И потом они все время уходят ужинать. Почти каждый вечер, когда мы в Нью-Йорке.У Молли отлегло от сердца.— Лиззи, когда для того, чтобы пересчитать дни, которые ты провела с родителями, тебе хватит пальцев на одной руке, обратись ко мне, я помогу тебе додать на них жалобу в суд. По-моему, твои родители — отличные ребята. Твой папа работает с дядей Ником?— Папа для него пишет. Дядя Ник — продюсер.— Эх, надо было мне программку внимательнее читать. Значит, твой папа пишет и музыку, и слова?— Только слова. Музыку пишет дядя Тейлор.— Точно, ты же про него говорила. Еще один брат?— Ты что, совсем глупая? Тейлор Карлайл. Это он просто попросил, чтобы мы его так называли. Он сейчас тоже в «Нашем поместье». И Синара, — Лиззи снова вытаращила глаза.— Интересно. Больше в «Вашем поместье» никого нет?— Мистер Кембридж. Ну, Дерек Кембридж. В новом шоу он будет играть главную мужскую роль, а Синара — главную женскую. Они там все репетируют, пока папа не знает.Лиззи показала на въезд в поместье, и «Мерседес» Молли свернул налево.— Ого, — вырвалось у нее. Они оказались на узкой дороге из щебня. По обеим сторонам тянулся белый забор в три ряда. — Это все принадлежит твоему дяде?— Почти угадала. Не забывай про наши десять акров. Но забор у нас общий. Ой, я забыла про Бетани Уайт! — поморщилась Лиззи. — Воображала. Потому что ей уже тринадцать, подумаешь. И потому что у нее волосы вьются. Тоже мне!— Наверное, тихая, скромная девочка?— Ну да, как же. Она же звезда. Ее мамаша про это только и трещит направо-налево. Две подлизы.— Позволь мне сделать еще одно смелое предположение. Бетани — юная звезда? А ее мамаша — бывшая актриса?— Никакая она не звезда. — Лиззи вцепилась руками в ремень безопасности. — Да я в десять раз лучше. Мама так говорит. Попробовали бы меня вместо нее.— Подружками вас не назовешь, правильно я понимаю? — сказала Молли и притормозила. В отдалении показался пологий холм, а на нем нечто, по размерам напоминающее небольшой дворец. — Твою ма… мочка родная, вы только посмотрите! Знаешь, Лиззи, твой дядя Ник отлично умеет компенсировать.Особняк был огромный, просто огромный. Весь из белого кирпича, вдоль фасада — терраса со множеством колонн. Рядом, ярдах в двухстах, стоял точно такой же дом, но поменьше. К едва видневшимся из-за деревьев гаражам, конюшням и прочим постройкам вели вымощенные дорожки. Перед главным домом стояли две тележки для гольфа.Размеры поместья наводили на мысль о том, что где-то поблизости находится стенд с картой и пометкой «Вы находитесь здесь».Молли подъехала к особняку и припарковалась возле «Ламборгини».— Наш дом лучше, — сказала Лиззи, расстегивая ремень безопасности. — Он тоже из белого кирпича, только некрашеный. Я тебе покажу все, что есть снаружи, но пока мама с папой не вернутся, вовнутрь мне нельзя. Приходится торчать здесь.— Ай-яй-яй, бедный ребенок. — Молли забросила на плечо ремень сумочки, вылезла из машины и внимательно посмотрела на дом. — Могу поспорить, здесь тебя держат на хлебе и воде. Ладно, пойдем поищем дядю Ника, пока он куда-нибудь не спрятался.Не успели они пройти и половины лестницы, ведущей к массивной входной двери, из-за угла дома вылетел Тони.— Приехали, приехали, приехали! — вопил он.— До чего неугомонный ребенок, — с неожиданными для ее одиннадцати лет взрослыми нотками в голосе сказала Лиззи.Молли покачала головой. Она отлично знала, каково это — притворяться гораздо старше, чем ты есть на самом деле.— Еще один тюремщик бедной Лиззи.— Точно тебе говорю. Он меня преследует, куда бы я ни пошла. Просто гадость.— Он тебя обожает. Ты для него — cтаршая сестра. Это же здорово.— Зря стараешься, Молли. — Лиззи выставила перед собой руки, чтобы Тони не врезался прямо в нее и не сшиб ее с ног. — Просто он ябеда. Ябедничает дяде Нику про все, что я делаю. Так ведь, ябеда?— Не-а, — Тони расплылся в невинной улыбке восьмилетнего мальчугана, застуканного с бейсбольной битой возле разбитого окна. Владелец окна потрясает перед его носом мячом, а мальчик горячо клянется, что даже не знает, что такое бейсбол.— Скажи Молли правду, малявка, — потребовала Лиззи.Тони снова улыбнулся, на этот раз Молли.— Он мне дает четвертак.Молли закусила губу, чтобы не улыбнуться.