Он ворвался в Лондон, как снежная буря, и совсем позабыл об осторожности, рассказывая всем — под строжайшим секретом, конечно, — что он низ-вергатель Эссекса и спаситель королевы.
— Судя по всему, и вам тоже! — Да, сэр Дэнни жаждал славы. Неужели ради тщеславия он был готов пренебречь собственной безопасностью?
Шекспир ответил на невысказанный вопрос Тони:
— Я знаю сэра Дэнни уже много лет, и, заверяю вас, он всегда предпочитал играть роли богов.
В отличие от дядюшки Уилла Тони не был знаком с сэром Дэнни много лет, однако он твердо поправил Шекспира:
— Теперь он играет не роль, а выполняет предназначение на этой земле. Да поможет ему Господь!
— Аминь, — печально вздохнул Шекспир.
— А еще я знаю леди Розалин Беллот, дочь последнего графа Сэдлера.
— Кто такая леди Розалин? Я с ней не знаком.
— Возможно, вы знали ее под именем Розен-кранца, — добавил Тони не без иронии.
— Розенкранц — приемный сын сэра Дэнни. — Шекспир без зазрения совести разыгрывал роль наивного глупца. — Вы хотите убедить меня в том, что Розенкранц — девушка?
— Не девушка — женщина. И, между прочим, моя невеста. Она дала свое согласие выйти за меня замуж, но потом сбежала. — Тони пристально посмотрел на Шекспира. — И не исключено, что она носит моего ребенка.
— Вашего ребенка? — Шекспир ошалело посмотрел на Тони.
— Да, причем мне хотелось бы иметь ребенка, рожденного в законном браке.
— Вашего ребенка? — Шекспир словно не слышал последних слов Райклифа. — Она никогда не говорила…
Тони подпрыгнул от радости. Он прав! Она жива! Роузи жива! И, вне всякого сомнения, была связана со своим дядюшкой Уиллом и непременно свяжется с ним снова. Он пошлет своих людей, он прикажет им обшарить каждый закоулок города, все театры и постоялые дворы, где часто собирается актерская братия! А уж после этого держись, граф Эссекс! Потом он приложит все усилия, чтобы освободить сэра Дэнни, женится на Роузи, и у них родится прекрасный сын.
— Если я повстречаю Розенкранца, — осторожно начал Шекспир, — я обязательно передам ему… ей… В общем, что вы разыскиваете ее.
— Если вы повстречаете Розенкранца, — улыбнулся Тони, — скажите ей, что, если она не вернется ко мне, мир лишится одного драматурга.
Дядюшка Уилл поморщился, чувствуя себя явно неуютно.
— Будьте уверены, я не забуду ваших слов. Но, сэр Энтони, что мне делать, как отказать Саутгемптону в постановке моей пьесы? Он уже заплатил актерам аванс — сорок шиллингов, а уж они-то никогда не отказываются от денег. И Саутгемптон прекрасно об этом знает.
— Ну так играйте!
— Я не желаю быть одним из подстрекателей мятежа, — горько улыбнулся Шекспир.
— Если вы откажетесь играть, это будет еще большей провокацией. Неужели вы не понимаете? Пока Эссекс и Саутгемптон не выступят открыто, королева будет продолжать связывать мне руки. Однако, если все будет указывать на то, что готовится восстание, и тот и другой прямиком отправятся в Тауэр. Галопом. — Тони ухмыльнулся собственной аналогии. — Похоже, женщины правы: все мужчины действительно делятся на жеребцов и меринов.
Роузи находилась совсем неподалеку, крепко прижавшись к грубо оштукатуренной стене. Она чуть было не расхохоталась, услышав подобное сравнение. Если уж это разделение существует, то Роузи прекрасно знала, к какой именно категории принадлежал Тони. Она положила руку на живот. Он сделал свое дело слишком хорошо, черт побери, уж это совершенно ясно. И дернул же его черт хвастаться перед дядюшкой Уиллом насчет ребенка! Пока ее тайна оставалась нераскрытой только благодаря актерскому братству. А теперь? Теперь Шекспир придет в такую ярость, что подумать страшно. Именно сейчас, когда уже давали знать о себе и быстрая утомляемость, и неожиданные приступы тошноты. Да, внутри у нее рос ребенок Тони. Почему же ей так хотелось броситься в объятия этого человека? Рассказать ему о ребенке, веселиться и радоваться вместе?
