Но на вашем месте я бы не стала заниматься такими глупостями.— Я заплатил за три недели, — повторил Доминик, не собираясь уступать ни цента.— Уверена, Джейни с удовольствием вернет вам всю необходимую сумму, мистер… постойте-ка. Значит, вы — их дядя, так? Я раньше как-то не обратила внимания. Ванна с гидромассажем очень отвлекает. Ваша фамилия тоже Лонгстрит?— Да, но это не имеет никакого отношения к…— И Тони назвал вас дядя Ник? Николас Лонгстрит? Или… — Она хлопнула себя по щеке и вытаращила глаза. — Точно! Как я сразу не догадалась? Вы же Доминик Лонгстрит.— А вот и нет. — Доминик решил играть по ее правилам. — Я — дядя Ник. А теперь давайте наконец решим, кто будет присматривать за детьми.— А вот и да. Вы — Доминик Лонгстрит, и это вы написали те четыре знаменитых мюзикла с Бродвея. Я их все посмотрела по нескольку раз. А сейчас вы ставите что-нибудь? Кажется, я где-то читала, что вы работаете над новой вещью.— Работаю. Работал. То есть работаю, черт подери!— Тони, закрой ушки. У дяди Ника снова вырвалось плохое слово, — и Молли закрыла руками свои уши.— Какое? Которое ты сказала, когда Дилан врезался в стену и заплакал?— Я думала, ты не расслышал. А ну-ка ладони к ушам, живо, — скомандовала Молли. Доминик заметил, как ее щеки заливает краска. Но длилось это недолго. Она опустила руки и снова с улыбкой уставилась на него.Малыш Тони, прижимая ладони к ушам, принялся приплясывать, аккомпанируя себе мычаньем.— Угадали! — У Доминика возникло чувство, словно он долго плутал по лабиринту, нашел выход и вдруг снова оказался в самом начале. — Точнее не бывает. Я работаю. Мне некогда заниматься детьми.— А над чем вы работаете?— Изучаю канализацию. Стать сантехником — моя мечта с детства, — почти прорычал Доминик. — Какого чер… то есть что тут может быть непонятного? У меня сейчас в гостях исполнительница главной роли и композитор. Дети мне не нужны.Молли примирительно подняла ладони кверху.— Дайте подумать… Я приведу Лиззи, мы все обсудим и что-нибудь придумаем.— Хорошо, но только… — слова замерли у него на губах: Молли уже повернулась к нему спиной. Походка у нее была, как у супермодели на подиуме: она неторопливо вышагивала на трехдюймовых каблуках, виляя бедрами и демонстрируя все прелести своей фигуры (вид сзади). Доминик подумал, что надо бы отлепить ладошки Тони от ушей и переместить их на глаза. Восемь лет — слишком нежный возраст для такого зрелища. Мальчик на всю жизнь может остаться калекой. Пять минут спустя — Доминик успел разыскать в машине тряпку и стереть с бампера арахисовое масло, а Тони завывал примерно сорок шестой куплет песни про фиолетового динозаврика — Молли вернулась, держа Лиззи за руку.— Привет, дядя Ник. — Руки у Лиззи свободно болтались по бокам, точь-в-точь как у Молли, и походка у нее стала от бедра, как у Молли, и подбородок она держала высоко, по примеру Молли. У ребенка врожденный талант подражать. К тому моменту, когда ей исполнится восемнадцать, Энтони с Элизабет сбегут в дом престарелых.— Мы все придумали, — заявила Молли и взъерошила светлые волосы Лиззи. — Все равно мои вещи уже собраны и готовы к переезду, а в Вашингтоне никаких особых дел у меня нет. В смысле мне все равно, где принимать ванну с гидромассажем, а с местным стилистом я уже познакомилась.— Она позвонила в свою газету и уволилась, — пришла на помощь Лиззи. — Прямо так и сказала: «Я у вас больше не работаю», — она прищелкнула пальцами. — Наверное, они теперь рыдают от горя, да, Молли?— Еще как. — Молли выразительно вытаращила свои изумительные голубые глаза и стала похожа на неотразимую Люсиль Болл Люсиль Болл (1911 — 1989) — американская комедийная актриса.
