Единственно, что я хотел бы знать, зачем ты выд
авала себя за Веронику…, а особенно, почему Вероника на это пошла?
Он закурил. Стал ходить по комнате, повторяя как диктант. „Почему Вероник
а с этим согласилась?"… Резко повернувшись на каблуках, он бросился к пост
ели.
Ц Почему она согласилась?
Фабиана оставалась мертвенно неподвижной.
Ц Почему она приезжала сюда, как гостья, но так, чтобы ее не видели? А? Ты до
лжна помочь мне разобраться в этом. В противном случае я должен подозрев
ать самое плохое…, глупое…, на что ты, наверное, вовсе неспособна. Если ты м
не ответишь, то я оставлю тебя в покое. Обещаю… Ведь это ты сняла этот дом, а
Вероника знала об этом. Ты же не станешь это отрицать. Ты сняла его несколь
ко месяцев назад. Вот что главное… Соседи в округе знали, что ты замужем и
что твой муж, сейчас очень усталый, в Канне, должен вот-вот приехать отдох
нуть, как только освободится. Этим человеком и был я. Итак, объясни, зачем т
ебе и Веронике понадобилось привезти меня сюда? Что вы расчитывали получ
ить от этого?
Фабиана больше не плакала. Несколько раз она бледнела или рот ее вдруг пр
инимался дрожать, как будто ей делали укол. Дюваль подошел к столу, взял бу
магу и карандаш.
Ц Одно слово Ц и я буду на пути к разгадке. Ведь ничего не стоит, одно толь
ко слово… А потом будет спокойно. Кто мог заставить приехать меня в Амбуа
з?… Я не знаю… Допустим, что вопрос о разводе с Вероникой вообще никогда не
возникал. К тому же, когда ты сняла этот дом, он еще не возник. Хорошо. Допус
тим, я приезжаю сюда. Вероника ведь не исчезла бы, оставив это место тебе. А
ты ведь не могла бы появиться передо мной, заявив: „Я Ц Вероника". На что вы
рассчитывали? Заметь, у меня уже есть точный ответ, но я пока его не скажу…
Сначала ты скажи. Прошу тебя, Фабиана… Не заставляй меня приставать к теб
е с этим! Это ужасно! Я ведь вижу, как ты страдаешь. Попытайся понять, что мы
в невероятном положении. Подумай хорошенько… Даю тебе четверть часа.
Он спустился вниз с опустошенным сердцем, подошел к калитке и через реше
тку осмотрел округу. Его не оставляло чувство, что кто-то приходил и видел
Фабиану. Может, это только психоз, поскольку эти ощущения ничем не подтве
рждены, но только с этого момента началось сопротивление Фабиа-ны. Ее упр
ямство, очевидно, вызвано страхом. „Мне пора писать роман, Ц подумал Рау
ль. Ц Ей никто кроме меня не угрожает". Он вернулся наверх.
Ц Ну и как? Что же вы обе собирались делать? А! Я вижу, что ты написала. В добр
ый час. „ХВАТИТ". Ты что, не нашла ничего другого? Ну, нет… конечно, не хватит
… Я хочу знать… Бедняжка Фабиана! Ладно, на сегодня хватит. Если бы я смог п
онять сам, то не терзал бы тебя.
Он снова принялся ходить от стены к стене, из комнаты в комнату. Пришла мад
ам Депен.
Ц Эй, влюбленные, как дела?
Она весело принялась хлопотать по дому. Дюваль оставил на ее попечение Ф
абиану, прислушиваясь из своей комнаты. Он знал, что обе женщины нашли общ
ий язык, подобный языку глухонемых. Ему удавалось иногда уловить глухой
голос Фабианы. Для мадам Депен она старалась менять модуляцию своих ворч
аний, даже старалась составлять слова. Рауль ревновал, сжимая кулаки: ему-
то за все его заботы доставались лишь молчаливые грубые отказы за то, что
он пытался проникнуть в тайну, которая касалась прямо его. Разве это спра
ведливо? Иногда он думал, что делает ошибку, прошлое есть прошлое, лучше за
няться будущим. Но где оно, будущее? При всем при том еще эта Тереза, котора
я в любой момент могла возникнуть, и еще какой-то мужчина, тот самый, котор
ый дергал за нужные веревочки. Чарли! В его существовании Дюваль был почт
и уверен.
Мадам Депен прощалась.
Ц Курица будет готова через полчаса. Последите за ней, не сожгите, как в п
рошлый раз.
