– Да, Несколько минут назад. Вон там. – И Селеста указала рукой в сторону приемной.
Мистер Трокмортон снова помолчал, затем бросил на Селесту пронзительный взгляд и уточнил:
– И что сказала ему эта русская?
– Что англичанина предали и полиция его арестовала. Ее саму тоже должны были схватить, но она опоздала к месту встречи. Дорожная поломка. Она хотела поговорить с вами… точнее, с хозяином, но я полагаю, что это вы и есть. Стэнхоуп ответил, что вы очень заняты, а затем отослал ее отдыхать.
– Вы понимаете, в чем хотите обвинить Стэнхоупа? – резко сказал мистер Трокмортон.
– Я подумала, что он просто плохо понимает по-русски.
Трокмортон медленно поднялся из-за стола, заслонив своими широкими плечами солнце.
– Даже если это так…
– Русский – очень трудный язык, – попыталась оправдать Стэнхоупа Селеста. – Когда я была в России с русским послом и его женой, они говорили со мной только по-русски, и я волей-неволей выучила этот язык. Они настояли на этом, хотя сами бегло говорили и по-английски, и по-французски.
– Ждите меня здесь, – сказал Трокмортон, направляясь к двери.
Это была не просьба, это был приказ.
Трокмортон шел по коридору, а мозг его тем временем работал с четкостью отлаженного автомата.
«Факт первый: за последний год в моей разведывательной организации участились провалы. Факт второй: русские стремятся к господству в Центральной Азии, как, впрочем, и англичане. Это понятно, ведь Индия и прилегающие к ней районы – непочатый, баснословно богатый край. Факт третий: сам я не могу ничего проверить, потому что не знаю русского».
Трокмортон невольно скрипнул зубами. Он с легкостью мог решить любую математическую задачу. Он разбирался во всех тонкостях дипломатии. Он мог возглавить экспедицию и провести ее сквозь неприступные Гималаи. Мог устраивать приемы, танцевать вальс и даже целоваться с Селестой. А вот понять хоть пару слов, сказанных на любом языке, кроме английского, не мог. Что делать, не дана ему способность к иностранным языкам. Трокмортону было унизительно сознавать, что он чего-то не может одолеть, и тем не менее…
«Факт четвертый: перевод любого документа, написанного не по-английски, я поручаю Стэнхоупу и полагаюсь на его честность. Стэнхоуп владеет русским, немецким, французским и итальянским. Ах да, еще урду и хинди. У моего секретаря способность к языкам, и это я всегда ценил в нем больше всех остальных качеств. Факт пятый: Селеста три года служила у русского посла. Значит, она может быть шпионкой».
Он решительно постучал в дверь спальни, принадлежавшей леди Филберте. Ему открыла Дафти, горничная матери. На Дафти власть Трокмортона не распространялась, горничная служила только леди Филберте, исполняла самые деликатные поручения своей хозяйки и отличалась невероятной преданностью и крепкими нервами.
– Сэр? – спросила Дафти, склоняя свою поседевшую голову.
– Я должен немедленно переговорить с вашей хозяйкой.
Дафти скрылась за дверью, в ту же минуту вернулась и ответила:
– Миледи еще не закончила свой утренний туалет, сэр, но сказала, что вы можете войти.
Он вошел в спальню следом за Дафти и увидел мать сидящей перед туалетным столиком. Она уже была одета в утреннее платье, но без макияжа, и потому выглядела в резком солнечном свете на все свои… Впрочем, зачем уточнять, на сколько лет выглядела сейчас леди Филберта? Скажем лишь, что в эту минуту она была похожа на бледный парус, поникший в безветрии.
– Что у тебя за дело, которое не может ждать? – спокойно спросила леди Филберта.
– Селеста.
– Не смог приручить ее? – подняла брови мать.
– Не в этом дело. Она сказала, что Стэнхоуп солгал мне сегодня.
– Она так сказала?
Дафти принялась накладывать пудру на щеки хозяйки. Леди Филберта неудачно вдохнула душистое облачко и громко чихнула.
– Почти так. Она считает, что Стэнхоуп слишком плохо понимает по-русски.
– Ну да, сама-то она хорошо знает русский, – кивнула леди Филберта, – но откуда…
– Она была в моем кабинете.
Трокмортон пересказал матери всю историю, а Дафти тем временем продолжала хлопотать над лицом хозяйки. Когда Гаррик закончил, леди Филберта взяла из рук Дафти банку с румянами и сказала своей горничной:
– Дорогая, ты не могла бы пойти и поискать Людмилу? Она должна быть где-то в доме. Скажи, что нам очень нужно поговорить с ней.
Дафти молча кивнула.
– Поспеши, и постарайся не попасться на глаза Стэнхоупу, – добавила леди Филберта.
Дафти еще раз кивнула и вышла за дверь.
– Значит, русские раскрыли тебя, – задумчиво сказала леди Филберта. – Впрочем, ты занимался Центральной Азией целых четыре года, это не могло остаться незамеченным.
– Это касается не только меня, но всех нас, – заметил Трокмортон, стараясь сохранять спокойствие и трезвость мысли. – Нам придется усилить охрану.
