– Не перевариваю воды.
Они ушли, но через пятнадцать минут дворецкий объявил:
– Леди Агата Чезвик, милорд.
Эта самая леди оттолкнула его в сторону, пробурчав:
– Ты глуп, как пробка, Боггс. Меня не представляют – я здесь живу! – Боггс торопливо ретировался, и леди Агата в ярости повернулась к племяннику: – Я приехала, чтобы увезти тебя в Сторм Хейвен, несносный мальчишка! Ведешь себя, как избалованный ребенок! Я по-настоящему на тебя рассердилась.
– Вам с Кевином нужно организовать клуб, тетя, – сказал Джаред, развеселившись при виде возбужденной родственницы.
– Что? Ах, вздор! Никогда не могла понять твоих шуточек. Я говорю совершенно серьезно, племянник. Ты был светочем моих очей последние десять лет, но твои выходки меня очень огорчают. Кстати, ты отвратительно выглядишь, Я рада, что ты страдал, – может быть, это поможет тебе возмужать.
– Я живу только для того, чтобы радовать тебя, тетя, – усмехнулся Джаред.
– Ну, позволь тебе сказать, что в данном случае ты здорово промахнулся! Как ты посмел оставить эту бедняжку чахнуть одну в Сторм Хейвене, в то время как сам сбиваешь каблуки в Лондоне? О да, у меня тоже есть друзья, в частности Гонория, и поверь, она получила массу удовольствия, рассказывая мне о твоих похождениях! Как же – в тот самый день, как в «Газетт» появилось объявление о вашем бракосочетании, тебя видели в Ковент-Гардене с двумя потаскушками! Где твой стыд? Где твоя честь? Где моя чашка чая? Я стою здесь уже пять минут, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы позаботиться обо мне! Неужели твою душу уже не удастся спасти? – Она замолчала, чтобы перевести дыхание, упала в кресло и начала обмахиваться носовым платком.
Каким-то образом леди Чезвик сумела сдержать свой гнев, пока перепуганный лакей, с изумлением поглядывая на неустрашимую старушку, осмелившуюся бранить лорда Сторма в его же собственном жилище, ставил перед ней чайник с чаем и кексы. Но как только он ушел, леди Агата возобновила атаку:
– Так, Джаред, я буду говорить с тобой прямо. Признаюсь, я была немного шокирована, когда ты привез ко мне Аманду, но должна сказать, что еще никогда в жизни ни одна девушка не производила на меня такого приятного впечатления. Да, она немного необычна, ездит по-мужски, и все такое – хотя, конечно, в городе она бы такого не делала, – но она завоевала мое сердце своим очарованием и лаской. Я не буду стоять в стороне и не позволю тебе так подло поступать с ней. Да ты знаешь, что это дитя сделало за те три месяца, что ты сидел в Лондоне?
– Нет, тетя, но я не сомневаюсь, что ты не оставишь меня в неведении.
– Не оригинальничай. Эта девочка совершенно самостоятельно переделала весь Сторм Хейвен, в чем он очень нуждался. Да ты просто не поверишь, что за изменения там произошли – должна добавить, только к лучшему, а вкус у нее просто исключительный. Все сделано в высшем стиле, а результат очарователен, просто очарователен!
– Я очень на это надеюсь, Агги, потому что счета так велики, что на эти деньги можно было бы заново отделать Карлтон-хаус. Теперь Сторм Хейвен, конечно же, посрамит принца-регента?
– Забудь про счета, результат того стоит. Дом выглядит гораздо лучше, и даже конюшня и деревня обновлены.
Джаред подошел к письменному столу и вытащил из ящика толстую стопку бумаг.
– Правда, тетя? Скажи-ка, наверняка хоть одна из восьми люстр висит в стойле Урагана?
– Конечно, нет, хотя, надо признать, я и сама поддразнивала Аманду, говорила, что она хочет застелить конюшню коврами. Люстры висят в главных комнатах особняка, Джаред, и как же весело бывает смотреть, когда дворецкий опускает их на цепях, чтобы зажечь свечи, а потом снова поднимает, и оттуда льется такой дивный свет!..
– Ага. Это объясняет счет на свечи. Сто пятьдесят фунтов на свечи! Как это глупо с моей стороны. Мог бы и догадаться. Разумеется, люстры.
Леди Чезвик отмахнулась от счетов:
– Но дом – это только малая часть занятий Аманды. Своей добротой она очаровала всех жителей деревни, и даже капризный садовник ест у нее с руки. Повариха каждый день поражает меня новыми блюдами, которые ее научила готовить Аманда. Она даже сама заполняет бухгалтерские книги по имению! Уж не знаю, как ей это удается, я сама никогда не могла подвести итог своим счетам от модистки.
