Но ведь сестра говорила о похитителе, а не об Адаме. Не о мужчине, который сейчас стоял перед ней с нескрываемым желанием в глазах. То, что он считался с ее чувствами, уважал ее, освободило Мэри от всех оков условностей. Какой неполной и унылой будет ее жизнь без него, какой одинокой станет она, оставшись одна! В этот момент она наконец поняла, что неразрывно связана с ним, что ее сердце принадлежит ему. Навсегда.
– Я хочу испытать страсть. – Она взяла его руку и положила ее к себе на грудь. – Поверь, Адам, я знаю, что делаю. Останься сегодня со мной. Ты нужен мне.
Он мечтал об этом мгновении, мечтал увидеть нежную уступчивость в зеленых глазах Мэри, мечтал услышать приглашение разделить с ней ложе. Но он никогда не надеялся, что его фантазии осуществятся. И сейчас при виде этого чуда он не находил, нужных слов.
Рука, накрывшая его руку, была маленькой и теплой. Распущенные волосы водопадом падали на белый пеньюар, золотисто-рыжие пряди были так же своевольны, упрямы и свободны, как она сама. Как он мог принять ее за строгую пуританку, нетерпимую в вопросах нравственности?
Она стояла перед ним с такой нежной, полной надежды улыбкой, что ему стало не по себе. Он подумал, что не способен сейчас осознать последствия своего шага. И еще его мучил один момент в его отношениях с ее сестрой, о котором Мэри не подозревала, эпизод, который лучше забыть. Она отвернется от него, узнав, что он сделал, а ему теперь мысль о расставании с ней была невыносима. Если у него остались хоть какие-то принципы, он должен встать и уйти, не оглядываясь.
Но ее давно одолевают тайные желания. Она жаждет познать страсть и хочет, чтобы он стал ее учителем.
Одним плавным движением он подхватил ее на руки и вышел с ней из гостиной.
Она обвила руками его шею, глаза ее были широко распахнуты.
– Куда ты несешь меня?
– В постель.
Вздох вырвался из ее груди, и она уткнула лицо в его плечо. Ее легкое дыхание возбуждало его больше, чем самые чувственные ласки куртизанки. Он торопливо поднимался по ступеням, прижимая к себе ее теплое тело.
Если бы она только знала, что он готов был овладеть ею прямо там, в гостиной, на полу! Но ему хотелось защитить ее от глаз Обедайи. Старый слуга станет отчитывать Мэри, а она и так уже в своей жизни столько раз напрасно страдала.
Адам поднялся на верхний этаж и, миновав хозяйскую спальню, выбрал одну из небольших комнат для гостей. Дорожка лунного света освещала путь к кровати под пологом. Он осторожно опустил Мэри на постель, и его руки невольно задержались, не желая расставаться с ее телом.
Принни проковылял к кровати и заскулил, помахивая хвостом. Адам отошел к двери и щелкнул пальцами.
Повесив голову, пес понуро поплелся к выходу, и Адам, наклонившись, в утешение погладил собаку по голове.
– Прости, старина, но сегодня тебе придется спать одному. В отличие от меня.
Охваченный нетерпеливым желанием, Адам закрыл дверь. В комнате было темно, но слабый свет из окна освещал кровать. Мэри лежала на боку, наблюдая за ним. Он не видел ее лица, поэтому не мог сказать, что она сейчас испытывает – предвкушение или сомнения. Когда он подошел, она потянулась к нему, и в вырезе рубашки показалась ложбинка на груди. Лунный свет освещал ее обнаженную ногу так, как он и представлял себе в своих мечтах.
Безудержное желание захлестнуло его. Ему до сих пор не верилось, что они вместе и им предстоят несколько долгих часов наедине. Он даже испугался, что она вдруг может исчезнуть, словно призрак, оставив его в одиночестве.
Сев на край постели, он погладил ее ногу. Да нет же, она настоящая, теплая и восхитительная. Ее лодыжка была такой же изящной, как и все тело. Сегодня она принадлежит ему. Эта мысль вспыхнула в нем, словно пламя, и он подавил желание поднять ее юбки и закрепить их союз мгновенным соитием. Нет, он не допустит, чтобы его страстная мечта овладеть ею испортила ожидающее ее наслаждение.
Его рука заскользила вверх по ее ноге, и кожа Мэри покрылась мурашками.
Он наклонился, легко прикоснувшись губами к ее губам.