в молодости, чьи забавные гримаски были видны даже с последнего ряда балкона. — Они надеялись, что я уволюсь еще на прошлой неделе.— Любит — не любит — плюнет…— Тони, прекрати немедленно. — Доминик отодрал его ладони от ушей. Мальчишка рос послушным, он бы до окончания колледжа уши руками прикрывал, если ему не скомандовать «вольно». — Я же сказал, хватит петь. Садись в машину. И ты тоже, Лиззи.— В машину? Но ведь они там не поместятся. Такой автомобиль рассчитан на двоих.Доминик потер рукой свой терзаемый изжогой живот, чувствуя, что теперь до самой смерти обречен на отрыжку с банановым вкусом. Банановая отрыжка. Отрыжка. Рыжка. Ха! Рыжая отрыжка. Кажется, ему нехорошо. Кажется, он сходит с ума.— А что вас не устраивает, мисс Эпплгейт… Молли? — Вечер пятницы. Где, черт подери, он найдет еще один детский центр, чтобы отправить туда детей на выходные?— Доминик — можно мне вас так называть? — я считаю, что каждому ребенку полагается свой ремень безопасности. Поэтому вдвоем они ехать с вами не могут. Господи, разве вы еще не поняли, кто вам нужен, Доминик? Вам необходима профессиональная надсмотрщица… в смысле няня.— Бросьте издеваться, — сказал он. У него снова разболелась голова. Ясно, к чему она клонит.Уволилась. Багаж в машине. Почему бы не подработать няней.А потом окажется, что в школьной постановке «Южной Пасифики» «Южная Пасифика» (1949) — мюзикл Оскара Хаммерстайна II и Ричарда Роджерса.
у нее была главная роль — и что она отлично бьет чечетку. Непрофессиональные актрисы. Они осаждали его, куда бы он ни поехал. Нет уж, спасибо! Даже ноги тебе не помогут.Так он ей и сказал. И в тот же момент понял, как ему необходима няня.— Значит, вот как мы поступим. Вы забирайте Тони, а Лиззи поедет со мной. Она мне уже говорила, что знает дорогу.— Вот здорово получилось, правда, дядя Ник? — Правая рука Лиззи лежала на бедре — потому что так сделала Молли. Как будто эта рыжая раздвоилась.— Лиззи, взгляни на него. Он потрясен. — Молли достала из кармана ключи от машины. — Он просто онемел. Пойдем, пора ехать.И они направились к «Мерседесу». Глядя на них, Доминик чувствовал, что должен возражать, и поактивнее, но в голове было пусто. А у Лиззи неплохо получается походка. Как любящий дядюшка, он обязан за эти две недели досконально изучить походку Молли Эпплгейт, чтобы при случае помочь племяннице советом. Глава 2 «Ни в коем случае не выпытывай у детей сведения о родителях и прочем», — гласило правило номер два миллиона с чем-то из огромного списка правил и обязанностей, который Джейни составила специально для сестры. Она надеялась, что Молли все-таки прочтет. Молли действительно кое-что прочла и даже упаковала список сегодня утром в один из чемоданов: оказалось, что он действует на нее гораздо лучше любого снотворного. Стоило прочитать пару строк, и она засыпала мертвым сном.Сначала Молли сама должна была отправиться на «интеллектуальный» курорт в качестве «сопровождающей». «Сопровождающей» исключительно в платоническом смысле для тех гениев, которым расщепить атом проще, чем познакомиться с девушкой. Требовалось добыть для газеты пару сенсаций погорячее — о сенаторе Обри Харрисоне и его намерении стать президентом. Но потом Молли осенила идея — отправить вместо себя кузину.Вместе с Харрисоном собирался приехать один из «бывших» Молли. Как выяснилось, он приходился Харрисону племянником и теперь страстно Молли ненавидел — непонятно почему.Нужно было что-то срочно предпринять, как-то уладить дело. Если она раздобудет эксклюзив, ее не выгонят с работы. А испытательный срок в редакции вашингтонской газеты как раз подходил к концу.