– Продолжайте, дорогая леди, я в восхищении. Куда еще успела сунуть нос моя предприимчивая жена?
Леди Чезвик с удовольствием продолжила:
– Дай-ка сообразить… Ну, она занимается с Томом – он славный мальчик – и еще с пятью или шестью пострелятами из имения, которые приходят каждый день. Ведет работу в сиротском приюте за деревней и… а, да, распорядилась возвести оранжерею на южной лужайке. – Тетя Агата откинулась на спинку кресла и торжествующе улыбнулась: – Думаю, это все.
– Благодарение небу! Если она вскоре не остановится, я стану банкротом.
Глаза леди Чезвик затуманились.
– О, Джаред, думаю, я должна рассказать тебе еще о двух… э-э-э… небольших изменениях.
Джаред нахмурился:
– Давай, Агги, ты уже многое рассказала. Выкладывай остальное, поскольку очевидно, что молчать ты не можешь.
Она неловко поерзала в кресле и приступила:
– Только не торопи меня. Прежде всего, я должна сказать, что всем сердцем согласна с тем, что сделала Аманда. Давно пора похоронить прошлое. Как я всегда говорю – а ты знаешь, что я всегда это говорю, – злые дела нужно забывать, а помнить только о добрых. Аманда чувствует то же самое, и я полагаю, именно поэтому она и сделала то, что сделала. Но несмотря ни на что, она облегчила мое сердце.
– Тетя, постарайся перейти к делу, пожалуйста.
– Хорошо, племянник. Я должна сказать, что портрет твоей милой матери снова занял почетное место над камином в главной гостиной, – теперь мы называем ее голубой комнатой. Передать не могу, как он согревает мне душу. Это очень красивая картина, и моя милая Лавиния на ней очень на себя похожа. Аманда взяла за основу синий цвет ее платья и обила такой же тканью мебель в комнате. Погоди-ка… там три дивана и пять… нет, шесть кресел, несколько простых очаровательных столиков розового дерева и…
– Тетя Агата, успокойся. Я не против того, чтобы портрет моей матери снова висел в главной… э-э-э… голубой комнате. Собственно, я благодарен за это Аманде. А что за второе изменение, которое, как ты опасаешься, мне не понравится?
Леди Чезвик отвела взгляд и промямлила:
– Она установила на кладбище два новых надгробных камня.
Щека Джареда задергалась, а костяшки пальцев сжимавших бокал, побелели.
– Два камня, тетя?
– Д-д-да.
– Один для отца?
– Да! Я уже сказала – два надгробных камня! Она велела разбить чудовищный памятник, который поставил Карлтон, и выкинуть осколки в карьер. А потом установила два новых простых надгробных камня, на которых только имена и даты. О, Джаред, пожалуйста, не смотри на меня так! Я знаю, что должна была помешать ей, я знала, что ты придешь в бешенство, – так оно и есть, но Аманда сказала, что твоей матери будет легче покоиться с миром. Она сказала, что Карлтон был больным человеком и его нельзя винить за то, что он сделал. Я спросила, что именно он сделал, но она не рассказала мне ничего, кроме того, что я уже и так знала.
Я смотрела, как устанавливали камни, Джаред, а когда вернулась в дом, могу поклясться, что Лавиния с портрета улыбалась мне, словно она все знала. Твоя мать очень любила его, дорогой мой, и пора уже им покоиться с миром. Прошу тебя, Джаред, дорогой, не сердись!
Джаред долго молчал, обдумывая услышанное. Несмотря на то, что Карлтон даже из могилы угрожал ее счастью, она сумела простить его и поставить на месте его захоронения памятник. Разве ей безразлично, как он, ее муж, страдал? Конечно же, нет. Просто не в характере Аманды ненавидеть – и кому это знать, как не ему? До чего она невинна! Ей необходим защитник!
Постепенно Джаред понял, что ничуть не сердится. По правде говоря, он ощутил странное облегчение от того, что проклятого камня больше нет. Что ж, если могила отца наконец-то отмечена после того, как он десять лет пролежал в безвестности, – разве это не справедливо? Мать любила этого мужчину, и он сделал ее счастливой. За одно это Джаред готов был его простить. Он почувствовал, что ему вдруг сделалось легко, словно бремя, которое он столько лет таскал на своих плечах, куда-то исчезло.
Вот это день! Сначала Кевин убедил его перестать бояться за Аманду в случае, если ей придется вынашивать его дитя. Потом тетя рассказала, что в Сторм Хейвене не осталось ничего от призраков прошлого. Он едва мог дождаться возвращения домой!
