Ей хотелось чего-то большего чем то, что она имела сейчас. Ее тянуло к неизведанному и казалось, что именно там, за горизонтом,Находится ее счастье.Констанция смотрела на птиц, порхавших над ее головой, затем прикрыла ладонью глаза, но яркое солнце пробивалось даже сквозь пальцы и слепило. Констанция вновь перевернулась на живот, зачерпнула в пригоршни воды и плеснула себе на лицо. Капли как жемчуг заблестели в ее волосах, вспыхнув на солнце.Констанция опустила руки в обжигающе холодную воду и держала их там очень долго. К рукам приплывали маленькие рыбки и стремительно уносились прочь.А вода, словно время, текла сквозь пальцы, стремительно и неудержимо.Наконец, почувствовав, что руки ее озябли, Констанция вынула их и положила на теплый камень. Она прислушивалась к шуму водопада, к близкому плеску воды у камня. Остальные звуки были неразличимы, их все накрывал грохот падающей воды.И тут вдруг Констанция услышала пронзительный вскрик. Она вскочила, и ее рука сразу же ухватилась за пистолет. на посмотрела на водопад, который находился шагах в двенадцати от нее, и увидела, как на самом верху мелькнулСилуэт человека.Констанция поплотнее прижалась к камню и с ужасом увидела, как человек, несколько раз перевернувшись в струях воды, упал в озеро. Затем мелькнула голова, руки, перекошенное от ужаса лицо — и он исчез под водой.Констанция стояла на камне и всматривалась в пенящуюся под струями водопада воду. ГЛАВА 7 Филипп Абинье с трудом открыл глаза. Первое, что он увидел, был небольшой розовый шар, сверкавший и раскачивающийся перед его лицом. Только потом он понял, что лежит на спине, что вся его одежда насквозь мокрая, а тело пронизывает холод. се остальное расплывалось цветными пятнами, покачивалось, дробилось. Слышался какой-то странный гул, шелест, шорох…И вдруг Филипп Абинье почувствовал, что кто-то держит его руку. Пальцы, сжимавшие его запястье, были теплыми и нежными, а потом куда-то исчезли.Весь мир вновь расплылся, превратившись в зыбкое голубоватое марево.— Где я? — первое, что пришло в голову Филиппу.Его губы шевельнулись, но с них не слетело ни единого звука.— Ты жив? — услышал он рядом с собой мелодичный голос.»Жив ли я?» — подумал Филипп и тут же открыл глаза.На него смотрели отливавшие зеленью глаза девушки.Сердце Филиппа сразу же сжалось, он почувствовал, что когда-то уже видел этот взгляд, видел эти зеленоватые глаза с мелкими золотистыми крапинками, видел эти губы, видел этиВолнистые каштановые волосы в сверкающих каплях воды.— Кто ты? — прошептал Филипп.Но девушка не ответила, потому что не расслышала его вопроса, и улыбнулась. Жемчужина на золотой витой цепочке, которая висела у нее на шее, качнулась, как большая капля воды, и тут до Филиппа Абинье дошло, что же с ним случилось.Он вспомнил, как острие рогатины скользнуло по телу рыбины, а он сорвался в воду.»Так вот что шумит, — догадался он, — это же водопад».— Я увидела тебя в воде и вытащила на берег, — произнесла девушка.— Из воды? — прошептал Филипп и попробовал подняться.Болела спина и рука, и он испугался, что сломал руку. Попытался пошевелить пальцами — они сгибались.— Я думала, ты не очнешься, — сказала девушка, и на ее ярких губах появилась улыбка, — а ты очнулся.Филипп Абинье в ответ немного растерянно и виновато улыбнулся.— Я был там, наверху, — он указал пальцем на отвесную стену падающего водопада.— Там? — изумилась девушка.— Да, там, я ловил рыбу.— Рыбу? — она расхохоталась, ее глаза засверкали, а с влажных волос посыпались капельки воды.И Филипп Абинье сразу же схватился рукой за бок, за то место, где висел кожаный мешок с двумя крупными форелями.— Ты ищешь свою сумку? Она лежит у тебя за спиной. Там действительно две большие рыбы.— Я поймал их, — радостно похвастался Филипп, — я поймал их рогатиной.Девушка продолжала хохотать, осыпая сверкающими брызгами Филиппа.— Ловил рыбу на рогатину… и свалился в воду… — продолжала хохотать девушка, — наверное ты неопытный рыбак.— Да, я ловил на рогатину… — принялся оправдываться Филипп, — а потом… потом ты сама все знаешь.— Знаю-знаю, — наконец-то успокоилась девушка и утвердительно закивала, — я видела, как ты летел сверху.— А что здесь делала ты?