Своими соображениями она поделилась с Джейни — тогда все это действительно было важно для Молли. Правда, несколько минут назад она сама уволилась из редакции… но это мелочи. Пусть кузина хоть неделю поживет по-человечески, тем более что Джейни недавно перестала наконец прятать голову в песок и теперь наверняка отрывается по полной программе. По полной — потому что Молли отключила мобильный. Во-первых, незачем слушать постоянные отчеты о том, «как прошел день», во-вторых, чтобы развить в кузине самостоятельность.Джейни уже рассказала ей про своего «подопечного» — Джона Романовски, самого настоящего профессора из университета. Рассказала она и про остальных гостей (среди которых, между прочим, затесалась одна голливудская звезда). Она даже не поленилась пересказать последний сюжет теленовостей про Харрисона. Крошка оказалась на редкость способной.Солнце, песок, интересные люди, новая стрижка — разве можно это сравнивать с толпой чумазых малявок? Если как следует разобраться, это она сделала Джейни одолжение.Потому что это Молли снабдила Джейни новой одеждой и отправила на курорт. И пообещала присмотреть за «Беззаботным детством» те несколько дней, что оставались до начала летних каникул.Правда, Молли бросила кузину на произвол судьбы, как только та приехала в Кейп-Мэй, но это еще как посмотреть, должна же у нее быть своя голова на плечах. Ничего с ней не случится. К тому же Молли сдержала обещание и честно управляла «Беззаботным детством», тот факт, что за эти несколько дней заведение не обанкротилось, должен привести Джейни в восторг.За все это время случилась только одна крупная неприятность. Если не считать того, что в первый же день отключилось электричество, а четырехлетнего Мейсона Фурбиша дважды застукали, когда он демонстрировал Эйприл Феддерман свой «фонтанчик». Но, кроме этого, все в порядке.Если бы не сотрудники Джейни, заварившие эту кашу с Лонгстритом. Перепутали время, на которое он хотел спровадить в «Беззаботное детство» племянников. Самое замечательное, что Молли не имела к этому никакого отношения. И тем не менее ради Джейни она великодушно решила расхлебать эту кашу, ближайшие две недели выполняя роль специалиста по детоводству.Девчонка что надо!Факт, что все познания Молли в вопросах обращения с детьми сводились к тому, что новорожденным полагаются розовые или голубые банты, детей кормят с ложечки, а «Отверженные» — жутко грустная книга, не имел ровным счетом никакого значения. А Доминику Лонгстриту и подавно не стоит об этом знать.И потом, возню с его племянниками можно рассматривать как очередную работу, с этой точки зрения тоже все тип-топ. Чтобы иметь возможность пользоваться своим состоянием (а оно равнялось сумме, нулей в которой было больше, чем татуировок на теле рок-звезды), не меньше десяти месяцев в году Молли должна была работать. Или выйти замуж — но это уж слишком; ей и так неплохо живется.Ограничение, «в воспитательных целях» наложенное на наследство родителями-оптимистами (большую часть жизни не обращавшими на дочь никакого внимания), Молли сумела превратить в очередное развлечение. Безответственная, взбалмошная сорвиголова Молли Эпплгейт.По завещанию требовалось, чтобы она работала десять месяцев в году. Но про то, что эти десять месяцев она должна провести на одной и той же работе, ничего не говорилось. И теперь Молли резвилась на рабочем рынке, как дитя в песочнице.В год она успевала сменить от шести до восьми работ. За последние двенадцать месяцев она демонстрировала нижнее белье; рекламировала на телевидении компанию, занимавшуюся производством автомобильных покрышек; помогала одной старой перечнице печатать мемуары; нянчила младенца в Монако; работала официанткой на роликовых коньках («Принесет вам заказ и споет песенку»); разносила напитки в казино в Лас-Вегасе; выгуливала собак на Манхэттене. Это не считая газеты, из которой только что уволилась. Хотя там она была не репортером, а скорее курьером. Всеми обожаемым курьером.