– А как же с Биллом? – спросил я.
– Что вы к нему прицепились?
– Мужское дело. У него есть оружие?
Сьюзан рассмеялась:
– Конечно, нет. Владение оружием – здесь самая главная провинность.
– И то хорошо.
– Я дам ему телеграмму с места нашей первой остановки, куда бы нас ни занесло.
– Дайте подумать.
– Решайте, не пожалеете. Но учтите, наши отношения чисто платонические. Я буду снимать отдельную комнату. Вы вольны водить к себе местных дам. Только за столом будем вместе.
– А кто будет расплачиваться?
– Естественно, вы. Я заказываю, вы платите. А когда вам потребуется заняться каким-нибудь тайным делом, я испарюсь.
Я сидел на траве и думал. Невдалеке стоял президентский дворец, вокруг простирался Сайгон. Ноздри щекотал запах цветущих растений, а кожу на лице согревало солнце. Я посмотрел на Сьюзан, и наши глаза встретились.
Она закурила, но ничего не сказала.
Я привык работать один и всегда предпочитал действовать именно так. Если я напортачу сам, мои друзья в Вашингтоне будут разочарованы, но в зависимости от обстоятельств могут посочувствовать. Но если я завалюсь во время поездки с женщиной, меня подвесят за яйца. Джеймс Бонд никогда не мучился такими проблемами.
И еще – я никак не мог понять, что ей от меня надо. Сьюзан сказала, что хочет прокатиться по стране. Наверное, жаждала приключений. Скорее всего это главный мотив. При чем тут я? Я обворожителен. Но не настолько.
Однако ее мотивы не имели отношения к заданию. Когда я в деле, то не думаю о женщинах. Почти. А если и думаю, то в личное время.
И еще оставалась Синтия. Она профессионал и сама часто работает с мужчинами. Она поймет. А может быть, и нет.
– Вы думаете?
– Разглядываю стрекозу.
– Сообщите к шести утра о своем решении. И, как говорят в бизнесе, предложение на стол. – Она надела носки и туфли, застегнула рубашку и водрузила на нос темные очки.
Я тоже надел рубашку, а Сьюзан в это время прицепляла на пояс кошелек.
– Готовы?
Мы спустились с холма к стоянке. Сьюзан отстегнула мотоцикл, достала телефон и набрала номер.
– Звоню в «Рекс», – повернулась она ко мне. Что-то сказала по-вьетнамски в трубку, и я различил свою фамилию. Мне показалось, что ответ ее не удовлетворил, и она заговорила немного резче. Сука! Последовала череда односложных слов и отдельных согласных. Затем Сьюзан нажала кнопку отбоя. – Для вас пока ничего. Но я оставила им номер моего мобильника и просила сообщить, как только поступит ваш паспорт или что-нибудь другое.
Она отдала мне телефон, завела мотоцикл, и я опять взгромоздился на заднее седло.
– Извините, – проговорила Сьюзан, – я не спросила, может быть, вы хотите сесть за руль?
– Как-нибудь в другой раз.
– Вы помните фамилию того типа в аэропорту? – спросила она, пока мы кружили по улицам Сайгона.
– Зачем вам? Вы что, знаете по фамилиям всех плохих типов?
– Не исключено. Слухом земля полнится.
– Его фамилия Манг. Полковник.
– Манг – это имя. А как его фамилия?
– Он называл себя полковником Мангом. Почему же это имя, а не фамилия?
– А я думала, что вы здесь жили какое-то время. Вьетнамцы употребляют с названием должности имя, которое вообще ставится после фамилии. Таким образом, вы – мистер Пол, а я – мисс Сьюзан.
– Почему?
– Не знаю. Это их страна. Они вольны поступать так, как им угодно. Разве вы не поняли этого в прошлый раз?
– Буду с вами откровенен: американские солдаты очень мало знали о вьетнамцах. Возможно, в этом-то и была основная проблема.
Сьюзан не ответила, а вместо этого сказала:
– Они очень щепетильны по поводу обращений. Не забывайте прибавлять «мистер» или «миссис», «полковник», «профессор», а потом уже их имя. Им понравится, если сказать это по-вьетнамски: дай-та Манг – полковник Манг. Или онг Пол – дедуля Пол. – Она рассмеялась.
А я про себя подумал: как по-вьетнамски будет «сука»?
– Я попытаюсь узнать, кто такой этот Манг, – продолжала Сьюзан. – Но если встретитесь с ним опять, постарайтесь выяснить фамилию.
– Не сомневаюсь, что встречусь.
– Вы ему сообщили, куда собираетесь?