— О, здесь и собаки есть. Я раньше выгуливала собак на Манхэттене.— Зачем? — спросил Тони. Подбежавшие псы (один большой, один маленький) принялись с сопеньем их обнюхивать, при этом маленький бешено лаял.— Мне за это платили, — объяснила Молли. — Но меня хватило ровно на неделю. Представьте себе, каких размеров пакет с собачьими какашками приходится таскать, если выгуливаешь сразу шесть собак. Привет, ненаглядные, — она нагнулась, чтобы потрепать по голове большого пса.Далеко нагибаться ей не пришлось — пес был сенбернаром. Весил он не больше полутонны, и это означало, что он еще не вышел из щенячьего возраста.— Это Руфус. Он мой, — объявил Тони. — Мне его подарили на Рождество. А это Дуфус. Он Лиззин. Ей его тоже подарили на Рождество.— Привет, Дуфус, — поздоровалась Молли с черным карликовым пуделем. Тот грациозно вспрыгнул на широкую спину Руфуса. — Вы вдвоем — просто пара клоунов.— Дуфус хотя бы умеет танцевать на задних лапах и лает на чужих. Значит, он — сторожевой пес. — Лиззи взяла пуделя на руки и почесала ему шею. — А Руфус только ест, машет хвостом и везде какает. Дядя Ник не пускает его в дом.— А Дуфуса, значит, пускает? Так нечестно, — посочувствовала Молли громадной собаке, которая удобно пристроилась на ступеньках и навалила кучу.— Руфус любит сидеть на коленях, — сказал неожиданно появившийся рядом Доминик Лонгстрит. Все-таки есть в этом мужчине что-то неотразимое. Казалось, он всегда готов неотразимым пинком убрать с дороги любого, кто встанет у него на пути. — Вы когда-нибудь держали на коленях сенбернара, мисс Эпплгейт?— Молли. Нет, не приходилось. Но пару раз на меня пытались взгромоздиться большие тупые животные. Я обнаружила, что, стоит как следует наступить каблуками им на задние лапы, они тут же теряют к тебе всякий интерес. Итак, Доминик, где вы собираетесь меня разместить? Я люблю, когда в комнате по утрам солнечно. Глава 3 Впервые рассматривать шагавшую прочь Молли Эпплгейт было поучительно. Во второй раз — приятно. Но теперь у Доминика возникло ощущение, что она каким-то образом ухитрилась пробраться в режиссеры, а ему досталась крошечная роль в последнем ряду массовки.— И куда, по-вашему, вы направляетесь, мисс… то есть Молли? — спросил он вслед поднимавшейся на крыльцо Молли.— Куда? В дом, разумеется, — бросила Молли через плечо. — Не знаю, как вы, а я просто умираю от голода. Надеюсь, ужин подадут скоро?— Да, минут через… постойте, я не про ужин. Вы что, не собираетесь помочь мне тащить ваши чемоданы?— Разумеется, собираюсь. Багажник я вам уже открыла, — она вытащила из кармана ключи и поболтала ими в воздухе. Потом повернулась и снова направилась к двери.И не успел Доминик сказать, куда именно ей следует засунуть свой багаж, Молли скрылась за дверью, оставив его в компании Руфуса и малыша Тони. Ладно, посмотрим, сколько у нее вещей.Доминик подошел к «Мерседесу», открыл багажник и мысленно выругался.Откуда у нее чемоданы от «Гуччи», он узнает потом, когда найдет того, кто дотащит все семь на третий этаж, в крыло прислуги.Хотя… дети живут на втором. Если эта женщина собирается нянчиться с его племянниками, логичнее разместить ее ближе к детям.Тут он увидел одного из помощников. Тот брел по дорожке, глядя под ноги, и насвистывал какую-то песенку.— Кевин, — окликнул его Доминик. — Не поможешь мне?— Конечно, мистер Доминик, — студент (театрального училища, как же иначе) рысцой бросился к нему. — Приехал еще кто-то из актеров?— Да уж, багажа здесь на четверых. — Доминик выволок из машины самый большой чемодан. — Нет, это не актеры. Главные роли уже собрались, я с ними репетирую.— И со мной, — раздуваясь от гордости, добавил Кевин. Когда Доминику понадобился чтец, Кевин вызвался подавать реплики за мелких персонажей. Да что там, когда Доминик спросил, сможет ли тот в нужный момент произнести пару строк, парень с такой скоростью рванул к театру, что чуть напополам не разорвался.Неужели Доминик в самом деле такой великодушный? Представьте себе, да.— Это вещи мисс Эпплгейт, она будет следить за тем, чтобы в ближайшие две недели Лиззи с Тони не путались у нас под ногами. Поможешь отнести их в комнату для гостей, которая рядом с детскими?