Меня интересовали два вопроса. Во-первых, что случилось с Шофманом, и, во-вторых, как удалось Вайгелю сфабриковать сделку с «Тремонт-капиталом».
Сначала я попытался найти ответ на первый вопрос. Из отеля я позвонил в справочную и узнал номер телефона ближайшего к «Блумфилд Вайс» полицейского участка. Вероятно, рассуждал я, именно туда из банка сообщили об исчезновении их сотрудника.
После двух неудачных попыток какая-то доброжелательно настроенная женщина наконец сказала мне, что об исчезновении людей действительно сообщают в этот участок, но расследованием таких случаев занимается другой участок, который находится в Уэст-сайде, на 110-й улице. Это было недалеко от того места, где жил Шофман. Я поблагодарил, вышел из отеля и на такси доехал до Уэст-сайда.
Мне дважды повезло. Во-первых, в полицейском участке царило относительное спокойствие, и, во-вторых, дежурный сержант оказался одним из немногочисленных представителей племени англофилов, которые изредка еще встречаются по всей Америке.
- Э, так вы - англичанин? - спросил он, отвечая на мое приветствие.
- Да, - ответил я.
- Добро пожаловать в Нью-Йорк. Как вам здесь нравится?
- Великолепный город. Я всегда с радостью приезжаю сюда.
- Так, значит, вы из Англии? Моя мать была англичанкой. Вышла замуж за американского солдата. А где именно вы живете?
- В Лондоне.
- Неужели? Моя мать тоже из Лондона. Может быть, вы знаете ее родственников. Ее фамилия - Робинсон.
- К сожалению, в Лондоне очень много Робинсонов, - сказал я.
- Да, конечно, вы правы. Пару лет назад я ездил туда в гости. Отлично провел время. Так чем я могу вам помочь?
Рядом с дежурным сержантом стоял высокий толстый полицейский, на бляхе которого я прочел ирландскую фамилию - Мэрфи. Прислушиваясь к нашему разговору, он все больше хмурился.
- Видите ли, я пытаюсь что-нибудь разузнать о судьбе моего университетского приятеля Грета Шофмана. Четыре месяца назад сюда сообщили о его исчезновении. Я бы хотел узнать, что именно с ним случилось.
- Конечно. Подождите минутку, я поищу папку.
Ждать мне пришлось минут пять. Сержант вернулся с очень тонкой папкой.
- Данных у нас немного. Сообщение поступило двадцатого апреля. Не найдено никаких следов пропавшего. Ни тела, ни пустого бумажника, ни водительского удостоверения. Его кредитной карточкой никто не воспользовался. Расследование закрыто.
- Но разве может человек исчезнуть, не оставив никаких следов? - удивился я.
- Это Нью-Йорк. Здесь совершается шесть убийств в день. Конечно, большинство тел мы находим. Но не все.
- Когда его видели в последний раз?
Сержант заглянул в папку.
- Девятнадцатого апреля в семь часов, когда он уходил с работы. Ни привратник, ни соседи не видели, чтобы он вернулся домой. Он жил один. Ни жены, ни девушки, о которой нам было бы известно.
- По какому адресу он жил?
Глаза сержанта немного сузились, он бросил на меня подозрительный взгляд.
- Мне казалось, вы говорили, что он был вашим старым другом, - сказал он.
- Да, прошу прощения. Я оставил его адрес в Англии. У меня есть его служебный телефон, и, оказавшись в Нью-Йорке, я сразу позвонил ему на работу, хотел пригласить на обед. Мне ответили, что он пропал. Это был такой удар. Я действительно очень хотел бы узнать, что с ним случилось.
Взгляд сержанта смягчился. Он дал мне адрес. Оказалось, Шофман жил всего в двух кварталах от полицейского участка. Потом сержант сказал:
- Послушайте, мистер. Как ни смотрите, все равно вы ничего не найдете. Я знаю десятки таких случаев. Расследование не сдвинется с места, пока не найдут тело или личные вещи потерпевшего и не сообщат нам об этом. Конечно, если бы у нас было больше полицейских и меньше убийств, мы могли бы уделить больше времени расследованию, но я сомневаюсь, чтобы даже в этом случае мы продвинулись далеко.
Я задумался. Вероятно, сержант был прав. Я вздохнул, поблагодарил его и извинился за доставленное беспокойство.
- Никакого беспокойства. Был бы рад помочь вам. Когда вернетесь, выпейте за меня пинту горького.
Я заверил сержанта, что непременно выпью, и ушел. Мне еще раз повезло, думал я, что дежурным оказался полицейский, готовый оказать любую посильную помощь. На всем пути от участка до дома Шофмана я не мог забыть мрачное лицо его ирландского коллеги.