Рядом с ней пошевелился Людовик. Похоже, он догадывался о чувствах, которые переполняли сейчас Роузи. С того самого времени, как он нашел ее на дороге из Одиси, Роузи стало казаться, что она живет под защитой непробиваемой каменной стены. Людовик помог ей добраться до Лондона, снял небольшую комнатку на постоялом дворе «У быка», выяснил, в каком положении находится сэр Дэнни, и всячески поддерживал ее идею выступить перед королевой. Это он распространил среди актерской братии слухи о ее желании сыграть Офелию, это он привел ее на постоялый двор, чтобы Роузи смогла принять участие в споре о судьбе этой роли. Это он почуял приближение Тони к «Связке ключей» и убедил дядюшку Уилла отвлечь Райклифа.
О событиях в Одиси и об отношениях Тони и Роузи он предпочитал не заговаривать, будто понимал, насколько ей это будет неприятно. Этот человек, на совести которого, как подозревала Роузи, была не одна человеческая жизнь, смотрел на нее таким взглядом, словно она была его последним шансом на искупление грехов.
Изо всех сил Роузи старалась делать вид, что ничего не замечает, чтобы не поощрять его любовь к ней.
В кромешной тьме улицы послышались торопливые шаги.
— Эй, Нос-с-Бородавкой! — звал Тони. — Так ты преподал урок Хэлу или, наоборот, ему удалось тебя проучить?
— Этот самый Хэл лжив до мозга костей! — отозвался Нос-с-Бородавкой. — Ха! Праведник! Да я поклясться готов, что он месяцев с пятнадцать торчал в Лондоне, только было это двадцать лет назад.
Вздрогнув, Роузи покачала головой и опять застыла около стены.
— Так давай разоблачим его, — предложил Тони. — Где он?
— Ушел в сторону Темзы, насколько я видел.
— Ладно, думаю, нам пора возвращаться в Уайтхолл. — Голоса мужчин стали удаляться. — Уж там я его разыщу!
— Если только Ее Величество допустит вас во дворец.
— Допустит, еще как допустит!
Роузи нахмурилась. Тони оставался Тони, и ее побег нисколько не отразился на его самонадеянности.
— Из того, что сообщили мне досточтимый господин драматург и ты, Нос, следует только одно: капитану королевской гвардии весьма скоро придется хорошенько потрудиться.
— Стало быть, сэр, вы уверены, что после постановки «Ричарда II» эти лорды всерьез займутся подготовкой бунта? — Голос Шекспира был уже едва слышен.
— Да.
— Господи, мое сердце разрывается от стыда при мысли, что моя пьеса может быть использована во зло!
Это были последние слова, которые удалось расслышать Роузи. Постояв еще немного и убедившись, что трое мужчин удалились, она тихо прошептала:
— Мне кажется, они ушли. А, Людовик?
Ответа не последовало.
— Людовик? — Волосы на ее голове встали дыбом: Людовик исчез, словно оборотень.
Покрутив головой, Роузи убедилась, что она осталась одна посреди темного ночного города, укрытого плотным туманом.
21.
Пронзительные вопли сэра Дэнни, взывающего к милосердию своих мучителей, сотрясали стены Ньюгейтской тюрьмы.
— Не нужно больше, не нужно! Ой, хватит! — рыдал он.
— А ты что, думал отправиться к Ее Величеству немытым? — рычали тюремщики, не обращая внимания на ужас в голосе сэра Дэнни. — Если ты не прекратишь сопротивляться, мы начнем все сначала!
— Не дрыгайся! — трое дюжих солдат окунули несчастного актера в воду, чтобы смыть мыло с волос, и сэр Дэнни решил, что сейчас его утопят. Он отчаянно упирался руками в край огромной лохани, но тут огромная лапа выдернула его на поверхность.
— Ее Величество терпеть не может противных запахов — у нее очень тонкий нюх. А от тебя за милю смердит Ньюгейтской тюрьмой.
Командир кивнул солдатам, и те, для верности встряхнув сэра Дэнни, оставили его в покое. Он сильно ослабел от голода и боялся, что не удержится на ногах. На холодном каменном полу была постелена солома. Неожиданно почувствовав прилив сил, сэр Дэнни выпрямился и с пафосом воскликнул:
— Слушайте, вы все! Как честный слуга Ее Величества, я готов выполнить любое ее приказание! Я счастлив, что умираю во благо нашей благословенной королевы!
— Черт бы тебя побрал! Это же только ванна, понимаешь? Ванна с горячей водой. — Командир с омерзением взглянул на сэра Дэнни. — Или ты не мылся с самого дня рождения?
— Ух ты! — не выдержал один из солдат. — Да кто же захочет терпеть такое издевательство по доброй воле?
— Вот поэтому-то я твой начальник, а ты всю жизнь будешь ходить простым солдатом, — с важностью заметил командир отряда.