Он засмеялся. Не была ли эта женщина доверенным лицом, посредницей между
Фабианой и… кем? Чарли, безусловно, сыграл свою роль, но как он отыскал сле
ды Фабианы? Дюваль боялся уходить из дома. Он заказывал продукты по телеф
ону. Вечерами проверял все запоры, чердак, подвал. Однажды, проходя мимо ру
жей, достал их из подставок и обследовал. Они были заботливо смазаны и нах
одились в прекрасном состоянии. Дюваль вложил патроны и закрыл резким дв
ижением затворы. Если вокруг дома обнаружится что-либо подозрительное,
он не колеблясь будет стрелять в воздух, чтобы дать понять, что он начеку,
и что Фабиану украсть не удастся. Он поставил ружья на место. Вот до чего о
н дожил, до полного абсурда. Настроение его становилось все хуже.
Ц Фабиана, я знаю, вы обе сговорились. Я сам скажу тебе, раз ты не хочешь эт
ого сделать… Вы целились на мое богатство. Это очевидно… Не нужно быть та
кими хитроумными, чтобы

догадаться. Муж Вероники часто бывал в Америке. Я думаю, что он торговал ло
шадьми или чем-то вроде этого. Мой отец заправлял грузовым транспортом. Л
ошади… Транспорт… А? Видишь, где связь?
На этот раз Фабиана открыла глаза.
Ц Ага, я вижу, ты заинтересовалась. Начала понимать, что бедный Дюваль не
такой уж и дурак! И в то же время дурак. Доказательство? Он женился на Верон
ике, ничего не понимая. И правда, я ничего не понял, я даже не предполагал, чт
о мой отец был так богат, и я однажды получу наследство. Но Вероника знала
об этом от вашего пресловутого Чарли… Это все Тереза, добрая Тереза надо
умила меня. Но будем, пожалуй, завтракать. Остальное расскажу на десерт.
Он накрыл на стол, удивляясь своему злорадству. Откуда эта дрожь, эта ярос
ть? Посмотри на нее, она так бледна. Если хочешь убить ее, продолжай. Эй, Фаби
ана… Прости меня.
Он приподнял ее, положил другую подушку под спину. Она отказывалась откр
ывать рот.
Ц Ну, ладно… Ешь сама. Ты ведь уже можешь. Сожми покрепче ложку, еще крепче
. Посмотри, как я делаю. А ведь я плохо управляюсь левой рукой… Фабиана, не х
очешь ли ты отказаться от пищи? Ты думаешь, мне это приятно? Хорошо, я покаж
у тебе, как поступала моя мама, когда я был маленьким. Она всегда спешила, и
я не имел права привередничать.
Он зажал Фабиане нос и сунул ложку в рот. Она задохнулась и выплюнула рис,
который он аккуратно собрал.
Ц Нет, нет, малышка. Со мной голодная забастовка не пройдет. Мне нужна тво
я жизнь. Вспомни о письме. Как только его раскроют, я окажусь на скамье под
судимых. Ну, давай. Хоп! Еще ложечку. Думай о том, что вы мне сделали.
Она кашляла, и в глазах стояли слезы, протестуя, она напрягала половину те
ла, а он был при этом угрожающе спокоен.
Ц Ты знаешь, я ведь могу привязать твою руку. Лучше сохраняй спокойствие
. К тому же рис замечательный.
Ложка натыкалась на сжатые зубы.
Ц Нужно, чтобы тебя мучили угрызения совести. Ты сама себя наказала. Тем
хуже. Ты будешь есть.
Лицо ее поворачивалось то вправо, то влево. Она сдерживала стоны, чтобы пи
ща не попала в рот. Ложка стерегла у рта, и как только рот приоткрывался, он
а оказывалась в нем.
Ц Попей немного. Она задыхалась.
Ц У меня полно времени. И эта Вероника! Что она натворила! Ей нужен был не с
вадебный контракт, а совместное право пользования имуществом. Какое пре
красное доказательство любви! А я-то поверил! Казню теперь себя за то, что
был таким негодяем и женился из-за денег. Я-то вообразил, что у нее есть сол
идный доход. А оказалось, ее финансировал все тот же Чарли. Я все спрашиваю
себя, а не разошлись ли они нарочно, чтобы Вероника была свободна и очутил
ась в руках будущего наследника Хопкинса… Рис остывает, поторопись, Фаби
ана.
Он наполнил ложку. Она смотрела с животным страхом на его приближение.
Ц Открывай!
Она уступила и откинулась, разбросав влажные от пота волосы.
Ц Мне хотелось бы знать, что вы делали, чтобы разыскать меня. Кругом полн
о Дювалей. Вы поделили работу на троих. Видно, мой папенька здорово заинте
ресовал вашего покровителя. Ах, знал бы я об этом раньше!
Он задумался, в блюде дымилась еда. Фабиана неловко вытерла салфеткой ро
т.
Ц Как вы, должно быть, издевались надо мной!… Этот идиот Дюваль, разве он д
огадается? Теперь я понимаю, зачем эти фото. Вероника прислала их тебе, что
бы ты увидела, как жалок ее муж.
