С одной стороны сгонять в гурты мирное население, конечно, спокойнее и безопаснее, чем драться с превосходящими силами противника на передовой — особенно после того, как иссякнет эффект внезапности. Но с другой стороны, очень уж противное это дело. Особенно если принять во внимание инструкцию об обращении с пленными, которая к утру второго дня продолжала действовать, несмотря на энергичные протесты земных генералов и многих офицеров легиона.— Плохо быть идиотом, — прокомментировал упомянутое решение капитан Саблин, не поясняя, кого он имеет в виду.Вряд ли это был полковник Шубин, к которому офицеры фаланги относились неплохо и отнюдь не держали его за идиота.Зато очень многие земляне в фаланге и во всем легионе сходились во мнении, что главный идиот во всей этой истории — не кто иной, как лично маршал Тауберт.Но памятуя о «жучках», вделанных в ошейники, мало кто решался высказывать эту точку зрения вслух. 42 Спецназовцы, которые прибыли на площадь Чайкина, чтобы забрать генерала Казарина и особо ценных штабных офицеров, угодивших в тюрьму перед самым началом войны, в отличие от тыловиков не стали отсиживаться по подземельям, и кое-кто считал даже, что именно их надо благодарить за столь впечатляющий успех ночного боя. Ведь легионерам удалось не только отбить целинскую атаку, но и рассеять целинцев, отогнав их достаточно далеко, чтобы в ближайшие часы не опасаться новых атак.Хотя никто на площади толком не знал, где находится вражеский штаб, рейнджеры обрушились прямо на него, и генерал Леучинка ушел чудом, а генерал Бубнау попал в плен. После этого группировка целинцев на подступах к площади Чайкина развалилась сама собой и о новых атаках никто даже не помышлял. Те солдаты и органцы, которым удалось спрятаться по близлежащим домам, думали только об одном — как теперь оттуда выбраться, не привлекая внимания противника.Очень помогла бы гражданская одежда, но где ее взять, если все здания в округе — административные, а на дворе помимо войны еще и выходной день — то есть в этих зданиях нет никого из штатских, у которых одежду можно реквизировать.Каждую минуту уцелевшие целинцы ждали, что враг начнет прочесывать эти здания, но у врага были другие заботы. Легионеры делали как раз то, о чем так мечтали засевшие в административных зданиях целинцы — они реквизировали одежду у заключенных из Серого Дома.77-я центурия 13-й фаланги после долгих споров и препирательств была отряжена для сопровождения колонны пленных на побережье, и теперь подчиненные капитана Саблина лихорадочно выдергивали из толпы самых красивых девушек и записывали их в ряды легиона, даже не спрашивая их согласия. Девушки, прочем, особо не сопротивлялись, потому что видели, что происходит с остальными.Остальным тыловики приказывали раздеться, после чего голых людей обоего пола сковывали цепью в две линии, а в середину загоняли других людей, тоже голых. Некоторые были скованы по двое наручниками, другие нет, но убежать все равно было затруднительно, тем более, что в ту же колонну ставили и заложников с самоликвидаторами на шеях.Какие-то твердокаменные зэки, которые даже после целинской тюрьмы не хотели сотрудничать с врагом, с криками «За родину!» напали на конвой. Но их без труда повязали и принародно расстреляли из самоликвидаторов, продемонстрировав всем остальным, как они действуют.Больше инцидентов не было. Смертники, которым неожиданно подарили жизнь, не слишком остро реагировали на унижения. К унижениям они уже привыкли.А вот Лана Казарина с первых минут этого действа помрачнела и забилась в уголок в машине. Игорь Иванов пытался ее успокаивать, снова и снова повторяя:— Не бойся! С тобой этого не будет. Ты наш человек и мы тебя никому не отдадим.Но Лана отвечала сквозь зубы, мрачно и зло:— А они что, не люди?И Игорю нечего было на это возразить.Однако когда спецназовцы предложили Лане ехать с отцом, она неожиданно отказалась. Показав глазами на Игоря Иванова, она сказала отцу:— Он спас мне жизнь, и я буду с ним.— Как знаешь, — ответил отец, который чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне, и даже вышел из тюрьмы на своих ногах. Эрланские медикаменты буквально творили чудеса. — Ты уже взрослая, тебе и решать.