Любой, кто осмеливался экспериментировать с неограниченным двухсторонним сопряжением между чувствующим AI и человеком, нарушал столько законов, что она не могла даже их сосчитать.
- Я полагала, что подобные эксперименты были прекращены давным-давно, - сказала она.
- В политическом смысле сопряжение между независимым AI и человеком - тема неприкасаемая, это понятно. Но иногда мельком приходится об этом слышать. На Альбе существовала одна программа, до того как лобби сторонников смешанной религии не торпедировало ее. И я уверен, что во Фритауне все еще есть какие-то группы, работающие в этом направлении.
- Вы считаете, что у Шарифи было установлено оборудование с «черного» рынка?
- Не обязательно. Может быть, AI на другом конце соединения не относился к независимым. - Шарп пожал плечами. - Мне трудно еще что-нибудь предположить. Я все же думаю, что она была оборудована для какой-то совместной операции с независимым.
- Поблизости их не много, Шарп.
- Да, не много.
- Совпадают ли наши мысли?
- Полевой AI станции телепортации? Ли почувствовала, как холод операционной проникает в ее кости. Какого черта эта Шарифи творила? И кто позволил ей играть в эту опасную игру с полевым AI, если каждая квантовая транспортировка могла стоить жизни?
- Мне бы очень хотелось посмотреть на программу управления высшей нервной деятельностью этого имплантата, - сказала она.
- Она не здесь. Здесь памяти даже и близко не хватит. Она также внешняя.
- А полевой AI как раз очень удобно - в автономном режиме, не так ли?
- Кажется, так.
Они вместе молча посмотрели на экран.
- Ну? - спросил Шарп. - И что мне с этим делать?'
- Вынимайте, - сказала Ли.
У Ли, как правило, квантово-корригированная репликация проходила, когда она находилась почти в коме. Без криогенной технологии при транспортировке со сверхсветовой скоростью было бы невозможно выжить. Ее применение обычно имело для Ли последствия, хотя и не очень серьезные: заложенный нос и блуждающая боль в суставах.
Извлечение неврооборудования проходило намного проще. Процесс давно освоили и проводили под наблюдением. Всего несколько манипуляций в хирургическом кабинете. Хотя на этот раз все шло не так быстро. Шарп не имел необходимой информации, чтобы настроить свои инструменты, ему пришлось повозиться, чтобы найти квантовые параметры имплантата. Но после серии филигранных настроек он установил и выверил квантовую запутанность, подождал, пока компьютер прогнал установленные в нем корректирующие протоколы. Когда его терминал сообщил, что он завершает трансформацию Шарифи, они оба нервно рассмеялись.
Пять минут спустя у Ли на ладони лежал маленький пакет: аккуратно свернутое белое сталекерамическое волокно и несколько погруженных в гель микропереключателей, облученных вспышкой и завернутых в стерильную хирургическую пленку.
- Какое оно маленькое, - сказала она.
- Два километра, - сказал Шарп. - Это длина волокна от одного конца до другого в сети среднего размера для всего тела.
Ли взвесила маленький пакет на ладони. Зачем Шарифи было нужно устанавливать нелегальный невропродукт? И самое главное, где она его взяла?
- Вам нужно оставить это себе? - спросила она у Шарпа.
- Хотелось бы.
- Хорошо. - Она передала ему пакет. - Просто постарайтесь, чтобы это было здесь, когда мне потребуется взглянуть на него еще раз.
- Могу ли я задать вам один вопрос? - спросил Шарп, когда она была уже у двери. Его голос звучал напряженно. - Неофициально?
Ли повернулась.
- Конечно.
- Вы знали ее?
- Кого? Шарифи? Шарп кивнул головой.
- Не совсем. Я видела ее пару раз. И все.
- А вот я ее знал, - сказал Шарп.
Он взял скальпель и начал вертеть его в руках, закручивая и раскручивая кольцо с резьбой, с помощью которого лезвие крепилось к рукоятке.
- Она мне нравилась. Она была… честной.
Казалось, что он не ждал ответа, поэтому Ли молча наблюдала, как он вертит скальпель.
- Хотя, - сказал он, покраснев, - не в этом дело. Дело в том, что меня… проинструктировали. После ее смерти. Остаются ли эти инструкции в силе?
Ли смотрела на него, гадая, на какое политическое минное поле ее занесло.
- А что вы спрашиваете у меня?
Шарп внимательно посмотрел ей в глаза, насупив брови.
