Премного благодарен!— За то же могу принести благодарность и я!— Отлично! Теперь, возможно, вам понятно, как я расцениваю ваше отношение ко мне!До этого возившаяся со своей ночной рубашкой, Клэр зала взглянула на Джейка; по ее щекам продолжали бежать слезы.— Я старалась во всем до мелочей соответствовать вашим требованиям! Все, что вы хотели, вы получили!— О да, мои инструкции вы выполнили с блеском! Вы проявили энергию, способности и понимание, о каких следовало бы только мечтать, но все это было проделано с теплотой, какой можно ожидать от зимней стужи!— Неправда! Я… — тут Клэр осеклась, глядя на Джейка горящими глазами, вспомнив, что в ту самую ночь, когда она застала его пьяным, он заплетающимся языком говорил ей те же слова, укорял в том, что была холодна и надменна, как Снежная королева. Примерно то же говорила ей и Кэролайн.— Вы же знаете, что я пережила! — оправдывающимся тоном сказала Клэр.— Знаю и понимаю это! А мое прошлое вы приняли к сведению?— Я не знала… — начала было Клэр.— Вот именно, черт побери, обо мне вы ничего не знали и знать не желали!— Мне кажется, что события этой ночи восполнили этот пробел!Внезапно весь гнев Джейка как будто иссяк. Он сказал уже гораздо спокойней:— Вы правы. Эта ночь подтвердила то, что занимало меня уже давно. Что под ледяным покровом таится отнюдь не потухший вулкан. — Он глубоко вздохнул и продолжал: — Вы считаете, что совершили очередную ошибку, ведь так? Что у вас отказали тормоза? Вижу, чем вы готовы заняться, — привести в порядок останки, устроить пышное захоронение, воздвигнуть памятник и только после всего этого предать прошлое забвению.— Я действительно совершила ошибку! У меня и в мыслях такого не было. Я не из тех, кто спит с начальством!— Ну вот! Снова вы за свое! Я — это я, — он ткнул пальцами в свою обнаженную грудь, — Джейк Бернс! Вы спали со мной, а не с «Бернс Энтерпрайзез»! — Его снова начал охватывать гнев.— С кем бы и как бы это ни происходило, все равно этого нельзя было допустить!— Но почему?— Потому, что это все испортило!— Как?— Вы еще спрашиваете! — вскинулась Клэр. — Это меняет все в корне…— Если меняет к лучшему, то я не возражаю! — Джейк помолчал, потом произнес: — Если к худшему, тогда не уточните ли, что вы имеете в виду?— Я работаю у вас!..— Ну и что же?Клэр чуть не захлебнулась от возмущения:— Ну если вы этого не понимаете, тогда нет смысла объяснять. Видимо, у нас с вами разные взгляды.— Я так не думаю. Хотя ваши до идиотизма благородны… как, впрочем, иногда и ваши поступки.— Послушайте!..— Нет, это вы послушайте! Дело вовсе не в том, что мы переспали; вас задело то, что я называл вас Стеллой!— А вас бы не задело, если бы я называла вас Чарли? — запальчиво спросила Клэр.— Думаю, что задело бы.— Все это я уже достаточно имела с Рори. Он, занимаясь сексом, думал только о том, как он хорош, как я должна быть ему благодарна…— Вы что, в том же обвиняете меня?— А как мне это еще понимать?— Мне кажется очень странным, что вы до сих пор не спросили меня, кто такая Стелла.Клэр накинула через голову ночную сорочку, в ней она чувствовала себя спокойней.— Я знаю, кто она такая! Ваш приятель-судья рассказал мне, что вы были женаты и что ваша жена умерла.— Ах вот как! — еле слышно произнес Джейк.— Но только и всего, больше ничего!— Этого больше чем достаточно!Хотя бы в физическом смысле можно было почувствовать что перед вами другая женщина?— Я и почувствовал! — Снова помолчав, Джейк сказал: — и я и назвал вас Стеллой, то только потому, что с вами мне было так же хорошо, как бывало с ней. Поверьте, я не хотел вас обидеть. Это своеобразная похвала.Клэр в замешательстве уставилась на Джейка. Такое совершенно не приходило ей в голову.— Сравнивая вас с ней, я нисколько не хотел умалить ваших достоинств, а учитывая тот накал, который проявился у нас обоих… — Джейк повел плечом. — Просто у меня такого не было, с тех пор как…Он внезапно осекся.— Так вот откуда ваше увлечение… блондинками?..— Слава богу, поинтересовались!— Я думала, что не имею на это права!— Вы, англичане, вопрос боитесь задать, чтоб не подумали, будто вы вмешиваетесь в чужие дела.— Это считается невоспитанностью!