– Не нужно бояться, – прошептал он. – Если вдруг захочешь, чтобы я остановился, только скажи.
– Никаких остановок. Я хочу, чтобы ты начал.
Ее нетерпение вызвало у него удивленный смешок.
– Все в свое время. Как и хорошее вино, любовь требует смакования.
Мэри мягко коснулась его щеки.
– Ах, Адам, я просто хочу узнать… почувствовать…
Он улыбнулся в темноте.
– Как пожелает моя дама.
Он торопливо стал снимать одежду, бросая ее бесформенной грудой на пол, оставив на время рубашку и панталоны. Он сомневался, что Мэри когда-нибудь видела раздетого мужчину, тем более возбужденного.
Ложась рядом с ней, он притянул ее к себе, и их губы слились в долгом, жарком поцелуе. Мэри благоухала пленительными тайнами и источала безыскусное желание. В отличие от сильно надушенных женщин, с которыми он искал утех, кожа Мэри пахла приятным мылом. Ее прикосновения были чисты. Руки Мэри скользили по его плечам, спине, она наслаждалась его мужественным телом.
Она не переставала удивлять его тем, что в ней непостижимым образом сочетались застенчивость и смелость, скромность и пылкость. Она не протестовала, когда он снял с нее шелковый пеньюар, но когда стал расстегивать крошечные пуговки на рубашке, остановила его.
– Что ты делаешь?
– Я хочу посмотреть на тебя, – прошептал он. – Доверься мне, любовь моя.
Ее глаза вспыхнули в лунном свете.
– Да.
На этот раз она сама помогала ему, приподнимая бедра и выскальзывая из рукавов, когда он снимал с нее рубашку. Подобно приносимой в жертву девственнице, она лежала на постели словно на алтаре, лишь распущенные волосы прикрывали ее обнаженное тело. Руками она стыдливо закрывала грудь.
Эта природная застенчивость подстегнула его желание. У него был богатый опыт, и он умел доставить наслаждение и себе, и партнерше. Но эта неопытная девушка возбуждала его до состояния безумия, а именно с ней нужно было держать в узде свои желания.
– Как ты прекрасна, Мэри Шеппард, – сказал он, и в его хриплом голосе прозвучала необычная нежность. – Как я жаждал оказаться с тобой вот так.
Задавшись целью соблазнить ее, пусть даже ценой невероятных для себя мук, он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее, потом провел кончиками пальцев по шелковистой коже, оттягивая момент наслаждения до того времени, когда она будет к нему готова. Он ласкал ее плечи, шею и руки до тех пор, пока она не разомкнула ладони, прикрывавшие грудь.
– Я чувствую себя такой… живой, – прошептала она у его губ. – Так бывает всегда?
– Только когда мужчина и женщина неравнодушны друг к другу.
Это действительно было так, и он сам не знал этого до нынешнего момента. Он ответил не задумываясь, без присущего ему цинизма. Но нет, этого не может быть, эта невероятная привязанность, которую он питает к ней, скорее всего лишь временное помутнение рассудка. Просто их захватила буря чувств, когда по воле обстоятельств он и Мэри оказались вместе.
Сейчас она прижималась к нему, осыпая поцелуями его лицо. Каждое ее малейшее движение, когда их тела соприкасались, было для него пыткой. Это был ад… и рай.
С мучительным терпением он целовал ложбинку между ее грудей и лишь потом позволил себе обхватить грудь ладонью; его пальцы ласкали напряженные бутоны, но только спустя некоторое время он разрешил себе прикоснуться к ним губами.
Его сердце таяло, когда он слышал вырывавшиеся у нее стоны желания. Его руки скользнули на ее талию, бедра приподнялись навстречу его бедрам, словно ища чего-то, стремясь к чему-то. Она еще этого не знала… а он знал.
Устремившись вниз, его рука проникла в самый укромный уголок ее тела. Ее удивленный возглас тут же сменился стоном нескрываемого наслаждения. Она выгнулась, и ее рука коснулась его запястья. Какое-то мгновение Адам со страхом думал, что она остановит его, но ее пальцы бесстыдно побуждали его к новым ласкам.
– Боже милосердный! – воскликнула она, и ее голова заметалась по подушке. – Боже милосердный!
Ее порывистые, неопытные движения сводили Адама с ума. Наступил момент, когда он мог бы подумать о собственном удовлетворении, но более всего он хотел доставить наслаждение ей. И немедленно.
