На берегу и в воде загорали примерно пятнадцать женщин – все обнаженные. Там были и мужчины. Но кому какое дело до мужчин?
Мы со Сьюзан на мгновение застыли.
– А у меня правильная информация об этом месте, – заметила она.
– Кто вам рассказал? – спросил я.
– Один соотечественник в Сайгоне. Я думала, что он шутит. Переспросила у портье, и он сказал: да, все так, хотя купаться голыми запрещено. – Сьюзан обвела взглядом скалы, небо, пляж, лазурную воду и деревья на береговой линии. – Как красиво!
Мы спустились по песчаной тропинке к купальщикам. Все они были белые, кроме одной молодой вьетнамской пары.
Пляж был не длиннее пятидесяти метров и столько же в ширину. Вокруг поднимались амфитеатром скалы и скрывали его от посторонних глаз. Только сборщики гнезд могли бросить взгляд на песчаную полоску.
Мы со Сьюзан выбрали плоский камень и положили на него сумку.
Ближайшая пара лежала на одеялах в двадцати футах от нас лицами вверх.
– Пора искупаться, – предложил я, сбросил шорты и скинул с ног хошимины. Сьюзан тоже разделась и положила вещи на камень. Я снял купальные трусы, а она – бикини и лифчик и положила в сумку.
Мы немного постояли, абсолютно голые, и чувствовали себя при этом совершенно нормально.
Бикини Сьюзан ненадолго задержалось в моем воображении, однако воображение оказалось неготовым к тому, что я увидел – настолько она оказалась хорошо сложенной для своего купальника.
Мы пересекли пляж и подошли к воде. Я заметил, что возраст женщин колебался от двадцати до пятидесяти лет, но не увидел ни одного некрасивого тела. Я подумал, не включить ли мне этот феномен в отчет о выполнении задания.
Мы стояли у кромки воды, и прибой омывал нам ноги. Солнце висело прямо перед нами за холмами Нячанга в каких-то двадцати километрах. На поверхности сверкали солнечные блики, в воздухе носились чайки.
Мы просто стояли и впитывали все, что видели – природу во всей ее красоте и окружающих нас незнакомцев, всех, как и мы, голых, о чьем положении в мире никто не знал и оно в этот солнечный день никого не интересовало.
Из моря вышла очень привлекательная женщина лет сорока и, смахивая воду с лица, пошла нам навстречу.
– Хорошая температура, – произнесла она по-английски с акцентом. – Ни одной медузы. Совершенно безопасно.
– Спасибо, – ответила Сьюзан.
– Американцы?
– Да.
– Здесь не много американцев. В основном европейцы и австралийцы. Я из Швеции.
Даже нагишом мы выглядели американцами. Может, благодаря моему обрезанию?
Мы болтали с милой дамой, когда к нам присоединился ее муж и мы обсудили гостиницы, где остановились, рестораны, Нячанг и Вьетнам в целом. Забавно, через несколько минут нагота как-то забылась. Ну, если не забылась, то я научился не стрелять глазами.
– Можно вас спросить, – начал мужчина, – вы здесь были во время войны?
– Был, – ответил я.
– И как находите теперь?
– Мирно. Спокойно.
– Война – это так ужасно.
– Я знаю.
Он обвел рукой небо и море:
– Весь мир должен быть таким.
– Он таким и был, – отозвался я. – Эдемский сад. Мы его просвистели.
Супруги рассмеялись.
– Приятного времяпрепровождения, – пожелала нам женщина. И они ушли.
– Милые люди, – сказала Сьюзан.
– Ты милее, – ответил я.
Она расплылась в улыбке.
Мы нырнули, поплавали вдоль берега, исследовали каменистые склоны. Есть что-то своеобразное в купании нагишом. А пробыв в воде с полчаса, снова поплыли к берегу.
Долго шли по дну, пока не оказались в воде по грудь. Я положил ей руки на плечи. Мы смотрели друг на друга. Ладони скользнули вниз на ягодицы, я притянул ее к себе и почувствовал, как мой пенис прижался к волосам на мыске между ее ног.
Сьюзан отстранилась.
– Пойдемте полежим на песке.
– Идите, – ответил я. – А мне требуется некоторое время, чтобы опустить перископ.
Она улыбнулась, повернулась и вышла из воды.
Я смотрел, как она шла по песку, – красивая походка. Остановилась перемолвиться с вьетнамской парой. Вьетнамцы сидели на камне под деревом, улыбались в ответ и кивали.
Перископ опущен – можно идти к Сьюзан, которая успела растянуться на песке, подложив под голову сумку.