Раньше он никогда не называл дочку взрослой, однако оно и верно — человек, прошедший тюрьму и расстрельную камеру, не может оставаться ребенком.По идее спецназовцы должны были умчаться к побережью полным ходом, но они решили помочь братьям по оружию и двинулись вперед со скоростью пешехода, возглавляя колонну.Командирская машина капитана Саблина шла следом.Когда по обеим сторонам проспекта Майской революции кончились административные здания и начались жилые дома, легионеры то и дело ловили изумленные взгляды из окон и с балконов. Еще не понимая толком, что происходит, мирные граждане выходили на балконы и даже выбегали из подъездов, чтобы как следует рассмотреть невиданное зрелище — растянувшуюся на сотни метров толпу обнаженных людей.И опять среди пленных нашлись герои, которые попытались, прошмыгнув под цепью, юркнуть в проходной двор, за спины любопытных.Легионеры Саблина вовремя не среагировали, да не очень-то и хотели, а тыловики и хотели, да реакция была слабовата. Но в колонне были еще и спецназовцы, которые сориентировались мгновенно.Очереди рейнджеров аккуратно подрубили беглецов без большого вреда для здоровья — коммандос стреляли по ногам пониже колен, да так метко, что не задели никого из посторонних. Но тут запаниковали тыловики, которые решили, что стреляют по ним.Тыловые крысы принялись палить из всех стволов в разные стороны, убивая и раня мирных жителей и собственных пленных. А когда пуля попала в легионера, сидящего на башне, свесив ноги в люк, люди Саблина тоже не выдержали и открыли огонь по тыловикам.— Прекратить огонь! — надрывался по общей связи Саблин, а пленные тем временем метались, запутываясь в цепях и давя друг друга.К тому времени, когда колонна смогла продолжить движение, любопытных с улицы как ветром сдуло, а в эфире бушевали разборки между боевиками и тыловиками. Стороны валили вину за инцидент друг на друга, и Саблин даже заявил, что будет расстреливать каждого тыловика, который посмеет приблизиться к нему на расстояние выстрела.Однако в пункте погрузки, где были сплошь одни тыловики, он никого не расстрелял и только глядел на всех волком, потому что парень, которого тыловики подстрелили из крупнокалиберного пулемета, скончался по дороге, хотя его БМП, бросив колонну, мчалась на максимальной скоростью.Это был первый убитый в 77-й центурии, и опять, как это часто бывало в первый день вторжения, его убили свои.Какой-то полковник в форме особой службы тут же на месте вкатил горе-стрелку из тыловой фаланги месяц штрафной и поставил его в строй пленных мужчин, которых как раз в это время отделяли от женщин, но это не принесло Саблину удовлетворения. Одно хорошо — не надо слать родственникам похоронку.А неподалеку Лана Казарина прощалась с отцом, которого отправляли на орбиту. Но глядела она почему-то не на него, а куда-то мимо, туда, где злоупотребившие «озверином» тыловики оттаскивали в сторону самых привлекательных пленниц — но не для того, чтоб спасти их от отправки в рабство, а с совсем иной целью.— Летим со мной, — еще раз предложил генерал Казарин. — Наверху ты будешь в безопасности.— А почему я должна быть в безопасности? — ответила она. — Разве я лучше всех?— Ты — лучше всех, — твердо сказал генерал, но улетел все-таки один.А Лана вернулась к командирской машине 77-й центурии и, обвив тонкими руками шею Игоря Иванова, прошептала ему на ухо:— Зачем ты меня спас? Лучше бы меня убили. 43 Бойцы, вышедшие из окружения вместе с майором Суворау, настолько устали морально и физически, что провалялись на сеновале без движения до тех пор, пока им на голову не свалился батальон внутренних войск, прибывший из города Гавана для зачистки деревни от мятежников.Спросонья танкисты и пехотинцы схватились за оружие и даже нехватка боеприпасов не помешала им организовать круговую оборону. Несколько органцов, прорвавшихся на сеновал, были уложены последними патронами из карабинов, и армейским бойцам достались их автоматы и подсумки.Поначалу армейцы приняли органцов за мариманов, а потом уже поздно было что-то менять. Сеновал обстреливали со всех сторон, но бойцам, уцелевшим при выходе из окружения, к такому было не привыкать. Естественный отбор — вообще полезная штука. Слабые гибнут первыми, зато те, кто пережил самые жуткие передряги, становятся живучими, как акулы.