Раздвинув нежные лепестки, он приник губами к самому потайному уголку ее тела. Она ахнула, и ее пальцы невольно впились в его плечи.
– Адам! – воскликнула она, и голос ее зазвенел.
И тут это произошло. Она выгнулась, задрожала… и восторженно вздохнула.
Ликование охватило его от того, что он доставил ей такое наслаждение, и, торопливо сбрасывая одежду, он накрыл ее тело своим.
Она лежала, раскинувшись, словно сдаваясь на его милость. И однако у него возникало странное чувство, что это он сдается ей.
Обхватив ладонями ее лицо, он прошептал:
– Женщина обычно испытывает боль, когда первый раз бывает с мужчиной. Боюсь, что я сделаю тебе больно.
Она прижала пальцы к его губам.
– Больше всего на свете я хочу, чтобы мы стали одним целым. В полном смысле этого слова.
Яростный огонь вспыхнул в его груди. Она принадлежит ему. Только ему. Осторожно проникнув в ее девственное лоно, он встретился с преградой и преодолел ее. Мэри, всхлипнув, вцепилась в его спину, и он замер. Шепча ласковые слова, он дрожал, сдерживая себя, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.
Как замечательно было ему в этом лоне, тугом, жарком и целомудренном!
– Мэри, – прошептал он. – Ах, Мэри.
Он больше ничего не мог сказать, хотя сердце его было переполнено нежностью и готово разорваться. Он чувствовал их неразрывную связь, и это не было только единением тел. Но это странное чувство ускользнуло, когда ее пальцы ослабли и она изогнулась под ним.
Опершись на локтях, он проник глубже в этот нежный грот, и она ответила с таким пылом, что он сравнил ее с языческой богиней. Закрыв глаза, она откинула голову, ее обнаженная грудь манила к себе его губы.
Он знал, что уже совсем близко то мгновение, когда все в нем взорвется и вспыхнет восторгом, но оттягивал этот момент до тех пор, пока не почувствовал, как в ней нарастает такое же желание. Он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она не задрожала и не простонала его имя, достигнув вершины блаженства. И только тогда с хриплым возгласом Адам окунулся в пучину страсти.
В дремотной тишине он лежал и наслаждался новым, необычным ощущением умиротворенности. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал подобное единение с женщиной.
Их близость сделала его невероятно счастливым. Их тела все еще соприкасались, и на этот раз у него не было желания отстраниться от партнерши. Ему хотелось остаться здесь навечно.
Вздох вырвался из груди Мэри, и она прижалась щекой к его плечу. Ее пальцы заскользили по его груди, и она еще раз восторженно вздохнула.
– Мы словно летали.
Смех заклокотал в его груди.
– Да, только я рад, что у тебя нет перьев и острого клюва.
Адам чувствовал, как она улыбается, как бьется ее сердце.
Потом она задумчиво сказала:
– Я только что вспомнила… там были чайки.
– Чайки?
– У темницы моей сестры.
Он буквально кожей почувствовал, как тревожная мысль нарушила ее спокойствие, и уже был близок к тому, чтобы полностью вернуться в реальность. Но ему так хотелось задержать это возвращение, продлить мгновения блаженства в ее объятиях, и он прижал ее к себе еще крепче.
– Адам, мне бы так хотелось убедить тебя!
Грустные нотки в ее голосе коснулись его сердца, и он нехотя открыл глаза. Она лежала в облаке волос, лицо купалось в лунном свете. Еще свежи были воспоминания о пережитой страсти, и он сжал в ладонях ее лицо.
– Мэри… эта ваша способность читать мысли друг друга… Если бы об этом говорил кто-то другой, я бы даже и слушать не захотел.
Она потерлась щекой о его руку, словно котенок.
– Если бы я только могла точно сказать тебе, где Джо, ты поверил бы мне.
Ее мука и боль передались ему, он ощущал ее боль как свою. Он не мог поверить в это чудо. Они были одним сердцем, одной душой. Если у него возникла такая связь с женщиной, которую он знает всего неделю, то почему Мэри не могла иметь еще более тесную связь со своей сестрой, ведь они были вместе еще во чреве матери? Да. Ему хотелось поверить.
– Ш-ш, – прошептал он в ее душистые волосы. – Я верю тебе.
– Правда?
– Правда. Как только наступит утро, я организую поиски, как и обещал. – Он снова притянул ее к себе. – А сейчас спи, любовь моя. Спи.