Я встал рядом на колени, она подняла на меня глаза. Перевернулась на живот и подала тюбик с кремом для загара.
– Намажьте спину.
Я разлил лосьон ей на кожу и начал втирать, массируя плечи, спину, ягодицы и бедра.
– У-у-у... как приятно, – промурлыкала Сьюзан. – Теперь давайте я.
Я лег на живот, а она села верхом на мои ягодицы и принялась втирать мне в спину лосьон.
– Хотите поснимать?
– Не очень удачная мысль, – отозвался я.
– А мне бы хотелось сделать снимки в память о сегодняшнем дне. Вот что я придумала: попросим кого-нибудь сфотографировать нас вместе, а лица закроем.
Сьюзан встала и направилась к вьетнамцам. Юноша вернулся вместе с ней, а девушка, видимо, постеснялась и осталась на камне под деревом.
– Это мистер Хан, – представила мне Сьюзан вьетнамца. Я встал и обменялся с ним рукопожатием. Она дала ему фотоаппарат. Мы обнялись, а свободными руками закрыли лица. Хану это показалось смешным и, нажимая на спуск, он хихикнул. Для следующего кадра мы закрыли руками друг другу гениталии. Глуповато. Эксцентрично. Но я все-таки из Южного Бостона.
Мы поблагодарили Хана, и тот вернулся к своей подруге.
– Будешь проявлять в Сайгоне? – спросил я Сьюзан.
– Нет. Здесь не проявляют пленки, где сняты голые люди. А если проявляют, то на следующий день об этом будет знать весь Сайгон. Пошлю своей сестре в Бостон. Нормально?
– Конечно. Если я с ней когда-нибудь познакомлюсь, будет о чем поговорить.
Сьюзан рассмеялась.
Мы сели на песок, скрестили ноги и открыли по банке колы.
– А что ты скажешь своей сестре об этих снимках?
– Скажу, что встретила замечательного человека, который приехал сюда по делу, и мы провели несколько прекрасных дней в Сайгоне и в Нячанге. Потом он улетел в Виргинию, и я по нему скучаю.
Я не знал, что ответить, но наконец произнес:
– Уж слишком все запутано.
Сьюзан кивнула. Солнце зашло за горы Нячанга, и в убывающем свете дня на фоне темнеющего неба отчетливо выделялся силуэт берега. Вода тоже потемнела и больше не искрилась бликами. В сумерках в сторону Нячанга потянулся целый флот красно-синих рыбацких лодок. Я оглянулся: люди одевались и собирались уходить.
Я мог назвать множество мест неподалеку отсюда, где был на волосок от смерти. И если бы мне не повезло, я не дожил бы до сегодняшнего дня и не приехал бы сюда с этой женщиной. И не увидел бы мирным Вьетнам. Если те, кто здесь погиб, попали на небеса, они увидели небеса именно такими.
Мы оделись и направились обратно, к своей лодке.
В Нячанг мы вернулись уже затемно. Я расплатился с капитаном By, дал щедрые чаевые и прибавил пятерку для Мина в качестве компенсации за то, что он не посмотрел нудистский пляж.
У причала поджидало несколько такси. Мы сели в машину и велели шоферу ехать в гостиницу.
Там поднялись в номер Сьюзан, открыли окно и впустили в комнату морской бриз.
Она выключила лампу и зажгла купленную на рынке свечу. Я откупорил бутылку рисового вина, и мы разлили напиток в пластмассовые кружки. Чокнулись и выпили. Из кафе по другую сторону шоссе доносилась музыка – «Блуберри-хилл» Фэтс Домино. Я бы предпочел что-нибудь иное, но мой сидюшный проигрыватель остался в Виргинии.
– Потанцуем? – предложила Сьюзан.
Мы отставили кружки, сбросили с ног сандалии и поплыли под «Блуберри-хилл».
Приятно. К тому же мне нравятся не слишком сексуальные предварительные ласки. Но в тот день я чувствовал себя немного напряженным и изрядно вымотавшимся.
Началась другая мелодия – «Двенадцатое из никогда» Джонни Мэтиса Мэтис, Джонни (р. 1935) – певец, исполнитель лирических баллад. Пик его популярности пришелся на конец 1950-х гг.
. Я считаю, что это лучшая медленная танцевальная музыка на все времена.
Мы плыли, прижавшись друг к другу, и я чувствовал на шее ее дыхание. Сьюзан просунула руки мне под рубашку и поглаживала спину. Я проделывал то же самое и расстегнул лифчик ее бикини.
Потом мы скинули рубашки, и я ощутил прикосновение ее обнаженной груди. Ее ладони скользнули вниз – к поясу брюк. Мои тоже – легли на ее ягодицы.
