на прошлой неделе, чьи тела были оставлены висеть
на эшафоте вплоть до приведения в исполнение следующего приговора. К этому
запаху примешивалось зловоние толпы, собравшейся поглазеть на интересное
зрелище.
Конец алебарды ткнулся Конану в спину.
- Шагай, висельник - прикрикнул на него охранник.
Конан грязно выругался и двинулся вперед. Грязный, небритый,
закованный в тяжелые цепи, охватывающие его лодыжки и запястья, киммериец
тем не менее двигался легко и свободно. Благодаря его дикой жизненной
силе, его раны зажили за тот месяц, что он вынужден был провести в тюрьме
Кордавы. Та же жизненная сила помогла пройти ему через все муки заточения
с несломленным духом и с несклоненной головой.
Подобно дикому зверю, попавшему в клетку, Конан зализывал свои раны,
выжидая любой возможности вырваться на волю. Стараясь, чтобы его не
услышали стражники, Конан целыми ночами тер звенья цепей друг о друга, бил
их о камни, пытаясь освободиться от кандалов, в которые он был закован.
Конечно, помимо цепей существовали еще решетки на окнах и стражники за
дверью, но это был уже следующий этап. Конан искал малейшей возможности
для побега, самого крохотного шанса, одного из тысячи, но он так и не
появился. И теперь, когда вместе с другими осужденными его вели к эшафоту,
Конан продолжал внимательно осматривать площадь, заполненную народом, а
его мозг отчаянно пытался найти способ обмануть палачей.
Тюремная площадь, или, как ее здесь называли, Танцевальный Помост,
была заполнена до отказа. Сегодня был базарный день. Каждую неделю жители
близлежащих городков и деревень съезжались в столицу Зингары, где на
бурлящей и гомонящей рыночной площади можно было приобрести глиняную
посуду, разнообразные продукты, ремесленные изделия, а также рыбу и
экзотические товары, завозимые сюда с побережья Западного океана. А что
еще может украсить лучше праздничный день, чем бесплатный спектакль -
казнь на Танцевальном Помосте?
Неспокойное море тел. Любопытствующие взоры устремленные на семь
жертв, с трудом пробирающихся к помосту. Семь человек, ничем, по существу,
не отличающихся от сотен своих собратьев, собравшихся здесь, чтобы
насладиться зрелищем их предсмертных мук. Семь человек будут сегодня
танцевать для них. Толпа не была настроена враждебно, но и не проявляла
симпатий к осужденным. Она была охвачена одним-единственным чувством -
ожиданием увлекательнейшего зрелища. Нет, это тысячеголовое чудовище не
подымет свои многочисленные руки, чтобы вырвать осужденных из цепких
объятий палачей, но зато завопит в тысячу глоток, если его лишат
ожидаемого удовольствия.
То там, то здесь в толпе мелькали лоточники, наперебой расхваливая
свой товар, шныряли, подобно шакалам, менее заметные воры-карманники и
мошенники всех мастей. На решетках переносных жаровен шипели и дымились
аппетитные куски мяса, рыбы, овощей. Этот запах напомнил Конану, что он не
ел со вчерашнего дня.
- Можно и голодным повисеть, чего даром пищу переводить, - заявил
утром надзиратель.
Это высказывание стоило одному из охранников сломанного зуба, когда
Конана отковывали от стены. Только оглушив киммерийца алебардой, тюремщики
смогли закончить свою работу.
- 3а это, - пообещал стражник, тыча окровавленным носком сапога в
разбитое лицо Конана, - ты будешь повешен последним. У тебя будет
возможность понаблюдать, как вздернут остальных крыс, а затем мы не спеша
займемся тобой, и ты покажешь нам все па, на какие способен и каким
обучился у своих приятелей-висельников.
Для киммерийца такой поворот событий был, в какой-то мере, на руку. У
остальных заключенных оковы сняли, а руки стянули веревкой за спиной. Но
опасаясь необузданной ярости молодого, сильного варвара, стражники не
рискнули снять с него кандалы, и Конан отправился на виселицу в цепях.
Как истинный стоик Конан решил, что если ему будет суждено умереть,
он умрет с достоинством. Он спокойно взойдет на эшафот, если, конечно, не
возникнет возможности бежать. Единственное, что его мучило, это голодные
спазмы в желудке. Конан мысленно приплюсовал это к остальным оскорблениям,
которые ему пришлось пережить за последнее время, с тем чтобы впоследствии
отомстить за все сразу. В ту минуту, когда большинство людей взывают к
богам с просьбой о помиловании и милосердии, Конан испытывал только жгучую
ненависть и жажду мщения.
Запах мертвечины усилился. Семь трупов, вынутых из петли и брошенных
подле эшафота, молча лежали, уставясь в небо пустыми глазницами. Вороны
уже успели попировать на их лицах, искалечив их черты до неузнаваемости.
Они висели целую неделю, как наглядный пример преступникам, а теперь их
тела валялись подле эшафота, как бы в последний раз прощаясь со всем
живым. Служитель по очереди оттащил их трупы к наковальне, где с них сбили
кандалы; ведь мертвецам не нужны оковы, есть много живых, которые ждут
своей очереди.
В соответствии с королевским указом на площади началась оживленная
распродажа различных частей тела повешенных, которые использовались как
амулеты. Куча ребятишек с визгом толкалась у самого эшафота, стараясь
занять наиболее выгодную позицию для обозрения.
- Прядь волос мертвеца - взывал торговец, потрясая над головой своим
товаром. - Подходите, девушки. Стоит приколоть их возле самого сердца, и
от парней отбою не будет!
С громким хохотом ребятишки разбежались и затеяли веселую игру в
пятнашки между столбами виселиц.
- Кисть мертвеца! Есть желающие приобрести? - удар топора, и
отрубленная кисть поднялась для всеобщего обозрения. Кисть повешенного! -
кричал торговец, потрясая ею в воздухе.
- Человеческий жир для факелов! Хотите отыскать клад? Вот амулет,
который поможет вам. Кто заплатит серебро, чтобы найти золото?
- Семенные железы повешенного! - кричал другой, поднимая небольшую
склянку. - Они принадлежали Вулозису, известному насильнику и убийце. Вся
сила этого жеребца перейдет к вам. Дамы! Ваши мужья приобретут пыл
молодого быка! Семенные железы повешенного! Кто желает?
Среди этого гама к эшафоту медленно двигалась вереница исполнителей
главных ролей сегодняшнего спектакля. Толпа расступалась перед алебардами
стражников, давая проход печальной процессии. Тысячи любопытных глаз жадно
разглядывали семерых узников, одетых в лохмотья и закованных в железо.
Родители поднимали своих детей на плечи, чтобы те могли лучше видеть.
Опоздавшие лихорадочно прокладывали себе дорогу, пуская в ход локти и
колени. Многие зрители жевали хлеб или мясо, с опаской прижимая к себе
кошельки и кошели со скудным содержимым: в толпе было полно воров. Когда
осужденные добрались до эшафота, ребятишки радостно завопили и начали
прыгать вокруг них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20