Джаред наклонился и, ласково улыбнувшись, поцеловал тетю в побелевшую щеку:
– Все хорошо, дорогая. Хотя я сам удивлен своей реакции, похоже, все это больше ничего для меня не значит. Аманда поступила правильно. Я припоминаю, как она говорила что-то насчет старых призраков, которым нужно позволить покоиться с миром. Думаю, именно это она и сделала.
Лицо Джареда снова сделалось серьезным, и он спросил:
– Ты подробно рассказала мне о подвигах моей жены, но так и не поведала, как у нее дела. Надеюсь, она не превратилась от усталости в тень?
– Собственно, Джаред, здоровье Аманды – это главное, почему я отправилась в Лондон. Я хотела поговорить с тобой о ее состоянии.
Джаред побледнел, крепко сжал руки тетушки и заорал:
– Ты чертовски долго к этому подбиралась! Что с ней случилось? Она что, больна? Упала со своего про клятого коня? Говори, тетя!
Леди Чезвик оттолкнула его руки и попыталась заколоть волосы шпильками, выпавшими, когда Джаред начал грубо ее трясти:
– Я не могу говорить, когда ты меня так трясешь, что зубы стучат, племянник. Успокойся, и я тебе все расскажу.
Джаред нетерпеливо сел на краешек стула и потребовал объяснений.
– Понимаешь, Джаред, Аманда мне ничего не говорила, поэтому, возможно, я ошибаюсь. Я только знаю, что она в последнее время не ездит верхом на Урагане и почти ничего не ест.
Он в бешенстве вскочил:
– Так она нездорова! Я должен немедленно к ней ехать!
– Сомневаюсь, что твое присутствие облегчит положение, хотя, безусловно, успокоит нервы бедному ребенку. Я столько ночей слышала через стенку, как она плачет! Твоя забота тронула бы меня сильнее, если бы ты проявил ее раньше, Джаред. Как я могу быть уверена, что ты поступишь в интересах Аманды, если я расскажу тебе, что с ней?
Джаред упал перед тетей на колени:
– Я люблю Аманду, Агги, клянусь. Только оказавшись в Лондоне, я понял, как много значит для меня это беспокойное создание. Она преследует меня каждый миг моей жизни. Я никогда раньше не любил, и, честно говоря, это чувство меня потрясло. Пожалуйста, тетя, умоляю тебя, скажи, что с моей женой! Обещаю обращаться с ней исключительно бережно.
Мольба Джареда произвела на леди Чезвик впечатление. Она глубоко вздохнула и произнесла:
– Хорошо, племянник, я скажу: Аманда собирается преподнести тебе символ своей любви.
Джаред нахмурился:
– Символ чего? Тетя, если ты меня любишь, говори нормальным языком! Какое отношение подарок может иметь к состоянию Аманды? Что она может мне подарить? Я не… – Истина постепенно дошла до него, и он задрожал. – Она беременна? Аманда беременна? Говори, тетя! Моя жена беременна?
Леди Чезвик энергично закивала, и остатки шпилек посыпались на ковер.
Все мысли в голове Джареда спутались.
– Но ты говоришь, она тебе ничего не сказала? Откуда же ты знаешь?
– Я… э-э-э… ну, видишь ли… э-э-э… она сказала Лавинии.
Джаред с досадой хлопнул себя ладонью по лбу:
– Тетя, клянусь, ты меня угробишь! Как могла Аманда сказать моей матери, что она беременна?!
– Право же, Джаред, нет нужды так злиться. Все очень просто. На прошлой неделе я зашла в голубую комнату как раз тогда, когда Аманда стояла перед портретом моей сестры и разговаривала с ней. Она просила Лавинию помочь ей вернуть тебя домой – к ней и к вашему ребенку. – Щеки старой леди порозовели, и она добавила: – Я еще слышала, как она сказала твоей матери, что очень сильно любит тебя – хотя ты этого и не заслуживаешь!
– На этот раз я соглашусь с тобой, Агги. Я вообще ее не заслуживаю. А теперь иди наверх и отдохни перед обедом. Завтра утром мы все отправимся в Сторм Хейвен. Бо и Кевин придут сюда после завтрака.
Леди Чезвик пришла в замешательство.
– Бо и Кевин? Ты хочешь сказать, что уже сам решил вернуться домой? Да как ты посмел все эти время водить меня за нос, если уже все решил! Джаред, я даже и не припомню, когда так сердилась и тебя. Только подумать – я проехала такой путь, по жаре, в мои-то преклонные годы, только чтобы услышать, что ты в любом случае вернулся бы завтра домой! Это переходит всякие границы! Мне пришлось сказать Аманде, что я еду к модистке на примерку и вернусь только через неделю. Это единственное, что я смогла придумать, чтобы уехать без лишних вопросов. Я не могу вернуться домой с тобой, иначе Аманда поймет, что я сую нос туда, где меня не хотят – точнее, где во мне не нуждаются. И за это, юный бездельник, счета за мой новый гардероб – и весьма значительные! – придут прямо к тебе. – Леди Чезвик вышла из комнаты так надменно, как только позволял ее невысокий рост.