Танец мы так и не закончили, потому что за пять секунд расшвыряли по комнате одежду друг друга, буквально нырнули в кровать, и Сьюзан потянула на нас москитную сетку.
Мы неистово целовались, ладони были повсюду, тела метались в маленькой постели.
Я оказался на ней и легко скользнул внутрь.
Потом, усталые, мы уснули в объятиях друг друга.
Я проснулся среди ночи с мыслью о Синтии и со Сьюзан на плече. Потом я вспомнил о Карле и начал гадать, что меня ждет во Вьетнаме, а затем дома.
Задание началось неудачей в аэропорту Таншоннят. В таких случаях лучше сразу остановиться, пока не провалился и не сгорел. Но это задание превратилось в мое личное путешествие, и если в итоге меня подстерегал несчастный конец, я был к этому готов.
Глава 19
Когда над Южно-Китайским морем взошло солнце и во французское окно влетел утренний ветерок, мы снова занялись любовью.
Потом вместе приняли душ, почти до десяти лежали на кровати обнаженными. Затем спустились на веранду и выпили кофе.
Все выглядело так же, как в два предыдущих утра. Но для меня мир переменился и, я чувствовал, для нее тоже.
Мы оба знали: Сьюзан не уедет в Сайгон, пока я в Нячанге. Однако я оставался непреклонен – в Хюэ ей со мной нельзя.
– Хюэ – начало моего официального дела, – сказал я ей за кофе. – То, что происходит здесь, никого не касается. Но если ты поедешь со мной в Хюэ, Вашингтон оторвет мне голову.
– Я понимаю, – ответила она. – Тогда встретимся в Ханое.
Ей захотелось осмотреть достопримечательности. Мы наняли машину с шофером и отправились в Океанографический институт. Посмотрели кучу всяких рыб в аквариумах и тысячу мертвых морских существ в стеклянных колбах. Заведения вроде этого используют все возможности сбора экспонатов – будь хоть прямое попадание артиллерийского снаряда.
Потом навестили башни чамов – зрелище немногим интереснее, чем замаринованные в колбах дохлые рыбешки. У Сьюзан оказалась брошюра, и она не преминула меня проинформировать, что «чамы – народ, принадлежащий к индусам и населявший эту местность с седьмого по двенадцатое столетие, а потом завоеванный этническими вьетнамцами, которые пришли сюда с севера».
– Захватывающе! – Скажите на милость, мог бы я выдать что-нибудь подобное, если бы перед этим не натрахался?
Храмовый комплекс чамов назывался По Нагар. Индусские статуи богов и богинь выглядели очень эротично – это меня немного развеселило. Огромные пенисы – по-чамски «линга» – и вагины – «йони». Из одной йони бил настоящий фонтан. Ничего подобного в католическом соборе не встретишь.
Часть дня мы исследовали окрестности, в том числе волшебное место под названием Бахо, где в уединенном лесу три водопада низвергались в три озерца. И пока мы сидели рядом с водопадом, опустив ноги в воду, Сьюзан разглядывала мой путеводитель.
– Поскольку тебе нравятся нудистские пляжи, я нашла еще один.
– Надеюсь, ты не считаешь, что я только о том и думаю, как бы поваляться голым на песке? Мне, например, очень понравился Океанографический институт.
– Нисколько не сомневаюсь. Но на нудистских пляжах тоже есть чему поучиться. Поехали.
Мы сели в машину, и Сьюзан велела таксисту поворачивать в Гонконг, который на поверку оказался выступающей в Южно-Китайское море высокой каменной грядой. Сверху открывался прекрасный вид на незапаханные поля на севере и Нячанг на юге. Солнце стояло над горами на западе, и вода отливала синими и золотыми красками.
– Очень красиво, – похвалил я.
Сьюзан подвела меня к огромному валуну с большим отпечатком ладони.
– Это оставил напившийся волшебник-гигант, когда падал на камни.
– Сколько же потребовалось рисового вина, чтобы накачать такого великана?
– Он увидел волшебницу, которая голой купалась на зачарованном пляже.
Я посмотрел вниз, но не заметил никаких волшебниц – ни голых, ни одетых.
– Тогда гигант встал, – продолжала Сьюзан, – сбежал на пляж. Похитил волшебницу. А потом произошло вроде как у нас вчера.
Мне казалось, что у нас произошло как-то по-другому, но я умею, когда требуется, держать язык за зубами.
– Несмотря на его агрессивное поведение, они полюбили друг друга и стали жить вместе.
– Замечательно. И были вечно счастливы?
– Нет. Боги рассердились на них за то, что они совершили.