– Он частично выяснил мои планы по гостиничным ваучерам. И требует, чтобы я изложил ему остальное, перед тем как вернуть мне мой паспорт.
– Вы хотите, чтобы он был в курсе, куда вы едете?
– Не особенно.
– Тогда придумайте что-нибудь. Мы же с вами говорили, полиция здесь не особенно эффективна. Хотите посмотреть еще одно знаменитое место?
– Безусловно.
– Вам не скучно?
– Особенно на такой скорости.
Сьюзан обернулась и похлопала меня по колену.
– Вот выведу своего зверя, и поедем на мишленовскую каучуковую плантацию. Хочется выбраться за город. Согласны?
– А не лучше ли мне быть поближе к гостинице на случай, если полковник-комми пожелает со мной повидаться?
– Сегодня воскресенье. Он сидит дома и изучает биографию Хо Ши Мина, пока жена варит их домашнего песика. – Она рассмеялась.
Я тоже рассмеялся. Решил, что следует рассмеяться.
Многие посчитали бы Сьюзан Уэбер настоящей мечтой мужчины. Но мне она показалась такой же, как страна, в которой жила: красивой, экзотичной, соблазнительной, словно тропический бриз в звездную ночь. Но в глубине сознания я слышал стук приближающихся ко мне бамбуковых палок.

Глава 11

Мы выскочили на улицу Ледуан – тенистый бульвар, – а затем свернули за угол. Сьюзан показала на другую сторону.
– Узнаете?
За высокой бетонной стеной со сторожевыми вышками стояло ослепительно белое шестиэтажное здание. Еще один образец противобомбовой сборной железобетонной архитектуры 60-х годов. Прошло несколько секунд, прежде чем я узнал бывшее американское посольство.
– Я видела пленку, как вьетконговцы ворвались в посольство во время новогоднего наступления.
Я кивнул. Это случилось в феврале 68-го и стало началом конца. А сам конец наступил позднее – в 75-м, когда посольство превратилось в Толстую Даму, которая исполняла последнюю арию в трагической опере.
Я посмотрел на крышу и заметил небольшое сооружение, откуда 30 апреля 1975 года последние американцы покидали на вертолете посольство, когда коммунисты вплотную приблизились к этому месту. Еще одна знаменитая или печально знаменитая видеозапись: отстреливающийся морской пехотинец, а рядом плачущие и орущие вьетнамские гражданские. Разбегающиеся в надежде на спасение южновьетнамские солдаты, старающиеся сохранить спокойствие грузящиеся в вертолет посольские, кипы горящих во дворе документов, Сайгон в хаосе, посол, увозящий на родину свернутый американский флаг.
Я видел это в новостях по телевизору вместе с другими военными в сержантском клубе Форт-Хэдли – в то время я еще жил там. Помню, почти все молчали. Только время от времени то у одного, то у другого вырывалось «Черт!» или «О Боже!». Какой-то парень заплакал. Я бы ушел, но меня парализовала картина реальной драмы. А то, что я несколько раз был на территории посольства, делало для меня картину более сюрреалистичной, чем для большинства телезрителей.
Но в этот миг Сьюзан вторглась в мое путешествие во времени.
– Сейчас этим зданием владеет государственная нефтяная компания, но Вашингтон ведет переговоры, чтобы возвратить его обратно.
– Зачем?
– Чтобы сровнять с землей. Нехороший образ.
Я промолчал.
– Это собственность США. Здесь можно построить новое здание консульства. Но вьетнамцы могут заупрямится – захотят сохранить аттракцион для туристов: как-никак шесть долларов за вход, для своих – бесплатно. Американцы возвращаются, – продолжала Сьюзан. – Народ хочет, чтобы они вернулись. А власти думают, как бы получить их деньги, но без них. Я каждый день это чувствую на своей работе.
Я снова задумался, зачем я здесь, но ничего не сумел решить – чересчур много было пробелов: не слишком обычная ситуация, когда человека посылают на опасное задание. Смысл появлялся только в том случае, если в уравнение подставить Сьюзан Уэбер.
– Хотите, сниму вас на фоне посольства? – спросила она.
– Нет. Поехали отсюда.
Мы пронеслись по центру Сайгона и пересекли мостик через неширокую грязную речушку.
– Мы на Ханхой, – объяснила Сьюзан. – Это остров, который в основном населяют местные жители.
Впадинный клочок земли был застроен по болотистым краям деревянными хибарами, а там, где посуше, стояли дома посолиднев.
– Куда мы едем?
– Надо взять другой мотоцикл.