— Конечно, мистер Доминик. — Кевин схватил один из чемоданов. — Ого, кирпичи там, что ли?— Нет, чугунные болванки, — пробормотал Доминик. Изнывая под тяжестью трех чемоданов, он медленно двинулся к дому. — Или золотые слитки. У такой женщины в чемодане может оказаться что угодно.Звонок к обеду прозвучал в тот момент, когда Кевин и Доминик втащили багаж Молли наверх и свалили посреди комнаты для гостей.Есть хотелось. Правда, не настолько, чтобы провести еще один ужин в компании дерущихся племянников, но с этим ничего не поделаешь: он пообещал Тони и Элизабет, что есть они с детьми будут вместе. Чтобы прививать им хорошие манеры.Зато миссис Джонни точно обрадуется. Экономка ему все уши прожужжала, что она уже не в том возрасте, чтобы нянчиться с двумя «непоседами» . С этого момента воспитание детей поручается Молли Эпплгейт, рабочий график семь дней в неделю по двадцать четыре часа.К работе приступать сегодня, за ужином.О, кажется, у него разыгрался аппетит, отлично.Молли с детьми были в гостиной: Молли стояла возле камина и вертела в руках статуэтку. Один из его «Тони». Словно пытается определить, сколько тот весит.— Поставьте на место, — сказал он от двери.— Видишь? Что я говорила? Жадина-говядина. Дрожит над ними, будто они бриллиантовые, — раздался голос Лиззи с одного из кресел, стоявших рядом с камином. Она восседала на нем, точно королева: руки свободно лежат на подлокотниках, ноги на пару дюймов не достают до пола.— Я не дрожу над ними, мисс Элизабет, — рявкнул Доминик, вырывая статуэтку из рук Молли и водворяя на прежнее место на каминной полке, рядом с остальными тремя.— Ага, конечно, — Лиззи закатила глаза. — И, между прочим, в платьях Барби им было гораздо лучше.Молли взглянула на Доминика, в ее глазах плясали веселые искорки.— Можете смеяться сколько влезет, Молли Эпплгейт. Только не забывайте, что согласно нашей договоренности в ближайшие две недели нянчиться с этой несносной девчонкой будете вы, с утра до вечера.Улыбка Молли погасла.— Вы понимаете, что сказали? — спросила она, когда Лиззи выбежала из комнаты. — Дубина, — прибавила она и быстро вышла вслед за девочкой.Доминик смотрел, как она уходит, — что это с ним, еще одна навязчивая привычка? — и повернулся к малышу Тони. Тот сидел на полу и гладил Дуфуса.— А что случилось? — спросил он.Вопрос был риторический. Но не для малыша Тони. Не поднимая глаз, тот ответил:— Лиззи думает, вы ее ненавидите.— Ненавижу? С чего она так ре… да нет, это же глупости!— Она говорит, вы считаете ее дурой, которая путается под ногами. И которая ничего не может сделать как надо. И что вы ждете не дождетесь, когда папа с мамой вернутся и вам не надо будет с нами возиться.Так, парень уже и руку протянул. Доминик полез в карман за мелочью.— Получишь еще столько же, если вспомнишь, что она еще говорила.— Все, больше ничего. — Мальчик поднялся. — Мне надо руки вымыть, а то миссис Джонни говорит, что я похож на угольщика.— Да, беги. — Доминик уселся в кресло, с которого вскочила племянница, и задумчиво потер живот.Значит, она думает, что я ее ненавижу?Черт.А все брат с женой. Они же знают, что дети — не по его части, он совершенно не умеет с ними обращаться. Надо быть внимательнее. Искать общий язык. Он же любит этих детей. По-настоящему, черт подери.— Размышляете над своим поведением? — Молли вошла в комнату и уселась в кресло напротив.То, что она при этом закинула ногу на ногу, не вызвало в Доминике почти никакой реакции. Почти. Остаться полностью равнодушным смог бы только труп. Но сейчас его занимали гораздо более важные вещи.Ого. Может, у него тоже начинается «не тот возраст»?— Как она?— Лиззи? Нормально. Когда размышляешь о способе мести, на душе сразу становится легче. Я оставила ее в ванной, она моет руки и придумывает вам наказание. Как вам понравится ночь на застеленных поперек кровати простынях? Мы, например, могли бы пробраться ночью к вам в спальню и окатить вас водой. Хотя, на мой взгляд, такого вы не заслужили.Глаза Доминика сузились.— Понимаю, что не вовремя спрашиваю, но кто вы, черт подери, такая?