– Эти боги обитают в Вашингтоне?
– Вроде того. Так вот, боги отправили волшебника в лагерь для перевоспитания.
– Так ему и надо!
– А волшебница ждала его столетиями.
– Верная дама.
– Да. Но ее сердце разбилось. Она решила, что возлюбленный больше никогда не вернется, легла и превратилась в камень. Видишь ту гору? – Сьюзан показала на северо-запад. – Она называется Нуйкотьен – Волшебная гора. Вершина справа – обращенное к небесам лицо. Средняя вершина – груди. А вершина слева – скрещенные ноги.
Я взглянул на гору. Да, при желании можно было вообразить, что это лежащая женщина.
– Однажды гигант вернулся, – продолжала Сьюзан, – увидел, что сталось с его возлюбленной. Ударил рукой по тому месту, где когда-то отпечаталась его ладонь, когда он подглядывал за волшебницей. А потом, сраженный горем, умер и тоже превратился в камень.
Я долго не отвечал.
– Печальная история.
– У всех любовных историй печальный конец. – Сьюзан помолчала и спросила: – Почему так происходит?
– Когда связь недозволенна, – ответил я, – и все вокруг обижены и раздосадованы, вот тогда история кончается печально, даже трагически.
Она посмотрела на Волшебную гору.
– Но самое главное, что влюбленные остались верны друг другу.
– Ты романтик! – рассмеялся я.
– А ты – прагматик?
– Никто еще не обвинял меня в прагматизме.
– Ты бы отдал жизнь за любовь?
– Почему бы и нет? Я рисковал по гораздо менее важным поводам.
Сьюзан поцеловала меня в щеку, взяла за руку, и мы начали спускаться со склона.
* * *
Вечером мы поехали в «Ана Мандара» – местечко, которое заметили по пути на причал, и заказали первоклассный ужин из приготовленных на западный манер вьетнамских блюд. Этим местом владел датский концерн, и посетители были в основном европейцы, но я заметил и несколько американцев.
Рядом с бассейном играл симпатичный оркестрик. Мы пили коктейли, танцевали и разговаривали, держась за руки.
– После того ужина в «Рексе» я поплыла домой как на облаке, – призналась Сьюзан.
– У меня было то же ощущение, – ответил я.
– Ты меня прогнал. Что, если бы я не вернулась?
– А разве тебе не приказали держаться подле меня?
– Только если тебе понравится мое общество или что-нибудь понадобится. А в противном случае мне надлежало испариться. Но я не собиралась этого делать. Хотела тебе позвонить. А потом решила вернуться и поужинать с тобой.
– Я рад, что ты так поступила, – ответил я, а сам вспомнил, что тогда ее поступок не показался мне внезапным порывом, как она сейчас представляла. Потом всплыли несоответствия в истории с Биллом и кое-что еще, где не сходились концы с концами. В безветренный день зашевелилась слоновья трава, и все ближе раздавались удары бамбуковых палок.
Мы покинули «Ана Мандара» и отправились обратно в «Гранд-отель». И хотя мы сохранили за собой оба номера, спал я теперь в комнате Сьюзан.
Мы занимались любовью, а потом лежали на спине, прижавшись друг к другу, опустив на постель кокон москитной сетки. Кровать украшали цветущие новогодние ветви, мерцала свеча с ароматом апельсина, и на полу была рассыпана борная кислота.
Мы смотрели, как над головой лениво вращались лопасти вентилятора. Ветерок приносил в открытое окно запахи моря. Следующий день, пятница, – наш последний полный день в Нячанге.
– Ты заказала себе билет в Сайгон? – спросил я.
Сьюзан провела пяткой по моей ноге.
– Что?
– В Сайгон. На субботу.
– В субботу поезда уже не ходят. Канун Лунного нового года.
– А как насчет машины с водителем?
– Завтра постараюсь все организовать.
В ее словах я не почувствовал уверенности.
– Могут возникнуть проблемы?
– Кто знает, все возможно. Я ни разу не путешествовала на Тет.
– В таком случае, может, лучше уехать завтра?
– Ну уж нет! Я хочу провести с тобой как можно больше времени.
– Я тоже. Но...
– А как ты собираешься добираться до Хюэ?
– Понятия не имею. Но мне обязательно надо туда попасть.
– Билеты на поезд и самолет заказаны за месяцы вперед, – сказала Сьюзан.
– Может быть, мне тоже надо ехать завтра?
– Если рассчитываешь получить место в поезде.
– А как насчет машины с водителем?
