Он уже испытывал его мног
о раз при виде грохочущего поезда метро: сделать шаг, еще один, а затем Ц п
оследний! Это чувство возникало где-то в животе, в пояснице, как в начале о
бладания женщиной. А затем желание исчезает, и ты пробуждаешься с потным
и ладонями. Все это смахивает на противную ребячью игру, вроде русской ру
летки.
С трудом он закрутил ключом первую гайку, затем вторую. По логике вещей га
йки должны свалиться в колпак через добрую дюжину километров отсюда, но
скорость их удержит. Рауль быстро перешел к трем другим гайкам, покрутил
их по, несколько раз. Еще есть время докрутить их все намертво. Он опустил
руки. Посмотрел на спину Вероники. Она сказала нотариусу перед заключени
ем брачного контракта: „Лучше все разделить, так будет удобнее". Вот и наст
ал час дележа! Рауль собрал инструменты, вытер тряпкой руки, закрыл чемод
ан, глубоко вздохнул. Ночь изменила запах. Рассвет торопился к выходу на к
рай неба. Всякая былинка, всякий листик снова принимался жить изо всех си
л. Земля источала любовь. Дюваль наконец-то обрел внутреннее равновесие,
подошел к Веронике.
Ц Хочешь немного повести? Я сменю тебя после Авиньона. Им никогда не быва
ть в Авиньоне. Исключается даже один шанс из тысячи. Вероника заворчала, п
оменялась с ним местами. Рауль сел на место смертника. Будет справедливо,
если основной риск он примет на себя. Ремень безопасности Рауль не засте
гнул. Вероника приготовилась к движению, дала полный свет, выехала на дор
огу и помчалась.
Ц Обожаю ехать ночью, Ц сказала она. Ц А ты нет?
Он не ответил, сжал ладони коленями. Спидометр показывал 80. Боже, чем же все
это кончится!
Ц Ты не могла бы ехать побыстрее?
Ц Простудимся. Может закрыть верх?
Нет, нет! Для этого необходима остановка! Рауль был неспособен двигаться.
Не от страха. Нет. Он чувствовал себя пациентом дантиста, приговаривая: „Я
ничего не услышу", Ц ощущая тяжесть своего собственного сердца.
85. 90. Машина неслась свободно, без малейших покачиваний. Он не представлял с
ебе, что произойдет дальше. Гайки не отскочат все вместе. Колесо сначала д
еформируется, сомнется, и машина покатится, как бочка. Их выбросит. Дюваль
видит два тела на дороге… Он закрыл глаза. Может ли он исправить то, что сд
елал? Под каким предлогом? Если он попросит остановиться, Вероника отпра
вит его прогуляться. А может она своей удивительной интуицией угадает ис
тину? И вообще, хватит бояться. На дороге почти нет машин. У аварии не будет
свидетелей. Временами справа мелькали автозаправочные станции, карава
ны машин с потушенными огнями. Навстречу бежали голубые панно указателе
й: Авиньон… Марсель… Цифры, стрелки… Знаки из другого мира, который начне
тся утром. Где тогда будут они оба? На какой больничной койке? Нет, я ничего
не скажу. Вот только рукам приходилось трудно. Рауль поглядел на них. Они н
е заслужили этого. В руках была сила, жизнь и мудрость. Они укротили стольк
о демонов, руки заклинателя. И вот они скрестились сами собой и молятся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Надо бы ни о чем не думать, отрешиться от этого скрюченного на сидении тел
а, которое как бы принадлежит кому-то другому. А лучше всего ни на что не на
деяться, ибо авария неизбежна.
Дюваль смотрел десятки вестернов с безумными лошадьми и разлетающимис
я колесами на переднем плане. У него перед глазами так и мелькают без пере
дышки эти колеса: одни гайки отвинчиваются, другие мало-помалу ослабляю
тся, навстречу со свистом несется земля. Достаточно легчайшего препятст
вия… Сейчас? Он осмелел. Он умирал. Ветер леденил липкий пот его тела. Надо
стиснуть зубы, чтобы не застонать.
