– Пожалуйста, не делайте этого. Вы и так проявили редкостное великодушие и не показали удивления, когда я явилась к вам. Вы ведь даже не знаете меня.
– Зато знаю о вас все и знаю, что Алексия нежно вас любит. Я знаю, каково это быть объектом сплетен, шушуканья и презрения. Это будет иметь значение, Розалин, только если вы это допустите. Многие не признают диктата общества и будут принимать вас без задней мысли.
Роуз восприняла урок, который леди Федра пыталась ей преподать. Она знала, что существуют такие круги общества, где живут по другим правилам. Федра Блэр не была конформистам и, по словам Алексии, вела интересную и яркую жизнь до того, как согласилась выйти за лорда Эллиота. Судя по обстановке, ее благодетельница никогда не вписывалась в высшее общество, потому что предпочитала другой образ жизни. Но Розалин знала, что сама она не Федра Блэр. Она не принадлежала к артистическим кругам и почувствовала бы себя глупо, если бы попыталась в них войти. Леди Федра пыталась доказать, что у нее был выбор относительно своего будущего, однако Роуз не сочла бы его приемлемым для себя.
– На соседней улице можно легко найти наемный кеб, – сообщила Федра, показав Розалин кухню и столовую. – Там же магазины.
Когда они поднялись наверх, Роуз оставила свой чемодан в одной из двух маленьких спаленок, окна которой выходили в крошечный садик позади дома.
– Можете отдохнуть здесь, – сказала леди Федра, когда они снова спустились вниз. – Вы слишком долго ехали в карете, а это всегда утомительно. Завтра я приеду справиться о том, как вы устроились и как себя чувствуете.
Леди Федра вышла на улицу, села в карету и поехала в свой славный дом в Мейфэре, который она делила с лордом Эллиотом. Дом находился недалеко от Хилл-стрит, где жила Алексия.
Роуз легко могла представить кузину в любой из его комнат. Обе они – и Алексия, и леди Федра жили в своих домах не более года каждая. В доме Лонгуортов они собирались всей семьей.
С тех пор многое изменилось. С тех пор изменилось все.
На следующее утро Роуз услышала, что возле дома остановилась карета.
Она вскочила и выглянула в окно.
И тотчас же узнала карету. Как она и предвидела, Алексия узнала от Федры о ее приезде и рискнула повидаться с ней.
Сердце ее упало, когда дверца кареты открылась. Из тени выступил высокий суровый человек, потом повернулся и подал руку ее кузине. Лорд Хейден Ротуэлл сопровождал жену.
Возможно, это было хорошо. У нее были к нему вопросы, и лучше всего было бы задать их прямо.
Когда пара приблизилась, Розалин открыла парадную дверь. При виде ее лицо Алексии засияло. Лорд Хейден слишком старательно хмурился.
– Ты навещала здесь Федру? – услышала она его вопрос. – Одна, еще до брака? И даже потом?
– Иногда, – ответила Алексия, не обращая внимания на недовольство мужа. – Она переступила порог и обняла Роуз. – Не брани меня, Рози. Когда ты вернула мои письма нераспечатанными, мне стало ясно, что ты никогда не пойдешь на риск, но даже Хейден согласился, что маловероятно, что наша встреча станет достоянием этих гарпий. Иностранцы, живущие в этом квартале, нас не знают. И уж во всяком случае, едва ли сплетничают в светских гостиных.
Роуз отвела их в необычно обставленную гостиную. Внимание лорда Хейдена привлекли странные гравюры на стене.
– Я рада, что ты приехала, Алексия. И вам тоже рада, лорд Хейден. Я надеялась на это. Я не собираюсь оставаться здесь долго. Поэтому ваш краткий визит очень кстати.
Лицо Алексии погрустнело.
– Нет нужды нестись сломя голову обратно в Оксфордшир. Конечно, ты можешь остаться в Лондоне хотя бы до Рождества и чуть позже. Я надеялась, мы пообедаем на Рождество, если не раньше.
– Это было бы неразумно. Если не из-за тебя, то из-за моей сестры мы должны терпеть последствия моего падения.
Она взяла кузину за руку.
– Пожалуйста, сядь, Алексия. Мне нужен твой совет.
Алексия присела на краешек дивана. Лорд Хейден переключил свое внимание с картин и гравюр Федры на ее книжные шкафы.
Роуз села на стул, откуда могла видеть его профиль. Как бы внимательно он ни разглядывал корешки книг, она сомневалась в том, что он упускает хоть единое слово из ее разговора с кузиной.