Может, кто-то назовет это взбалмошностью. Лично Молли предпочитала термин «смена впечатлений». И — развлечений.Первые несколько дней управлять детским центром было интересно. Она научила детей отбивать несложную чечетку; потом, пока не закончилась коричневая краска, все рисовали пальцами собственный вариант «Моны Лизы». Потом разучивали кувырок назад через голову. Дети прозвали ее Хали-Гали Молли.Вероятно, заботиться о детях надо как-то еще, но Молли отлично со всем справилась — спасибо сотрудникам Джейни и записочкам, которыми та обклеила все стены центра. Под каждым выключателем красовалась надпись: «Прежде чем уехать домой, убедись, что не забыла никого из детей в ванной ».Мысли Молли снова вернулись к «Правилам Джейни», особенно к тому, которое запрещало выведывать у детей сведения о родителях и прочем. «А зачем вообще нужны правила, если их не нарушать?» — сказала она себе. За свою жизнь Молли успела проучиться самое малое в двенадцати частных школах, и из всех ее выгнали со скандалом.— Расскажи-ка мне, детка, — сказала Молли, затормозив перед светофором, — про своего дядю Ника. Во всех подробностях.— Ага, самые подробные подробности. Суровые факты. Запросто, Молли. А что именно тебе нужно?Молли широко улыбнулась. Что за девчонка! Если бы они вместе росли и учились в одних и тех же школах, владели бы сейчас всем миром. Или отбывали срок в тюрьме.— Начнем с семейного статуса. Женат? Разведен? Закоренелый холостяк?— Нет, жены у него никогда не было, — сказала Лиззи. — Я слышала, мама однажды ночью говорила папе: это все оттого, что он такой бессовестный, эгоистичный ублю…— Ну, про это пока достаточно, — перебила ее Молли, стараясь не улыбаться. — Значит, убежденный холостяк. А как насчет подружки?Лиззи поерзала, поудобнее устраиваясь на сиденье.— Целая куча. То одна, то другая. Мама говорит, это все оттого, что он считает себя пупом зе…— Вот что, Лиззи, давай договоримся: ты сообщаешь только факты, без маминых комментариев, хорошо? Что-то мне подсказывает, я сама могу сообразить, что она говорила, а это как раз самое интересное, понимаешь?Лиззи пожала плечами.— Ладно. Значит, про Синару тебе не нужно?— Синара? Звезда Бродвея? Та самая Синара? Аи contraire, та cherie Наоборот, моя дорогая (фр.).
. Валяй, куколка.— Мама говорит… ой, извини. Синара живет с нами в поместье. То есть «с нами», потому что у нас дом стоит рядом с домом дяди Ника, только на нашей земле. У нас десять акров. А у него целый миллион.— Позволь мне высказать смелое предположение. Думаю, твоя мама про это наверняка что-то говорила папе?— А разве мы не договаривались, что ее слова мне не нужно пересказывать?— Правила, моя сладкая, созданы для того, чтобы их нарушать — я про это недавно вспоминала. Даже мои правила. И потом, у тебя язычок так и чешется, верно?Лиззи выразительно вытаращила нахальные зеленые глаза.— Она сказала, что он компенсатор. Я посмотрела в словаре, что это значит, когда поняла, как это слово пишется. Если компенсатору не хватает чего-то, он вместо этого будет использовать другие вещи. Бедный дядечка Ник, наверно, ему многого не хватает. Иначе зачем ему столько домов и всего остального? Но я больше всех люблю этот.— Понятно, едем дальше. Что это за поместье? Название? И не забудь про то, как его называет твоя мама.— Ну, папа его называет «Наше поместье». Дядя Ник обычно говорит «вирджинская недвижимость». Он никогда ничего не называет по-своему. Мама называет дядину часть поместья «Его личный Версаль». А знаешь, как она называет его « Ламборгини » ?Молли улыбнулась.— Нет, кажется, я уже догадалась. Лучше расскажи, что там есть.