- Объяснил ли вам кто-нибудь, как организовано следствие по делам о насильственной смерти в Сент-Джонсе?
Ли на минуту задумалась, прежде чем она поняла, что Сент-Джонс - официальное название Шэнтитауна, и отрицательно помотала головой.
- Когда кто-либо умирает в пределах городской черты, у меня есть все полномочия проводить любые следственные действия, необходимые для установления причины смерти и закрытия расследования. Когда кто-либо умирает на территории, являющейся собственностью АМК, дело передается управлению АМК. Если АМК не обращается ко мне с просьбой о проведении вскрытия, я просто храню тело до решения вопроса об его уничтожении или, что очень редко бывает, его транспортировке. Конечно же, свидетельство о смерти оформляют. Но его заполняет Хаас. Я лишь ставлю на нем печать.
- Продолжайте, - попросила Ли.
Шарп все еще играл со скальпелем, рискуя обрезать палец всякий раз, когда его поворачивал.
- Практически АМК обычно просит делать вскрытие каждого, кто умирает на шахте. Но не на этот раз. На этот раз я получил пачку подписанных Хаасом справок. На всех, за исключением двух человек: Войта и Шарифи. На них я получил уже заполненные свидетельства о смерти, подписал их и отправил назад.
- А теперь вы хотите сделать вскрытия?
- А вы нет?
- Почему вы спрашиваете?
- Если вам не хочется плясать под дудку Хааса…
- Да не об этом я беспокоюсь, - сказала Ли.
Внутренний голос предостерег ее, что нужно подумать, прежде чем делать какие-то шаги, но Ли отмахнулась от него.
- Хорошо, - сказала она. - Делайте вскрытия. Но никто не должен видеть результатов до тех пор, пока я не подпишу их. Я просто знаю, как надо пригнуться, чтобы мне не снесли голову.
Шарп серьезно посмотрел на нее и сказал:
- Спасибо вам.
- Пожалуйста, - ответила Ли и добавила полушутя: - Я просто даю вам веревку достаточной длины, чтобы можно было меня на ней вздернуть.
ШЭНТИТАУН: 14.10.48
После госпиталя ей нужно было идти к вертолетной площадке и сесть на первый же челнок, направлявшийся на станцию. Но она этого не сделала. Не задумываясь, в каком направлении идти, она свернула в конце Госпитальной улицы налево, а не направо, и пошла по насквозь продуваемым, плохо мощенным улицам в район старого Шэнтитауна.
Большая часть города оказалась почти полностью заброшенной с началом первого безумного периода квантовой лихорадки. Не хватало денег, еще больше не хватало времени, планировка отсутствовала, и город напоминал коллекцию жилых блоков, кем-то случайно рассыпанную по земле, а потом забытую. И только глубоко забравшись в старый город, можно было понять историю этого места и встретить его прошлое - герметичные биоангары первопоселенцев. Некоторые из этих ангаров до сих пор могли поддерживать атмосферу, но современный город вырос вокруг них и закрыл их расходившиеся лучи, как новая кожа закрывает рубцы от хирургического шрама. В результате получился лабиринт узких переулков и дворов без окон, по которым местные жители могли пройти километры, даже не видя неба и не появляясь в орбитальной сети наблюдения.
Бунт вспыхнул через несколько месяцев после рождения Ли, и с той поры Шэнтитаун все еще оставался символом насилия, измены и терроризма. Снова оказавшись на его улицах, Ли неожиданно вспомнила о своей учебе в офицерской школе. О том чувстве стыда и отвращения, которое она испытала, когда поняла, что лаборатория ведения боевых действий в городских условиях была точной потокопространственной копией беспорядочных пересечений туннелей и дворов старого Шэнтитауна. Когда она увидела на учебных мишенях свое собственное лицо.
Ли пришла к церкви, не отдавая себе отчета, что искала ее. Остановившись у калитки, она легко открыла ее, вошла на церковный двор и перекрестилась.
Капелла Пресвятой Девы Недр стояла на старом месте: врытая в крутой склон на границе дна высохшего доисторического озера, на котором был построен Шэнтитаун, и холмов, среди которых располагались родильные лаборатории и шахты вольноопределяющихся. Дверь была открыта. В конце сумеречного нефа, словно дневной свет в конце штольни, матовой белизной светился Камень Девы Марии.