— Что-то я не заметил, чтобы ты мылся зимой, — парировал подчиненный.
— Вот еще, — проворчал командир, посматривая на голые стены комнаты, — я же не собираюсь нанести визит королеве… Подай-ка лучше одеяло этому мерзавцу, а то он посинел, как мороженый цыпленок.
Сэр Дэнни, пробывший в тюрьме достаточно долго, действительно выглядел не лучшим образом. Никто не пришел ему на помощь, никто не послал ему ни еды, ни одеяла. Даже сэр Энтони Райклиф не использовал свои связи для его освобождения. По крайней мере тюремщики в один голос уверяли его в этом.
А Роузи… его дорогая Роузи, возможно, даже и не подозревала о тех страданиях, которые он тут выносит!
Когда солдаты вывели сэра Дэнни из камеры и повели куда-то в ночную тьму, он приготовился к самому худшему.
— Вот он, мой смертный саван, — простонал он, когда те же солдаты принесли ему огромную простыню.
— Заткни пасть, глупая корова! — оборвал его командир отряда. — Эй, принесите-ка сюда одежду, которую прислал сэр Сесил, да помогите этому остолопу одеться!
— Может, вы передадите весточку моей дочери, самой дорогой дочери в Англии, что я ни в чем не виновен? — Солдаты без лишних слов принялись напяливать на него рубаху. — Передайте ей: я умер, как подобает настоящему мужчине! Хотя, возможно, вы ей ничего не передадите… — Почуяв, что смерть ходит уже совсем рядом, сэр Дэнни ощутил, что его ноги стали ватными. — Нет, скажите ей просто, что я умер ради безопасности королевства! — Солдаты продолжали грубо толкать его со всех сторон — один натягивал штаны, другой в это же время облачал в камзол, третий стоял наготове, чтобы набросить на его плечи плащ.
Наконец все двинулись дальше. Впереди вышагивал командир, а солдаты, окружив сэра Дэнни, следовали сзади. Когда они поняли, что ослабевший актер не может поспевать за их быстрыми шагами, командир снова выругался и приказал подчиненным взять сэра Дэнни на руки.
— Что-то он мне не нравится, — недовольно пробурчал один из солдат. — Нам сказали, что этот старый сумасшедший бродяга, а гляди-ка, глаза так и полыхают огнем. Вот увидите, он кинется на нас, пользуясь тем, что у нас заняты руки.
— Не беспокойся, — ответил командир, — я защищу вас от любого — и от сумасшедшего, и от нормального. Подумай лучше о том, чтобы идти быстрее и не заставлять ждать Ее Величество.
В воздухе висел плотный туман, и сэр Дэнни крутил головой во все стороны, стараясь запомнить этот мир, с которым ему предстояло расстаться в самом скором времени. Сэр Дэнни поднял голову и стал рассматривать звездное небо и полумесяц, освещающий клубы тумана серебряным светом.
— Тринадцать лет служу в Уайтхолле, но еще ни разу не разговаривал с королевой, — продолжал бурчать себе под нос командир. — А этот сукин сын еще чем-то недоволен!
Поэтический настрой сэра Дэнни улетучился в одно мгновение:
— Мы идем в Уайтхолл?!
— Если ты глухой — прочисти уши! — рявкнул солдат.
Командир толкнул крошечную дверь в высокой каменной стене, и кто-то схватил сэра Дэнни за шиворот, втолкнул его внутрь. Человек, одетый во все черное, держал в руке один-единственный подсвечник.
— Поторапливайся, — приказал он шепотом.
Сэр Дэнни поторопился. Несмотря на бесстрастный внешний вид, незнакомец почему-то вызывал у Плаймптона доверие. Не говоря ни слова, он повел сэра Дэнни вверх по широкой лестнице, переходящей в холл, устланный коврами и отделанный деревянными панелями, инкрустированными слоновой костью. Нет, это действительно был Уайтхолл, теперь сэр Дэнни нисколько в этом не сомневался.
Он придвинулся к своему провожатому поближе и прошептал:
— Только осужденные на смерть за государственную измену подвергаются такому обхождению? — Джентльмен в черном как-то странно посмотрел на сэра Дэнни. — Простите, но меня никогда не казнили раньше, и я не знаю протокол.
— Разве вам не объяснили, с какой целью вас сюда привели? — Голос незнакомца звучал непривычно мягко.
— Разве от них можно добиться чего-нибудь путного? — Сэр Дэнни с удивлением обнаружил, что еще не разучился смеяться. — Они сказали, что со мной хочет говорить сама королева.