– Попробуем что-нибудь сделать. Но на худой конец остается пыточный автобус. Никаких предварительных заказов билетов. Платишь на автостанции и втискиваешься внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Мы со Сьюзан на мгновение застыли.
– А у меня правильная информация об этом месте, – заметила она.
– Кто вам рассказал? – спросил я.
– Один соотечественник в Сайгоне. Я думала, что он шутит. Переспросила у портье, и он сказал: да, все так, хотя купаться голыми запрещено. – Сьюзан обвела взглядом скалы, небо, пляж, лазурную воду и деревья на береговой линии. – Как красиво!
Мы спустились по песчаной тропинке к купальщикам. Все они были белые, кроме одной молодой вьетнамской пары.
Пляж был не длиннее пятидесяти метров и столько же в ширину. Вокруг поднимались амфитеатром скалы и скрывали его от посторонних глаз. Только сборщики гнезд могли бросить взгляд на песчаную полоску.
Мы со Сьюзан выбрали плоский камень и положили на него сумку.
Ближайшая пара лежала на одеялах в двадцати футах от нас лицами вверх.
– Пора искупаться, – предложил я, сбросил шорты и скинул с ног хошимины. Сьюзан тоже разделась и положила вещи на камень. Я снял купальные трусы, а она – бикини и лифчик и положила в сумку.
Мы немного постояли, абсолютно голые, и чувствовали себя при этом совершенно нормально.
Бикини Сьюзан ненадолго задержалось в моем воображении, однако воображение оказалось неготовым к тому, что я увидел – настолько она оказалась хорошо сложенной для своего купальника.
Мы пересекли пляж и подошли к воде. Я заметил, что возраст женщин колебался от двадцати до пятидесяти лет, но не увидел ни одного некрасивого тела. Я подумал, не включить ли мне этот феномен в отчет о выполнении задания.
Мы стояли у кромки воды, и прибой омывал нам ноги. Солнце висело прямо перед нами за холмами Нячанга в каких-то двадцати километрах. На поверхности сверкали солнечные блики, в воздухе носились чайки.
Мы просто стояли и впитывали все, что видели – природу во всей ее красоте и окружающих нас незнакомцев, всех, как и мы, голых, о чьем положении в мире никто не знал и оно в этот солнечный день никого не интересовало.
Из моря вышла очень привлекательная женщина лет сорока и, смахивая воду с лица, пошла нам навстречу.
– Хорошая температура, – произнесла она по-английски с акцентом. – Ни одной медузы. Совершенно безопасно.
– Спасибо, – ответила Сьюзан.
– Американцы?
– Да.
– Здесь не много американцев. В основном европейцы и австралийцы. Я из Швеции.
Даже нагишом мы выглядели американцами. Может, благодаря моему обрезанию?
Мы болтали с милой дамой, когда к нам присоединился ее муж и мы обсудили гостиницы, где остановились, рестораны, Нячанг и Вьетнам в целом. Забавно, через несколько минут нагота как-то забылась. Ну, если не забылась, то я научился не стрелять глазами.
– Можно вас спросить, – начал мужчина, – вы здесь были во время войны?
– Был, – ответил я.
– И как находите теперь?
– Мирно. Спокойно.
– Война – это так ужасно.
– Я знаю.
Он обвел рукой небо и море:
– Весь мир должен быть таким.
– Он таким и был, – отозвался я. – Эдемский сад. Мы его просвистели.
Супруги рассмеялись.
– Приятного времяпрепровождения, – пожелала нам женщина. И они ушли.
– Милые люди, – сказала Сьюзан.
– Ты милее, – ответил я.
Она расплылась в улыбке.
Мы нырнули, поплавали вдоль берега, исследовали каменистые склоны. Есть что-то своеобразное в купании нагишом. А пробыв в воде с полчаса, снова поплыли к берегу.
Долго шли по дну, пока не оказались в воде по грудь. Я положил ей руки на плечи. Мы смотрели друг на друга. Ладони скользнули вниз на ягодицы, я притянул ее к себе и почувствовал, как мой пенис прижался к волосам на мыске между ее ног.
Сьюзан отстранилась.
– Пойдемте полежим на песке.
– Идите, – ответил я. – А мне требуется некоторое время, чтобы опустить перископ.
Она улыбнулась, повернулась и вышла из воды.
Я смотрел, как она шла по песку, – красивая походка. Остановилась перемолвиться с вьетнамской парой. Вьетнамцы сидели на камне под деревом, улыбались в ответ и кивали.
Перископ опущен – можно идти к Сьюзан, которая успела растянуться на песке, подложив под голову сумку.
Я встал рядом на колени, она подняла на меня глаза. Перевернулась на живот и подала тюбик с кремом для загара.
