Поэтому все мои пули попадают прямо ему в сердце.— А я воображаю, что предо мной стоит сам король, его величество.Марсель Бланше ловко поднял с земли небольшое ружье и почти не целясь нажал на курок. Грохнул выстрел, и шляпа, сбитая с чучела, завертевшись в воздухе, отлетела шагов на десять.Филипп Абинье даже захлопал от восторга в ладоши.— Ну, Марсель, такого я еще никогда не видел.— А что же ты думаешь, иногда меткие выстрелы спасают собственную жизнь, так что владеть оружием надо в совершенстве. Не расставляй так широко ноги, когда стреляешь, не жмурься так сильно, будто тебе в глаза дует едкий дым.Марсель и Филипп еще около часа упражнялись в стрельбе. Дядя объяснял, как мог, племяннику все тонкости этого искусства, объяснял, как следует стрелять против света, как лучше пользоваться огнестрельным оружием в сумерках, в густых зарослях.Филипп утвердительно кивал, стараясь запомнить каждое слово.— А теперь, дорогой Филипп, я покажу, как стрелять из двух пистолетов сразу.— Из двух? — изумился Филипп.— Ну да, смотри.Марсель взял два пистолета, потом резко повернулся и, не целясь, почти одновременно нажал курки. Чучело, уже продырявленное во многих местах, упало на землю, что привело Филиппа в неописуемый восторг.— Вот бы мне так! Вот бы я научился делать подобное, тогда наверняка бы Реньярам пришел конец, и они не третировали бы местное население. А самое главное, я отомстил бы им за невинно пролитую кровь отца, за его братьев, за всех.Но тут он осекся, на его молодое лицо набежала мрачная тень.— Что с тобой? — внимательно вглядываясь в лицо племянника, осведомился Марсель.— Да ничего, это я так…— Нет-нет, признайся, Филипп, о чем ты подумал.— Да, подумал, как-нибудь расскажу…— Может быть, я тебя чем-то обидел или что-то не так сказал?— Нет-нет, Марсель, все хорошо, спасибо тебе, — и Филипп наклонился к земле и принялся складывать оружие в кожаную сумку.— Давай, поедем покатаемся, я уже засиделся на месте.— А плечо?— Что плечо, на мне все заживает как на собаке, — пошутил Марсель Бланше. — Видишь, пальцы сгибаются, я даже могу держать в руках пистолеты. Поэтому можно считать, что я почти здоров.Филипп согласно закивал и заспешил к дому, чтобы поставить сумку с оружием.— Сын, ты куда-то спешишь? — спросила Этель, видя, как Филипп спешно натягивает кожаную куртку.— Да, мама, мы с Марселем решили немного прокатиться.Лицо женщины тотчас стало озабоченным.— Не волнуйся, мама, — видя, как изменилось лицо женщины, сказал Филипп, — все будет хорошо, мы будем осторожны.— Только смотрите, не заезжайте на земли Реньяров, мне очень не хотелось бы потерять тебя, сын.— Да, я знаю, мама, не волнуйся.И совершенно не ожидая от себя такой сентиментальности, Филипп подошел к матери, прижал ее к себе и поцеловал в щеку.— Ну ладно, ладно, иди, — тотчас же согласилась женщина.И Филипп, захватив два пистолета, залихватски сунул их за пояс и с горделиво вскинутой головой побежал на конюшню, где Марсель Бланше уже пристраивал седло на лошадь Филиппа.Марсель Бланше с улыбкой посмотрел на вооруженного Филиппа.— Да ты собрался как на войну.— Да, я захватил на всякий случай оружие, — согласно кивнул Филипп, — может, мы встретим каких-нибудь непрошенных гостей на наших землях, и они захотят нас обидеть. А я обиды прощать не намерен.— Правильно, племянник, пора становиться настоящим мужчиной.Через несколько минут они уже ехали по сжатым полям, смотрели на облака, гонимые ветром, на голубые холмы у горизонта.— Куда поедем, Филипп? — поинтересовался Марсель Бланше.Парень неопределенно пожал плечами и махнул рукой. Он пришпорил свою лошадь, и та с места понеслась в галоп.— Скорее! Скорее, быстрей беги! — торопил он своего коня. Марселю Бланше достаточно было всего лишь сжать колени, чтобы его жеребец, будто на крыльях, помчался вслед. И через несколько мгновений он легко догнал своего племянника и захохотал прямо у него над ухом:— Вот видишь, как скачет мой конь! Он летит как птица. А если бы я попросил его, он, наверное, смог бы взмыть в облака и через пару минут я оказался бы за теми голубыми холмами.— Да, Марсель, твой конь замечательный, — и Филипп смущенно улыбнулся.— Наверное, племянник, ты хочешь на нем проехать, но не решаешься попросить?