Джаред несколько минут простоял, глядя в окно на сквер, а когда все же вышел из комнаты, в его походке появилась упругость, которой дворецкий не видел вот уже несколько месяцев. Новость о том, что у хозяина изменилось настроение, разлетелась очень быстро, и впечатлившаяся прислуга стала относиться к леди Чезвик с особым уважением.
– Да благословит Господь милую старушку! – говорил один лакей другому. – Я и не знал никогда, что она на такое способна!
Из холла раздался громкий вопль:
– Хо-хо! Пора вставать и отправляться, друг Джаред! Что ты тянешь время, соня? У нас для тебя есть новости!
– Тихо, вы, идиоты! Тетю разбудите! – закричал в ответ Джаред.
В дверях появилась леди Чезвик в кружевном ночном чепце, съехавшем на один глаз.
– Уже нет, племянник, – зевнула она. – Ты довершил то, что они начали. Что происходит?
– Возвращайся в постель, дорогая леди. Это всего лишь Бо и Кевин, готовые ехать в деревню. Должно быть, они не спали всю ночь, вот и явились сюда на заре, пропади они пропадом! Увидимся через неделю, тетя, и еще раз спасибо тебе за то, что приехала, ведь намерения у тебя были добрые. – Джаред быстро чмокнул ее куда-то в левое ухо и помчался вниз по лестнице.
– Поцелуй за меня Аманду, Джаред! – крикнула тетушка ему вслед и вернулась в свою уютную постель, чтобы не покидать ее до полудня.
Джаред вошел в кабинет, воскликнул:
– Ну, поехали, ребята?! – и замер на пороге. – Боже милостивый, чем вы занимались? Опять дрался, Бо? Тебе не кажется, что ты уже староват для таких заварушек? – Он повернулся к долговязой фигуре, небрежно оседлавшей стул и помахивавшей в воздухе ногой. – А ты, Кевин? У тебя на щеке синяк. Что случилось-то?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы, пока у меня в руке не будет бокала.
Джаред торопливо исполнил просьбу Кевина, щедро плеснув бренди в два бокала, подумал и налилтретий для себя.
– Вот, дружище, это уже похоже на дело, – протя нул Кевин, с одобрением принюхиваясь. – Бо, добрый мой приятель, у меня ужасно болит челюсть, поэтому расскажи нашему дражайшему Джареду, как мы защищали его леди.
– Правда, правда. Рыцари древности, Галахэд. Драка пошла! Хотя никаких мечей. Ударил в лицо, Кевин тоже. Им же хуже. Ваше здоровье! – Бо поднял бокал, выпил и приложил прохладное стекло к быстро чернеющему глазу.
Понять Бо было нелегко и в лучшие времена, а Джаред в своем волнении и вовсе не разобрал ни слова.
– Бо, пустоголовый ты шут, говори нормально. О чем ты толкуешь?
– Обидно, Джаред. Кажется, все понятно. Фредди и Дентон в Уайт Хаусе. Говорили про твою леди. Не могли стерпеть, правда? Ждали снаружи, Кевин и я. Драка пошла. Плохой парень Фредди. Говорил тебе. И левой руки нет.
– Кевин! – взмолился Джаред, поворачиваясь к другу.
– Ладно. Я понял, что на мою больную челюсть тебе наплевать. – Он пересек комнату и снова наполнил бокал. – Как сказал Бо, мы были в Уайт Хаусе, – произнес он, испытующе глядя на Бо. – Во всяком случае, мне кажется, что он это сказал. Мы разговаривали про поездку в Сторм Хейвен, когда твой драгоценный кузен, жаба эдакая, начал квакать всякие гадости про твою невесту. Дентон говорил мало, но все время улыбался, пьянчуга.
– Точно… жаба и пьянчуга, – кивнул Бо.
– Тихо! – сквозь зубы процедил Джаред.
Кевин продолжил:
– Как я сказал, Дентон был с ним, и эта парочка стала распространяться про… гм… необычные обстоятельства твоей женитьбы. Фредди был здорово навеселе и сказал несколько вещей лично о тебе, повторять которые я не собираюсь.
– Хам. Невежа. Никогда мне не нравился, – послышалось из угла комнаты.
– Заткнись, Бо! – предупредил его Джаред.