– Намажьте спину.
Я разлил лосьон ей на кожу и начал втирать, массируя плечи, спину, ягодицы и бедра.
– У-у-у... как приятно, – промурлыкала Сьюзан. – Теперь давайте я.
Я лег на живот, а она села верхом на мои ягодицы и принялась втирать мне в спину лосьон.
– Хотите поснимать?
– Не очень удачная мысль, – отозвался я.
– А мне бы хотелось сделать снимки в память о сегодняшнем дне. Вот что я придумала: попросим кого-нибудь сфотографировать нас вместе, а лица закроем.
Сьюзан встала и направилась к вьетнамцам. Юноша вернулся вместе с ней, а девушка, видимо, постеснялась и осталась на камне под деревом.
– Это мистер Хан, – представила мне Сьюзан вьетнамца. Я встал и обменялся с ним рукопожатием. Она дала ему фотоаппарат. Мы обнялись, а свободными руками закрыли лица. Хану это показалось смешным и, нажимая на спуск, он хихикнул. Для следующего кадра мы закрыли руками друг другу гениталии. Глуповато. Эксцентрично. Но я все-таки из Южного Бостона.
Мы поблагодарили Хана, и тот вернулся к своей подруге.
– Будешь проявлять в Сайгоне? – спросил я Сьюзан.
– Нет. Здесь не проявляют пленки, где сняты голые люди. А если проявляют, то на следующий день об этом будет знать весь Сайгон. Пошлю своей сестре в Бостон. Нормально?
– Конечно. Если я с ней когда-нибудь познакомлюсь, будет о чем поговорить.
Сьюзан рассмеялась.
Мы сели на песок, скрестили ноги и открыли по банке колы.
– А что ты скажешь своей сестре об этих снимках?
– Скажу, что встретила замечательного человека, который приехал сюда по делу, и мы провели несколько прекрасных дней в Сайгоне и в Нячанге. Потом он улетел в Виргинию, и я по нему скучаю.
Я не знал, что ответить, но наконец произнес:
– Уж слишком все запутано.
Сьюзан кивнула. Солнце зашло за горы Нячанга, и в убывающем свете дня на фоне темнеющего неба отчетливо выделялся силуэт берега. Вода тоже потемнела и больше не искрилась бликами. В сумерках в сторону Нячанга потянулся целый флот красно-синих рыбацких лодок. Я оглянулся: люди одевались и собирались уходить.
Я мог назвать множество мест неподалеку отсюда, где был на волосок от смерти. И если бы мне не повезло, я не дожил бы до сегодняшнего дня и не приехал бы сюда с этой женщиной. И не увидел бы мирным Вьетнам. Если те, кто здесь погиб, попали на небеса, они увидели небеса именно такими.
Мы оделись и направились обратно, к своей лодке.
В Нячанг мы вернулись уже затемно. Я расплатился с капитаном By, дал щедрые чаевые и прибавил пятерку для Мина в качестве компенсации за то, что он не посмотрел нудистский пляж.
У причала поджидало несколько такси. Мы сели в машину и велели шоферу ехать в гостиницу.
Там поднялись в номер Сьюзан, открыли окно и впустили в комнату морской бриз.
Она выключила лампу и зажгла купленную на рынке свечу. Я откупорил бутылку рисового вина, и мы разлили напиток в пластмассовые кружки. Чокнулись и выпили. Из кафе по другую сторону шоссе доносилась музыка – «Блуберри-хилл» Фэтс Домино. Я бы предпочел что-нибудь иное, но мой сидюшный проигрыватель остался в Виргинии.
– Потанцуем? – предложила Сьюзан.
Мы отставили кружки, сбросили с ног сандалии и поплыли под «Блуберри-хилл».
Приятно. К тому же мне нравятся не слишком сексуальные предварительные ласки. Но в тот день я чувствовал себя немного напряженным и изрядно вымотавшимся.
Началась другая мелодия – «Двенадцатое из никогда» Джонни Мэтиса Мэтис, Джонни (р. 1935) – певец, исполнитель лирических баллад. Пик его популярности пришелся на конец 1950-х гг.
. Я считаю, что это лучшая медленная танцевальная музыка на все времена.
Мы плыли, прижавшись друг к другу, и я чувствовал на шее ее дыхание. Сьюзан просунула руки мне под рубашку и поглаживала спину. Я проделывал то же самое и расстегнул лифчик ее бикини.
Потом мы скинули рубашки, и я ощутил прикосновение ее обнаженной груди. Ее ладони скользнули вниз – к поясу брюк. Мои тоже – легли на ее ягодицы.