Он поднялся и вышел. Он больше не мог. Потаскухи! Ежедневно он вспоминал, ч
то одна из них мертва, другая парализована. Он вернулся и с отвращением ог
лядел стол.
Ц Вечером поедим получше. От этих историй можно свихнуться. Ц Он собрал
со стола, пошел за туалетной перчаткой и одеколоном.
Ц Давай сюда свою рожицу, я ее вытру.
Он успокоился, умывая Фабиану. Потом причесал ее, наложил грим, превратив
в куклу, обнял и стал укачивать, приговаривая:
Ц Забудем это, все не так уж страшно. Не нужно мне было жениться на Верони
ке, только и всего, вы же не могли тащить меня за руку. Вы просто решили риск
нуть. Что меня бесит, так это то, что вы изучали мои привычки, разглядывая к
ак в лупу. Раз у меня не было денег, вы решили: „Они будут", Ц и оказались пра
вы. Как же мне упрекать вас, когда я сам все это устроил. Я целился на доходы
Вероники, в то время как вы хотели наложить лапу на милионы.
Переживания стали душить его с новой силой. Он принялся снова за прежние
рассуждения.
Ц Должно быть, у твоего приятеля, этого лошадника, тяжело на сердце… Фаби
ана! Отдаешь ли ты себе во всем отчет?! Теперь ты мадам Дюваль, моя жена, кото
рая мне и была нужна. Вот уж верно, что жизнь смахивает на игру в покер: то вс
е теряешь, то снова отыгрываешь.
Он опять разволновался, обвинял себя в несправедливости к Фабиане. Ведь
настоящая мошенница Ц Вероника. Да и так ли это? Его самого кто вел в мэри
ю? Никто не угрожал ему пистолетом, он сказал „да" от души. Рауль так расход
ился, что никак не мог успокоиться в течение часа, словно принял наркотик.
Он спустился в сад, нарвал охапку цветов для Фабианы и, вернувшись, спроси
л:
Ц Чего бы тебе хотелось? Напиши… Может, какую безделушку… браслет, да, вм
есто того, из-за которого произошла эта путаница в больнице. Кому пришло б
ы в голову, что такой же браслет может носить другая. А почему, собственно,
нет?
Он внезапно умолк. Его снова терзали демоны сомнения. Да, в самом деле, поч
ему?: те же безделушки, книги, пластинки, картина? А потом и удостоверение л
ичности. Может, Вероника подражала Фабиане? А может, кроется за этим что-т
о другое?
Он принялся ходить взад-вперед, курил одну сигарету за другой так, что ком
ната наполнилась дымом.
Ц Раздел имущества, вот, что не укладывается в моей голове. Перед свадьбо
й я ведь очень сомневался, меня мучила совесть. Может, она тебе не рассказы
вала. Я ведь предложил разделить наши доходы. Это было что-то вроде присту
па… порядочности, что ли. Правда, он продолжался недолго, она вскоре поста
вила все на место: „Ты ведь вносил свой труд…, свой талант…" Когда надо, ей л
овкости не занимать. В самом деле, она ведь не всегда выполняла условия, но
это тоже входило в ее расчеты.
Рауль задержался возле кровати.
Ц Не так ли? Это ведь было частью плана? После замужества Ц развод и разд
ел имущества. А я-то ей сам протянул соломинку. Забавно! Тот случай на доро
ге Ц я ведь сам преподнес его ей на блюдечке, Она его и использовала, чтоб
ы я написал эту чушь, это письмо. Гениально! С этим письмом она не только ра
зводилась со мной с пользой для себя, но и заставила меня плясать под свою
дудку. Наконец-то все позади!
На все эти тяжкие вопросы Фабиана не отвечала. Между ними установилась м
олчаливая вражда.
Дюваль бесшумно скользил по дому. Иногда он пропадал в гостиной, рассмат
ривая портрет Фабианы, перед которым, словно перед хитрым противником, о
н высказывал, свои соображения. Рауль напоминал шахматиста, нащупывающе
го слабые места в партии: Например: если Вероника с самого начала все подс
троила специально, надеясь получить развод, то почему она стала говорить
о нем лишь после того случая на шоссе? Ведь до того она ничего не предприн
имала. Чего она ждала? А если развод был единственной целью ее планов, то з
ачем дом в Амбуазе? И почему Фабиана выдавала себя за Веронику? Опять круг
замкнулся. Женщина с портрета по-прежнему смотрела голубыми глазами, сл
овно знала какую-то тайну. Дюваль почувствовал, что сделал еще один шаг к
разгадке. Он сказал Фабиане.
Ц Я все ближе и ближе к открытию тайны.