Что-то на церковном дворе сильно резало глаз и не отвечало детским воспоминаниям Ли: осыпающаяся побелка на стене дома священника, дешевая пенопластовая изоляция вокруг плохо подогнанных окон, слишком яркие искусственные цветы, пятнистый слоистый пластик надгробий, покоробленный кислотными дождями, на воздействие которых он не был рассчитан. И эта картина сначала отвлекла ее внимание от необычной особенности этого церковного двора - все покоившиеся здесь были удивительно молоды.
Она прошлась по рядам могил, читая даты рождения и смерти. Тридцать пять. Тридцать четыре. Двадцать четыре. Восемнадцать. А были еще и детские могилки, еле видневшиеся из-под серо-зеленых пучков кислородотворных водорослей.
Она натолкнулась на могилу, которую искала, совершенно случайно. И как только она увидела ее, то поняла: о чем бы она ни думала, что бы ни говорила себе, она не была готова к этой встрече. В действительности она все еще никак не могла поверить, что ее отец давно уже умер.
Ну, а могила - вот она. Джил Перкинс. И даты под его именем. Он умер в тридцать шесть лет. Значит, старый, изношенный, покрытый шрамами отец, которого она помнила с детства, был моложе, чем она сейчас.
- Вам чем-нибудь помочь? - спросил у нее за спиной мужской голос.
Она обернулась, глубоко вздохнув.
Это был священник. Молодой. Спортивного вида. Не местный. С интересом в горящих глазах. У него было умное отзывчивое лицо молодого человека, доверявшего людям. Возможно, он закончил семинарию всего года два-три тому назад, здесь впервые встретился с нищетой и чувствовал себя как на передовой, борясь со злом. Ли хорошо знала таких. Они делали много полезного, но были временными на неродной планете Мир Компсона: прибывали на год, или два, или десять и в конце концов всегда отправлялись на космодром в Хелене и летели домой на скачковом корабле. Ли не могла осуждать их за это решение.
- Я… я просто гуляла, - ответила она. - Просто искала.
- Вы знали его?
- Что? Ах, да… Немного.
- Пятнадцать лет прошло, а его все навещают. Должно быть, он заслужил, что люди не забывают.
- В нем не было ничего особенного, - сказала Ли.
- Вам виднее, - улыбнулся священник.
Она взглянула на его честное лицо. Она не помнила его. И он не мог помнить ее или слышать о ней. Слава Богу, он был моложе ее. Почему бы и не попытаться?
- И кто же его посещает? - спросила Ли между прочим.
- Одна женщина… Ох, я не могу вспомнить, как ее зовут. Она перешла в другой приход до того, как я попал сюда. Блондинка, - улыбнулся он. - Настоящая ирландка. Высокая. С меня ростом.
Священник поднял свою правую руку, и Ли поняла, что он хотел сказать, до того, как он открыл рот.
- У нее не было части пальца.
- Потеряла его в Лондондерри, - тихо сказала Ли. Эти вырвавшиеся слова она произнесла с акцентом, от которого так старательно избавлялась последние десять лет. Ей даже показалось, что их произнес кто-то другой. Кто-то, чье лицо она должна была помнить.
- На самом деле? Она из ИРА? Вот это да, - покачал головой священник. - Упрямые ребята. Подумать только, что было бы, если бы ООН сдалась и позволила им остаться там.
- Да, действительно.
Ли снова взглянула на надгробие. Начало моросить. Капли дождя покрыли пятнами пластиковую поверхность таблички, расплывшись по ней чернильными подтеками. Ее зазнобило, и она подняла воротник.
- Я могу передать ей ваше имя, - сказал священник. - Если вы хотите поговорить с ней.
Ли затаила дыхание, ее сердце стучало.
- Нет. Я не знаю. Не надо. - Она сглотнула. - Я сомневаюсь, что она даже вспомнит меня. И какой прок ворошить старые воспоминания? Иногда людям стоит просто плыть по течению.
Маккуин встретил Ли у выхода после прилета челнока. Он выглядел бледным и расстроенным.
- Боже, - сказала она, увидев его лицо. - Что случилось?
- Гоулд. Она пропала.
- Когда?
- Два-три часа тому назад.
Ли прошла мимо него и направилась в сторону штаба.
- Три часа - это еще не конец света, Маккуин. Она не могла далеко уйти.
- Может быть, и больше трех… Она обернулась.
- Как дольше? - спросила она медленно и отчетливо.
