Снова поцеловав девушку, Тони почувствовал это волшебное сплетение своих пальцев и ее волос, удерживающее ее на месте, словно она могла убежать.
— Еще!
Если бы она могла убежать! Если бы ее колени не дрожали так, что Роузи едва держалась на ногах! Другой рукой он провел по ее груди и, оторвавшись от губ, поцеловал шею. Рука Тони скользнула под жесткий корсет, и, когда его палец нежно прошелся по затвердевшему соску, Роузи застонала.
— Этот стон… — прошептал Тони. — Серенада любви, моей любви…
В его голосе слышалось удовлетворение, и это отрезвляюще подействовало на Роузи, словно на нее вылили ушат холодной воды. Боже, что она делает?! Роузи открыла глаза, и чувство унижения, как пощечина, привело ее в чувство.
Сверкающие солнечные лучи ярко освещали все вокруг — в том числе ее и сэра Энтони, — и, следовательно, все могли видеть их.
— Никто не мог нас видеть, — прочел Тони мысли девушки. Его низкий бархатный голос звучал успокаивающе. — Я заслонил тебя своим телом от взглядов любителей совать свой нос в чужие дела.
Эта самонадеянность моментально вывела Роузи из себя.
— Своим телом? — переспросила она сдавленным голосом. — Да, вы им пользуетесь достаточно умело. Это тело, несомненно, принадлежит негодяю, грязному и грубому плуту! — Недавнее страстное вожделение смешалось с яростью — или это было одно и то же? — и Роузи ударила Тони по руке. — Уберите свою прокаженную лапу, пока мой нож не оказался в вашем брюхе!
— Успокойся, моя милая, — хмыкнул Тони, хотя подбородок его сразу окаменел. — Мною движут только самые лучшие намерения.
Его веселость окончательно убедила Роузи. Боже, она же вела себя как последняя шлюха иэ портовых доков! Сжав кулак, Роузи изо всех сил ударила Тони, целясь в горло, но Тони откинул голову, и удар пришелся по плечу. Мягкая подкладка смягчила удар, но на лице Тони явно отразились гнев и изумление.
— Говорю тебе, что я желаю этого брака, и то восхитительное бешенство, в которое ты время от времени впадаешь, — его пальцы сжали грудь Роузи, — легко излечимо.
Роузи отбросила бесстыжую руку и, поднырнув под плечо Тони, метнулась прочь. Тони без труда задержал ее, поскольку Роузи остановилась, чтобы подобрать свой парик.
— Так какую комнату отвели тебе мои слуги? — спросил он. — Я найду тебя этой ночью и доставлю такое наслаждение, что сам Аполлон будет нам завидовать. Пойдем! — Настойчивая ладонь закрыла ей рот, и таким пленительным был Тони, что Роузи опять дрогнула, несмотря на всю свою злость. — Итак, вложи же свою руку в мою и отправимся к нашему счастью вместе до самой смерти и во веки веков!
— Вы — сумасшедший, лунатик, не отдающий себе отчет в том, что говорит!
— Лунатик? Нет, ведь луна дарит любовь!
— Нет, вы лунатик! Ваше место в Бэслхэмской больнице для умалишенных!
Роузи нахлобучила парик, нимало не заботясь о том, что ее собственные волосы торчат из-под него во все стороны.
— Я не знаю, что вы там думаете обо мне, — Роузи обернулась и обнаружила, что руки сэра Энтони снова тянутся к ее груди, — но вы мне просто отвратительны.
Обворожительные глаза Тони продолжали ласкать ее. Еще ни один мужчина никогда так не смотрел на Роузи. Его пальцы призывно манили ее, и, глядя на эту руку, Роузи желала только одного — чтобы искра страсти, которую он заронил в нее, не превратилась во всепожирающее пламя. Но эта искра уже разгоралась, опаляя и искушая, и Роузи не знала, что может погасить ее. Но Роузи подозревала, что это знает Тони. Зарыдав, она бросилась бежать через лужайку, уверенная, что он пустится вдогонку.
Тони не стал этого делать. Подавляя в себе хищнический инстинкт, он посмотрел вслед Роузи и, громко расхохотавшись, обернулся и помахал Джин. Сестра подняла руку в ответ, и Тони с важным видом зашагал к своему дому. Это было внушительное трехэтажное здание, построенное из белого камня в форме буквы Е. Вдоль всего фасада протянулась открытая терраса, а крышу украшали статуи и арки. Прекрасный дом и достойное гнездышко для него и его избранницы.