– Алексия, четыре дня назад произошло нечто неожиданное. Мистер Брадуэлл сделал мне предложение.
Удивление Алексии было неподдельным, а веки лорда Хейдена лишь чуть опустились.
– И ты приняла его? – спросила Алексия.
– Я была так поражена, что попросила его сразу же забыть об этом. У меня возник соблазн немедленно отклонить его предложение. Боюсь, что он не представляет последствий своего поступка. В самом деле я не понимаю, почему он так поспешил. Если, конечно…
– Если что?
– Если его не вдохновило на такой поступок какое-то соблазнительное обещание.
Она посмотрела на лорда Хейдена, но не заметила никакой реакции.
Алексия тоже переключила внимание на мужа.
– Хейден, ты имеешь к этому отношение?
Он повернулся к ним:
– Я не подкупал мистера Брадуэлла.
– Разумеется, – сказала Роуз. – И все же соглашение не всегда предполагает подкуп.
– Почему вы полагаете, что его предложение связано с моим вмешательством? Может быть и так, что мистер Брадуэлл сознает последствия очень хорошо; возможно, даже лучше, чем вы. Такой брак представляет преимущества для вас обоих. В вашем случае, мисс Лонгуорт, брак превратит этот скандал в нечто менее вредоносное для вас.
Роуз не могла отказать лорду Хейдену в блеске ума, но его нынешняя краткая речь не польстила его честности. Похоже было, что на досуге он немало размышлял об этом, а не только в эту последнюю минуту. К тому же он не сказал открыто, что не имел отношения к возможному соглашению.
Муж и жена обменялись красноречивыми взглядами. Лорд Хейден поклонился и направился к двери.
– Если в этом состоит причина вашего приезда в Лондон, мисс Лонгуорт, я полагаю, что сейчас между вами обеими начнется сугубо женский разговор, чреватый излияниями, которых не должен слышать мужчина. Я собираюсь пожелать вам всего хорошего и вернуться в карету.
Роуз подождала, пока за ним закроется дверь:
– Не уверена, что он сказал правду.
– Если он высказывается так откровенно, тебе следует ему верить. Он, возможно, очень умен, но редко проявляет хитрость.
Алексия расстегнула накидку и позволила ей упасть с плеч.
– Я так понимаю, ты не хочешь принимать его предложение и ищешь причину, чтобы отказать ему?
– Почему ты так считаешь?
– Я знаю, какое отвращение ты питала прежде к предложениям, за которыми крылись надежды на финансовые выгоды. И ты нашла удачную возможность убедить себя отклонить предложение мистера Брадуэлла. Только ты ошибаешься насчет соглашения. Так какую причину ты еще изобретешь, чтобы отказать ему?
Алексия ждала ответа, как если бы он у Роуз был.
– Не следует ли мне перечислить преимущества такого союза? – спросила Алексия. – Хейден прав, и я тотчас же поняла, что они есть. Если ты выйдешь за мистера Брадуэлла, это заставит забыть о скандале. Он не джентльмен, но его уважение к тебе выставляет Норбери ослом и негодяем, даже большим, чем он есть. Представления людей о тебе можно изменить. И смею сказать, что многие даже поверят, что у тебя до той скандальной ночи не было отношений с Норбери.
Такой поворот событий приходил Роуз в голову, и сейчас она мысленно проигрывала его. Мистер Брадуэлл ведь тоже намекнул на это, но только твердый и ясный взгляд Алексии представил ситуацию в правдоподобном виде.
– На самом деле это просто блестяще, – сказала Алексия, мысленно оценив все аспекты ситуации.
– И что же получит он?
– Твое происхождение и связи, Розалин. Ты дочь джентльмена. И у тебя есть кузина, через брак породнившаяся с маркизом. И разумеется, у него будет очень красивая жена.
– Красота скоро поблекнет, а происхождение запятнано. К тому же мне не кажется, что его волнуют связи в обществе. Ты понимаешь, почему я усомнилась в искренности твоего мужа? Вне всякого сомнения, он опасается, что я отвергну эту идею, если узнаю правду, потому что это преумножит мой долг ему, который я никогда не смогу вернуть.
– Если ты права, то в долгу я, а между Хейденом и мной не может быть никаких расчетов. Мы не играем в детские игры. – Алексия поднялась и скрестила руки на груди. Она прошлась по комнате, и выражение ее лица стало суровым, пока она размышляла обо всем сказанном. – Тебе он не нравится, Рози?
– Вовсе нет. Хотя, по правде говоря, я не очень хорошо его знаю.