Машину затрясло. Рауль схватился одной рукой за спасательную ручку, друг
ой Ц уперся в приборный щиток. В его мозгу возникло изображение парашют
иста, готового к прыжку. Наконец-то эта жестокость, жившая в нем словно бе
зумный двойник, наконец-то она исчезнет вместе с ним во взрыве, огне и кро
ви.
Колесо держалось хорошо. Жизнь продолжалась. Мышцы Дюваля раслабились. „
Авиньон Ц 20 км". Путь слишком прямой. Не хватает крутых поворотов, которые
могли бы изменить положение. Вдруг он заметил, что выключил музыку, когда
менялся местами с Вероникой. Хорошо было бы наоборот, включить ее, чтобы б
ыло красиво. Но на это у него не доставало сил. Дюваль еще раз подумал: „Я ее
убийца… Я не имею права".
Когда Вероника обратилась к Раулю, тот от неожиданности подскочил.
Ц Ты слышишь шум?
Рауль прислушался, или скорее сделал вид, что слушает. Так, уже две гайки д
олжны были упасть в колпак, они сталкивались время от времени и создавал
и неравномерный звук.
Ц Вот опять… Слышишь?
Ц Это в багажнике. Я видно плохо закрепил запасное колесо.
Дюваль говорил с трудом.
Ц Как меня это раздражает!
Он не ответил. Шум означал, что катастрофа приближается, и возможно они пе
ревернутся на пересечении дороги с мостом. Мост приближался. Шум прекрат
ился. Порыв ветра, и снова дорога, дорога, покуда хватало взгляда и света ф
ар. Рауль взглянул на спидометр, на цифры, отсчитывающие сотни метров, кот
орые быстро сменялись, плясали, как бы на месте, так что глаз не мог за ними
уследить. Среди них была одна зловещая Ц семерка. Всегда-то в его жизни с
емерке принадлежала важная роль: родился он седьмого января, мать его ум
ерла седьмого мая, женился седьмого декабря. Да и много было других момен
тов, теперь позабытых, которые были связаны с этой цифрой. Например, свой д
иплом он получил седьмого июля. Именно седьмого марта ему предъявили это
глупое обвинение в драке и нанесении ранений… Впрочем, это пустяки! Еще о
дна история с автомобилем. Спор из-за места стоянки. Неудачный удар кулак
ом… Цифры струились, как песок в часах.
Раздался хруст. Кровь бросилась в сердце, стала душить. Мышцы сжались и за
мерли, скрученные в узлы. Он мог бы успокоить их одним движением мизинца. М
ышцы Ц всего лишь пугливые звери, у каждой из них свой характер и настрое
ние. Когда-то он мечтал написать книгу „Психология и физиология ласки". Ка
к мы распускаемся перед смертью. Машина вильнула, Вероника вырулила.
Ц Наверное, я заснула Ц сказала она.Ц Сейчас самое тяжелое время!
Внезапно появились огни автозаправочной станции, освещенной словно во
кзал. Ряд бензоколонок. Длинное строение отгораживало стоянку, где множе
ство машин ожидало конца ночи. Вероника сбросила газ, затормозила, чтобы
свернуть в свободный проезд…,,Триумф" вильнул задом, завихлял от бортика
к бортику. Дюваль выпрямился: он уже понял, что ничего не вышло. Машина пое
хала медленнее, казалось, она шла по волнистому железу, клевала задом и пе
редом, все больше и больше кренилась, и, наконец, сильно ткнулась в цоколь
первого ряда колонок. Мотор замер. Наступила тишина. Послышался чей-то бе
г. Возник склоненный человек. Он был взбешен.
Ц В чем дело?! Вы что, заснули что ли?!