Когда сеновал загорелся, армейцы пошли на прорыв, не думая о сторонах света и численном превосходстве противника, и на чистом энтузиазме снесли напрочь оцепление с западной стороны деревни.Органцы в панике отступили, и командирам пришлось приводить рядовых в чувство угрозами расстрела на месте.Угрозы возымели действие, и батальон ринулся в погоню, которая плавно перетекла в прочесывание, поскольку мятежники успели раствориться в лесополосе.В ходе прочесывания стало ясно, что батальона для этой цели мало. Но пока комбат докладывал об этом своему начальству, передовая цепь нарвалась на минное поле, а легионеры передового охранения по другую сторону заграждений решили, что это наступают целинские войска.Встретить такое количество мятежников, да еще под прикрытием минных полей, органцы никак не ожидали. Комбат успел сообщить по команде о крупном соединении бунтовщиков, после чего попал под ковровую бомбардировку. По лесу одновременно ударили танки, артмашины и ракетометы, так что вмешательство авиации было, по сути дела, уже излишним. Но раз самолеты взлетели, не возвращать же их обратно, и на горящий лес вдобавок по всему полетели бомбы.Пока в краевом управлении Органов гадали, что означают бессвязные выкрики комбата по рации с последующим прекращением связи, в штаб гражданской обороны поступило сообщение о лесном пожаре, масштабы которого требуют вмешательства армии.А легионеры на Гаванском направлении в это время сообщали своему командованию, что тайна сосредоточения раскрыта и по другую сторону фронта с каждым часом усиливается концентрация целинских войск.Войска гражданской обороны легионеры, разумеется, приняли за боевые части — и пошло-поехало.Когда армия готова к наступлению, ее трудно удержать на месте, и любой инцидент может привести к неуправляемому развитию событий.Части легиона ринулись вперед, не дожидаясь приказа сверху, и орбитальному штабу ничего не оставалось, кроме как санкционировать наступление.Это как с новорожденным ребенком — обратно не засунешь.Через полчаса авиация легиона уже бомбила железную дорогу, по которой один за другим, чуть ли не в пределах прямой видимости, тянулись эшелоны 5-й армии.А на связи с Центаром продолжал работать «испорченный телефон». Скрыть происходящее было уже нельзя, но до Бранивоя информация по-прежнему доходила в искаженном виде. Ему доложили о наступлении на Гаван крупных масс мятежников, и великий вождь кинулся звонить в Чайкин Палу Страхау.Генеральный комиссар Органов отвечал, что этого не может быть, потому что не может быть никогда, ибо все мятежники арестованы, а некоторые уже и расстреляны.Но к этому часу Бранивой уже начал понимать, что его попросту дурят.— Страхау — предатель, — произнес вождь, сжимая в руке телефонную трубку. — Он заодно с мятежниками.Заместитель генерального комиссара Органов Касаротау, который замещал Страхау в столице и присутствовал при этом разговоре, стоял ни жив ни мертв. С одной стороны, падение Страхау открывало ему путь на самый верх. Но с другой — великий вождь с легкостью мог записать в предатели не только самого генерального комиссара Органов, но и всех его подчиненных.И худшие опасения заместителя Страхау стали оправдываться буквально в ту же минуту.— Меня окружают предатели!!! — взревел великий вождь, швыряя на пол аппарат правительственной связи.Все население Народной Целины в этот вечер с надеждой ожидало новостей по радио и телевидению. Школьники готовили карты, чтобы отмечать на них продвижение Целинской Народной армии по территории Государства Амурского и азартно спорили, будет ли уже сегодня взят Кедров — столица Восточной Целины, хотя добраться до него за сутки было физически невозможно.Однако прежде чем заговорить о великих победах народной армии, диктор каменным голосом поведал собравшимся у репродукторов о разоблачении амурского шпиона и предателя Пала Страхау, который поднял мятеж в западных районах страны, дабы всадить нож в спину воюющей родине.— Решением верховного суда Народной Целины гнусный предатель Страхау объявлен вне закона, и отныне долг каждого честного человека и гражданина — уничтожить его на месте без всякой жалости.