Она любила меня...
Странно, что за все пять лет нашего общения ни разу мне не приходила эта мы
сль в голову.
Собственно, разве знал я или понимал, что такое любовь. Я был уверен, что су
ществует сексуальное притяжение: желание мужчины и женщины друг друга. Ж
елание более сильное или более слабое, как повезет... И не подозревал, что Ф
ира любит меня... Разве только однажды...
Мы ехали в Свердловск на очередной семинар. Нам со Светкой было заказано
купе в спальном вагоне. У нас тогда длился бурный совместный эпизод, но у С
ветки заболел ребенок. И она не смогла поехать.
Фирино место было через два купе. Мне стало скучно под вечер, да и выпить б
ыло не с кем, а один я не пью. Зашел к Фире и предложил ей переселиться в мое
купе.
Она тут же выронила стакан с чаем, и он разбился на мелкие осколки, бросила
сь их собирать и ответила мне глухим голосом из-под кожаного сиденья, что
сейчас придет.
Конечно, я не обратил внимания на Фирино поведение. Она часто что-то ронял
а, разбивала, переворачивала. Я привык к этому и объяснял это задумчивост
ью и врожденной неуклюжестью девицы. Мало ли какие недостатки бывают у л
юдей.
Теперь-то я понимаю, почему Фира выронила стакан.
Да, там еще было продолжение. Точно! Она ошпарила меня кипятком и с отчаянь
ем рассматривала красное пятно на моем локте. Хотела смазать его сметано
й и перепачкала мне сорочку. Короче, я поспешил вернуться в свое купе и ожи
дать ее там, благоразумно отодвинув подальше от края маленького подвесн
ого столика все бьющиеся предметы. Потом еще несколько минут раздумывал
, куда пристроить бутылку коньяка, чтобы его, не дай Бог, не постигла та же у
часть.
У Фиры было прекрасное чувство юмора. Она обожала смеяться. Особенно над
собой. Помню, мы много хохотали в тот вечер, рассказывая друг другу анекдо
ты и вспоминая разные смешные истории, произошедшие с Фирой.
Мне было хорошо с ней. Спокойно и весело. Я приятно опьянел и вдруг почувст
вовал, что меня интригует соблазнительный вырез на ее синей трикотажной
кофточке. Вырез, в котором обозначилось начало ее красивых полных грудей
.
Мне нестерпимо захотелось ощутить губами это сладкое начало, почувство
вать запах ее кожи.
А почему, собственно, нет? Тем более у меня есть кое-какой опыт. По крайней м
ере, я точно знал, какие меры предосторожности нужно предпринять.
Я взял накрахмаленное льняное полотенце, висевшее возле купейного зерк
ала, скрутил его и старательно перевязал себе правый глаз.
Ч Будете показывать мне спектакль? Ч доверчиво спросила Фира.
Ч Еще какой!
Я сел поближе к ней, предусмотрительно взял ее маленькие теплые руки в св
ои ладони и наклонился к вырезу кофточки. Запах был удивительный! Потом я
его помнил очень долго. Из треугольника пахло чем-то неуловимым: березов
ым соком, распускающимися весен-ими почками. Так никогда не пахло от женщ
ин, с которыми я общался. От них, как правило, пахло очень хорошими, дорогим
и духами. Но это не были духи...
Мне захотелось овладеть ею.
Впервые я вдруг почувствовал в Фире женщину. Не «чокнутую», не директора
клуба, не странное мечтательное существо непонятного пола, не неуклюжее
смешное создание, у которого все валится из рук, а Женщину...
Я целовал ее грудь, пытаясь отодвинуть языком края кофточки. Руками по-пр
ежнему крепко сжимал ее ладони, предусмотрительно не отпуская их, и вдру
г почувствовал, что Фира тоже робко целует меня в шею. Я отпустил ее руки. О
на сняла с меня полотенце.
Ч Ты уверена? Ч Я все же опасался за свой правый глаз.
Ч Да...
Она нежно поцеловала мои глаза.
Я изнемогал от желания опрокинуть ее на диван и раздеть донага. Многие же
нщины обожали, когда я делал так, но интуиция подсказывала мне Ч не спеши
...
В Фире словно разворачивалась какая-то невероятная пружина. Похоже, дев
ушка боролась с собой, и вдруг она впилась в мои губы так страстно, что я ту
т же окончательно потерял голову.
Я даже представить себе не мог, что в этом странном, неуклюжем, нерастороп
ном существе таится такая нет вообразимая, нечеловеческая страсть. Види
мо, эта страсть не только свела меня с ума, но и напугала одновременно, пот
ому что я вдруг сказал Фире:
Ч Надеюсь, ты будешь дискретна?