Я пешком прошел два квартала до многоквартирного дома, в котором когда-то жил Грег Шофман. Дом стоял в одном из тех приграничных районов, поселяясь в которых, более смелые городские служащие отваживаются внедряться в полуразрушенный Гарлем. Здесь опрятные каменные здания, построенные в конце девятнадцатого века и обновленные к концу двадцатого, перемежались с заброшенными складами и торговыми лавками. На перекрестке расположился чистенький корейский магазин, готовый предложить фрукты и овощи возвращающимся с работы служащим. В этот утренний час улицы были почти пусты. Я заметил лишь пожилого негра, который брел по тротуару, что-то бормоча себе под нос.
Англичанину невозможно представить себе, что такое жизнь в этих районах. Для человека, вскормленного на диете из телевизионных детективов и мрачных репортажей в сводках новостей, нетрудно вообразить, что Нью-Йорк - это поле постоянной войны между белыми интеллигентами и негритянской беднотой. Шофман жил на линии фронта, которая разделяет воюющие стороны. Разумеется, реальность бесконечно более сложна, чем эта примитивная схема, но мне, англичанину, одетому в хороший костюм и гуляющему по окраинам пресловутого Гарлема, было нетрудно поверить, что Шофман стал просто очередной жертвой этой войны.
В хорошо обставленном холле дома Шофмана за столом сидел привратник, охранявший подступы к лифтам. Рассказав ту же басню о старом приятеле из Англии, я спросил его о Шофмане.
Да, привратник хорошо помнит мистера Шофмана. Да, он как раз дежурил вечером девятнадцатого апреля. Нет, он не видел, чтобы мистер Шофман вернулся домой. Не видел его и второй привратник, который пришел на смену в полночь. Да, он совершенно уверен, он бы наверняка запомнил, потому что должен был передать мистеру Шофману пакет. Нет, в пакете не было ничего необычного, просто книги из книжного клуба. Нет, он не может показать мне квартиру, там живет другой человек.
Я ушел, не узнав ничего нового, взял такси и вернулся в отель.
Поднявшись в номер, я упал на кровать, уставился в потолок и погрузился в размышления.
Очевидно, в попытке получить ответ на первый вопрос я потерпел сокрушительное поражение. В Нью-Йорке я должен был пробыть еще день. Я не сомневался, что сержант полиции был прав. Мои шансы узнать, что на самом деле произошло с Шофманом, были ничтожно малы. Но все же я оставался при прежнем убеждении, что исчезновение Шофмана вскоре после его звонка в банк «Хонсю» не было случайностью. Шофман узнал, что облигации «Тремонт-капитала» - это самое настоящее мошенничество, кому-то стало об этом известно, и этот кто-то убрал Шофмана.
Но у меня оставался второй вопрос. Каким образом Вайгель организовал выпуск и продажу облигаций «Тремонт-капитала»? С кем он был связан? Куда делись деньги, полученные от продажи облигаций?
После любой сделки должны оставаться какие-то документы. Вскоре Хамилтон попытается найти следы аферы в Кюрасао. Но что-то должно было остаться и в «Блумфилд Вайс». Лондонская архивистка утверждала, что в центральных архивах нет никаких сведений. Конечно, кто-то мог выбросить все, что так или иначе связано с «Тремонт-капиталом». С другой стороны, офшорная компания еще существует, еще платит проценты. Не исключено, что какие-то документы сохранились у Вайгеля. Но как мне добраться до его бумаг?
Я позвонил Ллойду Харбину.
- Добрый день. Это Пол Марри. Я хотел поблагодарить вас за вчерашнее гостеприимство, - сказал я, надеясь, что он не почувствует неискренности в моем голосе.
- О, не стоит благодарности, - ответил Ллойд таким тоном, в котором я без труда услышал: «Скорей клади трубку, у меня есть дела поважней».
- Не могли бы вы мне дать домашний номер телефона Томми Мастерсона? - попросил я.
- К сожалению, Томми больше нет. Он у нас уже не работает.
- Тем не менее, я был бы вам очень признателен, если бы вы помогли мне. Видите ли, я дал ему на время авторучку, а у него просто не было возможности вернуть ее. Я пользуюсь ею несколько лет, и она мне по-своему очень дорога.
- Прошу прощения, Пол, но я не имею права давать сведения о бывших сотрудниках.
Мне следовало бы учесть, что рассказывать Ллойду Харбину о дорогих воспоминаниях бесполезно. С ним нужно было разговаривать на его языке.