— Тогда не ведите себя как глупец. Войдя в комнату, отвесьте низкий поклон, говорите только тогда, когда вас спросят, и не задавайте никаких вопросов.
Незнакомец открыл узкую, почти незаметную дверь и пропустил вперед сэра Дэнни, и он очутился в богато убранных апартаментах. Зеркала, натертые полы, окна и мраморная отделка стен отражали свет со всех сторон, и сэр Дэнни невольно сощурился. Тем не менее он разглядел огромный стол, стоящий около камина, затем увидел причудливо изогнутый стул. Сэра Дэнни не покидало чувство детского изумления: ему казалось, что сейчас на этом стуле прямо из воздуха материализуется царственная особа.
— Кого вы привели ко мне, дорогой Сесил? — Голос доносился вовсе не из-за стола, а из дальнего угла комнаты, где стоял диван с грудой подушек.
Человек в черном низко поклонился и ответил голосом, полным глубокого почтения:
— Ваше Величество, я привел вам сэра Дэниела Плаймптона, эсквайра.
Сэр Дэнни остолбенел — перед ним была королева. Безусловно, это могла быть только она, и никто другой. Боже, сколько подушек — шелковых, шерстяных и сатиновых, расшитых и однотонных, синих, алых и изумрудно-зеленых! Среди этого нагромождения королева казалась маленькой и ничтожной. Простая женщина с морщинистой старушечьей кожей. Это чувство не оставляло сэра Дэнни до тех пор, пока он не посмотрел в глаза королевы. Хотя они потускнели от возраста, но светились живостью и умом.
— Господь да хранит Ваше Величество! — Сэр Дэнни, покоренный, рухнул на колени.
— Вы хотите, чтобы я простила вас, не так ли?
Голос королевы достиг ушей сэра Дэнни так же, как живительная влага достигает иссушенной после долгой засухи почвы.
— Вовсе нет, Ваше Величество! Счастье увидеть вас перед смертью делает все остальное мелким и незначительным. Вас называют славой английской монархии и избранницей богов. Теперь я убедился, что это правда, и с радостью приму смерть!
— Не правда ли, он очарователен, Сесил? — Обращаясь к государственному секретарю, королева не сводила глаз с сэра Дэнни, и ее губы изогнулись в чуть заметной улыбке, которая, впрочем, тут же исчезла. — Вы уже говорили с ним? — Елизавета подперла рукой щеку, продолжая внимательно рассматривать актера.
— Нет, мадам. Я предполагал, что вы пожелаете сделать это сами.
— Итак, — королева указала на сэра Дэнни своим длинным пальцем, — мы желаем знать все, что вам известно об Эссексе.
— Ваше Величество, клянусь, я расскажу все! — Сэр Дэнни увидел, как между бровями королевы пролегла небольшая морщинка, а рука, подпирающая щеку, заметно напряглась. — И если это причинит вам боль, смиренно прошу простить мою невольную дерзость.
— Я вполне здорова и не боюсь никакой боли! Я крепка, словно английская боевая лошадь! — Сэру Дэнни показалось, что эту фразу Елизавета говорила своим придворным не одну сотню раз.
— Еще раз прошу простить меня, Ваше Величество, но ваша красота и обаяние не позволяют сравнивать вас с английской боевой лошадью. — Сэр Дэнни поднялся с коленей. Он всегда знал, что его судьба — это безопасность его государыни. — Ваше благословенное здоровье нужно сравнивать с огнем, который горит в вас и греет своим теплом всю нашу монархию. Вы не боевая лошадь, вы — свежая утренняя роза, омытая росой и источающая неповторимый аромат.
Во время этой речи королева Елизавета изменилась: морщины на ее лице разгладились, и сэр Дэнни увидел перед собой не выцветшие глаза семидесятилетней старухи, нет, теперь ему казалось, что на него смотрит молодая богиня, способная покорить сердце любого мужчины.
— Однако роза может погибнуть под палящими лучами солнца, если за ней не смотрит садовник, — продолжал сэр Дэнни. — А если в саду завелись вредители, то тут уж совсем плохо.
— Вот это так, — пробормотала королева, поглядывая на Сесила.
— Если вы позволите, Ваше Величество, — сказал государственный секретарь, — я снова позову лекаря. Он уже приходил по первому вашему зову, но вы изменили свои намерения еще до того, как он появился в дверях…
— Или я не королева? — с живостью спросила Елизавета. — Принимать или не принимать этого шарлатана — мое законное право.