— А как ты догадался. Марсель?— Это совсем не трудно. Стоит только посмотреть в твои глаза — ив них сразу же можно прочесть любую мысль. Ну что ж, давай я уступлю тебе своего коня, а сам пересяду на твоего.Всадники спешились и обменялись лошадьми. Филипп поудобнее устроился в седле и натянул поводья. Мен сразу же помчался в галоп, а Филипп от восторга закричал. Он даже не ожидал и не мог поверить, что конь может мчаться вот так быстро и ровно.Марсель Бланше оказался далеко позади, и Филиппу пришлось придержать Мена, чтобы дать возможность своему дяде подъехать.— Ну, как тебе мой конь? — заранее зная ответ, поинтересовался Марсель.— О, это не конь, это сказка, мечта!— Вот и я говорю, что лучшего коня не бывает. Человек может предать, хенщина может изменить, а вот конь — никогда. Его сердце принадлежит мне, а мое — ему. Правда, Мен?Марсель ласково потрепал гриву своего коня, а тот, будто бы понимая каждое слово человека, согласно закивал головой и блеснул влажными глубокими глазами.— Видишь, он все чувствует, он понимает мое настроение и готов служить. Он даже готов отдать свою жизнь за меня. Лучшего друга не бывает. Запомни, Филипп, верный конь — это то, что необходимо мужчине для того, чтобы бороться с врагами. Верный конь и надежный пистолет, который никогда не дает осечки.— Да, — согласился Филипп и пустил коня вскачь. Мужчины и сами не заметили, как пересекли владения земли Абинье и оказались на землях Реньяров. И только увидев расщепленный молнией дуб, Филипп насторожился.— Что случилось, племянник?— Да мы. Марсель, давно заехали на земли Реньяров и нас могут заметить.— Не бойся ты никого, ведь с нами оружие, и мы можем дать отпор любому, — брови Марселя Бланше сдвинулись, а глаза засверкали как уголья.Всадники медленно поднялись на высокий холм. Внизу, шагах в четырехстах, был дом Реньяров.Филипп спрыгнул с коня и, держа его под уздцы, стал смотреть.— Ты кого-то хочешь увидеть? — спросил Марсель. Филипп утвердительно кивнул. И тут на его лице друг появилась улыбка.Марсель проследил за взглядом своего племянника и увидел, как по двору с большой корзиной в руках грациозно идет молодая девушка.— О, племянник, да ты, наверное, влюблен? Филипп насторожился, не зная, что ответить. А девушка, как бы почувствовав на себе пристальный взгляд, вдруг замерла на месте и медленно обернулась. Против света она не могла рассмотреть двух мужчин, но сердце Констанции подсказало, что один из них — это тот, кого она спасла, вытащив из воды на берег. И она приподняла руку, как бы желая поправить волосы, и взмахнула ею.Филипп взмахнул в ответ, тут же вскочил в седло и вновь пустил коня вскачь.— Скорее! Скорее, Марсель, а то нас заметят!Вечером того же дня, сидя у очага и грея озябшие руки. Марсель Бланше посмотрел на своего племянника Филиппа и спросил:— Ты что, племянник, влюблен в ту девушку?— Наверное, да. Марсель, — признался парень.— Ты давно ее знаешь?— Нет, мы виделись только один раз.— Всего лишь один раз ты так влюбился?— Да, наверное, — закивал Филипп.— Что ж, я тебе завидую. Наверное, она прехорошенькая, правда, я не смог ее рассмотреть. Как ее зовут?И тут Филипп произнес имя. Он даже не желал этого, имя само сорвалось с его губ:— Констанция.— Констанция? Красивое имя, но какое-то нездешнее. А она тебя тоже любит?— Не знаю, — пожал плечами Филипп, — наверное, еще нет.— А ты сделай ей какой-нибудь подарок. Ведь все женщины любят, когда им что-нибудь дарят.— Что я могу подарить, Марсель? Ведь у меня ничего нет, — развел руками Филипп.— Так уж и ничего нет?— Ничего. Ты же знаешь, что мы бедны.— Ладно, тогда я тебе помогу. Он запустил руку в карман и извлек из кожаного кошелька маленькое золотое колечко.— Возьми вот это, отдашь своей девушке и может быть, ее сердце станет более благосклонным к тебе, — Марсель спрятал улыбку в густые усы, но его глаза сияли.И Филипп догадался, что Марселю очень приятно дарить это кольцо своему племяннику, зная, что тот обязательно наденет перстень на палец своей избранницы.— Марсель, но ведь это очень дорогой подарок.— У меня только один племянник — ты, Филипп, и поэтому мне для тебя ничего не жалко. А перстень — это безделушка.