— Я уже говорила. Двоюродная сестра Джейни Престон. Пока ее не было, я руководила детским центром. Предполагалось, что я пробуду в этой должности всего два дня, но в среду шел дождь, и наш пикник по случаю приближающегося Четвертого июля пришлось отменить. Поэтому я решила открыть центр еще на один день, после праздника.— Звучит правдоподобно, — сказал Доминик, — но у меня такое чувство, будто вы кое о чем умалчиваете.— Бред. Все правда, от первого до последнего слова.— Ладно. Тогда рассказывайте дальше. Например, про «Мерседес» и чемоданы от «Гуччи».Молли вздохнула.— Ну, хорошо. «Мерседес», как всем известно, знаменитая немецкая марка автомобиля, а «Гуччи»…— Хватит, — прервал ее Доминик. — Я не про то спрашиваю. Кузина оставила вас своим заместителем, так? И это значит, что вы дипломированная няня? Няня, которая разъезжает на «Мерседесе» и возит с собой столько чемоданов от «Гуччи», что в них можно упаковать костюмы к трем бродвейским мюзиклам?Он ждал, что она ответит, но она промолчала. Просто спокойно сидела в кресле и разглядывала ногти на левой руке.— Ну? Кажется, вы хотели что-то сказать?— Я? Ничуть, — она широко ему улыбнулась. — Ой, подождите, вы меня, кажется, о чем-то спросили? Я такая рассеянная. Так о чем же?— Мистер Доминик, я звонила к обеду дважды, — в дверях появилась миссис Джонни. — Дети уже в столовой, зачем-то придвинули к столу еще одно кресло. Хохочут во все горло — значит, придумали какую-нибудь гадость. — Она заметила Молли и нахмурилась. — Вы не предупреждали о гостях.— Да, миссис Джонни, это — Молли Эпплгейт. — Доминик встал, протянул Молли руку и помог ей подняться (потому что она первая протянула ему руку, будто ждала от него такой галантности). Когда на тебя глазеет экономка, выбирать не приходится.— Здравствуйте, миссис Джонни. — Молли пересекла комнату и пожала экономке руку. — Я — Молли, новая рабыня, а вовсе не гость. Мистер Доминик купил своим племянникам няню. Вот здорово, правда? Наверняка вам приятно узнать, что теперь я за них отвечаю, с утра до ночи. А в том, чего я не знаю, я полагаюсь на ваши советы.— Э-э… спасибо, мисс… Эпплгейт?Доминик прикусил губу. Молли сморщила нос и сказала:— О, прошу вас, миссис Джонни. Просто Молли.— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — произнес Доминик, когда сияющая миссис Джонни танцующей (впервые за время пребывания в доме племянников) походкой вышла из комнаты. — Что все это значит?— Ровным счетом ничего, — как-то слишком невинно отозвалась Молли, чем только удвоила подозрительность Доминика. — Кажется, она очень милая. За долгие годы я научилась разбираться в экономках. Они отличные парни. Вы в курсе, что в некоторых домах они практически в одиночку воспитывают хозяйских детей? И вообще, немного вежливости никогда не повредит. Может пригодиться, согласны?— Пойдемте ужинать, — Доминик жестом пригласил Молли идти первой. — Но как только дети лягут спать, будьте готовы ответить мне на пару серьезных вопросов, Хали-Гали Молли. Зарубите это себе на носу.— Жду с нетерпением. — В беззаботной улыбке — ни следа готовности серьезно отвечать на какие бы то ни было вопросы. — Скажем, около девяти, на террасе? Будет неплохо, если вы захватите для меня коктейль. Я люблю черничный.И она пошла прочь, прямо в столовую, и дверь не перепутала. Предоставив ему, вывалив язык, тащиться следом, как какому-нибудь Руфусу или Дуфусу.Из всех комнат столовую Доминик любил меньше всего: оттого, что ему приходилось ужинать там либо в одиночестве, либо со спонсорами (будущими спонсорами), либо с теми, кому что-нибудь от него нужно.Для него это еще один кабинет, просто сюда подавали ужин из трех блюд. А на десерт — понижающая кислотность таблетка.Поэтому Доминик не удостоил взглядом ни изящную мебель из вишни, ни натертые до блеска серебряные блюда, ни хрусталь за стеклянными дверцами шкафов, ни изысканную отделку стен, ни лепные украшения на потолке, ни, наконец, две элегантные медные люстры, висевшие над концами длинного стола.И остановился как вкопанный.Он всегда сидел во главе стола, а дети по левую и правую руку, но ближе к середине. Это чтобы не видеть набитого рта Тони и не слышать его громкого чавканья.Но сегодня все оказалось по-другому. Все четыре прибора поместили посреди стола, два с одной стороны, два с другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29