Он поцеловал ее волосы, и она обняла его за шею, уткнувшись лицом в его плечо. Ему захотелось вновь любить ее, но его остановила странная нежность. Она лежала рядом с ним, ее грудь размеренно вздымалась, и он уже решил, что она задремала, но Мэри вдруг открыла глаза.
– Адам, – сонно прошептала она, – я тоже тебя люблю.
Она легко прикоснулась губами к мочке его уха, потом затихла, и по ее ровному дыханию он понял, что она заснула.
Он лежал в темноте и думал. Тоже! Ну конечно. Он назвал ее «любовь моя». Она неопытна, и поэтому не знает, что мужчины в постели говорят ласковые слова, хотя сам он никогда раньше не говорил именно этих слов. Просто ее бесхитростная натура вызывала в нем стремление защитить ее.
Адам, я тоже тебя люблю.
Он не помнил, чтобы за все его двадцать девять лет жизни кто-нибудь говорил ему эти слова. Цивилизованные люди не говорят вслух о сильных чувствах. Он без всяких признаний знал, что его мать глубоко любит его, Сирила и Софи.
И все же никто никогда не говорил ему этих слов. Никто, кроме Мэри.
Она спала в его объятиях, теплая и доверчивая. Только присущая ей порядочность заставила ее поверить, что она любит его, твердил он себе. Иначе она бы не смогла принадлежать ему.
Что же он натворил, соблазнив столь невинное создание?
Ему нужно уйти, чтобы не возникло искушения снова овладеть ею. Он должен уйти до того, как она осознает свою ошибку, пока он не причинил ей еще большую боль. Он никогда не задерживался в постели женщины, просто не видел в этом смысла. Но сейчас он медлил, не в силах заставить себя покинуть ее.
Усталость накатила на него, словно теплая морская волна. Он балансировал на грани сна, наслаждаясь редким ощущением покоя и умиротворения. Давно он не испытывал ничего подобного. Он даст себе еще несколько мгновений, чтобы побыть с Мэри, держа ее в своих объятиях.
Еще несколько мгновений…
Глава 16
Мэри проснулась от шума дождя, барабанившего по стеклу.
Неторопливо потянувшись, она приподняла голову и какое-то мгновение с недоумением смотрела на мебель из красного дерева, мягкое кресло у камина, бледно-зеленые шелковые портьеры, не понимая, как очутилась в одной из гостевых спален, но потом события ночи вернулись к ней мягкой волной воспоминаний.
Адам любил ее здесь, в этой постели. Он открыл ей такие тайны близости, что она словно побывала в раю. А потом, за мгновение до того, как сон сморил ее, он назвал ее своей любимой. Сердце ее переполнялось радостью при воспоминании об этом.
И тем не менее сейчас его не было рядом. Он ушел, даже не попрощавшись с ней. Радость померкла. Но тут она повернула голову и заметила на подушке цветы. Удивившись, она смотрела на тонкие стебли, с нежными белыми колокольчиками, выглядывавшими из зелени листьев. Ландыши. Адам оставил ей подарок.
Радость вновь разлилась в сердце, когда она вдохнула нежный аромат. Как прекрасно он выразил свои чувства к ней!
Спи, любовь моя.
На листьях еще не высохли капли дождя. Он, наверное, потихоньку выскользнул в сад, нарвал букет и вернулся, чтобы положить его на подушку.
Она прижалась щекой к подушке, еще хранившей его запах, и это движение напомнило ей о ее наготе. Никогда в жизни она не спала обнаженной. Мэри вспыхнула при воспоминании о тех ласках, которые ей подарил Адам. Даже в своих самых смелых фантазиях она не могла представить такого.
Пульсирующий жар разлился по ее телу. Боже милостивый, он даже целовал ее… там. Какое это было наслаждение, какой восторг она испытала! И потом это снова произошло, когда их тела слились самым невероятным, самым замечательным образом.
Она смутно помнила, как после этого прижалась к его мускулистому телу, как его кожа согревала ее, как убаюкивало ее его ровное дыхание. Для такого сильного человека он обнимал ее с невероятной нежностью, словно она была самым важным человеком в его жизни.
Повернувшись на спину, она улыбнулась. Теперь она поняла, почему Джо отдалась Сирилу. Она, наверное, тоже ощущала это чувство единения, эту связь, сильную и неразрывную, как у близнецов. Любовь Джо к Сирилу была даром, который вскоре с Божьей помощью будет благословлен церковью.