– Ты же понимаешь, Джаред, что нельзя вызвать па дуэль человека, если он не очень трезв, – хотя мне и хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Они ушли, но через пятнадцать минут дворецкий объявил:
– Леди Агата Чезвик, милорд.
Эта самая леди оттолкнула его в сторону, пробурчав:
– Ты глуп, как пробка, Боггс. Меня не представляют – я здесь живу! – Боггс торопливо ретировался, и леди Агата в ярости повернулась к племяннику: – Я приехала, чтобы увезти тебя в Сторм Хейвен, несносный мальчишка! Ведешь себя, как избалованный ребенок! Я по-настоящему на тебя рассердилась.
– Вам с Кевином нужно организовать клуб, тетя, – сказал Джаред, развеселившись при виде возбужденной родственницы.
– Что? Ах, вздор! Никогда не могла понять твоих шуточек. Я говорю совершенно серьезно, племянник. Ты был светочем моих очей последние десять лет, но твои выходки меня очень огорчают. Кстати, ты отвратительно выглядишь, Я рада, что ты страдал, – может быть, это поможет тебе возмужать.
– Я живу только для того, чтобы радовать тебя, тетя, – усмехнулся Джаред.
– Ну, позволь тебе сказать, что в данном случае ты здорово промахнулся! Как ты посмел оставить эту бедняжку чахнуть одну в Сторм Хейвене, в то время как сам сбиваешь каблуки в Лондоне? О да, у меня тоже есть друзья, в частности Гонория, и поверь, она получила массу удовольствия, рассказывая мне о твоих похождениях! Как же – в тот самый день, как в «Газетт» появилось объявление о вашем бракосочетании, тебя видели в Ковент-Гардене с двумя потаскушками! Где твой стыд? Где твоя честь? Где моя чашка чая? Я стою здесь уже пять минут, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы позаботиться обо мне! Неужели твою душу уже не удастся спасти? – Она замолчала, чтобы перевести дыхание, упала в кресло и начала обмахиваться носовым платком.
Каким-то образом леди Чезвик сумела сдержать свой гнев, пока перепуганный лакей, с изумлением поглядывая на неустрашимую старушку, осмелившуюся бранить лорда Сторма в его же собственном жилище, ставил перед ней чайник с чаем и кексы. Но как только он ушел, леди Агата возобновила атаку:
– Так, Джаред, я буду говорить с тобой прямо. Признаюсь, я была немного шокирована, когда ты привез ко мне Аманду, но должна сказать, что еще никогда в жизни ни одна девушка не производила на меня такого приятного впечатления. Да, она немного необычна, ездит по-мужски, и все такое – хотя, конечно, в городе она бы такого не делала, – но она завоевала мое сердце своим очарованием и лаской. Я не буду стоять в стороне и не позволю тебе так подло поступать с ней. Да ты знаешь, что это дитя сделало за те три месяца, что ты сидел в Лондоне?
– Нет, тетя, но я не сомневаюсь, что ты не оставишь меня в неведении.
– Не оригинальничай. Эта девочка совершенно самостоятельно переделала весь Сторм Хейвен, в чем он очень нуждался. Да ты просто не поверишь, что за изменения там произошли – должна добавить, только к лучшему, а вкус у нее просто исключительный. Все сделано в высшем стиле, а результат очарователен, просто очарователен!
– Я очень на это надеюсь, Агги, потому что счета так велики, что на эти деньги можно было бы заново отделать Карлтон-хаус. Теперь Сторм Хейвен, конечно же, посрамит принца-регента?
– Забудь про счета, результат того стоит. Дом выглядит гораздо лучше, и даже конюшня и деревня обновлены.
Джаред подошел к письменному столу и вытащил из ящика толстую стопку бумаг.
– Правда, тетя? Скажи-ка, наверняка хоть одна из восьми люстр висит в стойле Урагана?
– Конечно, нет, хотя, надо признать, я и сама поддразнивала Аманду, говорила, что она хочет застелить конюшню коврами. Люстры висят в главных комнатах особняка, Джаред, и как же весело бывает смотреть, когда дворецкий опускает их на цепях, чтобы зажечь свечи, а потом снова поднимает, и оттуда льется такой дивный свет!..
– Ага. Это объясняет счет на свечи. Сто пятьдесят фунтов на свечи! Как это глупо с моей стороны. Мог бы и догадаться. Разумеется, люстры.
Леди Чезвик отмахнулась от счетов:
– Но дом – это только малая часть занятий Аманды. Своей добротой она очаровала всех жителей деревни, и даже капризный садовник ест у нее с руки. Повариха каждый день поражает меня новыми блюдами, которые ее научила готовить Аманда. Она даже сама заполняет бухгалтерские книги по имению! Уж не знаю, как ей это удается, я сама никогда не могла подвести итог своим счетам от модистки.