- Послушайте, Ллойд, «Де Джонг энд компани» собирается приступить к покупке бросовых облигаций. На общую сумму двести миллионов долларов. - Я присочинил, но теперь это не имело значения. - Мы можем купить их у «Блумфилд Вайс», а можем - у «Харрисон бразерс». Выбор за вами.
Ллойд понял.
- Подождите, не торопитесь. Я посмотрю. - Не прошло и полминуты, как Ллойд снова отозвался: - 342-6607.
- Благодарю. Мне будет приятно с вами работать, - еще раз солгал я и положил трубку.
Я застал Томми дома и спросил, не хочет ли он поболтать со мной за ленчем. Мы договорились встретиться в итальянском ресторане «Кафе Альфредо», недалеко от дома Томми в Гринвич-вилидж.
На первый взгляд, безработный Томми ничем не отличался от Томми работающего. То же дружелюбие, та же непринужденность.
- Мне было очень жаль, когда вы вчера ушли, - сказал я, воспользовавшись стандартным «вы ушли» вместо более точного «вас выгнали».
- Благодарю, - отозвался Томми. - Это было несколько неожиданно.
- Меня поразило, как это было проделано. Они всегда так поступают? Я имею в виду, тебя вызывают в какой-то кабинет и даже не дают возможности вернуться к своему столу?
- Обычно да, - сказал Томми, - хотя, как правило, сначала тебя хотя бы предупреждают.
- Почему он так поступил? - спросил я.
- Он меня терпеть не может, - ответил Томми. - Моя позиция противоречит всей стратегии «Блумфилд Вайс». Кроме того, я «подрывал его авторитет». В «Блумфилд Вайс» вообще не любят самостоятельно мыслящих служащих. Им не нравятся люди, которые называют грабеж грабежом, а не «уникальной возможностью для инвестиций». Тем не менее, без меня они продадут меньше облигаций и заработают меньше денег. Уже за это я должен быть им благодарен.
- Мне кажется, вы должны быть очень сердиты на «Блумфилд Вайс», - возразил я.
- О, я не пропаду. Возможно, все складывается даже к лучшему. Теперь мне придется искать другое место, такое, где работают люди. Я могу даже вернуться в Калифорнию, и пусть они катятся ко всем чертям.
Несмотря на бодрый вид, Томми на мог подавить горечь в голосе. Это хорошо, подумал я.
- Могу я попросить у вас совета? - спросил я.
- Конечно.
- Моя компания является гордым владельцем плода одной из таких «уникальных возможностей для инвестиций», о которых вы говорили. Операция, которую я имею в виду, не только уникальна, но и - я в этом убежден - противозаконна. Однако пока у меня нет твердых доказательств, я ничего не могу предпринять.
- Что за операция? - спросил Томми.
- Это было частное размещение облигаций «Тремонт-капитала», совершенное восемнадцать месяцев назад. Все детали операции разрабатывал Дик Вайгель.
- Никогда не слышал. Боюсь, ничем не смогу вам помочь.
- Мне не нужна ваша помощь относительно самой операции, - пояснил я. - Мне нужен совет, как получить доступ к личным бумагам Вайгеля.
Я не сводил с Томми взгляда, надеясь, что не зашел слишком далеко.
Томми ответил взглядом на взгляд.
- Этого я сделать не могу, - сказал он. - А если кто-то узнает, что я помогал вам?
- Едва ли вас еще раз выгонят, - заметил я.
- Едва ли, - улыбнулся Томми. - Но если меня схватят за руку, юристы банка съедят меня с потрохами.
- Прошу прощения, Томми, - сказал я. - Я не имел права просить вас. Пожалуйста, забудьте об этом разговоре.
Мы с минуту помолчали. Потом Томми снова улыбнулся и сказал:
- Черт побери, а почему бы и нет? Я им ничего не должен, а банк, похоже, стал моим вечным должником. Я помогу.
- Отлично!
- Вайгель руководит отделом из пяти-шести человек. Все работают в одной комнате, но свое рабочее место Вайгель отгородил. Его кабинет занимает половину площади и для большей приватности закрыт шторами.
Так похоже на Вайгеля, подумал я. Его эго требовало столько же места, сколько все шесть его сотрудников.
- Я очень хорошо знаю Джин, секретаршу Вайгеля. Она - отличная женщина и терпеть не может своего босса. Она уже практически собралась уходить. Думаю, Джин поможет нам, особенно когда услышит, как они обошлись со мной. Она может дать нам знать, когда Вайгеля не будет на месте. Мы поднимемся, и она проведет нас в его кабинет, как будто у нас назначена встреча. Очень просто.