– Могу сказать, что ты знаешь о нем самое главное и важное. Он вызывает у тебя отвращение? – На щеках Розалин появился румянец. – Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Нет.
По крайней мере пока она этого не чувствовала. Но не сочла возможным признаться Алексии, что ее приводила в ужас мысль о плотской стороне брака. Алексия была так страстно влюблена в своего мужа, что вообще не поняла бы ее.
– Ты надеешься на что-то лучшее? На еще одного спасителя, но на этот раз более высокого происхождения?
– Едва ли.
– В таком случае я тебя не понимаю. Возможно, ты сочтешь меня слишком практичной, однако если выбор заключается между бедностью и бесчестьем и безопасностью и спасением…
– Есть еще одно предложение.
Алексия замерла на середине шага. Ее глаза широко раскрылись от изумления.
– Еще одно предложение? Но это не другой спаситель? Умоляю, не говори, что тебя преследует еще один такой же, как Норбери, и что ты снова получила предложение стать собственностью какого-то джентльмена!
– Это предложение совсем другого рода. Я получила еще одно письмо от Тимоти. Он просит меня приехать к нему и жить там.
Лицо Алексии превратилось в маску скорби. Она закрыла глаза, чтобы удержать эту боль внутри. Рози ничего не говорила, однако и в ее сердце была та же боль, что и в сердце Алексии, та же острая печаль, вызванная упоминанием о ее брате.
– И ты подумываешь о том, чтобы поехать к нему? – спросила Алексия.
– Да. Я уже приняла решение до того, как мистер Брадуэлл заговорил со мной о браке.
Алексия снова села на диван. Ее фиалковые глаза увлажнились.
– Конечно, ты беспокоишься о нем. Особенно теперь, когда он одинок. Он всегда был самым слабым в вашей семье. А теперь… Я хочу, Рози, чтобы ты знала, что я понимаю. И понимаю также, каким соблазнительным это должно казаться тебе – отправиться путешествовать в надежде на новую жизнь. Но…
– Да. Это меня соблазняет, очень соблазняет! Я приму новое имя. Никто там не будет знать ни обо мне, ни о Норбери, ни о Тиме. Никто не узнает ни о чем.
Она слышала страсть и горечь в своем голосе. Алексия опустила голову и позволила себе поддаться сильному чувству.
– Тебе лучше знать, Рози, – сказала она нежно. – Но я ты не взяла тех пяти тысяч. Ты не приняла их от Хейдена. А теперь хочешь пожинать плоды преступления, которого не совершала?
– Этого не будет. Я смогу найти работу. Тим может стать секретарем и содержать нас обоих.
– Он никогда этого не сделает. Да, вероятно, большая часть денег уже растрачена на азартные игры и выпивку. Ты находилась в состоянии непреходящей печали, после того как он разорился, и не из-за себя. Я понимаю, почему ты хочешь бежать, но сейчас ты не можешь мыслить ясно.
– Я сомневаюсь, что ты понимаешь.
– Можешь сомневаться, если угодно, но не сомневайся в моей любви, Рози, или в моем сочувствии к твоему желанию бежать. Ты призналась, что обманывала себя относительно Норбери. Прошу тебя – не лги себе теперь.
Каждое слово Алексии добавляло еще один камень к стене, постепенно окружавшей очень маленькое пространство, откуда было невозможно скрыться. Роуз хотелось закричать, что Алексия ошибается, что она слишком самоуверена и высокомерна. Горечь в сердце поднималась к горлу, убеждая ее, что Алексия в своем счастье и благополучии слишком самодовольна и потому не способна понять все то, что испытала она.
Видя эту маячившую перед ней стену, Розалин испытывала желание бежать домой, взобраться вверх по холму и лежать под небом, и снова ощутить надежду и радость, наполнявшую ее недавно, в тот день…
Эти яростные размышления прервал слабый и нежный голосок, отметая ее гнев и раздражение.
– В карете холодно, и лорд Хейден сказал, что я могу войти в дом. Мне следовало еще подождать, Алексия?
Спокойствие Розалин было сметено бурным приливом чувств. Сквозь слезы, застилавшие глаза, она посмотрела на дверь.
В двери стояла Айрин. Ее сестра выглядела свежей, нарядной и модно одетой. Из-под прелестной шляпки выбивались длинные светлые волосы, а яблочно-зеленый ансамбль подчеркивал ее юность и красоту. Вся ее одежда была новой, и было ясно, что все это дары Алексии.