Это был блондин с пятном машинного масла на щеке. На голове его красовала
сь матерчатая фуражка с длинным козырьком. Мужчина возмущенно открыл дв
ерцу и помог Веронике выйти. Дюваль не мог унять дрожь в пальцах. Он услыша
л голос Вероники, но не разобрал о чем она говорит. Он возвращался издалек
а… Замерз. Проиграл. Мир вокруг него постепенно обретал реальные черты. Б
ыло два часа ночи. Какой-то служащий вышел из строения, пытаясь застегнут
ь куртку, при этом руки его громадными тенями метались по асфальту.
Ц Пойди-ка, взгляни, Ц крикнул человек в фуражке, Ц есть над чем полома
ть голову.
Дюваль выставил наружу сначала одну ногу, затем другую. Ноги ощущались с
трудом. Рабочие уселись на корточках позади машины. Вероника склонилась
над ними.
Ц Колесо накрылось, Ц сказал один.
Ц Такого никогда не бывает, Ц сказал другой. Ц Ну, может одна гайка осла
бнуть…, но не пять же. Ц Нет, это сделано нарочно!
Ц Мой муж на дороге заменял колесо, Ц сказала Вероника. Оба механика ме
дленно распрямились. Дюваль понял, что все его объяснения никому не нужн
ы.
Ц Но я же все их укрепил, Ц пытался настаивать Дюваль.
Ц Должно быть, недостаточно, Ц сказал старший, тот, что вышел из дома.
Он вытер руки о штаны и покачал головой.
Ц Вам повезло!… Ведь когда гайка не привинчена до конца, это видно сразу!

Ц У меня не было лампы.
Ц А лампа и не нужна. Вы что, никогда не меняли колеса?
Ц Нет, менял несколько раз.
Ц Так как же тогда, Ц это же самоубийство, честное слово.

Вероника оглядела Дюваля. Он искал слова. Свет на колонке был ослепитель
ным, как на ринге.
Ц Мы спешили, Ц сказал Рауль.
Ц Спешили разбиться!
Ц Машина моей жены, я ее плохо знаю.
Ц Что вы рассказываете, колесо везде колесо… А! Так, так, вот на что нужно в
зглянуть.
Ц Можно ли его восстановить? Ц спросила Вероника. Оба механика поверну
лись к ней.
Ц Все будет зависесть от состояния барабана, Ц сказал молодой.
Ц У нас здесь мало инструмента для ремонта… Но попробуем.
В их голосах послышалось сочувствие: ведь ей пришлось ехать с таким псих
ом. Итак, их было трое против Рауля. Рауль отчаянно искал ответ, движения, с
лова, которые вернули бы ему их расположение. Его застали врасплох. Он нич
его подобного не предвидел. Он еще окончательно не пришел в себя, сознани
е еще было затуманено. Рауль резко повернулся на каблуках и зашагал к дом
у. Он услышал, как один из рабочих сказал Веронике:
Ц Похоже, он не в своей тарелке, ваш муж.
Рауль вошел в дом. Он был один среди витрин, заполненных мешочками с конфе
тами и разноцветными пакетами. Дюваль увидел стул и сел. Догадалась ли об
о всем Вероника? А если так, то стоит ли отрицать? Она была все время с рабоч
ими: разговаривала с ними, когда они сгрудились у больного колеса, сопров
ождала их, когда, поставив машину на домкрат, все отошли в сторону. Должно
быть, она еще раз хотела убедиться, что колесо не могло отвалиться само, ес
ли ему не помочь оплошностью, неведением или чем-нибудь еще. Окончательн
ый ответ могла дать только она, и, благодаря своей сообразительности, она
наверняка знала его.
А вот и Вероника. Дювалю совсем не хотелось сцены. Он молча следил за ее пр
иближением: вот она уже за стеклянной дверью, ищет его глазами. Он встал. С
тоя удобнее защищаться.