Не станет ли ею маленькая птичка-невеличка, только что упорхнувшая от него? Возможно. Ее поцелуй казался Тони волшебным сном. Но тем не менее он чувствовал некоторую неловкость — на этот раз огонь желания был намного сильнее, чем обычно. Его короткие форменные брыжи, пошитые у лучшего лондонского портного специально для службы в королевской гвардии, не сковывали движений и не раз позволяли Тони ловко увернуться и от ножа наемного убийцы, и на поле боя во имя Ее Величества. Но даже широкий покрой этих штанов не мог скрыть захлестнувшего его возбуждения, и Тони подивился на самого себя.
Неужели ему так необходима женщина? Или эта простая девчушка обладает особым даром сжигать глупых мужчин в огне всепоглощающей страсти? Это надо выяснить, не так ли? Тони еще раз посмотрел вслед девушке — она была уже около самой сцены, которую соорудили актеры.
Спектакль уже начался с короткой комической пьесы, чтобы развеселить гостей сэра Райклифа. После этого зрителям было обещано, что несколько позже им покажут более длинную пьесу. Быстро оглядевшись вокруг, Тони удостоверился, что девушки нигде нет. Он нисколько не сомневался, что она постарается избегать его, но, впрочем, пока не был дан отпор леди Хоноре, Тони это вполне устраивало.
Встав с самого края толпы зрителей, он уставился на сцену, отвлекаясь иногда на то, чтобы ответить вежливой улыбкой на поклоны потенциальных невест.
— Энтони! — послышался четкий голос леди Хоноры. — Пройдите ко мне — я заняла вам место на передней скамейке.
Тони подпрыгнул, словно его застали на месте преступления. Черт бы побрал Джин, это все ее штучки! Он был одним из немногих мужчин, которые были способны общаться с леди Хонорой, не теряя при этом самообладания. Ее аппетитное тело и не менее аппетитное состояние со всех сторон привлекали опрометчивых претендентов на ее руку, но никогда не улыбающееся лицо в сочетании с прямой осанкой и отсутствием какого бы то ни было юмора заставляли бросаться их в объятия более молодых, хотя и менее богатых девушек. Трагичность своего нынешнего положения Тони не осознавал до того момента, когда во время завтрака ему пришлось учтиво сопровождать леди Хонору к столу, и она нудным голосом перечисляла его обязанности. Хуже того, Тони не сомневался, что, если бы ему пришлось сопровождать леди Хонору в постель, она и тогда бы объясняла ему его обязанности.
Эта женщина была настолько убеждена в собственном превосходстве, что попросту пугала простых смертных, как вот теперь пугала Тони. Кроме того, в голосе леди Хоноры присутствовали едва заметные ироничные нотки, которые, по ее мнению, должны были доказывать Тони его собственное, более низкое положение.
— Леди Хонора, я чувствую себя великолепно, когда стою.
— Вздор! — С силой, не свойственной великосветским дамам, она потянула за собой Тони. — Вы хозяин, и ваша обязанность стоять там, где гости могут вас видеть. Вы, разумеется, позволите мне руководить вами в этом деле, как и в деле вашей женитьбы.
— Моей женитьбы?
— Да, на мне. — Леди Хонора положила тонкую руку на его рукав. — Джин рассказала мне о ваших легкомысленных, пустяковых возражениях. Но вы же мужчина и должны мыслить логически. Уверена, что, подумав, вы очень скоро узрите здравый смысл в моих поступках.
Взглянув на украшенный драгоценностями чепец, прикрывающий ее светлые волосы, Тони задумался, есть ли у него шанс противостоять решимости леди Хоноры и собственной нужде в деньгах. И именно в этот момент в памяти Тони мелькнула та самая девочка, ее волшебный поцелуй, и все планы Хоноры обратились в ничто.
Она изучала Тони, как капрал, набирающий рекрутов в армию Ее Величества. Не обращая внимания на зрителей, леди Хонора заговорила в полный голос:
— Вы, конечно, решите, что наш брак — это ваша идея: мужчине нравится считать, что он хозяин своей судьбы. Но тем не менее исполняйте свои хозяйские обязанности и садитесь на место, которое я обеспечила для вас.
— Черт побери мои хозяйские обязанности! — взорвался Тони. — И черт побери…
Зрители как один обернулись и зашикали на него — только он единственный не был увлечен пьесой, мешал остальным, и даже актерам приходилось повышать голос, чтобы своим красноречием привлечь внимание публики.
— Видите, я права, — по-своему объяснила леди Хонора происходящее. — Все хотят, чтобы вы сели рядом со мной.