- Извините, - жалобно сказал Маккуин. - Я… она отправилась спать вчера вечером, а утром, хотя и не пошла на работу, пользовалась электричеством, водой, воздухом. Она входила в сеть. Мы следили за тем, с кем она связывалась. Никто не заметил, чтобы к ней кто-нибудь приходил. И я никогда не догадался бы, пока сам не увидел, что на самом деле она ни с кем не соединялась. А она ни с кем и не соединялась. Они просто использовали ее домашнюю систему, чтобы мы поверили, что она была дома.
Точно так же Ли использовала систему Шарифи, чтобы связаться с офисом Гоулд. Это совпадение? Шутка? И если нет, то тогда что, черт возьми, эта Гоулд задумала?
- Маккуин, почему ты не позвонил мне сразу же, как обнаружил, что она пропала?
- Я звонил, я пытался. Вы… Вы были вне доступа.
Конечно. Она была в старом городе, в Шэнтитауне.
Она предалась воспоминаниям, оставив неопытного мальчишку отвечать за все, когда расследование разваливалось. И вот вам, пожалуйста, результат.
- Может быть, вам войти в поток и попытаться найти ее? - сказал Маккуин, - Я… Я такой медлительный. Может, вам что-нибудь удастся. Вот поэтому я и пришел встретить вас.
- Хорошо, - сказала Ли. - Но только не здесь. Не на людях.
Когда они добрались до штаба, дежурный офицер ждал ее, желая доложить ей о чем-то. Она прошла мимо, не обратив на него внимания, жестом приказав Маккуину зайти в ее кабинет.
- Хорошо, - сказала она ему, усаживаясь за стол, который она хотела бы и дальше называть столом Войта, потому что не собиралась задерживаться здесь надолго. - О каких временных рамках мы говорим? Когда фактически ее видели в последний раз?
- Вчера вечером, в двенадцать часов по времени Кольца.
- Боже, - сказала Ли, но, взглянув на огорченное лицо Маккуина, не стала продолжать.
Это была понятная ошибка, хотя и серьезная. Но сейчас не следовало заниматься взаимными обвинениями, а нужно было исправлять ее, пока возможно.
Ли закрыла глаза на короткий миг, пока погружалась в поток, а открыв их, увидела, как стали расплываться черты Маккуина за потокопространственной пеленой.
- Ты проверил, не платила ли она кредитным чипом и все такое?
- Да. Никаких следов.
Она проверила сама, просмотрев банковские проводки, счета за пищу, воду и воздух и дебит потокопространства - следы, которые не мог не оставлять каждый житель Кольца ежеминутно на протяжении всей своей сознательной жизни.
- Непонятно, - произнесла она. - Не может такого быть, чтобы не было следов. Если, конечно, она не умерла.
- Умерла или пользуется наличными.
- Нельзя пользоваться наличными в пространстве Кольца, Маккуин. Их никто не принимает. Даже уличные торговцы и нищие художники предпочитают хорошие, чистые, только что отмытые кредиты.
- А может быть, она уже и не в зоне Кольца, сказал Маккуин с таким видом, словно он отчаянно хотел ошибиться.
- Нельзя покинуть пределы Кольца, не воспользовавшись кредитами, - отрезала Ли и замерла, поскольку интуиция ей подсказывала, что она нащупала верный ход, хотя еще и не поняла - куда и почему.
- Проверь транспортные записи, - сказала она Маккуину. - Мне нужно название каждого корабля, поднявшегося из Фритауна за последние двенадцать часов.
Два часа спустя Ли уже склонилась у монитора Маккуина, просматривая снятый камерой системы безопасности колеблющийся поток пассажиров, поднимавшихся по эстакаде на приписанный к Фритауну грузовой транспорт.
- Вы уверены, - спросил Маккуин, когда она остановила запись, показывая пальцем.
- Уверена.
Больше не было шелковой блузки и дорогих украшений ручной работы. Гоулд надела недорогую одежду и дешевую обувь. На плече она несла дешевую сумку из вирукожи. Она либо обрезала свои прекрасные волосы, либо убрала их под шляпу - Ли не разобрала. Гоулд наклонила голову и двигалась быстро, чтобы камеры не могли четко снять ее. Прямая тонкая линия рта, надменные изгибы скул и ноздрей, вид несгибаемого неоспоримого превосходства - все это заставляло Ли испытывать какую-то странную радость от того, что эта женщина уходила от нее.
Она отбросила эти ощущения, почувствовав себя дурочкой, и сказала себе, что не рождена для службы в полиции.
- Проверь расписания телепортации, - сказала она Маккуину. - Посмотри, сможем ли мы перехватить корабль до скачка.