Он попытался снова разгневаться, разозлиться, ожесточиться, чтобы казат
ься невинным, может быть для того, чтобы бросить ей в лицо всю правду, как в
ыплескивают серную кислоту… Дверь бесшумно распахнулась. Вероника пре
дстала перед Раулем во всем белом, возникнув из ночи, словно призрак. Бесс
онные лампы странным образом высветили ее лицо. Она остановилась в неско
льких шагах от Рауля, словно обремененная смертельной ношей.
Ц Ты сделал это нарочно, Ц прошипела она.
Дюваль ничего не ответил. Когда-то в школе он бывал в таком же положении: о
тказываясь отвечать, опирался на правую ногу, с поникшей головой. Все дум
али, что он притворщик и упрямец, а он искренне не мог найти слов, чтобы все
объяснить. За это молчание его всегда били: мать, учитель, унтер-офицер, по
лиция, а теперь вот его жена, которая сейчас настаивала на том, чтобы он во
всем сознался.
Ц Отвечай! Скажи хоть что-нибудь!
Ц Все в порядке. Не нужно кричать. Да. Это я. Я сделал это нарочно.
Ц Но зачем?
Ц Чтобы проверить.
Ц Что проверить? Что?
Ц Можем ли мы продолжать жить вместе.
Вероника пыталась осознать услышанное. Сжала губы. Сощурила глаза. Сразу
подурнела.
Ц Что это значит?
Ц А то, что с меня хватит.
Ц И ты хотел меня угробить?
Ц Нет, не специально тебя. Это было как пари… Да, вот именно, пари…
Ц Ты форменный псих.
Ц Возможно. Мне уже это говорили.
Вероника умолкла. Ее упорядоченный мирок распадался на части. Дюваль пер
еменил ногу, сделал шаг. Она вдруг отпрянула от него, да так быстро, что зад
ела витрину.
Ц Не дотрагивайся до меня!
Закричала она сипло. В ее голосе была готовность позвать на помощь. Она по
терла ушибленную руку, не спуская с него глаз.
Ц Я не хотел тебе плохого, Ц сказал Рауль.
Ц Нет, ты хотел убить меня.
Она по-прежнему верила в преднамеренное убийство и никак не хотела сооб
разить, что он-то был в большей опасности.
Ц Это тебе даром не пройдет.
У тех, других, в детстве была точно такая же реакция, те же слова, угрозы, гот
овность к наказанию…
Ц Ты думаешь донести на меня? Ц спросил он. Ц Но кто тебе поверит? Я же бы
л рядом, на месте смертника, и даже не пристегнулся.
Она была так потрясена, возмущена, вне себя, что слезы выступили у нее на г
лазах.
Ц Я больше с тобой не останусь! Ц воскликнула Вероника.
Ц Ты свободна!
Ц Я встречусь со своим адвокатом и тебе это дорого обойдется.
Он бы здорово удивился, если бы эта баба не заговорила о деньгах. Рауль гля
дел на нее сверху вниз, разбирая по деталям: белый костюм сработан извест
ным портным, плетеный золотой браслет, дорогая дамская сумка. Она была да
льше от него, чем дикарь с Амазонки.
Ц Я согласен, Ц сказал он, Ц разводимся! Так лучше. Положение проясняло
сь. Вероника немного угомонилась.
Она знала с чего начинать при разводе. Она посмотрела в окно: рабочие труд
ились над „Триумфом". Сказала тихо:
Ц Это правда? Ты решил?
Ц Да.
Она еще помялась. Рауль с нетерпением ждал. Он ни о чем больше не жалел. Буд
ущее прояснилось. Он готов на все уступки, лишь бы все это побыстрей кончи
лось.
Ц Если это необходимо, я оплачу твое содержание, Ц сказал Рауль.
Ц Содержание? Из каких средств? И добавила:
Ц А в ожидании развода, кто меня приютит? Рауль удивился.