- Хорошо, - сказал я. - Но как мы попадем в здание «Блумфилд Вайс»? У вас разве не отобрали пропуск?
- Отобрали, конечно, но я уверен, об этом побеспокоится Джин.
- Вам не обязательно идти со мной, - сказал я. - Я могу все сделать сам.
- Обязательно. Если Джин и пустит вас в кабинет Вайгеля, то только вместе со мной.
- Между вами и Джин что-то есть? - спросил я с улыбкой.
Томми расхохотался.
- О нет, ничего, уверяю вас.
Мы разделались с ленчем, я расплатился, и мы направились в квартиру Томми. Оттуда он хотел позвонить Джин. Мне обязательно нужно было попасть в кабинет Вайгеля в тот же день.
Квартира Томми находилась на втором этаже комфортабельного старого дома на Барроу-стрит. Мы поднялись по лестнице, Томми полез в карман за ключами и на минуту замешкался.
- Забыл предупредить, со мной живет мой друг Гэри. Он работает по вечерам и сейчас может быть дома.
Томми открыл дверь и через небольшую прихожую провел меня в со вкусом обставленную гостиную. На полу гостиной лежал дорогой восточный ковер, похожий висел на одной из стен. Остальные стены украшали привлекательные абстрактные полотна. Гэри сидел в удобном кожаном кресле. Он приветствовал нас громкими возгласами.
Коротко постриженный, усатый Гэри был в тесных светло-голубых джинсах - форме нью-йоркских гомосексуалистов, выполняющих роль мужчины. Теперь мне стало понятно, почему Томми так рассмешило мое предположение о связи между ним и секретаршей Вайгеля. Я еще раз окинул взглядом Томми. Внешних признаков его сексуальных наклонностей я не заметил.
Томми перехватил мой взгляд.
- Ну да, я - гей. Это вас удивляет? - сказал он.
- Признаться, отчасти да, - ответил я. - Но это я переживу.
Я не смог подавить невольной усмешки.
- Что вас развеселило? - с подозрением глядя на меня, спросил Томми.
- О, я просто представил себе, какую рожу скорчил бы Ллойд Харбин, узнав об этом.
Томми тоже улыбнулся.
- Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Знаете, несколько месяцев назад я случайно встретил его в баре на Кристофер-стрит в чрезвычайно гнусной компании. Хотите кофе?
Томми приготовил кофе и потом позвонил секретарше Вайгеля. Пока он разговаривал по телефону, я пил кофе и болтал с Гэри. Через три-четыре минуты Томми положил трубку.
- Вайгеля сейчас нет. Его не будет еще примерно час. Если мы станем действовать быстро, то до его возвращения успеем найти то, что нам нужно. Подождите минутку, я переоденусь.
Через минуту Томми вышел из спальни в костюме. Я поставил кофейную чашку, попрощался с Гэри и последовал за Томми. Мы быстро поймали такси и поехали на Уолл-стрит.
Машина остановилась рядом с черной, зловещей громадой «Блумфилд Вайс». На лифте мы поднялись на сорок шестой этаж и оказались в приемной «Корпорейт файненс».
Томми подошел к дежурной и сказал:
- Томми Мастерсон и Джеймс Смит. У нас назначена встреча с мистером Вайгелем.
Дежурная посмотрела на Томми и удивилась:
- Разве вы здесь не работаете, мистер Мастерсон? Я была уверена, что вы из операционного зала.
Томми дружески улыбнулся.
- Вы правы, я работал здесь до недавнего времени.
Дежурная заглянула в бумаги.
- Что ж, если вы договорились о встрече, значит, все в порядке. - Она нажала несколько кнопок на телефоне. - Джин? К мистеру Вайгелю посетители. - Она положила трубку. - Подождите здесь, джентльмены.
Джин появилась через мгновение. Она оказалась высокой женщиной в круглых ленноновских очках, с длинными каштановыми волосами, падавшими на спину. На ней были свободная блузка и длинная юбка. Словом, она очень походила на хиппи, случайно забредшую на Уолл-стрит. Джин не подала виду, что знает Томми. По длинным коридорам она провела нас в сравнительно небольшую комнату, в которой почти бок о бок стояли шесть столов. За пятью из них трудились сотрудники Вайгеля, шестой мужчина охранял отделенный стеклянной перегородкой кабинет босса. Изнутри стеклянные стены были плотно зашторены.
- К сожалению, мистер Вайгель вернется только примерно через полчаса, - сказала Джин. - Прошу прощения за недоразумение. Не могу понять, как могла произойти такая путаница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43