Когда Гоулд переносила свою сумку через посадочный пандус, у нее на шее что-то блеснуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Я полагала, что подобные эксперименты были прекращены давным-давно, - сказала она.
- В политическом смысле сопряжение между независимым AI и человеком - тема неприкасаемая, это понятно. Но иногда мельком приходится об этом слышать. На Альбе существовала одна программа, до того как лобби сторонников смешанной религии не торпедировало ее. И я уверен, что во Фритауне все еще есть какие-то группы, работающие в этом направлении.
- Вы считаете, что у Шарифи было установлено оборудование с «черного» рынка?
- Не обязательно. Может быть, AI на другом конце соединения не относился к независимым. - Шарп пожал плечами. - Мне трудно еще что-нибудь предположить. Я все же думаю, что она была оборудована для какой-то совместной операции с независимым.
- Поблизости их не много, Шарп.
- Да, не много.
- Совпадают ли наши мысли?
- Полевой AI станции телепортации? Ли почувствовала, как холод операционной проникает в ее кости. Какого черта эта Шарифи творила? И кто позволил ей играть в эту опасную игру с полевым AI, если каждая квантовая транспортировка могла стоить жизни?
- Мне бы очень хотелось посмотреть на программу управления высшей нервной деятельностью этого имплантата, - сказала она.
- Она не здесь. Здесь памяти даже и близко не хватит. Она также внешняя.
- А полевой AI как раз очень удобно - в автономном режиме, не так ли?
- Кажется, так.
Они вместе молча посмотрели на экран.
- Ну? - спросил Шарп. - И что мне с этим делать?'
- Вынимайте, - сказала Ли.
У Ли, как правило, квантово-корригированная репликация проходила, когда она находилась почти в коме. Без криогенной технологии при транспортировке со сверхсветовой скоростью было бы невозможно выжить. Ее применение обычно имело для Ли последствия, хотя и не очень серьезные: заложенный нос и блуждающая боль в суставах.
Извлечение неврооборудования проходило намного проще. Процесс давно освоили и проводили под наблюдением. Всего несколько манипуляций в хирургическом кабинете. Хотя на этот раз все шло не так быстро. Шарп не имел необходимой информации, чтобы настроить свои инструменты, ему пришлось повозиться, чтобы найти квантовые параметры имплантата. Но после серии филигранных настроек он установил и выверил квантовую запутанность, подождал, пока компьютер прогнал установленные в нем корректирующие протоколы. Когда его терминал сообщил, что он завершает трансформацию Шарифи, они оба нервно рассмеялись.
Пять минут спустя у Ли на ладони лежал маленький пакет: аккуратно свернутое белое сталекерамическое волокно и несколько погруженных в гель микропереключателей, облученных вспышкой и завернутых в стерильную хирургическую пленку.
- Какое оно маленькое, - сказала она.
- Два километра, - сказал Шарп. - Это длина волокна от одного конца до другого в сети среднего размера для всего тела.
Ли взвесила маленький пакет на ладони. Зачем Шарифи было нужно устанавливать нелегальный невропродукт? И самое главное, где она его взяла?
- Вам нужно оставить это себе? - спросила она у Шарпа.
- Хотелось бы.
- Хорошо. - Она передала ему пакет. - Просто постарайтесь, чтобы это было здесь, когда мне потребуется взглянуть на него еще раз.
- Могу ли я задать вам один вопрос? - спросил Шарп, когда она была уже у двери. Его голос звучал напряженно. - Неофициально?
Ли повернулась.
- Конечно.
- Вы знали ее?
- Кого? Шарифи? Шарп кивнул головой.
- Не совсем. Я видела ее пару раз. И все.
- А вот я ее знал, - сказал Шарп.
Он взял скальпель и начал вертеть его в руках, закручивая и раскручивая кольцо с резьбой, с помощью которого лезвие крепилось к рукоятке.
- Она мне нравилась. Она была… честной.
Казалось, что он не ждал ответа, поэтому Ли молча наблюдала, как он вертит скальпель.
- Хотя, - сказал он, покраснев, - не в этом дело. Дело в том, что меня… проинструктировали. После ее смерти. Остаются ли эти инструкции в силе?
Ли смотрела на него, гадая, на какое политическое минное поле ее занесло.
- А что вы спрашиваете у меня?
Шарп внимательно посмотрел ей в глаза, насупив брови.
- Объяснил ли вам кто-нибудь, как организовано следствие по делам о насильственной смерти в Сент-Джонсе?