— Это считается проявлением внимания к человеку! — Джейк пристально посмотрел на Клэр. — Вы даже не поинтересовались, женат я или разведен!— Ваша частная жизнь меня не касается!— Ну хоть бы из любопытства спросили!Клэр неуютно поежилась:— Любопытство, как известно, сгубило кошку! — И добавила смущенно, помогая себе красноречивым жестом: — Я действительно была потрясена, узнав, что вы вдовец!— И уже пять лет.— Сколько вы были женаты?— Чуть больше четырех лет.— Не намного дольше, чем я.Джейк с грустной улыбкой взглянул на Клэр:— Выходит, мы оба тяжелораненые! Но если бы тогда в Абердине мы не столкнулись с твоим бывшим муженьком, я бы так и не узнал, что у тебя за травма. — Вот почему мне так обидно, что ты называешь меня именем какой-то другой женщины!— Стелла вовсе не «какая-то женщина», но, если тебе это так обидно, прости меня. Я ни за что бы не смог причинить тебе боль намеренно!Теперь Клэр уже чувствовала виноватой себя. Она знала Джейка достаточно хорошо и понимала, что этот человек лгать не может.— Просто, наверно, все это выглядело для меня слишком привычно, — сказала она уступчиво. — Такого у меня с Рори было больше чем достаточно.— Я вовсе не Рори Баллетер! — жестко сказал Джейк.— Я это вижу.— А ты видишь, что Чарли как раз такой?Клэр похолодела:— Я знаю, что такое Чарли!— Так ты поэтому дала ему от ворот поворот?Клэр не смогла сдержать улыбки.— А что тут смешного?— Просто меня восхищает твой прямолинейный американский юмор! — ответила Клэр и тут же решительно отрезала; и, пожалуйста, не надо больше говорить о Чарли!— Придется, потому что он имеет отношение к тому, что произошло ночью, да и к Стелле тоже. Именно в ней кроется причина того, что он принялся за тебя!Клэр нахмурилась:— Что ты имеешь в виду?— Стелла была когда-то девушкой Чарли. Я ее у него увел.— Да? И какое же это имеет ко мне отношение?— С того момента, как Стеллы не стало, Чарли все время уводит женщин у меня из-под носа.Клэр в изумлении уставилась на Джейка:— Но меня-то зачем ему потребовалось уводить?— Потому что он догадался, что я… интересуюсь тобой.Клэр опустилась на край кровати.— Ты это очень тщательно скрывал! — наконец проговорила она.— У меня не было выбора. Ты к себе на километр не подпускала. Я не хотел рисковать, афишируя свои чувства к тебе, потому что знал: ему это непременно станет известно. — Джейк чуть помолчал. — Мы с ним из одного маленького городка — из Симаррона в штате Оклахома. Я в нем родился.Моя мать скончалась, когда мне было восемь лет, и мои воспоми нания о ней навсегда связаны с комнатой, пахнущей лекарствами.Вот почему, когда отец Чарли сбежал, мой отец предложил его матери вести наше хозяйство и приглядывать за мной, и надо сказать, что миссис Уитмен сделалась мне второй матерью. Мы с Чарли были однолетки и вместе росли. Но он почему-то все время со мной соперничал. Ему непременно надо было во всем одерживать надо мной верх. Он берет призы по языку и литературе, я по математике. Я собираюсь поступать в университет Брауна, который заканчивали многие из нашей семьи, — а Чарли, который стремится меня переплюнуть, в шестнадцать лет получает право на стипендию в Гарварде. Он лучше всех сдал вступительные экзамены. Чарли был — да и есть — большой умница! И теперь мы редко виделись с ним, только во время каникул. После окончания университета Чарли поступил в Гарвардскую школу права, а я — в Гарвардскую школу бизнеса. Теперь мы виделись довольно часто, но дружба как-то не складывалась. Чарли был честолюбив; хотел разбогатеть, стать преуспевающим адвокатом, и, получив по окончании школы степень, он стал работать в одной из престижных адвокатских фирм в Талсе. Там, в Талсе, мы опятьтаки с ним встретились. На большом приеме, устроенном од ним из клиентов его фирмы, Чарли оказался там со Стеллой. Она была необычайно хороша… но совсем не такая, за какими он обычно охотился. Женщины Чарли были другого типа: элегантные, утонченные, опытные. Стелла была как раз наоборот. По школе я ее почти не помнил — она была много моложе нас с Чарли; скромная, гораздо более серьезная, чем все прочие девушки Чарли, и уже успела овдоветь. Она вышла замуж очень рано за парня, с которым у нее была любовь с детства, и сразу после свадьбы его забрали воевать во Вьетнам, шел последний год войны; а