И с Фирой мгновенно произошла метаморфоза. Я видел такое лишь однажды. С о
дной стороны шел дождь. Проливной дождь. Лавина воды. А рядом, в метре Ч аб
солютно сухо. Только что, секунду назад, передо мной был вулкан. Огромный б
езудержный Везувий, кипящий горящей лавой раскаленной страсти, и вот он
превратился в заснеженную вершину Эвереста.
Фира встала. Грустно посмотрела на меня:
Ч Я очень уважаю вашу жену, Георгий Михайлович. Мне будет стыдно, очень с
тыдно, если между нами что-то произойдет, Ч и ушла в свое купе.
Через месяц она сообщила мне и Светке, что навсегда уезжает в Израиль, а зн
ачит, нам нужно снова объявлять конкурс на вакантное место директора Ч
но теперь уже не клуба для подростков, а Дворца культуры для юношества.
На этот раз Светка нашла мужика, который за год умудрился отправить все Ф
ирины достижения коту под хвост.
Впрочем, перестройка в то время уже давала о себе знать, и воспитание труд
ных подростков все меньше волновало новое российское общество.
Завод, который я возглавлял пятнадцать лет, потерял две трети своих зака
зов. Я уволил двадцать тысяч работников и размышлял, что делать дальше. И т
ут Паша, новый директор Дворца культуры, предложил мне использовать поме
щения подросткового клуба для производства гинекологических зеркал. О
ни были тогда в большом дефиците.
На этих «неприличных» зеркалах мы с Пашей за несколько лет сделали довол
ьно приличный бизнес. А юные дегенераты и вульгарные девицы разбрелись к
то куда, потому что завод, который я возглавлял, окончательно обанкротил
ся.
В общем, Паша с его гинекологическими зеркалами оказался в нужном месте
в нужный час. Впрочем, как и все в моей жизни. Я всегда был патологическим в
езунчиком. Довольно давно понял это и благодарил свою судьбу.
Кстати, Фиру я тоже часто благодарил за то, что она в свое время настояла н
а постройке спортивного зала. Благодаря спортзалу производство гинеко
логических инструментов расширилось невероятно, и мы с Пашей имели боль
шие доходы. Я выстроил себе здоровенную дачу на берегу реки. Обнес ее элек
тронным забором. Завел роту охранников, больше для куражу, чем для охраны.
Я умел поставить дело так, чтобы никого не обидеть.
О Фире Фиш мы иногда вспоминали со Светкой. Хохотали над ее историями. Она
никому не писала. И не звонила. Словно ушла из жизни, оставив о себе незабы
ваемые, необъяснимые впечатления, как неопознанный летающий объект Ч Н
ЛО.
Одно остается фактом Ч все это видели: летящее, сверкающее доли секунды,
но зафиксированное в памяти навсегда...
...Я вскрываю тяжелую бандероль. Читаю ровные строчки детского почерка: «З
дравствуй, Гера. Здравствуй, дорогой мой импотент».
Ну, это уж слишком! Особенно если вспомнить те бурные три ночи и три дня, ко
торые мы провели с ней месяц назад, когда Фира так неожиданно явилась ко м
не прямо из Израиля, спустя десять лет небытия. Точно с неба свалилась. НЛО
!
«Извини, если оскорбила твое мужское достоинство, но я имею в виду совсем
не то, о чем ты наверняка подумал. Я говорю о твоей душе. Закупоренном глин
яном сосуде, недоступном проникновению целительных лучей Божественног
о света».
Узнаю Фиру. Фиру Фиш. Теперь она желает быть моей душеспасительницей! Ори
гинально.
Любопытство не дает мне покоя, и я впиваюсь в строчки, стремясь прочесть и
х все сразу, перескакивая с абзаца на абзац.
«Помнишь, последним вечером перед отъездом я говорила тебе, что мое наст
оящее имя не Фира, то есть Эсфирь Ч это русский вариант имени Эстер. Эстер
Ч по-еврейски то, что покрыто тайной. Имя имеет огромное значение для че
ловека. Для его судьбы. Имя никогда не бывает случайным».
О! Как ты права, мой неопознанный летающий объект. Фира Ч ты действительн
о тайна, которая невыносимо мучает меня все эти тридцать дней. С той самой
минуты, как твой самолет взмыл в облака.
Как страстно хочется сейчас, сию секунду, прижать тебя к себе. Крепко-креп
ко. Всю.
Я словно осязаю ее рядом. Снова чувствую ее запах, холодные черные пряди, п
рямые, влажные от растаявших снежинок... Горячие сладкие губы.
Член наливается и каменеет. Наваждение не исчезает. Я раздеваю мое виден
ие. Сжимаю белые груди... отвердевшие соски, переполненные желанием меня. М
еня...