Ли на минуту задумалась, прежде чем она поняла, что Сент-Джонс - официальное название Шэнтитауна, и отрицательно помотала головой.
- Когда кто-либо умирает в пределах городской черты, у меня есть все полномочия проводить любые следственные действия, необходимые для установления причины смерти и закрытия расследования. Когда кто-либо умирает на территории, являющейся собственностью АМК, дело передается управлению АМК. Если АМК не обращается ко мне с просьбой о проведении вскрытия, я просто храню тело до решения вопроса об его уничтожении или, что очень редко бывает, его транспортировке. Конечно же, свидетельство о смерти оформляют. Но его заполняет Хаас. Я лишь ставлю на нем печать.
- Продолжайте, - попросила Ли.
Шарп все еще играл со скальпелем, рискуя обрезать палец всякий раз, когда его поворачивал.
- Практически АМК обычно просит делать вскрытие каждого, кто умирает на шахте. Но не на этот раз. На этот раз я получил пачку подписанных Хаасом справок. На всех, за исключением двух человек: Войта и Шарифи. На них я получил уже заполненные свидетельства о смерти, подписал их и отправил назад.
- А теперь вы хотите сделать вскрытия?
- А вы нет?
- Почему вы спрашиваете?
- Если вам не хочется плясать под дудку Хааса…
- Да не об этом я беспокоюсь, - сказала Ли.
Внутренний голос предостерег ее, что нужно подумать, прежде чем делать какие-то шаги, но Ли отмахнулась от него.
- Хорошо, - сказала она. - Делайте вскрытия. Но никто не должен видеть результатов до тех пор, пока я не подпишу их. Я просто знаю, как надо пригнуться, чтобы мне не снесли голову.
Шарп серьезно посмотрел на нее и сказал:
- Спасибо вам.
- Пожалуйста, - ответила Ли и добавила полушутя: - Я просто даю вам веревку достаточной длины, чтобы можно было меня на ней вздернуть.
ШЭНТИТАУН: 14.10.48
После госпиталя ей нужно было идти к вертолетной площадке и сесть на первый же челнок, направлявшийся на станцию. Но она этого не сделала. Не задумываясь, в каком направлении идти, она свернула в конце Госпитальной улицы налево, а не направо, и пошла по насквозь продуваемым, плохо мощенным улицам в район старого Шэнтитауна.
Большая часть города оказалась почти полностью заброшенной с началом первого безумного периода квантовой лихорадки. Не хватало денег, еще больше не хватало времени, планировка отсутствовала, и город напоминал коллекцию жилых блоков, кем-то случайно рассыпанную по земле, а потом забытую. И только глубоко забравшись в старый город, можно было понять историю этого места и встретить его прошлое - герметичные биоангары первопоселенцев. Некоторые из этих ангаров до сих пор могли поддерживать атмосферу, но современный город вырос вокруг них и закрыл их расходившиеся лучи, как новая кожа закрывает рубцы от хирургического шрама. В результате получился лабиринт узких переулков и дворов без окон, по которым местные жители могли пройти километры, даже не видя неба и не появляясь в орбитальной сети наблюдения.
Бунт вспыхнул через несколько месяцев после рождения Ли, и с той поры Шэнтитаун все еще оставался символом насилия, измены и терроризма. Снова оказавшись на его улицах, Ли неожиданно вспомнила о своей учебе в офицерской школе. О том чувстве стыда и отвращения, которое она испытала, когда поняла, что лаборатория ведения боевых действий в городских условиях была точной потокопространственной копией беспорядочных пересечений туннелей и дворов старого Шэнтитауна. Когда она увидела на учебных мишенях свое собственное лицо.
Ли пришла к церкви, не отдавая себе отчета, что искала ее. Остановившись у калитки, она легко открыла ее, вошла на церковный двор и перекрестилась.
Капелла Пресвятой Девы Недр стояла на старом месте: врытая в крутой склон на границе дна высохшего доисторического озера, на котором был построен Шэнтитаун, и холмов, среди которых располагались родильные лаборатории и шахты вольноопределяющихся. Дверь была открыта. В конце сумеречного нефа, словно дневной свет в конце штольни, матовой белизной светился Камень Девы Марии.
Что-то на церковном дворе сильно резало глаз и не отвечало детским воспоминаниям Ли: осыпающаяся побелка на стене дома священника, дешевая пенопластовая изоляция вокруг плохо подогнанных окон, слишком яркие искусственные цветы, пятнистый слоистый пластик надгробий, покоробленный кислотными дождями, на воздействие которых он не был рассчитан. И эта картина сначала отвлекла ее внимание от необычной особенности этого церковного двора - все покоившиеся здесь были удивительно молоды.