Она опять потянула за собой Тони, и он не стал сопротивляться. В конце концов какая разница, где сидеть, где стоять, где думать? Пьеса между тем шла своим чередом, но ее интрига не шла ни в какое сравнение с той интригой, которая зрела в уме Тони. Бормоча вежливые извинения, он стал пробираться сквозь толпу, следуя в кильватере Хоноры. В глубине души Тони был весьма благодарен двум актерам, появившимся сейчас на сцене. Они начали развлекать зрителей своими страстными мольбами, обращенными к некой бессердечной леди Эрлин.
И, словно прочитав его мысли, она появилась — женщина, которую он целовал, женщина, которую он так страстно желал, женщина, которую он, возможно, соблазнит. Ее появление на сцене вызвало одобрительный рев зрителей.
Неужели они знали ее? Может быть, это какая-нибудь дворянка, вышедшая на подмостки шутки ради? Нет, одобрение публики, жаждущей продолжения, относилось не к ней, а к пьесе. Что бы это значило?
Тони наклонился к леди Хоноре и пробормотал:
— Кто она?
— Она — это кто?
— Кто, — Тони опять кивнул на сцену, — она?
Озадаченная, Хонора проследила за его взглядом.
— Это жена, наставляющая рога своему супругу.
— И не об этом. Меня интересует, кто она в действительности?
— В действительности? — Леди Хонора повернула к Токи удивленное лицо. — В действительности она, то есть он — один из актеров труппы сэра Дэнни. А почему вы…
Не дослушав леди Хонору, Тони вскочил как ужаленный. Не обращая внимания на недовольные возгласы зрителей и даже тычки в спину, Тони думал только об одном.
Он целовался с мальчиком! С мужчиной!
5.
Нo было ли так на самом деле?
Лорд Боузи ткнул Тони под колено, и тот рухнул на скамью.
Неужели он на самом деле целовался с мужчиной?
Тони очень хотелось выскочить на сцену и, плюнув на все, дать этому парню в юбке такого пинка, чтобы он хромал всю следующую неделю. Но что-то удержало Тони. Какая-то мелочь. Нечто такое, что послужило бы ключом к разгадке…
Он взглянул на актера в женском платье, продолжающего декламировать свою роль, но, не в силах выносить это зрелище, снова уставился в землю. Потом, опустив плечи, свесил руки между колен и сложил ладони чашечкой. Чашечкой в форме женской груди. Чашечкой в форме… Тони снова взглянул на сцену… В форме ее груди.
Ее груди! На сцене был не мужчина!
Это была женщина.
Женщина!
— Почему вы хватаетесь за грудь и вздыхаете? — прошептала леди Хонора.
Тони, храбро сражавшийся в армии Ее Величества, а затем уже несколько лет командовавший гвардией, был убежден, что приобрел некоторый жизненный опыт и потому мог отличить волосатую мужскую грудь от нежной женской. И, черт побери, какое это было приятное отличие!
Леди Хонора ткнула его веером в бок.
— Чему вы так глупо ухмыляетесь? .
Проклятье, выходило так, что это была женщина, играющая в жизни роль мужчины, чтобы играть на сцене женщину! Тони сощурился, разглядывая актеров, боясь запутаться окончательно.
— А теперь почему вы нахмурились? — снова ткнула его в бок леди Хонора.
Нет, девушке одной не удалось бы так долго разыгрывать этот маскарад. Среди актеров кто-то должен знать ее секрет, но кто? Этот молодой щеголь-самец? Или тот старый негодяй? Путается она со всей труппой или же тайная любовница одного какого-нибудь счастливчика?
Леди Хонора ущипнула Тони за руку так, что тот наконец очнулся.
— Что вы там бормочете? Это же вульгарно!
Ее отец небогат — это очевидно, приданого у нее нет; она не так молода, как ему показалось, и, разумеется, не может быть девственницей… Даже если она доказала, что может зажечь его, как никакая другая женщина, даже если очаровала его своим безупречным телом, он не мог взять ее в жены. Не мог иметь от нее детей. Не мог с ней есть, спать и разговаривать, потому что, женившись на комедиантке, он выставит себя на всеобщее посмешище. Все его надежды на создание собственной династии обратятся в дым. Королева выбросит его, как использованный носовой платок! Двор будет воротить от него нос и говорить: «Вот в нем и заговорила нечистая кровь!» Старая история о его незаконнорожденности, принесшая ему столько страданий, снова всплывет наружу. Его станут жалеть, а, Бог свидетель, как же унизительна для него жалость!