И все потому, что всего за несколько дней Адам изменил свой взгляд на неравный брак. Внезапная мысль потрясла Мэри. А не кроются ли корни этой перемены в его любви к ней? Последует ли он по стопам брата и возьмет ли в жены простолюдинку? Мэри порывисто вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Я хочу испытать страсть. – Она взяла его руку и положила ее к себе на грудь. – Поверь, Адам, я знаю, что делаю. Останься сегодня со мной. Ты нужен мне.
Он мечтал об этом мгновении, мечтал увидеть нежную уступчивость в зеленых глазах Мэри, мечтал услышать приглашение разделить с ней ложе. Но он никогда не надеялся, что его фантазии осуществятся. И сейчас при виде этого чуда он не находил, нужных слов.
Рука, накрывшая его руку, была маленькой и теплой. Распущенные волосы водопадом падали на белый пеньюар, золотисто-рыжие пряди были так же своевольны, упрямы и свободны, как она сама. Как он мог принять ее за строгую пуританку, нетерпимую в вопросах нравственности?
Она стояла перед ним с такой нежной, полной надежды улыбкой, что ему стало не по себе. Он подумал, что не способен сейчас осознать последствия своего шага. И еще его мучил один момент в его отношениях с ее сестрой, о котором Мэри не подозревала, эпизод, который лучше забыть. Она отвернется от него, узнав, что он сделал, а ему теперь мысль о расставании с ней была невыносима. Если у него остались хоть какие-то принципы, он должен встать и уйти, не оглядываясь.
Но ее давно одолевают тайные желания. Она жаждет познать страсть и хочет, чтобы он стал ее учителем.
Одним плавным движением он подхватил ее на руки и вышел с ней из гостиной.
Она обвила руками его шею, глаза ее были широко распахнуты.
– Куда ты несешь меня?
– В постель.
Вздох вырвался из ее груди, и она уткнула лицо в его плечо. Ее легкое дыхание возбуждало его больше, чем самые чувственные ласки куртизанки. Он торопливо поднимался по ступеням, прижимая к себе ее теплое тело.
Если бы она только знала, что он готов был овладеть ею прямо там, в гостиной, на полу! Но ему хотелось защитить ее от глаз Обедайи. Старый слуга станет отчитывать Мэри, а она и так уже в своей жизни столько раз напрасно страдала.
Адам поднялся на верхний этаж и, миновав хозяйскую спальню, выбрал одну из небольших комнат для гостей. Дорожка лунного света освещала путь к кровати под пологом. Он осторожно опустил Мэри на постель, и его руки невольно задержались, не желая расставаться с ее телом.
Принни проковылял к кровати и заскулил, помахивая хвостом. Адам отошел к двери и щелкнул пальцами.
Повесив голову, пес понуро поплелся к выходу, и Адам, наклонившись, в утешение погладил собаку по голове.
– Прости, старина, но сегодня тебе придется спать одному. В отличие от меня.
Охваченный нетерпеливым желанием, Адам закрыл дверь. В комнате было темно, но слабый свет из окна освещал кровать. Мэри лежала на боку, наблюдая за ним. Он не видел ее лица, поэтому не мог сказать, что она сейчас испытывает – предвкушение или сомнения. Когда он подошел, она потянулась к нему, и в вырезе рубашки показалась ложбинка на груди. Лунный свет освещал ее обнаженную ногу так, как он и представлял себе в своих мечтах.
Безудержное желание захлестнуло его. Ему до сих пор не верилось, что они вместе и им предстоят несколько долгих часов наедине. Он даже испугался, что она вдруг может исчезнуть, словно призрак, оставив его в одиночестве.
Сев на край постели, он погладил ее ногу. Да нет же, она настоящая, теплая и восхитительная. Ее лодыжка была такой же изящной, как и все тело. Сегодня она принадлежит ему. Эта мысль вспыхнула в нем, словно пламя, и он подавил желание поднять ее юбки и закрепить их союз мгновенным соитием. Нет, он не допустит, чтобы его страстная мечта овладеть ею испортила ожидающее ее наслаждение.
Его рука заскользила вверх по ее ноге, и кожа Мэри покрылась мурашками.
Он наклонился, легко прикоснувшись губами к ее губам.
– Не нужно бояться, – прошептал он. – Если вдруг захочешь, чтобы я остановился, только скажи.
– Никаких остановок. Я хочу, чтобы ты начал.
Ее нетерпение вызвало у него удивленный смешок.
– Все в свое время. Как и хорошее вино, любовь требует смакования.