– Продолжайте, дорогая леди, я в восхищении. Куда еще успела сунуть нос моя предприимчивая жена?
Леди Чезвик с удовольствием продолжила:
– Дай-ка сообразить… Ну, она занимается с Томом – он славный мальчик – и еще с пятью или шестью пострелятами из имения, которые приходят каждый день. Ведет работу в сиротском приюте за деревней и… а, да, распорядилась возвести оранжерею на южной лужайке. – Тетя Агата откинулась на спинку кресла и торжествующе улыбнулась: – Думаю, это все.
– Благодарение небу! Если она вскоре не остановится, я стану банкротом.
Глаза леди Чезвик затуманились.
– О, Джаред, думаю, я должна рассказать тебе еще о двух… э-э-э… небольших изменениях.
Джаред нахмурился:
– Давай, Агги, ты уже многое рассказала. Выкладывай остальное, поскольку очевидно, что молчать ты не можешь.
Она неловко поерзала в кресле и приступила:
– Только не торопи меня. Прежде всего, я должна сказать, что всем сердцем согласна с тем, что сделала Аманда. Давно пора похоронить прошлое. Как я всегда говорю – а ты знаешь, что я всегда это говорю, – злые дела нужно забывать, а помнить только о добрых. Аманда чувствует то же самое, и я полагаю, именно поэтому она и сделала то, что сделала. Но несмотря ни на что, она облегчила мое сердце.
– Тетя, постарайся перейти к делу, пожалуйста.
– Хорошо, племянник. Я должна сказать, что портрет твоей милой матери снова занял почетное место над камином в главной гостиной, – теперь мы называем ее голубой комнатой. Передать не могу, как он согревает мне душу. Это очень красивая картина, и моя милая Лавиния на ней очень на себя похожа. Аманда взяла за основу синий цвет ее платья и обила такой же тканью мебель в комнате. Погоди-ка… там три дивана и пять… нет, шесть кресел, несколько простых очаровательных столиков розового дерева и…
– Тетя Агата, успокойся. Я не против того, чтобы портрет моей матери снова висел в главной… э-э-э… голубой комнате. Собственно, я благодарен за это Аманде. А что за второе изменение, которое, как ты опасаешься, мне не понравится?
Леди Чезвик отвела взгляд и промямлила:
– Она установила на кладбище два новых надгробных камня.
Щека Джареда задергалась, а костяшки пальцев сжимавших бокал, побелели.
– Два камня, тетя?
– Д-д-да.
– Один для отца?
– Да! Я уже сказала – два надгробных камня! Она велела разбить чудовищный памятник, который поставил Карлтон, и выкинуть осколки в карьер. А потом установила два новых простых надгробных камня, на которых только имена и даты. О, Джаред, пожалуйста, не смотри на меня так! Я знаю, что должна была помешать ей, я знала, что ты придешь в бешенство, – так оно и есть, но Аманда сказала, что твоей матери будет легче покоиться с миром. Она сказала, что Карлтон был больным человеком и его нельзя винить за то, что он сделал. Я спросила, что именно он сделал, но она не рассказала мне ничего, кроме того, что я уже и так знала.
Я смотрела, как устанавливали камни, Джаред, а когда вернулась в дом, могу поклясться, что Лавиния с портрета улыбалась мне, словно она все знала. Твоя мать очень любила его, дорогой мой, и пора уже им покоиться с миром. Прошу тебя, Джаред, дорогой, не сердись!
Джаред долго молчал, обдумывая услышанное. Несмотря на то, что Карлтон даже из могилы угрожал ее счастью, она сумела простить его и поставить на месте его захоронения памятник. Разве ей безразлично, как он, ее муж, страдал? Конечно же, нет. Просто не в характере Аманды ненавидеть – и кому это знать, как не ему? До чего она невинна! Ей необходим защитник!
Постепенно Джаред понял, что ничуть не сердится. По правде говоря, он ощутил странное облегчение от того, что проклятого камня больше нет. Что ж, если могила отца наконец-то отмечена после того, как он десять лет пролежал в безвестности, – разве это не справедливо? Мать любила этого мужчину, и он сделал ее счастливой. За одно это Джаред готов был его простить. Он почувствовал, что ему вдруг сделалось легко, словно бремя, которое он столько лет таскал на своих плечах, куда-то исчезло.
Вот это день! Сначала Кевин убедил его перестать бояться за Аманду в случае, если ей придется вынашивать его дитя. Потом тетя рассказала, что в Сторм Хейвене не осталось ничего от призраков прошлого. Он едва мог дождаться возвращения домой!