— Откуда он у тебя?Марсель задумался, пожал плечами, с хрустом сжал кулаки.— Я хотел подарить его одной женщине, но судьба решила по-другому.— Она умерла. Марсель?— Нет, дорогой, она не умерла и, наверное, она сейчас счастлива. Она даже не знала о моих чувствах. Правда, это было давно, прошло уже около двух лет…— А где все это было? Где она сейчас?— Сейчас? — Марсель задумался. — Может быть, в Америке, а может где-нибудь еще.— Она уехала и бросила тебя?— Нет, я же тебе говорю, Филипп, она не могла меня бросить, потому что даже не знала о моих чувствах. У нее был богатый муж, и они покинули Францию. Ее муж тоже участвовал в заговоре.— А почему ты тоже не покинул Францию?— Это, племянник, длинная история и я не хочу занимать твои мысли долгими рассказами. Мне не повезло, у меня на хвосте была погоня. Я уводил за собой солдат, чтобы та женщина и ее муж смогли скрыться. И теперь этот перстень сЖемчужиной мне ни к чему.Филипп держал на ладони перстень и рассматривал матовый камешек.— Он очень красивый.— Да-да, он красивый.— А у Констанции есть медальон с огромной жемчужиной, так что этот перстень ей очень пойдет.Вдруг наверху скрипнула дверь и появилась Этель.— Мужчины, уже очень поздно, а вы никак не можете наговориться. Идите спать, ведь завтра придется рано вставать.— Да, сестра, сейчас идем. Спокойной тебе ночи, — бросил Марсель и тяжело поднялся с резного кресла, на котором любил сиживать отец Филиппа Робер.Филипп вошел в свою комнату, сжимая в руке золотой перстень с маленькой жемчужиной.»Да, да, я обязательно должен подарить это украшение Констанции. Я обязательно хочу, чтобы она думала обо мне, как я думаю и помню о ней».Он открыл шкаф, еще не понимая зачем, увидел свою одежду и тут же принялся вытаскивать ее, раскладывая на кровати.»Надо надеть вот эту рубаху с кружевным воротником, вот эту куртку, новые сапоги, новую шляпу с лихо загнутыми полями, черные замшевые перчатки, украшенные серебряными накладками и завтра на рассвете отправиться к ручью. Может быть, Констанция почувствует, что я страстно желаю ее увидеть и тоже придет. А когда она придет, я признаюсь ей в своих чувствах и подарю перстень».Филипп почистил пуговицы на своей куртке, быстро разделся, спрятал перстень под подушку и долго лежал, глядя в потолок, вспоминая шум ручья, веселые трели птиц, яркие блики на воде и серебристые тела форелей.»Да, обязательно завтра поутру я отправлюсь к ручью!»Он вскочил с постели, распахнул окно и глянул в небо.— Тучи, — угрюмо сказал Филипп, — неужели ветер их не разгонит и завтра будет дождь?Он долго стоял у окна, не обращая внимания на холодный пронзительный ветер, смотрел, как быстро плывут по небу лохматые тяжелые тучи. Время от времени в разрывах появлялся бледный осколок луны.— Неужели завтра не будет погоды? Неужели будет лить дождь, и я не смогу выбраться из дому?Филипп плотно закрыл окно и забрался под одеяло.»Господи, пошли завтра хорошую погоду, я тебя прошу! Ведь мне обязательно, во что бы то ни стало завтра надо увидеть Констанцию, сказать ей слова… А как это сказать? — тут же задумался Филипп. — Неужели я смогу признаться ей в любви?Ведь я никогда прежде этого не делал. А поверит ли Констанция моим словам?»Филипп пошарил рукой под подушкой, нашел перстень, завернутый в чистый носовой платок, вытащил его и попробовал примерить себе на палец. Но перстень был настолько изящен и мал, что даже на мизинец левой руки Филипп не смог его надеть.»А если он и ей окажется мал, что тогда делать? — подумал Филипп. — Нет, у нее изящные тонкие пальцы».Тут же Филипп вспомнил руки Констанции, вспомнил, какОна гладила его по щекам, вспомнил, как он сжимал в своей ладони ее подрагивающие тонкие пальцы.»Нет-нет, он обязательно ей подойдет! Но главное, чтобы завтра была хорошая погода и чтобы она пришла к ручью…»Как ни пытался Филипп Абинье уснуть, это ему не удавалось. Он вновь подскочил к окну, вновь распахнул его и вновь посмотрел на небо.Кое-где появились просветы и тускло горели звезды.»Ветер, ветер, дуй сильнее! — попросил Филипп. — Разгони эти чертовы тучи! Разгони, пусть они летят куда-нибудь на океан, пусть там пойдет дождь! А здесь должно светить солнце. Я хочу, чтобы все было так, как всегда… А что сказать матери? — тут же подумал Филипп. — А, что-нибудь придумаю».