Эстер? Это очень красиво. Я должен, я обязан разгадать ее тайну. Может быть,
тогда смогу освободиться от этой страсти. Огромной. Необузданной. Страст
и, которая сжигает меня изнутри. Не дает спокойно жить так, как я жил раньш
е. Все эти годы.
«Ты не сможешь быть прежним. Теперь, после нашей встречи через десять лет
... Я заразила тебя своей огромной любовью. Я выучила иврит и прочла много с
таринных книг. Древних, как сама жизнь. Они научили меня любить мужчину. Он
и открыли мне тайну женской силы и власти в этом мире. Женщина Ч самое сил
ьное существо на земле. Она создана поддерживать мужчину на его пути к Вс
евышнему. Именно поэтому Он дал женщине эту огромную силу».
Мне становится жутко. Откладываю тяжелую стопку страниц. Этого не может
быть. Фира словно разговаривает со мной, точно угадывая течение моих мыс
лей.
Я не верю в мистику. Она существует в воображении слабых людей, которые ст
ремятся найти оправдание своей слабости.
Снова придвигаю страницы. Переворачиваю лист.
«Ты слабый, Гера. Слабый и несчастный, потому что всегда, всю жизнь боялся
женской любви, а значит, и женской власти над собой. Никому, ни одной женщи
не ты не позволил приблизиться к твоей душе. Ты жил, как робот, справляя св
ои физические нужды, наслаждаясь физическими наслаждениями: теплой ком
натой в зимнюю стужу, запахом куриной кулебяки из духовки, легкостью раз
горяченного тела, ныряющего в прорубь из раскаленной сауны, оргазмом, вы
званным извержением семени. Ты жил на земле и никогда не возносился в неб
о. Ты говорил: единственная женщина, которая властвует надо мной, Ч моя ж
ена. Но это самообман. Над чем властвует Нора? Над твоими физическими инте
ресами. Иногда ограничивает количество твоих наслаждений. Она узнает о н
овой любовнице, и ты перестаешь с ней встречаться. Нора тратит твои деньг
и на все, что ей заблагорассудится. Но она заслужила это право за тридцать
лет мучений с тобой. Она смирилась, что никогда не сможет обладать самым г
лавным Ч твоей душой. Следовательно, ты не принадлежишь ей. И ты платишь е
й за это. Платишь, потому что за все нужно платить. Это ваш давний негласны
й уговор».
Вздор! Чушь! Нора Ч прекрасный человек. Добрый, чуткий. Я благодарен ей. Он
а долгие годы сохраняет нашу семью. Терпеливо сносит все мои похождения.

«Нора надеется, что когда-нибудь ты полюбишь ее. Верит всю жизнь, что твоя
душа будет принадлежать ей».
Ч Я люблю Нору.
«Ты не любишь Нору. Зачем врать самому себе? Ты не знаешь, что такое любовь
».
Ч А ты знаешь?
«Любовь Ч это то, что ты чувствуешь сейчас. В эти минуты. Взмыть в небо, при
землиться в Иерусалиме, прижать меня к себе крепко-крепко».
Ч И сделать с тобой то, что я всегда делал с другими женщинами.
«И сделать то, что ты делал с другими женщинами. Но почему же слезы застила
ют твои глаза? Разве плакал ты когда-нибудь, желая совокупления?»
Ч Боже! Это невыносимо.
...Чай остыл в стакане. Сигара давно потухла. Мне становится душно. Откуда о
на знает про слезы? И что все это значит? Распахиваю форточку. Морозный воз
дух врывается в комнату. Снежные хлопья падают на горячие веки.
Когда я плакал в последний раз? Может быть, когда умерла мама? Нет. Я не плак
ал. Неужели только в третьем классе из-за того, что вывалился со второго э
тажа?
«Есть несколько видов боли. Тебе был знаком только один из них, самый прим
итивный Ч физическая боль, когда слезы подступают к глазам, как физиоло
гическая реакция на неполадки в организме. Помнишь, я спросила тебя: „Ког
да ты плакал в последний раз?“ Ч а ты рассказал, как вы подрались с мальчи
шками, как ты вывалился со второго этажа и плакал.
Гера, родной мой, любимый, физическая боль Ч это такая мелочь по сравнени
ю с болью душевной. Говорят, человека, попавшего в ад, жарят на огне. Но ведь
в ад попадает душа. Огонь ада Ч это угрызения совести. Это и есть самый ст
рашный огонь. Огонь стыда».
Закрываю форточку. Складываю листы в картонную коробку. До свидания, Фир
а. Вернее, прощай... Не хочу больше ничего читать.
Закрываю кабинет. Тусклая лампочка в коридоре едва вещает дорогу к лифту
. Во дворе тихо. Снег приятно скрипит под ногами. Завожу машину. Жду, пока ра
зогнется мотор.
Я отпустил шофера. Жаль. Мне нужен сейчас кто-то рядом. Кто-то обыкновенны
й. Например, Петя, мой шофер.