через три месяца его убили. И вот Стелла в девятнадцать лет стала вдовой. Когда мы познакомились, ей было двадцать четыре, на три года меньше, чем мне тогда, и она работала секретаршей у Чарли на фирме. Я спросил у Чарли, каковы его намерения в отношении Стеллы, и очень удивился, когда он заявил, что серьезны, что она «совсем не такая, как все». Помню, он сказал: «В ней есть какая-то особая, милая наивность! Даже прожив в Талсе пять лет она сохранила старомодные идеалы провинциальной Америки!» Это означало, что до свадьбы она с ним спать не соглашалась. Это упорство главным образом и внушало Чарли особый к ней интерес. Я видел, что он очень старается и что она вот-вот готова уступить, потому что я не помню, чтобы хоть одна женщина могла долго сопротивляться напору Чарли. Но, узнав Стеллу поближе, я мало-помалу стал думать, что Чарли возможно, нашел именно то, что ему нужно. Стелла действительно была не такая, как другие. Мне это нравилось. Постепенно я все больше и больше тянулся к ней, и, к моему удивлению, она ко мне тоже. Как-то я решил ей открыться.Тут Джейк улыбнулся, и у Клэр заныло сердце.— А она мне и говорит: «Я все ждала, когда ты скажешь!»Вот и все. Когда она все рассказала Чарли, тот, конечно, совсем не обрадовался. Он обвинил меня в том, что я сделал это специально, потому что знал, как она ему дорога; что я вечно зарился на то, чем мог похвастать он. Как только он ни старался вернуть ее, ничего не получалось. И когда Стелла пригласила Чарли на свадьбу, ему окончательно стало ясно, что дело проиграно. Стелла была католичкой, чем во многом объяснялась ее особая внутренняя сила. Вера имела для нее огромное значение, и она соглашалась на брак, только если мы повенчаемся в католическом храме и если я пообещаю, что наших будущих детей мы воспитаем в католической вере. Ну а для меня лично религия особого значения никогда не имела. Потому мы венчались в католическом храме, и я обещал, что наши будущие дети будут воспитаны в католической вере. Я построил огромный новый дом в Симарроне, и вот, вернувшись с Гавайских островов, где по желанию Стеллы проводили свой медовый месяц, мы стали жить в нем, и все складывалось прекрасно.Стелла сразу же забеременела и была на седьмом небе от счастья. Она любила детей, хотела иметь их полный дом. Но в девять недель у нее случился выкидыш. Она очень болезненно его переживала. Доктора уверяли, что такое частенько случается и что это вовсе не значит, будто она больше не сможет иметь детей. Только Стелла потеряла и второго ребенка в двенадцать недель. После этого она впала в полное отчаяние; большую часть времени стала проводить в церкви. Я повез ее к светилу-гинекологу, оказалось, что нужна небольшая операция и тогда все будет в порядке. Стелле сделали операцию, и, как только позволили врачи, мы решили с ней снова попытать счастья. Забеременев в третий раз, она старалась больше лежать в постели. Она решительно настроилась на то, что теперь ничего, абсолютно ничего не сможет ей помешать родить ребенка, и я видел, как она волнуется, как переживает, и старался во всем ей помогать, несмотря на то, что Стелла не позволяла мне тогда до себя дотрагиваться. Так впервые между нами возникли разногласия; я не понимал, почему мне все время приходится успокаивать себя под ледяным душем, однако Стелла была неумолима: она боялась даже по мелочам рисковать. И я всю свою энергию направил на работу. Когда Стелле пришло время рожать, я был рядом; у нас родился мальчик, Кристофер. Это был чудесный малыш, весом шестьфунтов, с темными волосиками и голубоглазый, похожий на Стеллу. Стелла была вне себя от радости. Никогда я не видел ее такой счастливой… И вот, когда малышу было уже около четырех месяцев, однажды утром Стелла обнаружила его мертвым в кроватке. Мы так и не поняли, отчего он умер. Когда она клала его в его кроватку накануне, малыш был совершенно здоров. Стелла обезумела от горя. Она не могла примириться с мыслью, что Кристофера нет. Она впала в состояние глубочайшей, тяжелейшей тоски. Все часы проводила в детской, сидя у колыбельки-качалки. Если не сидела в детской, пропадала в церкви. Дошло до того, что мы стали с ней как чужие; ночи напролет она плакала. Боже ты мой, как она плакала!..