Сесил открыл было рот для ответа, но сэр Дэнни сделал незаметный жест, призывающий к молчанию. Этот жест был груб и оскорбителен, однако Сесил предпочел не обращать на это внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Судя по всему, и вам тоже! — Да, сэр Дэнни жаждал славы. Неужели ради тщеславия он был готов пренебречь собственной безопасностью?
Шекспир ответил на невысказанный вопрос Тони:
— Я знаю сэра Дэнни уже много лет, и, заверяю вас, он всегда предпочитал играть роли богов.
В отличие от дядюшки Уилла Тони не был знаком с сэром Дэнни много лет, однако он твердо поправил Шекспира:
— Теперь он играет не роль, а выполняет предназначение на этой земле. Да поможет ему Господь!
— Аминь, — печально вздохнул Шекспир.
— А еще я знаю леди Розалин Беллот, дочь последнего графа Сэдлера.
— Кто такая леди Розалин? Я с ней не знаком.
— Возможно, вы знали ее под именем Розен-кранца, — добавил Тони не без иронии.
— Розенкранц — приемный сын сэра Дэнни. — Шекспир без зазрения совести разыгрывал роль наивного глупца. — Вы хотите убедить меня в том, что Розенкранц — девушка?
— Не девушка — женщина. И, между прочим, моя невеста. Она дала свое согласие выйти за меня замуж, но потом сбежала. — Тони пристально посмотрел на Шекспира. — И не исключено, что она носит моего ребенка.
— Вашего ребенка? — Шекспир ошалело посмотрел на Тони.
— Да, причем мне хотелось бы иметь ребенка, рожденного в законном браке.
— Вашего ребенка? — Шекспир словно не слышал последних слов Райклифа. — Она никогда не говорила…
Тони подпрыгнул от радости. Он прав! Она жива! Роузи жива! И, вне всякого сомнения, была связана со своим дядюшкой Уиллом и непременно свяжется с ним снова. Он пошлет своих людей, он прикажет им обшарить каждый закоулок города, все театры и постоялые дворы, где часто собирается актерская братия! А уж после этого держись, граф Эссекс! Потом он приложит все усилия, чтобы освободить сэра Дэнни, женится на Роузи, и у них родится прекрасный сын.
— Если я повстречаю Розенкранца, — осторожно начал Шекспир, — я обязательно передам ему… ей… В общем, что вы разыскиваете ее.
— Если вы повстречаете Розенкранца, — улыбнулся Тони, — скажите ей, что, если она не вернется ко мне, мир лишится одного драматурга.
Дядюшка Уилл поморщился, чувствуя себя явно неуютно.
— Будьте уверены, я не забуду ваших слов. Но, сэр Энтони, что мне делать, как отказать Саутгемптону в постановке моей пьесы? Он уже заплатил актерам аванс — сорок шиллингов, а уж они-то никогда не отказываются от денег. И Саутгемптон прекрасно об этом знает.
— Ну так играйте!
— Я не желаю быть одним из подстрекателей мятежа, — горько улыбнулся Шекспир.
— Если вы откажетесь играть, это будет еще большей провокацией. Неужели вы не понимаете? Пока Эссекс и Саутгемптон не выступят открыто, королева будет продолжать связывать мне руки. Однако, если все будет указывать на то, что готовится восстание, и тот и другой прямиком отправятся в Тауэр. Галопом. — Тони ухмыльнулся собственной аналогии. — Похоже, женщины правы: все мужчины действительно делятся на жеребцов и меринов.
Роузи находилась совсем неподалеку, крепко прижавшись к грубо оштукатуренной стене. Она чуть было не расхохоталась, услышав подобное сравнение. Если уж это разделение существует, то Роузи прекрасно знала, к какой именно категории принадлежал Тони. Она положила руку на живот. Он сделал свое дело слишком хорошо, черт побери, уж это совершенно ясно. И дернул же его черт хвастаться перед дядюшкой Уиллом насчет ребенка! Пока ее тайна оставалась нераскрытой только благодаря актерскому братству. А теперь? Теперь Шекспир придет в такую ярость, что подумать страшно. Именно сейчас, когда уже давали знать о себе и быстрая утомляемость, и неожиданные приступы тошноты. Да, внутри у нее рос ребенок Тони. Почему же ей так хотелось броситься в объятия этого человека? Рассказать ему о ребенке, веселиться и радоваться вместе?