— Я? — девушка вздрогнула и пожала плечами. — Да, собственно говоря, ничего. Сидела вот на этом камне… — и ее взгляд упал на два пистолета, лежащих у ее ног.Она медленно потянулась к одному из них, но тут же улыбнулась и отдернула руку.— Ты боишься меня? — спросил Филипп, прислоняясь спиной к камню и поправляя свою насквозь промокшую одежду.— Нет, тебя я не боюсь, — ответила девушка, — ты совсем не страшный, даже смешной.— Я понимаю, — Филипп немного виновато прикоснулся руками к своей куртке, затем отбросил со лба мокрые пряди волос.— Что-то не так? — спросила девушка, испуганно вскакивая на ноги.— Да нет, все так, — Филипп Абинье огляделся по сторонам. И тут только он сообразил, что находится на другой стороне ручья, на земле, принадлежащей роду Реньяров. Он пристально посмотрел на девушку и втянул голову в плечи.— Ты чего-то боишься?Она прислушалась к шуму водопада, к шороху деревьев. Но ее лошадь безмятежно щипала траву, над кустами порхали птицы и иногда, как серебряные молнии, из потока воды выпрыгивали на поверхность крупные рыбы, сверкая на солнце.— Здесь очень много рыбы, — вдруг сказала девушка, — но ты, скорее всего, неопытный рыбак, если смог поймать всего лишь две.— Да, я уже давно не ловил и честно признаться, забыл, как это делается.— Ты говоришь, давно? А почему ты не ловил?— Когда мой отец был еще жив, мы часто ходили с ним на этот ручей и вместе ловили форель. Вернее, я не ловил, а ходил по берегу, рыбу ловил отец и выбрасывал к моим ногам, а я складывал ее в корзину.— Наверное, это было очень давно, ведь я часто бываю на этом ручье, но никогда не встречала тебя.— А вот мне кажется, что я где-то тебя видел.— И мне кажется, что мы когда-то с тобой встречались, — девушка пристально посмотрела в лицо парню, и тот даже немного смутился. — Подожди-подожди, сейчас я вспомню, где и когда я тебя видела.И вдруг ее лицо из безмятежного стало напряженным и отстраненным.— Что-то не так? — спросил Филипп.— Да нет, но этого не может быть.— Чего не может быть? — осведомился парень.— Мы с тобой, скорее всего, никогда не виделись, — девушка улыбнулась. — Ведь я все время провожу дома и редко покидаю его.— Странно, а вот мне сердце подсказывает, что я тебя когда-то видел, правда, ты, наверное, сильно изменилась.— Нет-нет, — этого не может быть, навряд ли мы с тобой когда-либо встречались… Ты чувствуешь себя неловко, чего-то боишься? — вдруг поинтересовалась девушка.— Да, я стою на чужой земле.— Эта земля нашего рода, так что ничего не бойся.— Земля Реньяров! — воскликнул Филипп, вскакивая на ноги, словно земля обжигала ему ступни. — Будьте прокляты, Реньяры! — громко сказал Филипп Абинье. — Они, они убили моего отца, — и он с ненавистью топнул ногой.— Ты проклинаешь Реньяров, — задумчиво произнесла девушка, — значит, ты проклинаешь меня, ведь я Констанция Реньяр.— Ты?! Нет, прости, — промолвил Филипп, — тебя я не проклинаю, ты спасла мне жизнь… И ты не такая как они, совсем не такая.— Но ведь ты меня совсем не знаешь, я Констанция Реньяр, — и Констанция, приложив ладонь к груди, нежно провела пальцем по ложбинке, поглаживая крупную розовую жемчужину.— Я должен ехать, — прикрыв глаза, сказал Филипп Абинье.— Ты еще слаб, — возразила ему Констанция, — погоди, приди в себя. Если тебе неприятно, что я рядом с тобой, я уйду.— Нет, погоди, — не открывая глаз, произнес Филипп и за руку удержал собиравшуюся было уйти Констанцию.— Зачем, ведь ты ненавидишь меня, — сказала девушка.— Нет, погоди, я не говорил этого.— Но ведь я одна из Реньяров.— А я Филипп Абинье, — отвечал ей парень.— А я с самого начала знала, что ты Филипп Абинье, — тихо сказала девушка.— Откуда?— Я видела тебя однажды в церкви, мой кузен Виктор показал тебя.— И что он сказал?— Что ты наш враг.— Так оно и есть, — сквозь зубы процедил Филипп.— Но я запомнила эту встречу потому, что ты показался мне добрым и не таким, как мои братья.— Я не добрый, — возразил Филипп Абинье, — я никогда не могу быть добрым для Реньяров.— А для меня? — спросила девушка и уголки ее губ чуть-чуть дрогнули в улыбке.— Ты спасла мне жизнь и ты совсем другая. Я не думал, что Реньяры бывают такими. Знаешь, Констанция, я с этого момента навсегда твой должник.