Джаред наклонился и, ласково улыбнувшись, поцеловал тетю в побелевшую щеку:
– Все хорошо, дорогая. Хотя я сам удивлен своей реакции, похоже, все это больше ничего для меня не значит. Аманда поступила правильно. Я припоминаю, как она говорила что-то насчет старых призраков, которым нужно позволить покоиться с миром. Думаю, именно это она и сделала.
Лицо Джареда снова сделалось серьезным, и он спросил:
– Ты подробно рассказала мне о подвигах моей жены, но так и не поведала, как у нее дела. Надеюсь, она не превратилась от усталости в тень?
– Собственно, Джаред, здоровье Аманды – это главное, почему я отправилась в Лондон. Я хотела поговорить с тобой о ее состоянии.
Джаред побледнел, крепко сжал руки тетушки и заорал:
– Ты чертовски долго к этому подбиралась! Что с ней случилось? Она что, больна? Упала со своего про клятого коня? Говори, тетя!
Леди Чезвик оттолкнула его руки и попыталась заколоть волосы шпильками, выпавшими, когда Джаред начал грубо ее трясти:
– Я не могу говорить, когда ты меня так трясешь, что зубы стучат, племянник. Успокойся, и я тебе все расскажу.
Джаред нетерпеливо сел на краешек стула и потребовал объяснений.
– Понимаешь, Джаред, Аманда мне ничего не говорила, поэтому, возможно, я ошибаюсь. Я только знаю, что она в последнее время не ездит верхом на Урагане и почти ничего не ест.
Он в бешенстве вскочил:
– Так она нездорова! Я должен немедленно к ней ехать!
– Сомневаюсь, что твое присутствие облегчит положение, хотя, безусловно, успокоит нервы бедному ребенку. Я столько ночей слышала через стенку, как она плачет! Твоя забота тронула бы меня сильнее, если бы ты проявил ее раньше, Джаред. Как я могу быть уверена, что ты поступишь в интересах Аманды, если я расскажу тебе, что с ней?
Джаред упал перед тетей на колени:
– Я люблю Аманду, Агги, клянусь. Только оказавшись в Лондоне, я понял, как много значит для меня это беспокойное создание. Она преследует меня каждый миг моей жизни. Я никогда раньше не любил, и, честно говоря, это чувство меня потрясло. Пожалуйста, тетя, умоляю тебя, скажи, что с моей женой! Обещаю обращаться с ней исключительно бережно.
Мольба Джареда произвела на леди Чезвик впечатление. Она глубоко вздохнула и произнесла:
– Хорошо, племянник, я скажу: Аманда собирается преподнести тебе символ своей любви.
Джаред нахмурился:
– Символ чего? Тетя, если ты меня любишь, говори нормальным языком! Какое отношение подарок может иметь к состоянию Аманды? Что она может мне подарить? Я не… – Истина постепенно дошла до него, и он задрожал. – Она беременна? Аманда беременна? Говори, тетя! Моя жена беременна?
Леди Чезвик энергично закивала, и остатки шпилек посыпались на ковер.
Все мысли в голове Джареда спутались.
– Но ты говоришь, она тебе ничего не сказала? Откуда же ты знаешь?
– Я… э-э-э… ну, видишь ли… э-э-э… она сказала Лавинии.
Джаред с досадой хлопнул себя ладонью по лбу:
– Тетя, клянусь, ты меня угробишь! Как могла Аманда сказать моей матери, что она беременна?!
– Право же, Джаред, нет нужды так злиться. Все очень просто. На прошлой неделе я зашла в голубую комнату как раз тогда, когда Аманда стояла перед портретом моей сестры и разговаривала с ней. Она просила Лавинию помочь ей вернуть тебя домой – к ней и к вашему ребенку. – Щеки старой леди порозовели, и она добавила: – Я еще слышала, как она сказала твоей матери, что очень сильно любит тебя – хотя ты этого и не заслуживаешь!
– На этот раз я соглашусь с тобой, Агги. Я вообще ее не заслуживаю. А теперь иди наверх и отдохни перед обедом. Завтра утром мы все отправимся в Сторм Хейвен. Бо и Кевин придут сюда после завтрака.
Леди Чезвик пришла в замешательство.
– Бо и Кевин? Ты хочешь сказать, что уже сам решил вернуться домой? Да как ты посмел все эти время водить меня за нос, если уже все решил! Джаред, я даже и не припомню, когда так сердилась и тебя. Только подумать – я проехала такой путь, по жаре, в мои-то преклонные годы, только чтобы услышать, что ты в любом случае вернулся бы завтра домой! Это переходит всякие границы! Мне пришлось сказать Аманде, что я еду к модистке на примерку и вернусь только через неделю. Это единственное, что я смогла придумать, чтобы уехать без лишних вопросов. Я не могу вернуться домой с тобой, иначе Аманда поймет, что я сую нос туда, где меня не хотят – точнее, где во мне не нуждаются. И за это, юный бездельник, счета за мой новый гардероб – и весьма значительные! – придут прямо к тебе. – Леди Чезвик вышла из комнаты так надменно, как только позволял ее невысокий рост.