— Ага. Дом. Сараи. Конюшня. Дорожки. Два бассейна, один снаружи, другой внутри. Театр. И еще «Вход воспрещен».Молли удивленно уставилась на Лиззи.— Что?— Дядя Ник так зовет свою студию, или кабинет, в общем, называй как хочешь. Видишь, все-таки иногда он придумывает названия. Ключи есть только у него, папы и дяди Тейлора. А для всех остальных «Вход воспрещен». В прошлом году он даже приписал «К тебе, Лиззи, это тоже относится». Мама говорит, что на будущий год он окопает студию рвом, а в ров напустит крокодилов.— Кажется, твоя мама начинает мне нравится.— Ты же ее не увидишь, ты что, забыла? Она уплыла на Гречневые острова, а когда она вернется, ты уже уедешь.— Греческие острова, Лиззи. Ты же знаешь.— Ну да, — протянула Лиззи. — Вовсе им не обязательно было уезжать. Мы с Тони не всегда себя плохо ведем.Как будто что-то укололо Молли в сердце. Ей захотелось обнять девочку, прижать к себе. Мать родила Молли, не успев снять платье от «Шанель» — до последней минуты не хотела уезжать с вечеринки. А как только ее выписали, родители бросили Молли одну и уехали, и потом бросали еще много раз, пока не разбились на самолете в горах Аргентины.Нет-нет, не думайте, они заботились о дочери. Сбагрили ее сначала во все по очереди частные школы, какие нашлись, а когда она училась в колледже, потому что ни одна частная школа уже не хотела ее принимать, — родителям Джейни. И потом, они же составили это дурацкое завещание, верно? Обеспечили детке будущее.Молли представила, как в стремительно теряющем высоту самолете папочка с мамочкой утешают друг друга: «Ничего, зато теперь Молли придется попотеть, чтобы получить наши денежки».— Твои родители часто уезжают? — спросила она.— Ага. Очень часто. Два года назад они не взяли нас с собой на похороны маминого дяди в Кентукки, а сами пробыли там целых три дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
в молодости, чьи забавные гримаски были видны даже с последнего ряда балкона. — Они надеялись, что я уволюсь еще на прошлой неделе.— Любит — не любит — плюнет…— Тони, прекрати немедленно. — Доминик отодрал его ладони от ушей. Мальчишка рос послушным, он бы до окончания колледжа уши руками прикрывал, если ему не скомандовать «вольно». — Я же сказал, хватит петь. Садись в машину. И ты тоже, Лиззи.— В машину? Но ведь они там не поместятся. Такой автомобиль рассчитан на двоих.Доминик потер рукой свой терзаемый изжогой живот, чувствуя, что теперь до самой смерти обречен на отрыжку с банановым вкусом. Банановая отрыжка. Отрыжка. Рыжка. Ха! Рыжая отрыжка. Кажется, ему нехорошо. Кажется, он сходит с ума.— А что вас не устраивает, мисс Эпплгейт… Молли? — Вечер пятницы. Где, черт подери, он найдет еще один детский центр, чтобы отправить туда детей на выходные?— Доминик — можно мне вас так называть? — я считаю, что каждому ребенку полагается свой ремень безопасности. Поэтому вдвоем они ехать с вами не могут. Господи, разве вы еще не поняли, кто вам нужен, Доминик? Вам необходима профессиональная надсмотрщица… в смысле няня.— Бросьте издеваться, — сказал он. У него снова разболелась голова. Ясно, к чему она клонит.Уволилась. Багаж в машине. Почему бы не подработать няней.А потом окажется, что в школьной постановке «Южной Пасифики» «Южная Пасифика» (1949) — мюзикл Оскара Хаммерстайна II и Ричарда Роджерса.