Мэри мягко коснулась его щеки.
– Ах, Адам, я просто хочу узнать… почувствовать…
Он улыбнулся в темноте.
– Как пожелает моя дама.
Он торопливо стал снимать одежду, бросая ее бесформенной грудой на пол, оставив на время рубашку и панталоны. Он сомневался, что Мэри когда-нибудь видела раздетого мужчину, тем более возбужденного.
Ложась рядом с ней, он притянул ее к себе, и их губы слились в долгом, жарком поцелуе. Мэри благоухала пленительными тайнами и источала безыскусное желание. В отличие от сильно надушенных женщин, с которыми он искал утех, кожа Мэри пахла приятным мылом. Ее прикосновения были чисты. Руки Мэри скользили по его плечам, спине, она наслаждалась его мужественным телом.
Она не переставала удивлять его тем, что в ней непостижимым образом сочетались застенчивость и смелость, скромность и пылкость. Она не протестовала, когда он снял с нее шелковый пеньюар, но когда стал расстегивать крошечные пуговки на рубашке, остановила его.
– Что ты делаешь?
– Я хочу посмотреть на тебя, – прошептал он. – Доверься мне, любовь моя.
Ее глаза вспыхнули в лунном свете.
– Да.
На этот раз она сама помогала ему, приподнимая бедра и выскальзывая из рукавов, когда он снимал с нее рубашку. Подобно приносимой в жертву девственнице, она лежала на постели словно на алтаре, лишь распущенные волосы прикрывали ее обнаженное тело. Руками она стыдливо закрывала грудь.
Эта природная застенчивость подстегнула его желание. У него был богатый опыт, и он умел доставить наслаждение и себе, и партнерше. Но эта неопытная девушка возбуждала его до состояния безумия, а именно с ней нужно было держать в узде свои желания.
– Как ты прекрасна, Мэри Шеппард, – сказал он, и в его хриплом голосе прозвучала необычная нежность. – Как я жаждал оказаться с тобой вот так.
Задавшись целью соблазнить ее, пусть даже ценой невероятных для себя мук, он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее, потом провел кончиками пальцев по шелковистой коже, оттягивая момент наслаждения до того времени, когда она будет к нему готова. Он ласкал ее плечи, шею и руки до тех пор, пока она не разомкнула ладони, прикрывавшие грудь.
– Я чувствую себя такой… живой, – прошептала она у его губ. – Так бывает всегда?
– Только когда мужчина и женщина неравнодушны друг к другу.
Это действительно было так, и он сам не знал этого до нынешнего момента. Он ответил не задумываясь, без присущего ему цинизма. Но нет, этого не может быть, эта невероятная привязанность, которую он питает к ней, скорее всего лишь временное помутнение рассудка. Просто их захватила буря чувств, когда по воле обстоятельств он и Мэри оказались вместе.
Сейчас она прижималась к нему, осыпая поцелуями его лицо. Каждое ее малейшее движение, когда их тела соприкасались, было для него пыткой. Это был ад… и рай.
С мучительным терпением он целовал ложбинку между ее грудей и лишь потом позволил себе обхватить грудь ладонью; его пальцы ласкали напряженные бутоны, но только спустя некоторое время он разрешил себе прикоснуться к ним губами.
Его сердце таяло, когда он слышал вырывавшиеся у нее стоны желания. Его руки скользнули на ее талию, бедра приподнялись навстречу его бедрам, словно ища чего-то, стремясь к чему-то. Она еще этого не знала… а он знал.
Устремившись вниз, его рука проникла в самый укромный уголок ее тела. Ее удивленный возглас тут же сменился стоном нескрываемого наслаждения. Она выгнулась, и ее рука коснулась его запястья. Какое-то мгновение Адам со страхом думал, что она остановит его, но ее пальцы бесстыдно побуждали его к новым ласкам.
– Боже милосердный! – воскликнула она, и ее голова заметалась по подушке. – Боже милосердный!
Ее порывистые, неопытные движения сводили Адама с ума. Наступил момент, когда он мог бы подумать о собственном удовлетворении, но более всего он хотел доставить наслаждение ей. И немедленно.
Раздвинув нежные лепестки, он приник губами к самому потайному уголку ее тела. Она ахнула, и ее пальцы невольно впились в его плечи.
– Адам! – воскликнула она, и голос ее зазвенел.
И тут это произошло. Она выгнулась, задрожала… и восторженно вздохнула.