Рядом с ней пошевелился Людовик. Похоже, он догадывался о чувствах, которые переполняли сейчас Роузи. С того самого времени, как он нашел ее на дороге из Одиси, Роузи стало казаться, что она живет под защитой непробиваемой каменной стены. Людовик помог ей добраться до Лондона, снял небольшую комнатку на постоялом дворе «У быка», выяснил, в каком положении находится сэр Дэнни, и всячески поддерживал ее идею выступить перед королевой. Это он распространил среди актерской братии слухи о ее желании сыграть Офелию, это он привел ее на постоялый двор, чтобы Роузи смогла принять участие в споре о судьбе этой роли. Это он почуял приближение Тони к «Связке ключей» и убедил дядюшку Уилла отвлечь Райклифа.
О событиях в Одиси и об отношениях Тони и Роузи он предпочитал не заговаривать, будто понимал, насколько ей это будет неприятно. Этот человек, на совести которого, как подозревала Роузи, была не одна человеческая жизнь, смотрел на нее таким взглядом, словно она была его последним шансом на искупление грехов.
Изо всех сил Роузи старалась делать вид, что ничего не замечает, чтобы не поощрять его любовь к ней.
В кромешной тьме улицы послышались торопливые шаги.
— Эй, Нос-с-Бородавкой! — звал Тони. — Так ты преподал урок Хэлу или, наоборот, ему удалось тебя проучить?
— Этот самый Хэл лжив до мозга костей! — отозвался Нос-с-Бородавкой. — Ха! Праведник! Да я поклясться готов, что он месяцев с пятнадцать торчал в Лондоне, только было это двадцать лет назад.
Вздрогнув, Роузи покачала головой и опять застыла около стены.
— Так давай разоблачим его, — предложил Тони. — Где он?
— Ушел в сторону Темзы, насколько я видел.
— Ладно, думаю, нам пора возвращаться в Уайтхолл. — Голоса мужчин стали удаляться. — Уж там я его разыщу!
— Если только Ее Величество допустит вас во дворец.
— Допустит, еще как допустит!
Роузи нахмурилась. Тони оставался Тони, и ее побег нисколько не отразился на его самонадеянности.
— Из того, что сообщили мне досточтимый господин драматург и ты, Нос, следует только одно: капитану королевской гвардии весьма скоро придется хорошенько потрудиться.
— Стало быть, сэр, вы уверены, что после постановки «Ричарда II» эти лорды всерьез займутся подготовкой бунта? — Голос Шекспира был уже едва слышен.
— Да.
— Господи, мое сердце разрывается от стыда при мысли, что моя пьеса может быть использована во зло!
Это были последние слова, которые удалось расслышать Роузи. Постояв еще немного и убедившись, что трое мужчин удалились, она тихо прошептала:
— Мне кажется, они ушли. А, Людовик?
Ответа не последовало.
— Людовик? — Волосы на ее голове встали дыбом: Людовик исчез, словно оборотень.
Покрутив головой, Роузи убедилась, что она осталась одна посреди темного ночного города, укрытого плотным туманом.
21.
Пронзительные вопли сэра Дэнни, взывающего к милосердию своих мучителей, сотрясали стены Ньюгейтской тюрьмы.
— Не нужно больше, не нужно! Ой, хватит! — рыдал он.
— А ты что, думал отправиться к Ее Величеству немытым? — рычали тюремщики, не обращая внимания на ужас в голосе сэра Дэнни. — Если ты не прекратишь сопротивляться, мы начнем все сначала!
— Не дрыгайся! — трое дюжих солдат окунули несчастного актера в воду, чтобы смыть мыло с волос, и сэр Дэнни решил, что сейчас его утопят. Он отчаянно упирался руками в край огромной лохани, но тут огромная лапа выдернула его на поверхность.
— Ее Величество терпеть не может противных запахов — у нее очень тонкий нюх. А от тебя за милю смердит Ньюгейтской тюрьмой.
Командир кивнул солдатам, и те, для верности встряхнув сэра Дэнни, оставили его в покое. Он сильно ослабел от голода и боялся, что не удержится на ногах. На холодном каменном полу была постелена солома. Неожиданно почувствовав прилив сил, сэр Дэнни выпрямился и с пафосом воскликнул:
— Слушайте, вы все! Как честный слуга Ее Величества, я готов выполнить любое ее приказание! Я счастлив, что умираю во благо нашей благословенной королевы!
— Черт бы тебя побрал! Это же только ванна, понимаешь? Ванна с горячей водой. — Командир с омерзением взглянул на сэра Дэнни. — Или ты не мылся с самого дня рождения?
— Ух ты! — не выдержал один из солдат. — Да кто же захочет терпеть такое издевательство по доброй воле?
— Вот поэтому-то я твой начальник, а ты всю жизнь будешь ходить простым солдатом, — с важностью заметил командир отряда.