Голос Джейка сделался глуше:— Ей стало казаться, будто это она виновата во всем, что произошло в нашей семье, — виновата передо мной, но больше всего перед самой собой. Она полагала, что основная цельвсякого брака — производить на свет детей. С самого начала она пыталась забеременеть, и каждый раз ее постигала неудача. Теперь она лишилась уже троих детей, и, значит, в этом только ее вина и больше ничья! Никакие уговоры не действовали. Стелла была одержима собственным чувством вины. Ее теплота, любовь и нежность исчезли, уступив место безнадежности, подтачивавшей жизненные силы. Стелла вбила себе в голову, будто все это произошло потому, что она отвергла Чарли; что все эти страдания бог послал ей как кару за этот грех. Я сердился, убеждал, говорил, что она заблуждается, считая будто Чарли женился бы на ней; что этот человек не создан для брака. Просто она привлекала его своей неуступчивостью, а на самом деле он просто хотел затащить ее в постель. Мы поссорились. Стелла обвиняла меня в том, что я ревную ее к Чарли, что я уже пресытился ею, что считаю обузой ее, не способную родить, не способную исполнить свой супружеский долг передо мной. Я уверял ее, что не это главное; что просто быть с ней уже для меня счастье. Она истолковала это как мое нежелание понять ее, мое равнодушие к тому, что так для нее важно: исполнить свое жизненное предназначение, стать полноценной женой и матерью семейства. Наши отношения настолько испортились, что я все больше времени отдавал работе, стараясь как можно реже бывать дома, потому что теперь меня перестало туда тянуть. Я стал устраивать себе регулярные поездки за границу — к тому времени у меня появились клиенты-арабы. И однажды, когда я вернулся домой после одной из таких командировок, Стелла бросилась мне на шею, говорила, что ей без меня плохо, умоляла простить ее и сделать еще одну попытку.Джейк засмеялся нервным смехом. Потом продолжал:— Попытку! Теперь она не оставляла меня ни на минуту. Я приходил домой смертельно усталый, но Стелла только и знала, что требовала от меня немедленно лечь с ней в постель, чтобы поскорей забеременеть. Стоило мне сказать, что я устал, как она тут же принималась упрекать меня, что я больше ее не люблю. Каждый божий день она измеряла себе температуру, просматривала свой календарик, неустанно тормошила меня. Я злился, потому что мне казалось, что она смотрит на меня как на жеребца-производителя. Ссоры стали перерастать в скандалы. Стелла обвиняла меня в том. что у меня появились другие женщины, — вот якобы почему я утратил к ней интерес. Другие женщины! Да я ни на одну не смотрел. Я продолжал любить Стеллу, но почувствовал, что теряю ее. Она всегда раньше интересовалась моими делами, гордилась мной; любила устраивать вечеринки; все кругом считали меня счастливчиком. Но я никак не мог понять навязчивой идеи Стеллы, что до тех пор, пока она не родит здорового, жизнеспособного ребенка, она не может считать себя женщиной. Теперь Стелла уже не отдавалась мне с такой страстью, как когда-то; она не любила меня, она использовала меня…Я знаю, что это такое! — проговорила Клэр с тоской.— То, что раньше было гораздо больше, чем только секс, теперь превратилось в работу; в отработанный, четкий процесс зачатия. Я сказал Стелле, что если она не изменит к этому своего отношение, то я так больше не смогу. Для меня такое было невыносимо. С тем я и уехал. Поездка выдалась долгой, затянулась месяца на полтора; и вот через месяц я получаю письмо, — как водится, анонимное, — где сообщается, что моя жена погуливает с Чарли Уитменом! — Джейк сжал голову руками. — Если бы я в тот момент оказался рассудительней, но я ошалел от ярости. Стелла меня обвиняла в неверности, а теперь сама изменяет мне с человеком, заведомо зная, что тот имеет на меня зуб! Первым же самолетом я улетел на родину.Джейк замолк, и надолго. Когда он снова начал рассказывать, голос его звучал уже более уверенно:— Наверное, было суждено судьбой, чтобы я застал их вместе. О нет, не в постели — это было бы слишком примитивно. Они вместе ужинали, только и всего; Стелла была такая радостная, такая хорошенькая, прямо как прежняя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47