Она прошлась по рядам могил, читая даты рождения и смерти. Тридцать пять. Тридцать четыре. Двадцать четыре. Восемнадцать. А были еще и детские могилки, еле видневшиеся из-под серо-зеленых пучков кислородотворных водорослей.
Она натолкнулась на могилу, которую искала, совершенно случайно. И как только она увидела ее, то поняла: о чем бы она ни думала, что бы ни говорила себе, она не была готова к этой встрече. В действительности она все еще никак не могла поверить, что ее отец давно уже умер.
Ну, а могила - вот она. Джил Перкинс. И даты под его именем. Он умер в тридцать шесть лет. Значит, старый, изношенный, покрытый шрамами отец, которого она помнила с детства, был моложе, чем она сейчас.
- Вам чем-нибудь помочь? - спросил у нее за спиной мужской голос.
Она обернулась, глубоко вздохнув.
Это был священник. Молодой. Спортивного вида. Не местный. С интересом в горящих глазах. У него было умное отзывчивое лицо молодого человека, доверявшего людям. Возможно, он закончил семинарию всего года два-три тому назад, здесь впервые встретился с нищетой и чувствовал себя как на передовой, борясь со злом. Ли хорошо знала таких. Они делали много полезного, но были временными на неродной планете Мир Компсона: прибывали на год, или два, или десять и в конце концов всегда отправлялись на космодром в Хелене и летели домой на скачковом корабле. Ли не могла осуждать их за это решение.
- Я… я просто гуляла, - ответила она. - Просто искала.
- Вы знали его?
- Что? Ах, да… Немного.
- Пятнадцать лет прошло, а его все навещают. Должно быть, он заслужил, что люди не забывают.
- В нем не было ничего особенного, - сказала Ли.
- Вам виднее, - улыбнулся священник.
Она взглянула на его честное лицо. Она не помнила его. И он не мог помнить ее или слышать о ней. Слава Богу, он был моложе ее. Почему бы и не попытаться?
- И кто же его посещает? - спросила Ли между прочим.
- Одна женщина… Ох, я не могу вспомнить, как ее зовут. Она перешла в другой приход до того, как я попал сюда. Блондинка, - улыбнулся он. - Настоящая ирландка. Высокая. С меня ростом.
Священник поднял свою правую руку, и Ли поняла, что он хотел сказать, до того, как он открыл рот.
- У нее не было части пальца.
- Потеряла его в Лондондерри, - тихо сказала Ли. Эти вырвавшиеся слова она произнесла с акцентом, от которого так старательно избавлялась последние десять лет. Ей даже показалось, что их произнес кто-то другой. Кто-то, чье лицо она должна была помнить.
- На самом деле? Она из ИРА? Вот это да, - покачал головой священник. - Упрямые ребята. Подумать только, что было бы, если бы ООН сдалась и позволила им остаться там.
- Да, действительно.
Ли снова взглянула на надгробие. Начало моросить. Капли дождя покрыли пятнами пластиковую поверхность таблички, расплывшись по ней чернильными подтеками. Ее зазнобило, и она подняла воротник.
- Я могу передать ей ваше имя, - сказал священник. - Если вы хотите поговорить с ней.
Ли затаила дыхание, ее сердце стучало.
- Нет. Я не знаю. Не надо. - Она сглотнула. - Я сомневаюсь, что она даже вспомнит меня. И какой прок ворошить старые воспоминания? Иногда людям стоит просто плыть по течению.
Маккуин встретил Ли у выхода после прилета челнока. Он выглядел бледным и расстроенным.
- Боже, - сказала она, увидев его лицо. - Что случилось?
- Гоулд. Она пропала.
- Когда?
- Два-три часа тому назад.
Ли прошла мимо него и направилась в сторону штаба.
- Три часа - это еще не конец света, Маккуин. Она не могла далеко уйти.
- Может быть, и больше трех… Она обернулась.
- Как дольше? - спросила она медленно и отчетливо.
- Извините, - жалобно сказал Маккуин. - Я… она отправилась спать вчера вечером, а утром, хотя и не пошла на работу, пользовалась электричеством, водой, воздухом. Она входила в сеть. Мы следили за тем, с кем она связывалась. Никто не заметил, чтобы к ней кто-нибудь приходил. И я никогда не догадался бы, пока сам не увидел, что на самом деле она ни с кем не соединялась. А она ни с кем и не соединялась. Они просто использовали ее домашнюю систему, чтобы мы поверили, что она была дома.