— Что-то я не заметил, чтобы ты мылся зимой, — парировал подчиненный.
— Вот еще, — проворчал командир, посматривая на голые стены комнаты, — я же не собираюсь нанести визит королеве… Подай-ка лучше одеяло этому мерзавцу, а то он посинел, как мороженый цыпленок.
Сэр Дэнни, пробывший в тюрьме достаточно долго, действительно выглядел не лучшим образом. Никто не пришел ему на помощь, никто не послал ему ни еды, ни одеяла. Даже сэр Энтони Райклиф не использовал свои связи для его освобождения. По крайней мере тюремщики в один голос уверяли его в этом.
А Роузи… его дорогая Роузи, возможно, даже и не подозревала о тех страданиях, которые он тут выносит!
Когда солдаты вывели сэра Дэнни из камеры и повели куда-то в ночную тьму, он приготовился к самому худшему.
— Вот он, мой смертный саван, — простонал он, когда те же солдаты принесли ему огромную простыню.
— Заткни пасть, глупая корова! — оборвал его командир отряда. — Эй, принесите-ка сюда одежду, которую прислал сэр Сесил, да помогите этому остолопу одеться!
— Может, вы передадите весточку моей дочери, самой дорогой дочери в Англии, что я ни в чем не виновен? — Солдаты без лишних слов принялись напяливать на него рубаху. — Передайте ей: я умер, как подобает настоящему мужчине! Хотя, возможно, вы ей ничего не передадите… — Почуяв, что смерть ходит уже совсем рядом, сэр Дэнни ощутил, что его ноги стали ватными. — Нет, скажите ей просто, что я умер ради безопасности королевства! — Солдаты продолжали грубо толкать его со всех сторон — один натягивал штаны, другой в это же время облачал в камзол, третий стоял наготове, чтобы набросить на его плечи плащ.
Наконец все двинулись дальше. Впереди вышагивал командир, а солдаты, окружив сэра Дэнни, следовали сзади. Когда они поняли, что ослабевший актер не может поспевать за их быстрыми шагами, командир снова выругался и приказал подчиненным взять сэра Дэнни на руки.
— Что-то он мне не нравится, — недовольно пробурчал один из солдат. — Нам сказали, что этот старый сумасшедший бродяга, а гляди-ка, глаза так и полыхают огнем. Вот увидите, он кинется на нас, пользуясь тем, что у нас заняты руки.
— Не беспокойся, — ответил командир, — я защищу вас от любого — и от сумасшедшего, и от нормального. Подумай лучше о том, чтобы идти быстрее и не заставлять ждать Ее Величество.
В воздухе висел плотный туман, и сэр Дэнни крутил головой во все стороны, стараясь запомнить этот мир, с которым ему предстояло расстаться в самом скором времени. Сэр Дэнни поднял голову и стал рассматривать звездное небо и полумесяц, освещающий клубы тумана серебряным светом.
— Тринадцать лет служу в Уайтхолле, но еще ни разу не разговаривал с королевой, — продолжал бурчать себе под нос командир. — А этот сукин сын еще чем-то недоволен!
Поэтический настрой сэра Дэнни улетучился в одно мгновение:
— Мы идем в Уайтхолл?!
— Если ты глухой — прочисти уши! — рявкнул солдат.
Командир толкнул крошечную дверь в высокой каменной стене, и кто-то схватил сэра Дэнни за шиворот, втолкнул его внутрь. Человек, одетый во все черное, держал в руке один-единственный подсвечник.
— Поторапливайся, — приказал он шепотом.
Сэр Дэнни поторопился. Несмотря на бесстрастный внешний вид, незнакомец почему-то вызывал у Плаймптона доверие. Не говоря ни слова, он повел сэра Дэнни вверх по широкой лестнице, переходящей в холл, устланный коврами и отделанный деревянными панелями, инкрустированными слоновой костью. Нет, это действительно был Уайтхолл, теперь сэр Дэнни нисколько в этом не сомневался.
Он придвинулся к своему провожатому поближе и прошептал:
— Только осужденные на смерть за государственную измену подвергаются такому обхождению? — Джентльмен в черном как-то странно посмотрел на сэра Дэнни. — Простите, но меня никогда не казнили раньше, и я не знаю протокол.
— Разве вам не объяснили, с какой целью вас сюда привели? — Голос незнакомца звучал непривычно мягко.
— Разве от них можно добиться чего-нибудь путного? — Сэр Дэнни с удивлением обнаружил, что еще не разучился смеяться. — Они сказали, что со мной хочет говорить сама королева.