Танец мы так и не закончили, потому что за пять секунд расшвыряли по комнате одежду друг друга, буквально нырнули в кровать, и Сьюзан потянула на нас москитную сетку.
Мы неистово целовались, ладони были повсюду, тела метались в маленькой постели.
Я оказался на ней и легко скользнул внутрь.
Потом, усталые, мы уснули в объятиях друг друга.
Я проснулся среди ночи с мыслью о Синтии и со Сьюзан на плече. Потом я вспомнил о Карле и начал гадать, что меня ждет во Вьетнаме, а затем дома.
Задание началось неудачей в аэропорту Таншоннят. В таких случаях лучше сразу остановиться, пока не провалился и не сгорел. Но это задание превратилось в мое личное путешествие, и если в итоге меня подстерегал несчастный конец, я был к этому готов.
Глава 19
Когда над Южно-Китайским морем взошло солнце и во французское окно влетел утренний ветерок, мы снова занялись любовью.
Потом вместе приняли душ, почти до десяти лежали на кровати обнаженными. Затем спустились на веранду и выпили кофе.
Все выглядело так же, как в два предыдущих утра. Но для меня мир переменился и, я чувствовал, для нее тоже.
Мы оба знали: Сьюзан не уедет в Сайгон, пока я в Нячанге. Однако я оставался непреклонен – в Хюэ ей со мной нельзя.
– Хюэ – начало моего официального дела, – сказал я ей за кофе. – То, что происходит здесь, никого не касается. Но если ты поедешь со мной в Хюэ, Вашингтон оторвет мне голову.
– Я понимаю, – ответила она. – Тогда встретимся в Ханое.
Ей захотелось осмотреть достопримечательности. Мы наняли машину с шофером и отправились в Океанографический институт. Посмотрели кучу всяких рыб в аквариумах и тысячу мертвых морских существ в стеклянных колбах. Заведения вроде этого используют все возможности сбора экспонатов – будь хоть прямое попадание артиллерийского снаряда.
Потом навестили башни чамов – зрелище немногим интереснее, чем замаринованные в колбах дохлые рыбешки. У Сьюзан оказалась брошюра, и она не преминула меня проинформировать, что «чамы – народ, принадлежащий к индусам и населявший эту местность с седьмого по двенадцатое столетие, а потом завоеванный этническими вьетнамцами, которые пришли сюда с севера».
– Захватывающе! – Скажите на милость, мог бы я выдать что-нибудь подобное, если бы перед этим не натрахался?
Храмовый комплекс чамов назывался По Нагар. Индусские статуи богов и богинь выглядели очень эротично – это меня немного развеселило. Огромные пенисы – по-чамски «линга» – и вагины – «йони». Из одной йони бил настоящий фонтан. Ничего подобного в католическом соборе не встретишь.
Часть дня мы исследовали окрестности, в том числе волшебное место под названием Бахо, где в уединенном лесу три водопада низвергались в три озерца. И пока мы сидели рядом с водопадом, опустив ноги в воду, Сьюзан разглядывала мой путеводитель.
– Поскольку тебе нравятся нудистские пляжи, я нашла еще один.
– Надеюсь, ты не считаешь, что я только о том и думаю, как бы поваляться голым на песке? Мне, например, очень понравился Океанографический институт.
– Нисколько не сомневаюсь. Но на нудистских пляжах тоже есть чему поучиться. Поехали.
Мы сели в машину, и Сьюзан велела таксисту поворачивать в Гонконг, который на поверку оказался выступающей в Южно-Китайское море высокой каменной грядой. Сверху открывался прекрасный вид на незапаханные поля на севере и Нячанг на юге. Солнце стояло над горами на западе, и вода отливала синими и золотыми красками.
– Очень красиво, – похвалил я.
Сьюзан подвела меня к огромному валуну с большим отпечатком ладони.
– Это оставил напившийся волшебник-гигант, когда падал на камни.
– Сколько же потребовалось рисового вина, чтобы накачать такого великана?
– Он увидел волшебницу, которая голой купалась на зачарованном пляже.
Я посмотрел вниз, но не заметил никаких волшебниц – ни голых, ни одетых.
– Тогда гигант встал, – продолжала Сьюзан, – сбежал на пляж. Похитил волшебницу. А потом произошло вроде как у нас вчера.
Мне казалось, что у нас произошло как-то по-другому, но я умею, когда требуется, держать язык за зубами.
– Несмотря на его агрессивное поведение, они полюбили друг друга и стали жить вместе.
– Замечательно. И были вечно счастливы?
– Нет. Боги рассердились на них за то, что они совершили.
– Эти боги обитают в Вашингтоне?