у нее была главная роль — и что она отлично бьет чечетку. Непрофессиональные актрисы. Они осаждали его, куда бы он ни поехал. Нет уж, спасибо! Даже ноги тебе не помогут.Так он ей и сказал. И в тот же момент понял, как ему необходима няня.— Значит, вот как мы поступим. Вы забирайте Тони, а Лиззи поедет со мной. Она мне уже говорила, что знает дорогу.— Вот здорово получилось, правда, дядя Ник? — Правая рука Лиззи лежала на бедре — потому что так сделала Молли. Как будто эта рыжая раздвоилась.— Лиззи, взгляни на него. Он потрясен. — Молли достала из кармана ключи от машины. — Он просто онемел. Пойдем, пора ехать.И они направились к «Мерседесу». Глядя на них, Доминик чувствовал, что должен возражать, и поактивнее, но в голове было пусто. А у Лиззи неплохо получается походка. Как любящий дядюшка, он обязан за эти две недели досконально изучить походку Молли Эпплгейт, чтобы при случае помочь племяннице советом. Глава 2 «Ни в коем случае не выпытывай у детей сведения о родителях и прочем», — гласило правило номер два миллиона с чем-то из огромного списка правил и обязанностей, который Джейни составила специально для сестры. Она надеялась, что Молли все-таки прочтет. Молли действительно кое-что прочла и даже упаковала список сегодня утром в один из чемоданов: оказалось, что он действует на нее гораздо лучше любого снотворного. Стоило прочитать пару строк, и она засыпала мертвым сном.Сначала Молли сама должна была отправиться на «интеллектуальный» курорт в качестве «сопровождающей». «Сопровождающей» исключительно в платоническом смысле для тех гениев, которым расщепить атом проще, чем познакомиться с девушкой. Требовалось добыть для газеты пару сенсаций погорячее — о сенаторе Обри Харрисоне и его намерении стать президентом. Но потом Молли осенила идея — отправить вместо себя кузину.Вместе с Харрисоном собирался приехать один из «бывших» Молли. Как выяснилось, он приходился Харрисону племянником и теперь страстно Молли ненавидел — непонятно почему.Нужно было что-то срочно предпринять, как-то уладить дело. Если она раздобудет эксклюзив, ее не выгонят с работы. А испытательный срок в редакции вашингтонской газеты как раз подходил к концу.Своими соображениями она поделилась с Джейни — тогда все это действительно было важно для Молли. Правда, несколько минут назад она сама уволилась из редакции… но это мелочи. Пусть кузина хоть неделю поживет по-человечески, тем более что Джейни недавно перестала наконец прятать голову в песок и теперь наверняка отрывается по полной программе. По полной — потому что Молли отключила мобильный. Во-первых, незачем слушать постоянные отчеты о том, «как прошел день», во-вторых, чтобы развить в кузине самостоятельность.Джейни уже рассказала ей про своего «подопечного» — Джона Романовски, самого настоящего профессора из университета. Рассказала она и про остальных гостей (среди которых, между прочим, затесалась одна голливудская звезда). Она даже не поленилась пересказать последний сюжет теленовостей про Харрисона. Крошка оказалась на редкость способной.Солнце, песок, интересные люди, новая стрижка — разве можно это сравнивать с толпой чумазых малявок? Если как следует разобраться, это она сделала Джейни одолжение.Потому что это Молли снабдила Джейни новой одеждой и отправила на курорт. И пообещала присмотреть за «Беззаботным детством» те несколько дней, что оставались до начала летних каникул.Правда, Молли бросила кузину на произвол судьбы, как только та приехала в Кейп-Мэй, но это еще как посмотреть, должна же у нее быть своя голова на плечах. Ничего с ней не случится. К тому же Молли сдержала обещание и честно управляла «Беззаботным детством», тот факт, что за эти несколько дней заведение не обанкротилось, должен привести Джейни в восторг.За все это время случилась только одна крупная неприятность. Если не считать того, что в первый же день отключилось электричество, а четырехлетнего Мейсона Фурбиша дважды застукали, когда он демонстрировал Эйприл Феддерман свой «фонтанчик». Но, кроме этого, все в порядке.