Мы миновали окруженные огородами деревянные каморки, затем многоэтажные оштукатуренные дома. Сьюзан свернула в переулок, который привел нас в садик, а на поверку – открытое пространство между построенными на столбах бетонными зданиями. Все здесь было забито мотоциклами, велосипедами и всякой другой всячиной.
Мы слезли на землю, и она пристегнула «Минск» к стойке. А затем подошла к большому черному мотоциклу.
– Вот он, мой зверь. «Урал-750». Иностранцы не имеют права владеть машинами с объемом двигателя больше ста семидесяти пяти кубиков. Поэтому я храню его здесь.
– Чтобы любоваться?
– Нет, чтобы ездить. Полиция проверяет, что стоит у домов. А здесь живут мои друзья из нгуенов.
– А если задержат на дороге?
– Чтобы не задержали, надо ехать побыстрее. Это не проблема, стоит только выбраться из города. С острова Ханхой я сворачиваю на юг, пересекаю маленький мостик и через пятнадцать минут за городом. На мотоцикле местные номера, он зарегистрирован на вьетнамца – другого моего приятеля. И у полиции, даже если меня остановят, нет никаких шансов установить, кто его действительный владелец. А если сунуть пятерку, полицейские закроют глаза.
– Да, вы здесь определенно давно.
Сьюзан достала ключ из кармана и сняла с мотоцикла цепь.
– Готовы к приключению?
– Я стараюсь вести себя тихо. Разве обязательно ехать на незаконном мотоцикле?
– Нам придется подняться на солидную высоту. А вы слишком тяжелый. – Она похлопала ладонью по моему животу, что, надо сказать, меня несколько удивило.
– Чтобы ехать по шоссе, необходим шлем, – заметил я.
Сьюзан закурила.
– Вы прямо как мой отец.
Я посмотрел на нее.
– До Ленокса далеко, не правда ли?
Прежде чем ответить, Сьюзан немного подумала.
– Простите мне мои маленькие акты бунтарства. Три года назад вы бы меня не узнали.
– Смотрите не убейтесь, – посоветовал я.
– И вы тоже.
– Я здесь третий раз. И профессионал.
– Вы заблудившийся в лесу ребенок. Вот вы кто.
Продолжая курить, она достала сотовый телефон и набрала номер. Что-то сказала по-вьетнамски, резко ответила и закончила разговор.
– Вам поступило сообщение, а они не позвонили.
– Поделитесь содержанием или будете ругаться на гостиничных?
– Сообщение таково: полковник Манг приглашает вас к восьми в иммиграционную полицию. Я вам помогу составить расписание поездок, – добавила она.
– Я могу самостоятельно взглянуть на карту, – заметил я.
– Что вы такого сделали или сказали, что так разозлили этого типа? – спросила Сьюзан.
– Я был вежлив, но тверд. Но видимо, ляпнул нечто такое, что вывело его из себя.
Она кивнула:
– Как вы считаете, он что-то знает?
– Знать-то нечего. Спасибо за заботу, но это не ваша проблема.
– Как это не моя? Во-первых, вы из Массачусетса. А во-вторых, вы мне нравитесь.
– Вы мне тоже нравитесь. Поэтому я хочу, чтобы вы держались от всего этого подальше.
– Ваше дело. – Она села на «Урал», а я устроился сзади. Здесь было намного просторнее и удобнее, чем на «Минске», и спину подпирал упор, за который можно было держаться. Гул мотора отразился от низкого потолка.
Сьюзан выехала со стоянки, повернула на юг и пересекла еще один узенький мостик через речку, которая отделяла остров от большой земли. Слева простирались широкие просторы реки Сайгон со множеством воскресных прогулочных лодок.
Моя спутница свернула на обочину и остановилась.
– Если они решили, что у вас что-то на уме, вас не вышвырнут. Будут наблюдать.
Я не ответил.
– А если захотят арестовать, схватят в каком-нибудь маленьком городке, где смогут сделать с вами все, что угодно.
– А почему бы им не арестовать и вас вместе со мной?
– Потому что я заметный член американского делового сообщества. И если арестовать меня без причины, это вызовет шум.
– Если мне потребуется нянька, я дам вам знать, – ответил я.
– Нахальный вы тип, мистер Бреннер.
– Бывал в ситуациях и похуже.
– Вы этой пока не знаете.
Сьюзан дала газ и снова вылетела на дорогу.

Глава 12

Мы ехали на запад то по сельской, то по городской местности: мимо рисовых полей, недавно построенных фабрик, убогих деревушек и жилых высоток.