Наконец ему удалось уснуть. Его сон был прозрачным и ярким.Струился прозрачный, как жидкое стекло, ручей, мелкие рыбы порхали в его глубине… Тени птиц касались глади воды… Шелестела глубокая трава, слышалось пение птиц. И Филипп видел большой белый камень посреди ручья, а на белом камнеСвою возлюбленную…Констанция сидела, поджав под себя ноги, опустив руки вВоду.— Ты красивая, красивая, я люблю тебя, Констанция! — шептал во сне Филипп.Потом, вдруг, он услышал какой-то странный звук и открыл глаза. Перед ним было светлеющее окно и покачивающийся скрипучий ставень. Дождя не было.Он быстро умылся и тотчас принялся одеваться.Наконец, облачившись во все чистое и новое, Филипп спрятал перстень в карман и, стараясь никого в доме неРазбудить, вышел во двор и направился к конюшне, то и дело поглядывая на небо, покрытое рваными белыми облаками.Он оседлал лошадь и осторожно вывел ее из конюшни.И тут прямо у него над головой хлопнули ставни и распахнулось окно.— Филипп, ты куда? — послышался голос Этель. Парень растерялся и тут же принялся соображать, что же сказать матери, как объяснить столь раннюю отлучку из дому.— Я хочу съездить в церковь, мама.— В церковь?! — изумилась женщина. — В пять часов утра?!— Но ведь церковь, мама, очень далеко.— Ах, да, церковь далеко, — кивнула головой женщина, и на ее губах появилась улыбка. — Тогда, Филипп, тебе надо спешить, а то можешь опоздать.— Да-да, мама, надо спешить. Не беспокойся, я к полудню вернусь.— Все понятно, Филипп, — женщина закрыла ставни, а Филипп вскочил в седло и тронул поводья.Этель долго стояла у окна на холодном полу, глядя, как ее сын едет по дороге, а потом неожиданно сворачивает не налево, а направо.— Права была Лилиан, — улыбнулась женщина, — мой сын влюбился. Что ж, дай бог ему счастья, пусть его жизнь сложится лучше, чем моя, пусть он не знает никакой беды и печали.Она прикрыла ставни и уже больше не ложилась. А когда проснулись Марсель и Лилиан, Этель уже радостно хлопотала на кухне, готовя завтрак.В очаге весело пылал огонь, на большой сковородке жарились большие куски свинины, а в центре стола стоял кувшин с самым лучшим вином.— Мама, зачем ты встала? — сказала Лилиан. — Я бы сама приготовила завтрак.— Нет, дочь, я это сделаю не хуже тебя, я еще не такая старая.— А где Филипп? — тут же поинтересовалась Лилиан, протирая заспанные глаза.— Филипп? А он уехал в церковь, уехал в пять часов утра. Неужели ты не слышала?— Нет, не слышала, да он ничего и не говорил. Лилиан пошла умываться, а Марсель, понимая, куда направился племянник, лукаво улыбнулся и подмигнул сестре. Та посмотрела на брата довольно строго, но ничего не сказала.И Марсель, отбросив со лба пряди темных волос, сел за стол и стал смотреть в огонь.— Так ты знаешь, кто его избранница? — спросила Этель своего брата. Тот пожал плечами.— О чем это ты, Этель?— Да ладно, Марсель, не надо врать хоть мне. Я вижу тебя насквозь и догадываюсь, что Филипп поделился с тобой своей радостью.— От тебя ничего не скроешь, ты очень проницательная.— Так кто же она? — снова повторила свой вопрос Этель.— Констанция Реньяр — услышала в ответ Этель Абинье. ГЛАВА 9 И вновь Филипп очутился в этом чудесном месте. Шумел водопад, бурлил ручей, потоки воды вились среди камней. Но мир выглядел неприветливо и сиротливо, несмотря на буйство осенних красок, несмотря на трогательно-прохладный солнечный свет. Здесь не было Констанции, а Филипп твердо был убежден — это место принадлежит ей и только ей. А поскольку юноша видел уже себя допущенным в сердце девушки, он нашел в этом прекрасном уголке местечко и дляСебя.Он завел коня на лужайку, а сам вернулся к ручью. Мокрые валуны не были надежной опорой, но Филипп Абинье, перескакивая с одного на другой, добрался до серого плоского камня.»Он словно бы отполирован временем и приспособлен для нужд человека».Филипп опустился на его плоскую вершину и взглянул вверх, туда, где начинался водопад.»Это же надо, — подумал Филипп, — я упал с такой высоты и остался жив. Не иначе как провидение спасло меня руками Констанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23