— Вы кажетесь совершенно больным. — Леди Хонора положила руку ему на затылок и сжала крепкими пальцами. — Нагните голову как можно ниже, до самых колен, иначе вы упадете в обморок.
Тони взглянул на леди Хонору, ближайшую подругу своей сестры, женщину, которая могла купить ему право на династию, и содрогнулся. Взглянул на женщину на сцене. Он даже не знал ее имени!
— Вы весь горите. Вы больны? — Леди Хонора убрала руку с затылка Тони и отодвинулась от него.
Всю жизнь испытывая вожделение, он, тем не менее, был осмотрителен и никогда не позволял физической чувственности брать верх над здравым смыслом. Тони всегда смеялся над мужчинами, которые чахли по женщине. А вот он попросту отнимет эту актерку у любого, кому бы она ни принадлежала, и оставит ее для себя. А если бы у них появились дети — тут горло у Тони сжало так, что он едва мог дышать, — им был бы уготован тот же ад, через который в юности прошел он сам. Нет, она не может принадлежать ему! И тут пронзительное чувство потери ошеломило Тони, поставив его в тупик.
— Сэр Энтони! — Леди Хонора поднялась со скамьи и расправила юбки. — Если вы еще можете управлять собой, то воспользуйтесь своим правом хозяина и прекратите спектакль.
Глядя во все глаза на сцену, Тони вдруг осознал, что видит только женщину, которая сейчас раскланивалась, держась одной рукой за какого-то старого ферта, а другой за учтиво улыбающегося хлыща, который вцепился в нее и выглядел так, словно ему было не привыкать орудовать ножом и удавкой на большой дороге.
Роузи, смущенная и подавленная, старалась незаметно вырвать свою руку из потной ладони Людовика, но он крепко сжимал ее, да и холодные пальцы сэра Дэнни тоже были тверды. Тогда она попыталась вырваться из плена пожирающего взгляда сэра Энтони, но и это ей не удалось.
Тони выглядел разъяренным. Разъяренным! Его светлые брови сошлись на переносице, раздувающиеся ноздри побелели, а пухлые губы вытянулись в тонкую ниточку. Она обязана была предупредить сэра Дэнни, рассказать ему обо всем!
Роузи снова попыталась выдернуть руку из стальной хватки Людовика, продолжающего до боли стискивать ее пальцы. Взглянув на него, Роузи поняла, что Людовик, улыбаясь, рассматривает Тони точно так же, как тот рассматривал ее. В одно мгновение Тони поднялся со своего места и, расправив плечи, положил руку на висящий на поясе нож. Ухмыльнувшись, Людовик скопировал его угрожающую позу с величайшей точностью. Похоже, ему это мастерски удалось, потому что в зрительном зале пробежала волна смеха, и, воспользовавшись этим моментом, Роузи наконец-то удалось освободить руку. Людовик что-то прошипел и снова повернулся к Роузи, но она, опершись о локоть сэра Дэнни, уже спрыгивала со сцены. Людовик спрыгнул следом. Актеры скрылись за кулисами. Никогда еще Роуэи не чувствовала себя так скверно. Более чем скверно. Она поспешила за сэром Дэнни, который шел по направлению к дому. Щека сэра Дэнни подергивалась, он дважды пытался выговорить хоть слово и наконец прохрипел:
— Что случилось?
— Я просто немного испугалась. — Обвиняющий взгляд Тони продолжал стоять у Роузи перед глазами.
— Но почему?
— Не знаю… — Роузи все прекрасно знала, но ей не хотелось вдаваться в объяснения. Сэр Дэнни обвинял ее в том, что она боится чувств, и это было действительно так. Она боялась, что если даст им волю, даже на сцене, то они полностью завладеют ею. И сам сэр Дэнни внимательно следил за Роузи с того самого момента, как их повозки пересекли границу поместья Райклифа, словно ожидал от нее внезапной вспышки.
Какое неведомое внутреннее знание подсказало ему, что душевное возбуждение, закипающее в Роузи, готово вот-вот выплеснуться наружу? Даже потрясение от первого поцелуя бледнело перед ее реакцией на это поместье, на этот дом, на это место.
— От поместья Одиси меня бросает в дрожь, — призналась Роузи, не дожидаясь вопроса сэра Дэнни.
— От Одиси? — Сэр Дэнни остановился и посмотрел вокруг. — Но здесь же так красиво!
Роузи неохотно тоже покрутила головой. Летняя трава уже пожухла, и осенние краски захватывали дом в свой золотисто-зеленый водоворот. Дубы, еще не до конца потерявшие листву, отбрасывали беспорядочные тени и напоминали об ушедшем лете;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35