Только после этого в эфире прозвучали фронтовые сводки, но узнать из них что-либо конкретное было затруднительно. Жаждущие новостей граждане Народной Целины поняли только одно: не то что Кедров — даже приграничный Порт-Амур еще не взят. А значит, говорить о каком-то продвижении народной армии вглубь амурской территории пока преждевременно. 44 Второй день вторжения начался с крупного прорыва легионеров на востоке. Войска генерала Жукова одним ударом захватили на северном направлении полосу побережья длиной 666 километров и более чем на сто километров продвинулись вглубь материка.На юге, у реки Зеленой, успехи были скромнее. Гористая местность тормозила продвижение, и создалась угроза выхода к побережью амурских войск, которые с неожиданной легкостью прорвали остатки Южного фронта целинцев в том месте, до которого легион не успел дотянуться.Маршал Тауберт был вне себя. Он требовал во что бы то ни стало преградить амурцам путь и не дать им первыми выйти к городу Бранивою, потому что этот город должен достаться легиону.— Амурцы — наши союзники, — как тупому ребенку в который раз пытался объяснить маршалу Жуков. — Конфликтовать с ними сейчас — значит, погубить всю операцию.Но Тауберт не желал слушать возражений. И несколько часов спустя начальник особой службы легиона Тутаев под большим секретом сообщил Жукову, что маршал приказал отдельной фаланге рейнджеров выступить против амурцев и не допустить их выхода к морю.На сосредоточение фаланги в заданном районе отводились сутки, в течение которых рейнджерам предстояло выбить из Песчаной долины целинцев и занять круговую оборону, не пуская к морю вообще никого.Отменить этот приказ Жуков не мог. Отдельная фаланга рейнджеров ему не подчинялась. Она вообще не входила в состав легиона и находилась в распоряжении Ставки.Оставалось надеяться, что целинцы не сдадут так просто свои позиции в таком удобном месте, как Песчаная долина. Ведь это единственный участок ровного пространства среди невысоких, но крайне неудобных для прорыва горных хребтов. И если амурцы прорвутся в этом месте к морю, то весь Южный фронт целинцев будет отрезан целиком.Самый простой и удобный вариант заключался в том, чтобы высадить фалангу рейнджеров с моря и ударить целинцам, засевшим в Песчаной долине, в тыл. Но адмирал легиона Эсмерано, тыча пальцем в контракт, кричал, что космическая эскадра подряжалась на однократную высадку сухопутных сил, и эта высадка уже завершена, так что он умывает руки.Часть рейнджеров все же попытались высадить с самолетов без тяжелого вооружения на побережье и прямо в долину, а остальные получили команду ударить во фланг наступающим амурцам, чтобы задержать их продвижение.Уже к полудню вторых суток вторжения пробиться в Песчаную долину было невозможно, не вступив в конфликт с амурцами. Существовал, правда, и другой вариант — переговоры о разделе сфер влияния, но Тауберт даже слышать об этом не хотел.Жукову было приказано ввести свои войска на территорию, очищенную рейнджерами — неважно, от кого, от целинцев или от амурцев. Не хочешь воевать с амурцами — не воюй, но наступление никто не отменял.Отдельная фаланга рейнджеров начала лихо. Земные спецназовцы свое дело знали, а одиссейские головорезы по крайней мере были способны наводить ужас своей жестокостью. Но их было слишком мало по сравнению с наступающей массой амурцев.Коммандос благополучно прорвались в Песчаную долину, но там мгновенно оказались в окружении. С одной стороны стягивали силы целинцы, а с другой давили разъяренные амурцы.Как и следовало ожидать, Жуков уклонился от участия в этой авантюре. При первом же контакте с амурскими войсками он приказал отвести своих легионеров от линии соприкосновения и распорядился выслать к амурцам парламентеров с сообщением:— Наш враг — Целинская Народная Республика, и мы не воюем с Государством Амурским.И вскоре по каналам Державной безопасности к сыну Любимого Руководителя Григорию Романовичу поступила конфиденциальная информация о том, что мариманы, одержимые идеей ослабить Народную Целину навсегда, каким-то образом вышли на мафию космических боевиков, которые согласились поучаствовать в этой игре в обмен на богатую добычу, которая должна им достаться даже в случае сравнительно скромного успеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41