— Тогда не ведите себя как глупец. Войдя в комнату, отвесьте низкий поклон, говорите только тогда, когда вас спросят, и не задавайте никаких вопросов.
Незнакомец открыл узкую, почти незаметную дверь и пропустил вперед сэра Дэнни, и он очутился в богато убранных апартаментах. Зеркала, натертые полы, окна и мраморная отделка стен отражали свет со всех сторон, и сэр Дэнни невольно сощурился. Тем не менее он разглядел огромный стол, стоящий около камина, затем увидел причудливо изогнутый стул. Сэра Дэнни не покидало чувство детского изумления: ему казалось, что сейчас на этом стуле прямо из воздуха материализуется царственная особа.
— Кого вы привели ко мне, дорогой Сесил? — Голос доносился вовсе не из-за стола, а из дальнего угла комнаты, где стоял диван с грудой подушек.
Человек в черном низко поклонился и ответил голосом, полным глубокого почтения:
— Ваше Величество, я привел вам сэра Дэниела Плаймптона, эсквайра.
Сэр Дэнни остолбенел — перед ним была королева. Безусловно, это могла быть только она, и никто другой. Боже, сколько подушек — шелковых, шерстяных и сатиновых, расшитых и однотонных, синих, алых и изумрудно-зеленых! Среди этого нагромождения королева казалась маленькой и ничтожной. Простая женщина с морщинистой старушечьей кожей. Это чувство не оставляло сэра Дэнни до тех пор, пока он не посмотрел в глаза королевы. Хотя они потускнели от возраста, но светились живостью и умом.
— Господь да хранит Ваше Величество! — Сэр Дэнни, покоренный, рухнул на колени.
— Вы хотите, чтобы я простила вас, не так ли?
Голос королевы достиг ушей сэра Дэнни так же, как живительная влага достигает иссушенной после долгой засухи почвы.
— Вовсе нет, Ваше Величество! Счастье увидеть вас перед смертью делает все остальное мелким и незначительным. Вас называют славой английской монархии и избранницей богов. Теперь я убедился, что это правда, и с радостью приму смерть!
— Не правда ли, он очарователен, Сесил? — Обращаясь к государственному секретарю, королева не сводила глаз с сэра Дэнни, и ее губы изогнулись в чуть заметной улыбке, которая, впрочем, тут же исчезла. — Вы уже говорили с ним? — Елизавета подперла рукой щеку, продолжая внимательно рассматривать актера.
— Нет, мадам. Я предполагал, что вы пожелаете сделать это сами.
— Итак, — королева указала на сэра Дэнни своим длинным пальцем, — мы желаем знать все, что вам известно об Эссексе.
— Ваше Величество, клянусь, я расскажу все! — Сэр Дэнни увидел, как между бровями королевы пролегла небольшая морщинка, а рука, подпирающая щеку, заметно напряглась. — И если это причинит вам боль, смиренно прошу простить мою невольную дерзость.
— Я вполне здорова и не боюсь никакой боли! Я крепка, словно английская боевая лошадь! — Сэру Дэнни показалось, что эту фразу Елизавета говорила своим придворным не одну сотню раз.
— Еще раз прошу простить меня, Ваше Величество, но ваша красота и обаяние не позволяют сравнивать вас с английской боевой лошадью. — Сэр Дэнни поднялся с коленей. Он всегда знал, что его судьба — это безопасность его государыни. — Ваше благословенное здоровье нужно сравнивать с огнем, который горит в вас и греет своим теплом всю нашу монархию. Вы не боевая лошадь, вы — свежая утренняя роза, омытая росой и источающая неповторимый аромат.
Во время этой речи королева Елизавета изменилась: морщины на ее лице разгладились, и сэр Дэнни увидел перед собой не выцветшие глаза семидесятилетней старухи, нет, теперь ему казалось, что на него смотрит молодая богиня, способная покорить сердце любого мужчины.
— Однако роза может погибнуть под палящими лучами солнца, если за ней не смотрит садовник, — продолжал сэр Дэнни. — А если в саду завелись вредители, то тут уж совсем плохо.
— Вот это так, — пробормотала королева, поглядывая на Сесила.
— Если вы позволите, Ваше Величество, — сказал государственный секретарь, — я снова позову лекаря. Он уже приходил по первому вашему зову, но вы изменили свои намерения еще до того, как он появился в дверях…
— Или я не королева? — с живостью спросила Елизавета. — Принимать или не принимать этого шарлатана — мое законное право.
Сесил открыл было рот для ответа, но сэр Дэнни сделал незаметный жест, призывающий к молчанию. Этот жест был груб и оскорбителен, однако Сесил предпочел не обращать на это внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35