Ликование охватило его от того, что он доставил ей такое наслаждение, и, торопливо сбрасывая одежду, он накрыл ее тело своим.
Она лежала, раскинувшись, словно сдаваясь на его милость. И однако у него возникало странное чувство, что это он сдается ей.
Обхватив ладонями ее лицо, он прошептал:
– Женщина обычно испытывает боль, когда первый раз бывает с мужчиной. Боюсь, что я сделаю тебе больно.
Она прижала пальцы к его губам.
– Больше всего на свете я хочу, чтобы мы стали одним целым. В полном смысле этого слова.
Яростный огонь вспыхнул в его груди. Она принадлежит ему. Только ему. Осторожно проникнув в ее девственное лоно, он встретился с преградой и преодолел ее. Мэри, всхлипнув, вцепилась в его спину, и он замер. Шепча ласковые слова, он дрожал, сдерживая себя, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.
Как замечательно было ему в этом лоне, тугом, жарком и целомудренном!
– Мэри, – прошептал он. – Ах, Мэри.
Он больше ничего не мог сказать, хотя сердце его было переполнено нежностью и готово разорваться. Он чувствовал их неразрывную связь, и это не было только единением тел. Но это странное чувство ускользнуло, когда ее пальцы ослабли и она изогнулась под ним.
Опершись на локтях, он проник глубже в этот нежный грот, и она ответила с таким пылом, что он сравнил ее с языческой богиней. Закрыв глаза, она откинула голову, ее обнаженная грудь манила к себе его губы.
Он знал, что уже совсем близко то мгновение, когда все в нем взорвется и вспыхнет восторгом, но оттягивал этот момент до тех пор, пока не почувствовал, как в ней нарастает такое же желание. Он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она не задрожала и не простонала его имя, достигнув вершины блаженства. И только тогда с хриплым возгласом Адам окунулся в пучину страсти.
В дремотной тишине он лежал и наслаждался новым, необычным ощущением умиротворенности. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал подобное единение с женщиной.
Их близость сделала его невероятно счастливым. Их тела все еще соприкасались, и на этот раз у него не было желания отстраниться от партнерши. Ему хотелось остаться здесь навечно.
Вздох вырвался из груди Мэри, и она прижалась щекой к его плечу. Ее пальцы заскользили по его груди, и она еще раз восторженно вздохнула.
– Мы словно летали.
Смех заклокотал в его груди.
– Да, только я рад, что у тебя нет перьев и острого клюва.
Адам чувствовал, как она улыбается, как бьется ее сердце.
Потом она задумчиво сказала:
– Я только что вспомнила… там были чайки.
– Чайки?
– У темницы моей сестры.
Он буквально кожей почувствовал, как тревожная мысль нарушила ее спокойствие, и уже был близок к тому, чтобы полностью вернуться в реальность. Но ему так хотелось задержать это возвращение, продлить мгновения блаженства в ее объятиях, и он прижал ее к себе еще крепче.
– Адам, мне бы так хотелось убедить тебя!
Грустные нотки в ее голосе коснулись его сердца, и он нехотя открыл глаза. Она лежала в облаке волос, лицо купалось в лунном свете. Еще свежи были воспоминания о пережитой страсти, и он сжал в ладонях ее лицо.
– Мэри… эта ваша способность читать мысли друг друга… Если бы об этом говорил кто-то другой, я бы даже и слушать не захотел.
Она потерлась щекой о его руку, словно котенок.
– Если бы я только могла точно сказать тебе, где Джо, ты поверил бы мне.
Ее мука и боль передались ему, он ощущал ее боль как свою. Он не мог поверить в это чудо. Они были одним сердцем, одной душой. Если у него возникла такая связь с женщиной, которую он знает всего неделю, то почему Мэри не могла иметь еще более тесную связь со своей сестрой, ведь они были вместе еще во чреве матери? Да. Ему хотелось поверить.
– Ш-ш, – прошептал он в ее душистые волосы. – Я верю тебе.
– Правда?
– Правда. Как только наступит утро, я организую поиски, как и обещал. – Он снова притянул ее к себе. – А сейчас спи, любовь моя. Спи.
Он поцеловал ее волосы, и она обняла его за шею, уткнувшись лицом в его плечо. Ему захотелось вновь любить ее, но его остановила странная нежность. Она лежала рядом с ним, ее грудь размеренно вздымалась, и он уже решил, что она задремала, но Мэри вдруг открыла глаза.