Темный силуэт движется к машине. Ленка! Машинально смотрю на часы. Полови
на двенадцатого. Сумасшедший влюбленный ребенок!
Распахиваю дверцу машины. Садится рядом. Заплаканные глаза светятся в от
блесках фонаря.
Ч Что происходит?
Ч Ничего.
Ч Где ты была все это время?
Ч В приемной сидела.
Ч Я выходил Ч тебя не было.
Ч Я спряталась, когда ты выходил.
Ч Куда?
Ч Под стол.
Ч Зачем? Ты же ушла. Сказала мне «до свидания», поцеловала и ушла.
Ч Да...
Ч А потом просидела до половины двенадцатого в темной приемной?
Ч Да...
Ч Зачем?
Ч Ты... Ты кричал. Сам с собой. Ты кричал: «Это чушь какая-то! Мистика!» Ты гов
орил с ней?
Ч С кем «с ней»?
Ч С посылкой.
Ч Я говорил сам с собой, но тебя это не касается. Ч Раздражение душит мен
я. Мне невыносимы ее маленький красный нос и мокрые кудряшки, облепившие
лицо. Ну вот же тебе обыкновенный человек. Почти как Петя! Ч Лена, ты меня д
остала. Я тебя уволю завтра утром.
Захлебывается рыданиями, стремительно выскакивает из машины, останавл
ивает такси.
После ее исчезновения становится еще муторнее. Домой? Нет... Достаю плоску
ю металлическую фляжку, обтянутую добротной кожей. Коньяк приятно обжиг
ает горло. А вот посмотрим, дорогой мой НЛО, что ты скажешь теперь.
Выключаю машину. Возвращаюсь в кабинет. Снова завариваю чай. Опять раску
риваю сигару.
Открываю картонную коробку. Ищу страницу, где я остановился, и почти теря
ю самообладание.
«Боже, как я сочувствую всем женщинам Ч десяткам твоих любовниц, которы
е столкнулись с оледеневшей глыбой твоей души. Как больно было их хрупки
м душам, не познавшим женской силы, обжечься о твой лед. Словно притронуть
ся языком на морозе к металлической ручке двери. Извини, Гера, но я привожу
примеры, доступные твоему воображению. Ты ведь делал так в детстве хоть р
аз. Все мы делали. Язык мгновенно прилипает. Нет сил его оторвать, но когда
все же отрываешь, дикая боль пронзает тебя насквозь, и потом еще долго-дол
го болит».
«Ленка, неужели это то, что ты чувствуешь сейчас? Мой несмышленый малыш...»
Зачем я связался с ней? Она сама не давала мне прохода. Смотрела влюбленны
ми глазами, хлопала длинными ресницами, виляла милой попкой. Я что, железн
ый?!
Набираю ее телефон. Трубку поднимает мать Лены.
Ч Валентина Игнатьевна, извините, что так поздно звоню. Лену пригласите,
пожалуйста.
Долгая пауза.
Ч Але...
Ч Леночка, извини меня. Извини, малыш. Я тебя обидел. Раскаиваюсь. Честное
слово.
Ч Ты меня уволишь?
Ч Никто тебя не уволит. Ты прекрасно работаешь. Исполнительная, ответст
венная, серьезная.
Ч Ты...
Ч Что, Леночка?
Ч Ты ее любишь?
Ч Опять! Послушай, я тебя очень прошу, нет, предупреждаю в последний раз, н
е вмешивайся в мою личную жизнь. Ты не имеешь к ней никакого отношения.
Ч ...Гера, ты меня совсем не любишь?
Опускаю глаза в Фирины строчки: «Научись говорить правду. Умоляю. Заклин
аю. Правду. Пожалуйста».
Меня больше не пугает эта необъяснимая мистика Фиры. Я смирился с Фирины
м присутствием в моем кабинете. Напротив, я испытываю чувство, очень похо
жее на восторг. Я, кажется, начинаю понимать, что прислала мне Эстер из Иер
усалима. Себя! Себя! Свою душу! Свою загадочную душу. И я буду говорить с ней
всю ночь напролет. Может быть, несколько ночей. Я буду с ней! Опять с ней!
Ч Да, Лена. Я тебя не люблю. То, что мы с тобой делали, называется просто сек
сом. Во всяком случае, с моей стороны. Мне было очень приятно. Я наслаждалс
я твоей нежной кожей, прекрасной фигурой. Твоим желанием, но ничего не исп
ытывал и не испытываю, кроме физической потребности... Мы не будем больше э
того делать.
Ч Не будем?
Ч Нет.
Ч Хорошо, что ты мне объяснил. Что сказал правду.
Ч Между прочим, впервые в жизни я сказал женщине правду.
Ч Это все из-за посылки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27