Если бы не сотрудники Джейни, заварившие эту кашу с Лонгстритом. Перепутали время, на которое он хотел спровадить в «Беззаботное детство» племянников. Самое замечательное, что Молли не имела к этому никакого отношения. И тем не менее ради Джейни она великодушно решила расхлебать эту кашу, ближайшие две недели выполняя роль специалиста по детоводству.Девчонка что надо!Факт, что все познания Молли в вопросах обращения с детьми сводились к тому, что новорожденным полагаются розовые или голубые банты, детей кормят с ложечки, а «Отверженные» — жутко грустная книга, не имел ровным счетом никакого значения. А Доминику Лонгстриту и подавно не стоит об этом знать.И потом, возню с его племянниками можно рассматривать как очередную работу, с этой точки зрения тоже все тип-топ. Чтобы иметь возможность пользоваться своим состоянием (а оно равнялось сумме, нулей в которой было больше, чем татуировок на теле рок-звезды), не меньше десяти месяцев в году Молли должна была работать. Или выйти замуж — но это уж слишком; ей и так неплохо живется.Ограничение, «в воспитательных целях» наложенное на наследство родителями-оптимистами (большую часть жизни не обращавшими на дочь никакого внимания), Молли сумела превратить в очередное развлечение. Безответственная, взбалмошная сорвиголова Молли Эпплгейт.По завещанию требовалось, чтобы она работала десять месяцев в году. Но про то, что эти десять месяцев она должна провести на одной и той же работе, ничего не говорилось. И теперь Молли резвилась на рабочем рынке, как дитя в песочнице.В год она успевала сменить от шести до восьми работ. За последние двенадцать месяцев она демонстрировала нижнее белье; рекламировала на телевидении компанию, занимавшуюся производством автомобильных покрышек; помогала одной старой перечнице печатать мемуары; нянчила младенца в Монако; работала официанткой на роликовых коньках («Принесет вам заказ и споет песенку»); разносила напитки в казино в Лас-Вегасе; выгуливала собак на Манхэттене. Это не считая газеты, из которой только что уволилась. Хотя там она была не репортером, а скорее курьером. Всеми обожаемым курьером.Может, кто-то назовет это взбалмошностью. Лично Молли предпочитала термин «смена впечатлений». И — развлечений.Первые несколько дней управлять детским центром было интересно. Она научила детей отбивать несложную чечетку; потом, пока не закончилась коричневая краска, все рисовали пальцами собственный вариант «Моны Лизы». Потом разучивали кувырок назад через голову. Дети прозвали ее Хали-Гали Молли.Вероятно, заботиться о детях надо как-то еще, но Молли отлично со всем справилась — спасибо сотрудникам Джейни и записочкам, которыми та обклеила все стены центра. Под каждым выключателем красовалась надпись: «Прежде чем уехать домой, убедись, что не забыла никого из детей в ванной ».Мысли Молли снова вернулись к «Правилам Джейни», особенно к тому, которое запрещало выведывать у детей сведения о родителях и прочем. «А зачем вообще нужны правила, если их не нарушать?» — сказала она себе. За свою жизнь Молли успела проучиться самое малое в двенадцати частных школах, и из всех ее выгнали со скандалом.— Расскажи-ка мне, детка, — сказала Молли, затормозив перед светофором, — про своего дядю Ника. Во всех подробностях.— Ага, самые подробные подробности. Суровые факты. Запросто, Молли. А что именно тебе нужно?Молли широко улыбнулась. Что за девчонка! Если бы они вместе росли и учились в одних и тех же школах, владели бы сейчас всем миром. Или отбывали срок в тюрьме.— Начнем с семейного статуса. Женат? Разведен? Закоренелый холостяк?— Нет, жены у него никогда не было, — сказала Лиззи. — Я слышала, мама однажды ночью говорила папе: это все оттого, что он такой бессовестный, эгоистичный ублю…— Ну, про это пока достаточно, — перебила ее Молли, стараясь не улыбаться. — Значит, убежденный холостяк. А как насчет подружки?Лиззи поерзала, поудобнее устраиваясь на сиденье.— Целая куча. То одна, то другая. Мама говорит, это все оттого, что он считает себя пупом зе…— Вот что, Лиззи, давай договоримся: ты сообщаешь только факты, без маминых комментариев, хорошо? Что-то мне подсказывает, я сама могу сообразить, что она говорила, а это как раз самое интересное, понимаешь?Лиззи пожала плечами.— Ладно. Значит, про Синару тебе не нужно?— Синара? Звезда Бродвея? Та самая Синара? Аи contraire, та cherie Наоборот, моя дорогая (фр.).