Ц Приютит?
Ц О! Не строй из себя дурака. Кто заверит меня, что ты не начнешь все снова?

Ц Я? Чего ты боишься?
Она ничего не поняла и ничего не поймёт, уверенная, что он мелкий злодей и
преступник. Рауль не удержался от презрительного смеха.
Ц Я вижу, Ц сказал он, Ц ты не доверяешь мне.
Ц Есть отчего!
Ц Итак, что ты хочешь?
Ц Я хочу…, чтобы ты подписал одну бумагу.
Ц Я не против, объясни Ц какую?
Ц Бумагу, в которой ты напишешь, что попытался убить меня.
Ц Нет. Никогда. Не: рассчитывай на это. Она отступила к двери.
Ц Я их сейчас всех позову. Скажу, что ты повредил колесо нарочно и только
что в этом сознался.
Вероника приоткрыла дверь наполовину.
Ц Если ты шевельнешься, я закричу.
Ц Что же ты думаешь делать с этой бумагой?
Ц Я положу ее в конверт, отдам адвокату. Знаешь зачем?… Если ты вздумаешь
…
Ц „Открыть в случае несчастья", Ц усмехнулся он. Ц Забавно!
Этот спор был ему отвратителен. Уж лучше стерпеть удар. Но его загнали в уг
ол. Честно говоря, он ведь пытался ее убить. Напрасно искать оправдание. У
нее есть все основания настаивать на этом.
Ц Я не знаю, зачем ты этого хотел, Ц начала она, Ц но я буду чувствовать с
ебя спокойнее. Поставь себя на мое место.
Ее послушать, так нужно всегда вставать на чье-то место. А кто когда-нибуд
ь встал на его? Рауль придвинул стул. Как он устал!
Beроника отпустила дверь и подошла.
Ц Я прошу у тебя только две строчки, Ц сказала она. Ц Если у тебя есть не
много сердца, ты мне в этом не откажешь. Это даже больше в твоих интересах,
чем в моих, подумай о себе, бедный Рауль.
Ц Ах, поменьше слов.
Он поискал в карманах и достал блокнот, вырвал листок и приготовился пис
ать, держа его на колене. В это время его осенило.
Ц Знаешь, Ц сказал Рауль, Ц эта бумага ничего не стоит. Если немного под
умать, то это в общем-то глупо.
Он пожал плечами и добавил.
Ц Это напоминает сделку для облечения развода. Я тоже схожу к адвокату…
завтра. Я объясню ему, что составил эту бумагу из любезности… Поскольку у
меня нет любовницы, и я не ушел из дома, то в твоем требовании я усматриваю
лишь предлог для оскорбления или давления на меня. Не так ли?
Вероника молчала. Она следила за ним так, словно ожидала нового подвоха.

Ц А впрочем, Ц продолжил Рауль, Ц может это и неплохая мысль. Так дело п
ойдет быстрее. Я приложу все силы. Я ведь к этому привык.
Он начал писать.
„Я, нижеподписавшийся Дюваль Рауль, признаю, что подстроил несчастный сл
учай…" Вероника сухо оборвала.
Ц Нет! Отметь, что ты хотел убить свою жену.
Ц Но это ложь, Ц сказал он. Ц Я не хотел убить тебя. Он продолжил письмо.

„При следующих обстоятельствах: 6 июля на автомагистрали А-7, машина марки
„Триумф", регистрационный номер 5530 RB75-A должна была остановиться в результа
те поломки заднего левого колеса…". Он прервался, поискал более точную фо
рмулировку, чтобы доказать свое бесстрастие и показать, как ему это все т
еперь безразлично. Пока Рауль писал, он монотонно читал этот текст, словн
о какой-нибудь чиновник за окошечком кассы. „Я заменил колесо и нарочно н
е закрутил гайки ключом, сделав таким образом аварию неизбежной…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16