Джаред несколько минут простоял, глядя в окно на сквер, а когда все же вышел из комнаты, в его походке появилась упругость, которой дворецкий не видел вот уже несколько месяцев. Новость о том, что у хозяина изменилось настроение, разлетелась очень быстро, и впечатлившаяся прислуга стала относиться к леди Чезвик с особым уважением.
– Да благословит Господь милую старушку! – говорил один лакей другому. – Я и не знал никогда, что она на такое способна!
Из холла раздался громкий вопль:
– Хо-хо! Пора вставать и отправляться, друг Джаред! Что ты тянешь время, соня? У нас для тебя есть новости!
– Тихо, вы, идиоты! Тетю разбудите! – закричал в ответ Джаред.
В дверях появилась леди Чезвик в кружевном ночном чепце, съехавшем на один глаз.
– Уже нет, племянник, – зевнула она. – Ты довершил то, что они начали. Что происходит?
– Возвращайся в постель, дорогая леди. Это всего лишь Бо и Кевин, готовые ехать в деревню. Должно быть, они не спали всю ночь, вот и явились сюда на заре, пропади они пропадом! Увидимся через неделю, тетя, и еще раз спасибо тебе за то, что приехала, ведь намерения у тебя были добрые. – Джаред быстро чмокнул ее куда-то в левое ухо и помчался вниз по лестнице.
– Поцелуй за меня Аманду, Джаред! – крикнула тетушка ему вслед и вернулась в свою уютную постель, чтобы не покидать ее до полудня.
Джаред вошел в кабинет, воскликнул:
– Ну, поехали, ребята?! – и замер на пороге. – Боже милостивый, чем вы занимались? Опять дрался, Бо? Тебе не кажется, что ты уже староват для таких заварушек? – Он повернулся к долговязой фигуре, небрежно оседлавшей стул и помахивавшей в воздухе ногой. – А ты, Кевин? У тебя на щеке синяк. Что случилось-то?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы, пока у меня в руке не будет бокала.
Джаред торопливо исполнил просьбу Кевина, щедро плеснув бренди в два бокала, подумал и налилтретий для себя.
– Вот, дружище, это уже похоже на дело, – протя нул Кевин, с одобрением принюхиваясь. – Бо, добрый мой приятель, у меня ужасно болит челюсть, поэтому расскажи нашему дражайшему Джареду, как мы защищали его леди.
– Правда, правда. Рыцари древности, Галахэд. Драка пошла! Хотя никаких мечей. Ударил в лицо, Кевин тоже. Им же хуже. Ваше здоровье! – Бо поднял бокал, выпил и приложил прохладное стекло к быстро чернеющему глазу.
Понять Бо было нелегко и в лучшие времена, а Джаред в своем волнении и вовсе не разобрал ни слова.
– Бо, пустоголовый ты шут, говори нормально. О чем ты толкуешь?
– Обидно, Джаред. Кажется, все понятно. Фредди и Дентон в Уайт Хаусе. Говорили про твою леди. Не могли стерпеть, правда? Ждали снаружи, Кевин и я. Драка пошла. Плохой парень Фредди. Говорил тебе. И левой руки нет.
– Кевин! – взмолился Джаред, поворачиваясь к другу.
– Ладно. Я понял, что на мою больную челюсть тебе наплевать. – Он пересек комнату и снова наполнил бокал. – Как сказал Бо, мы были в Уайт Хаусе, – произнес он, испытующе глядя на Бо. – Во всяком случае, мне кажется, что он это сказал. Мы разговаривали про поездку в Сторм Хейвен, когда твой драгоценный кузен, жаба эдакая, начал квакать всякие гадости про твою невесту. Дентон говорил мало, но все время улыбался, пьянчуга.
– Точно… жаба и пьянчуга, – кивнул Бо.
– Тихо! – сквозь зубы процедил Джаред.
Кевин продолжил:
– Как я сказал, Дентон был с ним, и эта парочка стала распространяться про… гм… необычные обстоятельства твоей женитьбы. Фредди был здорово навеселе и сказал несколько вещей лично о тебе, повторять которые я не собираюсь.
– Хам. Невежа. Никогда мне не нравился, – послышалось из угла комнаты.
– Заткнись, Бо! – предупредил его Джаред.
– Ты же понимаешь, Джаред, что нельзя вызвать па дуэль человека, если он не очень трезв, – хотя мне и хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28