– Не смотри так сердито, Рози, – сказала Айрин умоляюще. – Я была так несчастна с самого твоего отъезда и так горевала, что мы никогда не сможем больше разговаривать, что не выдержала. Алексия сказала, что увидится сегодня с тобой, и даже Хейден согласился, что об этом никто не узнает.
– Я не сержусь, дорогая. Я так удивлена и благодарна, что у меня нет слов. – Розалин встала и раскрыла объятия.
Айрин бросилась к ней.
Она крепко прижала к себе сестру и через ее плечо посмотрела на Алексию.
Было ясно, что та приберегла этот аргумент напоследок.
Глава 8
Он сразу увидел ее: она стояла в своем синем плаще на берегу канала. В ее письме были даны подробные инструкции, в каком месте Риджентс-парка состоится их встреча. В этот час здесь прогуливалось не более пяти человек. Брадуэлл не знал, чего ожидать, когда мисс Лонгуорт наконец написала ему, но не предвидел, что в своем кратком письме она назначит встречу здесь, в Лондоне. В этих нескольких фразах не было ничего обнадеживающего.
Отправляясь на встречу с Роуз, Кайл сомневался, стоит ли продолжать затеянное. Если она решит отклонить его предложение, то он ничего не сможет противопоставить ее резонам.
Она его заметила. Солнце золотило ее волосы, выбивающиеся из-под синей шляпки. Ее улыбку в лучшем случае можно было бы назвать вежливой, и все же у Кайла закружилась голова. Вероятно, было бы лучше, если бы Роуз поскорее покончила с его безумной идеей.
– Благодарю вас, мистер Брадуэлл, за то, что пришли. Особенно в столь ранний час.
– Я всегда гуляю в парке в девять утра, мисс Лонгуорт, а это значит, что между нами есть что-то общее.
Он не думал, что она когда-нибудь бывала в лондонских парках так рано. Ей хотелось встретиться с ним в уединенном месте, а в Лондоне было таких не много, да и время для этой встречи в любом другом месте не подошло бы.
Брадуэлл оглядел безлюдные дорожки и не увидел ни одного экипажа, кроме собственного.
– Как вы сюда добрались?
– Пришла пешком. Подруга Алексии позволила мне воспользоваться своим домом, и я приехала в Лондон на несколько дней.
– Вы уже достаточно погуляли, или мы сможем пройтись вдоль канала?
Розалин выразила согласие.
– Мистер Брадуэлл, я надеялась, что мы сможем поговорить снова о вашем благородном предложении. Я считаю, что если двое людей собираются совершить необратимый шаг, то в этом случае необходима абсолютная честность.
– Я как раз считаю, что абсолютная честность ни в коем случае не допустима. Не думаю, что мир смог бы выжить в условиях абсолютной честности. – Он рассмеялся: – Я вас шокирую? Не остановимся ли на осмотрительной и умеренной честности? Кое-какие представления о честности меняются, а другие еще неизвестны.
– Я только прошу вас быть достаточно честным для того, чтобы… Если бы мы решились на этот шаг, оба должны иметь правильное представление о том, что делаем.
Розалин только что открыла ему больше, чем могла бы потребовать абсолютная честность. О чем бы она ни думала в эти последние дни, чаша весов явно склонялась в его пользу.
«Если проиграешь, Кайл, виноват будешь только ты сам».
– Говорите откровенно, мисс Лонгуорт, а я попытаюсь следовать вашему примеру.
– Я понимаю, что вы предлагаете. И хочу, чтобы вы знали, что я сознаю, насколько это ценно. Безопасность и защита очень важны, но возможность искупления… Теперь я осознала это в полной мере. Если я кажусь вам скептиком, пожалуйста, простите меня. И пожалуйста, не забывайте, что я искренне благодарна. И все же думаю, что будет лучше, если мы оба будем знать, чем грозит такой брак, и понимать, что он собой представляет в реальной и практической жизни.
– Как это разумно!
Розалин вспыхнула:
– Похоже, я говорю как бессердечный и холодный торговец? Да? Я не это имела в виду. Просто теперь я не способна питать романтические иллюзии. Я покончила с этой девической чепухой.
Несмотря на требование абсолютной откровенности, она все-таки предпочитала несколько сглаживать острые углы. И все же он расслышал в ее словах безжалостную правду: «Если мы и поженимся, я не рассчитываю на любовь. И вам не следует на это рассчитывать».
– Мистер Брадуэлл, мне важно знать, понимаете ли вы, что, как бы я ни раскаивалась, искупить мой грех полностью мне никогда не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32