— Ты мне ничего не должен, я просто вытащила тебя из озера.— Нет-нет, ты не понимаешь, — ты спасла мне жизнь и если в моем доме будет даже один, последний кусок хлеба, то половина его будет твоя.Девушка молчала. Ей приятны были слова Филиппа, да и сам парень был хорош собой. Его глаза светились добротой, хотя он и говорил о зле, о наневисти, а ведь его вид внушал спокойствие и доверие.Констанция бросила взгляд на бесполезные пистолеты.— Это твое оружие? — вдруг спросил Филипп.— Да, я всегда беру их с собой, когда покидаю дом.— Зачем? Ты что, кого-то боишься? Ты думаешь, что на тебя кто-то нападет?— Но ведь нас окружают враги, они ненавидят всех Реньяров.— И конечно, самый страшный ваш враг — это я, Филипп Абинье.— Ты совсем не страшный, хотя и хочешь меня напугать.— Ты что, смогла бы выстрелить в меня, Констанция?Девушка застенчиво улыбнулась.— Не знаю, может быть и смогла бы, если бы ты вел себя по-другому.— Это как? — Филипп прикоснулся кончиками своих пальцев к ее руке.Но Констанция не выдернула руку, а второй ладонью накрыла пальцы Филиппа. Они так и сидели несколько минут, пытливо глядя в глаза друг другу. Им показалось, что они знают друг друга уже тысячу лет, их сердца переполняло неизвестное до сих пор чувство.Парню и девушке казалось, что весь мир, все великолепие, созданноеБогом, сотворено специально для них, для этого дня, в который они неМогли не встретиться.— О чем ты думаешь? — первой нарушила молчание Констанция.— О том, что ты очень красива. Мне еще никогда не приходилось видеть таких красивых девушек.— И ты красивый, — улыбнувшись уголками ярко-красных губ ответила Констанция. — Только ты очень мокрый и похож на мокрого нахохлившегося воробья.Филипп Абинье рассмеялся и тряхнул густой гривой волос.— Да и ты вся мокрая.Он посмотрел на маленькие ступни ног Констанции. Та немного смущенно тут же поджала ноги и накрыла мокрым подолом платья.— Так о чем ты думал? — вдруг переспросила девушка.— Я думал, что ведь мы с тобой могли и не встретиться. И если бы не моя рогатина, которая сломалась, я не свалился бы в ручей, а ты не спасла бы меня.— Нет, ты обязательно, Филипп, должен был свалиться. Филипп, Филипп, Филипп… — как бы запоминая, прошептала Констанция, — какое красивое имя, такое простое и теплое, как вот этот камень, — она прикоснулась ладонью к нагретому солнцем серому камню.— Констанция… — как завороженный произнес Филипп, — а твое имя — бурлящие струи вот этого ручья. Оно холодное и в то же время манящее, как вода.
Старый Гильом Реньяр все еще сидел в кресле у окна и смотрел наДалекие холмы, за которыми скрылась его любимица. Тень клена медленно ползла по двору, пока не достигла, наконец, окна и не легла на дряблую руку старика.Он посмотрел на небо.— Да, скоро полдень, — прошептал он, — где же Констанция? Может с ней что-то случилось? — прошептал старик, с усилием, кряхтя поднялся с кресла и выглянул из окна во двор.Он увидел своего среднего сына Жака, который прилаживал подпругу.— Жак! — крикнул Гильом.Тот сразу же поднял голову и улыбнулся отцу.— Я слушаю тебя, отец.— Констанция не возвращалась? — спросил Гильом, хотя прекрасно знал, что та не могла вернуться незамеченной, ведь он целое утро просидел у окна, вглядываясь в пустынную дорогу.Да нет, отец, она как уехала с самого утра, так и не возвращалась.— Слушай, Жак, возьми с собой двух людей и поезжай к ручью, мне что-то не нравится ее долгое отсутствие. Может, случилась беда, поторопись!Жак пожал плечами.— Да нет, что может с ней случиться на наших землях? Она уже взрослая девушка, а ты беспокоишься о ней, как будто она малый ребенок.— Поторопись! — грозно сказал Гильом и ударил кулаком по подоконнику.Жак знал, что спорить с отцом бесполезно. Если он что-нибудь вбил себе в голову, то не отвяжется, пока с ним не согласятся.Да Жак и сам забеспокоился, ведь никогда раньше Констанция не исчезала из дому надолго.— Хорошо, отец, я сейчас же отправляюсь к ручью. Но ты не беспокойся, она, скорее всего, сидит у ручья на своем любимом сером камне и любуется рыбами.Но старика этот ответ явно не удовлетворил. Он все еще сильно волновался и не опустился в кресло до тех пор, пока не увидел своего сына в сопровождении двух людей, которые мчались по дороге к далеким холмам.