– Вроде того. Так вот, боги отправили волшебника в лагерь для перевоспитания.
– Так ему и надо!
– А волшебница ждала его столетиями.
– Верная дама.
– Да. Но ее сердце разбилось. Она решила, что возлюбленный больше никогда не вернется, легла и превратилась в камень. Видишь ту гору? – Сьюзан показала на северо-запад. – Она называется Нуйкотьен – Волшебная гора. Вершина справа – обращенное к небесам лицо. Средняя вершина – груди. А вершина слева – скрещенные ноги.
Я взглянул на гору. Да, при желании можно было вообразить, что это лежащая женщина.
– Однажды гигант вернулся, – продолжала Сьюзан, – увидел, что сталось с его возлюбленной. Ударил рукой по тому месту, где когда-то отпечаталась его ладонь, когда он подглядывал за волшебницей. А потом, сраженный горем, умер и тоже превратился в камень.
Я долго не отвечал.
– Печальная история.
– У всех любовных историй печальный конец. – Сьюзан помолчала и спросила: – Почему так происходит?
– Когда связь недозволенна, – ответил я, – и все вокруг обижены и раздосадованы, вот тогда история кончается печально, даже трагически.
Она посмотрела на Волшебную гору.
– Но самое главное, что влюбленные остались верны друг другу.
– Ты романтик! – рассмеялся я.
– А ты – прагматик?
– Никто еще не обвинял меня в прагматизме.
– Ты бы отдал жизнь за любовь?
– Почему бы и нет? Я рисковал по гораздо менее важным поводам.
Сьюзан поцеловала меня в щеку, взяла за руку, и мы начали спускаться со склона.
* * *
Вечером мы поехали в «Ана Мандара» – местечко, которое заметили по пути на причал, и заказали первоклассный ужин из приготовленных на западный манер вьетнамских блюд. Этим местом владел датский концерн, и посетители были в основном европейцы, но я заметил и несколько американцев.
Рядом с бассейном играл симпатичный оркестрик. Мы пили коктейли, танцевали и разговаривали, держась за руки.
– После того ужина в «Рексе» я поплыла домой как на облаке, – призналась Сьюзан.
– У меня было то же ощущение, – ответил я.
– Ты меня прогнал. Что, если бы я не вернулась?
– А разве тебе не приказали держаться подле меня?
– Только если тебе понравится мое общество или что-нибудь понадобится. А в противном случае мне надлежало испариться. Но я не собиралась этого делать. Хотела тебе позвонить. А потом решила вернуться и поужинать с тобой.
– Я рад, что ты так поступила, – ответил я, а сам вспомнил, что тогда ее поступок не показался мне внезапным порывом, как она сейчас представляла. Потом всплыли несоответствия в истории с Биллом и кое-что еще, где не сходились концы с концами. В безветренный день зашевелилась слоновья трава, и все ближе раздавались удары бамбуковых палок.
Мы покинули «Ана Мандара» и отправились обратно в «Гранд-отель». И хотя мы сохранили за собой оба номера, спал я теперь в комнате Сьюзан.
Мы занимались любовью, а потом лежали на спине, прижавшись друг к другу, опустив на постель кокон москитной сетки. Кровать украшали цветущие новогодние ветви, мерцала свеча с ароматом апельсина, и на полу была рассыпана борная кислота.
Мы смотрели, как над головой лениво вращались лопасти вентилятора. Ветерок приносил в открытое окно запахи моря. Следующий день, пятница, – наш последний полный день в Нячанге.
– Ты заказала себе билет в Сайгон? – спросил я.
Сьюзан провела пяткой по моей ноге.
– Что?
– В Сайгон. На субботу.
– В субботу поезда уже не ходят. Канун Лунного нового года.
– А как насчет машины с водителем?
– Завтра постараюсь все организовать.
В ее словах я не почувствовал уверенности.
– Могут возникнуть проблемы?
– Кто знает, все возможно. Я ни разу не путешествовала на Тет.
– В таком случае, может, лучше уехать завтра?
– Ну уж нет! Я хочу провести с тобой как можно больше времени.
– Я тоже. Но...
– А как ты собираешься добираться до Хюэ?
– Понятия не имею. Но мне обязательно надо туда попасть.
– Билеты на поезд и самолет заказаны за месяцы вперед, – сказала Сьюзан.
– Может быть, мне тоже надо ехать завтра?
– Если рассчитываешь получить место в поезде.
– А как насчет машины с водителем?
– Попробуем что-нибудь сделать. Но на худой конец остается пыточный автобус. Никаких предварительных заказов билетов. Платишь на автостанции и втискиваешься внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79