. Валяй, куколка.— Мама говорит… ой, извини. Синара живет с нами в поместье. То есть «с нами», потому что у нас дом стоит рядом с домом дяди Ника, только на нашей земле. У нас десять акров. А у него целый миллион.— Позволь мне высказать смелое предположение. Думаю, твоя мама про это наверняка что-то говорила папе?— А разве мы не договаривались, что ее слова мне не нужно пересказывать?— Правила, моя сладкая, созданы для того, чтобы их нарушать — я про это недавно вспоминала. Даже мои правила. И потом, у тебя язычок так и чешется, верно?Лиззи выразительно вытаращила нахальные зеленые глаза.— Она сказала, что он компенсатор. Я посмотрела в словаре, что это значит, когда поняла, как это слово пишется. Если компенсатору не хватает чего-то, он вместо этого будет использовать другие вещи. Бедный дядечка Ник, наверно, ему многого не хватает. Иначе зачем ему столько домов и всего остального? Но я больше всех люблю этот.— Понятно, едем дальше. Что это за поместье? Название? И не забудь про то, как его называет твоя мама.— Ну, папа его называет «Наше поместье». Дядя Ник обычно говорит «вирджинская недвижимость». Он никогда ничего не называет по-своему. Мама называет дядину часть поместья «Его личный Версаль». А знаешь, как она называет его « Ламборгини » ?Молли улыбнулась.— Нет, кажется, я уже догадалась. Лучше расскажи, что там есть.— Ага. Дом. Сараи. Конюшня. Дорожки. Два бассейна, один снаружи, другой внутри. Театр. И еще «Вход воспрещен».Молли удивленно уставилась на Лиззи.— Что?— Дядя Ник так зовет свою студию, или кабинет, в общем, называй как хочешь. Видишь, все-таки иногда он придумывает названия. Ключи есть только у него, папы и дяди Тейлора. А для всех остальных «Вход воспрещен». В прошлом году он даже приписал «К тебе, Лиззи, это тоже относится». Мама говорит, что на будущий год он окопает студию рвом, а в ров напустит крокодилов.— Кажется, твоя мама начинает мне нравится.— Ты же ее не увидишь, ты что, забыла? Она уплыла на Гречневые острова, а когда она вернется, ты уже уедешь.— Греческие острова, Лиззи. Ты же знаешь.— Ну да, — протянула Лиззи. — Вовсе им не обязательно было уезжать. Мы с Тони не всегда себя плохо ведем.Как будто что-то укололо Молли в сердце. Ей захотелось обнять девочку, прижать к себе. Мать родила Молли, не успев снять платье от «Шанель» — до последней минуты не хотела уезжать с вечеринки. А как только ее выписали, родители бросили Молли одну и уехали, и потом бросали еще много раз, пока не разбились на самолете в горах Аргентины.Нет-нет, не думайте, они заботились о дочери. Сбагрили ее сначала во все по очереди частные школы, какие нашлись, а когда она училась в колледже, потому что ни одна частная школа уже не хотела ее принимать, — родителям Джейни. И потом, они же составили это дурацкое завещание, верно? Обеспечили детке будущее.Молли представила, как в стремительно теряющем высоту самолете папочка с мамочкой утешают друг друга: «Ничего, зато теперь Молли придется попотеть, чтобы получить наши денежки».— Твои родители часто уезжают? — спросила она.— Ага. Очень часто. Два года назад они не взяли нас с собой на похороны маминого дяди в Кентукки, а сами пробыли там целых три дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29