Доктор Блеш навещал больную не чаще раза в неделю и становился все озабо
ченнее, хотя перед больной старался выглядеть оптимистом:
Ц Совсем неплохо… Пошевелите-ка рукой, ногой… Вот видите, получается. Вы
должны неустанно тренироваться и, конечно же, пытаться говорить. Вы долж
ны мысленно сосредоточиться на каких-нибудь простых вещах… хлебе, молок
е. В один прекрасный день речь вернется; скажите-ка: хлеб.
Все это было и трагично, и смешно. Однажды, когда Дюваль провожал его, докт
ор задержался.
Ц Я начинаю беспокоиться, Ц сказал он. Ц Уж очень низок тонус. С ней что-
то происходит. Очевидно, ей не хочется жить. Ее воля подавлена. Она ведь до
лжна бы уже ходить одна, опираясь на палку. Поймите, она должна быть активн
ее, а она угнетена. По-моему ей необходима специальная клиника. Подумайте
над этим, месье Дюваль.
Рауль долго размышлял. Да, конечно, клиника Ц это хорошо, но позже. Когда о
н узнает правду. Иначе он никогда ничего не узнает. Может, эта самая правда
и разрушает Фабиану? И он снова принялся умолять ее, а потом снова стал му
чить, громко рассуждая в ее присутствии.
Ц Отнять у меня половину состояния Ц это легко, но причем тут мадам лже-
Дюваль?
Именно этот вопрос и стоил длительных размышлений для того, чтобы найти
настоящий ответ. Рауль повторял его до полного отупения. Он варил кофе, уб
ирал в кухне, усаживал Фабиану в кресле, перестилал кровать, укладывал ка
леку в постель, массировал ее по всем правилам своего ремесла, задавая се
бе все тот же вопрос: зачем понадобилась мадам псевдо-Дюваль?
Однажды после обеда, закрыв все двери и обняв Фабиану, он сказал: „Спи спок
ойно… Я рядом с тобой… Тебе нечего бояться… Он устроился в гостиной, поло
жив рядом пачку сигарет: „Начнем сначала, Ц сказал он себе Ц в „Гран Кло"
должны жить мадам и месье Дюваль… Знали лишь одну мадам Дюваль, но это бы
выглядело неважно… Все должно было быть солидным… Поскольку псевдо мад
ам Дюваль не должна была попадаться мне на глаза, значит, мужчина, который
должен был приехать…"
ТутЦ то он все понял. Сердце его забилось так гулко, что он, казалось, услы
шал его в тишине. Значит, человек, который должен был приехать, выдавал бы
себя за Дюваля, а он настоящий Дюваль, должен был исчезнуть. Для этого и ну
жны были его фотографии. Итак, речь шла о наследстве, а не о половине. Значи
т, я должен был умереть…
В эту ночь он не спал. Его лихорадило, словно ученого на пороге открытия, а
все, что он раскрыл по крупицам, было преступлением. Он готовил себе кофе,
зажег везде свет, который ему был необходим физически, и принялся шагать
по дому. Понемногу ситуация приняла четкие очертания во всех деталях и о
казалась такой простой, что он удивился своей прежней недогадливости. Ег
о должны были убить, да только упустили из виду, что всегда подозрительно,
когда женщина внезапно наследует огромное состояние. Тут вмешательств
о полиции неизбежно. Труп бы тотчас изучили, и, если бы убийство было обста
влено как дорожная авария, все равно полиция отнесласть бы к этому недов
ерчиво.
Ведь заинтересовалась же она таким обычным случаем на дороге в Блуа. Ста
ло быть, нужно было действовать хитроумно, распустив слух, что Дюваль дум
ает приехать попозже, не уточняя сроков… В конце концов достаточно было
того, что один Дюваль исчезнет из Канн, а другой появится в Амбуазе. Никто
бы и не подумал, что это другой человек. Ведь у Дюваля не было близких и дру
зей. Люди приезжают, уезжают. О них быстро забывают. Его бы убрали незаметн
о, возможно, отравили бы, где-нибудь тайком схоронили бы и дело в шляпе. Псе
вдо-Дюваль, притаившись в „Гран Кло", ждал бы, когда, наконец, он сможет всту
пить в свои права. В случае необходимости он вел бы двойную жизнь, уезжая в
Париж или еще куда, чтобы его приняли за настоящего. У него-то, небось, была
семья и друзья. Сначала он написал бы в Канн, в банк или метру Фарлини, подд
елав, почерк настоящего Дюваля. Он перевел бы миллионы в Амбуаз. Для таког
о умелого дельца ничего не стоило бы переправить капитал за границу, всл
ед за чем выехали бы сами "Дювали". Рауль теперь все видел так ясно. Всю свою
жизнь он был тенью, которую легко стереть. Ему не хватало прочности, чтобы
быть достойным богатства. А Фабиана! Разве можно любить отражение, туман?
Для Фабианы он просто не существовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16