Точно так же Ли использовала систему Шарифи, чтобы связаться с офисом Гоулд. Это совпадение? Шутка? И если нет, то тогда что, черт возьми, эта Гоулд задумала?
- Маккуин, почему ты не позвонил мне сразу же, как обнаружил, что она пропала?
- Я звонил, я пытался. Вы… Вы были вне доступа.
Конечно. Она была в старом городе, в Шэнтитауне.
Она предалась воспоминаниям, оставив неопытного мальчишку отвечать за все, когда расследование разваливалось. И вот вам, пожалуйста, результат.
- Может быть, вам войти в поток и попытаться найти ее? - сказал Маккуин, - Я… Я такой медлительный. Может, вам что-нибудь удастся. Вот поэтому я и пришел встретить вас.
- Хорошо, - сказала Ли. - Но только не здесь. Не на людях.
Когда они добрались до штаба, дежурный офицер ждал ее, желая доложить ей о чем-то. Она прошла мимо, не обратив на него внимания, жестом приказав Маккуину зайти в ее кабинет.
- Хорошо, - сказала она ему, усаживаясь за стол, который она хотела бы и дальше называть столом Войта, потому что не собиралась задерживаться здесь надолго. - О каких временных рамках мы говорим? Когда фактически ее видели в последний раз?
- Вчера вечером, в двенадцать часов по времени Кольца.
- Боже, - сказала Ли, но, взглянув на огорченное лицо Маккуина, не стала продолжать.
Это была понятная ошибка, хотя и серьезная. Но сейчас не следовало заниматься взаимными обвинениями, а нужно было исправлять ее, пока возможно.
Ли закрыла глаза на короткий миг, пока погружалась в поток, а открыв их, увидела, как стали расплываться черты Маккуина за потокопространственной пеленой.
- Ты проверил, не платила ли она кредитным чипом и все такое?
- Да. Никаких следов.
Она проверила сама, просмотрев банковские проводки, счета за пищу, воду и воздух и дебит потокопространства - следы, которые не мог не оставлять каждый житель Кольца ежеминутно на протяжении всей своей сознательной жизни.
- Непонятно, - произнесла она. - Не может такого быть, чтобы не было следов. Если, конечно, она не умерла.
- Умерла или пользуется наличными.
- Нельзя пользоваться наличными в пространстве Кольца, Маккуин. Их никто не принимает. Даже уличные торговцы и нищие художники предпочитают хорошие, чистые, только что отмытые кредиты.
- А может быть, она уже и не в зоне Кольца, сказал Маккуин с таким видом, словно он отчаянно хотел ошибиться.
- Нельзя покинуть пределы Кольца, не воспользовавшись кредитами, - отрезала Ли и замерла, поскольку интуиция ей подсказывала, что она нащупала верный ход, хотя еще и не поняла - куда и почему.
- Проверь транспортные записи, - сказала она Маккуину. - Мне нужно название каждого корабля, поднявшегося из Фритауна за последние двенадцать часов.
Два часа спустя Ли уже склонилась у монитора Маккуина, просматривая снятый камерой системы безопасности колеблющийся поток пассажиров, поднимавшихся по эстакаде на приписанный к Фритауну грузовой транспорт.
- Вы уверены, - спросил Маккуин, когда она остановила запись, показывая пальцем.
- Уверена.
Больше не было шелковой блузки и дорогих украшений ручной работы. Гоулд надела недорогую одежду и дешевую обувь. На плече она несла дешевую сумку из вирукожи. Она либо обрезала свои прекрасные волосы, либо убрала их под шляпу - Ли не разобрала. Гоулд наклонила голову и двигалась быстро, чтобы камеры не могли четко снять ее. Прямая тонкая линия рта, надменные изгибы скул и ноздрей, вид несгибаемого неоспоримого превосходства - все это заставляло Ли испытывать какую-то странную радость от того, что эта женщина уходила от нее.
Она отбросила эти ощущения, почувствовав себя дурочкой, и сказала себе, что не рождена для службы в полиции.
- Проверь расписания телепортации, - сказала она Маккуину. - Посмотри, сможем ли мы перехватить корабль до скачка.
Когда Гоулд переносила свою сумку через посадочный пандус, у нее на шее что-то блеснуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58