– Адам, – сонно прошептала она, – я тоже тебя люблю.
Она легко прикоснулась губами к мочке его уха, потом затихла, и по ее ровному дыханию он понял, что она заснула.
Он лежал в темноте и думал. Тоже! Ну конечно. Он назвал ее «любовь моя». Она неопытна, и поэтому не знает, что мужчины в постели говорят ласковые слова, хотя сам он никогда раньше не говорил именно этих слов. Просто ее бесхитростная натура вызывала в нем стремление защитить ее.
Адам, я тоже тебя люблю.
Он не помнил, чтобы за все его двадцать девять лет жизни кто-нибудь говорил ему эти слова. Цивилизованные люди не говорят вслух о сильных чувствах. Он без всяких признаний знал, что его мать глубоко любит его, Сирила и Софи.
И все же никто никогда не говорил ему этих слов. Никто, кроме Мэри.
Она спала в его объятиях, теплая и доверчивая. Только присущая ей порядочность заставила ее поверить, что она любит его, твердил он себе. Иначе она бы не смогла принадлежать ему.
Что же он натворил, соблазнив столь невинное создание?
Ему нужно уйти, чтобы не возникло искушения снова овладеть ею. Он должен уйти до того, как она осознает свою ошибку, пока он не причинил ей еще большую боль. Он никогда не задерживался в постели женщины, просто не видел в этом смысла. Но сейчас он медлил, не в силах заставить себя покинуть ее.
Усталость накатила на него, словно теплая морская волна. Он балансировал на грани сна, наслаждаясь редким ощущением покоя и умиротворения. Давно он не испытывал ничего подобного. Он даст себе еще несколько мгновений, чтобы побыть с Мэри, держа ее в своих объятиях.
Еще несколько мгновений…
Глава 16
Мэри проснулась от шума дождя, барабанившего по стеклу.
Неторопливо потянувшись, она приподняла голову и какое-то мгновение с недоумением смотрела на мебель из красного дерева, мягкое кресло у камина, бледно-зеленые шелковые портьеры, не понимая, как очутилась в одной из гостевых спален, но потом события ночи вернулись к ней мягкой волной воспоминаний.
Адам любил ее здесь, в этой постели. Он открыл ей такие тайны близости, что она словно побывала в раю. А потом, за мгновение до того, как сон сморил ее, он назвал ее своей любимой. Сердце ее переполнялось радостью при воспоминании об этом.
И тем не менее сейчас его не было рядом. Он ушел, даже не попрощавшись с ней. Радость померкла. Но тут она повернула голову и заметила на подушке цветы. Удивившись, она смотрела на тонкие стебли, с нежными белыми колокольчиками, выглядывавшими из зелени листьев. Ландыши. Адам оставил ей подарок.
Радость вновь разлилась в сердце, когда она вдохнула нежный аромат. Как прекрасно он выразил свои чувства к ней!
Спи, любовь моя.
На листьях еще не высохли капли дождя. Он, наверное, потихоньку выскользнул в сад, нарвал букет и вернулся, чтобы положить его на подушку.
Она прижалась щекой к подушке, еще хранившей его запах, и это движение напомнило ей о ее наготе. Никогда в жизни она не спала обнаженной. Мэри вспыхнула при воспоминании о тех ласках, которые ей подарил Адам. Даже в своих самых смелых фантазиях она не могла представить такого.
Пульсирующий жар разлился по ее телу. Боже милостивый, он даже целовал ее… там. Какое это было наслаждение, какой восторг она испытала! И потом это снова произошло, когда их тела слились самым невероятным, самым замечательным образом.
Она смутно помнила, как после этого прижалась к его мускулистому телу, как его кожа согревала ее, как убаюкивало ее его ровное дыхание. Для такого сильного человека он обнимал ее с невероятной нежностью, словно она была самым важным человеком в его жизни.
Повернувшись на спину, она улыбнулась. Теперь она поняла, почему Джо отдалась Сирилу. Она, наверное, тоже ощущала это чувство единения, эту связь, сильную и неразрывную, как у близнецов. Любовь Джо к Сирилу была даром, который вскоре с Божьей помощью будет благословлен церковью.
И все потому, что всего за несколько дней Адам изменил свой взгляд на неравный брак. Внезапная мысль потрясла Мэри. А не кроются ли корни этой перемены в его любви к ней? Последует ли он по стопам брата и возьмет ли в жены простолюдинку? Мэри порывисто вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33