— И чего я так разволновался? — изумился Гильом, опускаясь в кресло.Не зная, на чем сорвать злость и чем занять себя, Гильом стал громко звать кухарку.Наконец, он докричался, и испуганная женщина вошла в низкие двери.— Обед уже стоит на столе? — закричал Гильом, ударяя кулаком по подлокотнику кресла.— Так еще же не время, господин, — изумилась женщина.— Он давно должен стоять на столе! — чувствуя свою не правоту, громко закричал Гильом Реньяр.— Сейчас все будет исполнено, — засуетилась женщина.Но Гильом вновь вернул ее.— Обед подашь, когда вернется Констанция. И принеси из погреба хорошего вина, не прошлого урожая, а старого.— Из черных бочек? — осведомилась кухарка.— Да, именно из черных. И поставь на стол дорогие стаканы.Кухарка боязливо прикрыла за собой дверь и пожала плечами. Она никак не могла взять в толк, чего хочет от нее хозяин и зачем к приезду Констанции сервировать стол так, как будто сегодня большой праздник. Тем более, Констанция не пила вина. Да и ни в одну из черных бочек еще не был вставлен кран.Но потом кухарка нашла объяснение случившемуся. Со старым Гильомом в последние годы случались странности. То он начинал требовать, чтобы отыскали плащ, подбитый мехом куницы, который он сам распорядился отдать слугам, то начинал искать свои старые сапоги, давным — давно выброшенные, то теперь вот приказал подавать обед до полудня.Кухарка спустилась в подвал. Там было сыро и холодно. Она посветила фонарем и увидела, что черные бочки заставлены так, что к ним не подобраться. И с абсолютно спокойной душой набрала кувшин обычного вина, успокаивая себя тем, что хозяин все равно скоро забудет про свой каприз. И когда она придет доложить, что стол накрыт, вновь набросится на нее, начнет ругаться и станет жаловаться, что у него нет никакого аппетита.Констанция и Филипп забыли обо всем на свете. Они сидели рядом на теплом камне и смотрели в глаза друг другу.Возможно, они сидели бы так до заката, а может быть и до рассвета, ведь им было хорошо и спокойно, они внезапно почувствовали себя какими-то другими людьми. Чувства переполняли их сердца, как вода переполняет края чаши, а мысли их были чисты, как потоки горного ручья.Внезапно из шума водопада раздался далекий крик:— Констанция! Констанция, где ты, отзовись же! Девушка мгновенно выпустила руку Филиппа и вскочила на ноги. Она испуганно осмотрелась.— Кто это? — насторожившись, спросил Филипп.— Это мой кузен Жак, он ищет меня. Боже мой, я обещала Гильому вернуться домой до полудня!Девушка посмотрела на небо. Солнце близилось к зениту.Уже можно было различить стук конских копыт и голос Жака раздавался где-то совсем близко за зарослями.Филипп затравленно озирался. Он знал, что находится на чужой земле и никто из Реньяров не спустит ему подобной наглости.Констанция решительно схватила его за руку и потащила за собой, перепрыгивая с камня на камень.— Скорее, Филипп, тебе нужно спрятаться! Я покажу тебе место, где ты будешь в безопасности.Девушка словно опомнилась от наваждения. Она только теперь поняла, в какой опасности находится ее гость. Ведь она столько слышала от своих родственников о том, что все Абинье являются заклятыми врагами Реньяров, которых нужно убиватьПри первой же возможности.— Сюда! Сюда! — Констанция тащила Филиппа к самому водопаду.И тот понял план девушки. Она прошла в узкую расщелину. Филипп шагнул за ней. Они оказались на ровной каменной площадке, а перед ними стеной летела вода, сверкая на солнце несколькими радугами.— Ты, Филипп, пойдешь по этой площадке и перейдешь на другую сторону, там твоя земля.— Мы еще увидимся? — с надеждой спросил Филипп, когда Констанция выпустила его руку. Девушка пожала плечами.— Может быть, когда-нибудь мы и увидимся.— Я приду завтра! — воскликнул Филипп.— Нет, завтра нет. И вообще, Филипп, не приходи больше, я запрещаю тебе, братья могут убить тебя.— Констанция! — где-то совсем рядом раздался голос Жака. — Где ты? Да отзовись же!— Я здесь! — крикнула Констанция и зло скривилась.— Где?— Да тут!Жак, сидя на коне, озирался и никак не мог сообразить, откуда доносится голос кузины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23