Но через двадцать минут пригороды кончились, и мы оказались в настоящей сельской местности. Днем в воскресенье на дороге было мало машин, но зато полно повозок, велосипедистов и пешеходов. Сьюзан маневрировала, не снижая скорости, и сигнал ревел не переставая.
Местность начала меняться: рисовые поля сменили пологие холмы – потянулись овощные посадки, пастбища и перелески.
То и дело попадались небольшие прудики, и я понял, что это воронки от бомб. С воздуха вода казалась трех цветов: светлая, грязно-коричневая и красная. Красная, когда удавалось прямое попадание в бункер, где было много людей. Мы называли это человеческим супом.
– Правда красивая страна? – крикнула Сьюзан, перекрывая шум мотора.
Я не ответил.
Мы проехали мимо четырех подбитых американских танков «М-48». На башнях виднелись отличительные знаки южновьетнамской армии, и я решил, что они погибли в апреле 1975-го, направляясь на решительную битву за Сайгон, которой, слава Богу, не случилось. В изгибе дороги было большое кладбище, и я крикнул Сьюзан:
– Остановитесь!
Мы съехали с дороги и слезли с мотоцикла. Я нашел проем в невысокой стене и оказался среди тысяч покрытых мхом плоско лежащих на земле могильных камней. Около некоторых я увидел воткнутые в землю красные флаги с желтыми звездами. И на всех надгробиях чаши с благовонными свечами – некоторые из них курились.
Нам навстречу вышел старик, и они перебросились со Сьюзан несколькими словами.
– На кладбище похоронены в основном вьетконговцы и их семьи, – перевела она. – А в этой части лежат северяне, которые освобождали юг. Да, он так и сказал – освобождали. А мы бы, пожалуй, выразились иначе – вторглись на юг.
– Спросите его, есть ли в округе кладбища южновьетнамских солдат?
Сьюзан перевела вопрос.
– Такие кладбища запрещены, – ответил старик. – Власти сровняли с землей южновьетнамские военные захоронения. – Он сам скорбит и сердится, потому что не может воздать должное сыну, который погиб, когда служил в южновьетнамской армии. Зато другой сын служил у вьетконговцев и был похоронен здесь.
Я задумался об этом и вспомнил нашу собственную Гражданскую войну. В Америке почитали погибших – и северян, и южан.
А здесь побежденную сторону предавали забвению либо поносили и выставляли напоказ, как те подбитые танки, которые напоминали о победе коммунистов.
У стены сидела старуха и продавала благовонные свечи. Я подошел к ближайшей могиле и прочитал: «Хоанг Ван Нгот, трунгуй. 1949 – 1975». Он родился со мной в один год, но, слава Богу, это оказалось единственным, что у нас было общего. Сьюзан приблизилась и встала рядом, щелкнула зажигалкой и зажгла благовонную свечу. Струйка дыма поднялась вверх, и в воздухе запахло фимиамом.
Я никогда не молился – только в тех случаях, когда попадал под прямой обстрел, – но тоже поставил в чашу свечу. Я думал о трехстах тысячах пропавших без вести вьетконговцах, двух тысячах наших и сотнях тысяч южновьетнамских солдат, чьи могилы срыли бульдозерами. Я думал о Стене, о Карле, о себе здесь и о Тран Ван Вине.
Какая-то часть во мне не верила, что он не погиб, но другая не сомневалась, что он остался в живых. Хотя это убеждение зиждилось исключительно на собственных амбициях – не мог Пол Бреннер забраться настолько далеко лишь для того, чтобы отыскать мертвеца. И еще: меня привело сюда почти волшебное стечение обстоятельств. И как бы я ни старался, как человек разумный, не обращать на это внимания, у меня ничего не получалось. И последнее: я подозревал, что Карл и его приятели знали нечто такое, чего не знал я.
Я отвернулся от могилы, и мы пошли обратно к мотоциклу.
Наше путешествие продолжалось. Я помнил этот район близ Сайгона, потому что несколько раз охранял конвои в Тэйнине у камбоджийской границы.
В то время крестьян расселили в стратегических пунктах, то есть охраняемых деревнях. А все остальные были вьетконговцами, которые прятались в тоннелях Кучи. Были еще наполовину вьетконговцы: днем притворялись, что поддерживают правительство Южного Вьетнама, вечером ужинали с семьей, а ночью брались за автомат.
Район между камбоджийской границей и Сайгоном больше всего пострадал от военных действий – я где-то читал, что никогда в истории войн на единицу площади не сбрасывали столько бомб и так сильно не обстреливали артиллерией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79