– Дети, – приложила руку к сердцу леди Филберта. – Русские не остановятся перед тем, чтобы выкрасть Пенелопу или Кики и получить от тебя в обмен всю информацию.
Он уже успел подумать об этом.
– Дети все время будут под охраной, даже когда они в доме.
Трокмортон лично подбирал охранников, но можно ли верить кому-нибудь после того, что случилось со Стэнхоупом?
– Если Дафти и найдет Людмилу, как мы будем с ней говорить? – спохватился он. – Нам нужен переводчик. Ведь у тебя тоже нет способностей к языкам.
– Да, и мне очень жаль, что это передалось тебе по наследству, – леди Филберта провела яркой помадой по верхней губе. – Но если Людмила в доме, то одного этого будет достаточно, чтобы перестать доверять Стэнхоупу.
– Но почему? Почему он обманул нас? Что могло заставить его пойти на ложь, на предательство, и это после стольких лет нашей дружбы?
– Деньги, – коротко ответила леди Филберта. – Дорогой, я знаю, что вы друзья, но подумай сам. Когда ты заплатил за Стэнхоупа в университете, у того не хватило терпения, чтобы выучиться на адвоката. Потом ты попробовал назначить его главным управляющим, и он едва не развалил все наши имения. А его бесконечные романы? В этом, боюсь, он может дать фору самому Эллери.
– Но при этом он был рядом со мной долгие годы. Всегда верой и правдой служил Британии. Помню, как умно и твердо он вел переговоры с индийскими раджами и купцами, как беспощадно сражался с врагами.
– Ну, я знаю и другое – человек, склонный к риску, никогда не привыкнет к обычной, повседневной жизни, ему будет скучно, – ответила леди Филберта, наклоняясь ближе к зеркалу и разглаживая кончиками пальцев румяна на щеках. – Кроме того, не забывай про уязвленное самолюбие. Стэнхоуп постарел, но при этом остался все тем же, кем был, – всего-навсего твоим секретарем.
– Мы были вместе с ним в страшном ущелье Ротанг. – Трокмортон нервно провел пятерней по волосам. – Пили кислое молоко из одной плошки.
Леди Филберта нетерпеливо вздохнула, а у Трокмортона при мысли о предательстве Стэнхоупа свело желудок.
– Мама, однажды он спас мне жизнь.
– Да? – Рука леди Филберты замерла в воздухе, не донеся уголек до бровей.
– В засаде. Подставил себя под нож, предназначавшийся мне.
– Давно это было? – со значением спросила она. Трокмортон отвернулся к окну, борясь с охватившими его сомнениями. – Его отец был бароном. Мать – дочерью графа. Прелестная женщина. Их положение в обществе было прочным и укреплялось с каждым годом. Но затем… – Леди Филберта встала и принялась ходить по комнате, продолжая задумчиво: – Затем в один прекрасный день его отец проиграл все состояние. Поставил не на ту карту. Потом вышел за дверь и застрелился. Стэнхоуп с матерью остались нищими, и никто больше не хотел иметь с ними дела. А ты? Посмотри на себя его глазами. Ты знатен, богат. У тебя есть семья – какой бы она ни была, но она есть. Достаточно причин для зависти. Вполне возможно, что Стэнхоуп ненавидит тебя.
– Но он никогда и никак не проявлял своей ненависти. Более того, он посвящен во все мои тайны. В мою работу. Он сам, по моей просьбе, откупался от любовниц Эллери. – Трокмортон невольно вспомнил о деньгах и домике в Париже, которые он предлагал Селесте. – Кстати, у Селесты не меньше оснований ненавидеть нашу семью. Почему бы дочери садовника не оказаться русской шпионкой?
– Все может быть.
– Но ты ведь не веришь в это, правда? – спросил Трокмортон, чувствуя, какой зыбкой становится почва у него под ногами.
– Не знаю. Я занимаюсь этим делом сорок семь лет. Все бывает.
Трокмортон почесал переносицу. Не такого ответа он ждал от матери. Надеялся, что она успокоит его, но, очевидно, забыл о том, что леди Филберта стояла у самых истоков создания британской разведывательной сети.
– Никогда не знаешь, чего ожидать от этих русских, – продолжила леди Филберта. – Быть может, они решили устроить тебе ловушку. Ведь даже самый умный человек может попасться, если ему подсунуть хорошенькую девушку.
– Но посылать Селесту, когда мы знаем все, чем она занималась в последние четыре года? Глупо. И потом, зачем ей было открывать охоту на Эллери, если ее главная цель – я?
Теперь леди Филберта была полностью готова к выходу. Серебристое, без единой морщинки, платье туго облегало ее фигуру, волосы уложены, лицо подкрашено. Леди Филберта больше не была похожа на поникший парус, скорее на клипер, летящий над пенными волнами.
Трокмортон, как всегда, был заворожен произошедшей на его глазах переменой.
Леди Филберта задержалась возле кресла, сняла со спинки кашмирскую шаль и набросила ее на плечи.
– Где она сейчас?
– В моем кабинете. Ждет, когда я доставлю ей удовольствие видеть себя.
Трокмортон моргнул, чувствуя, что сказал что-то не так.
Леди Филберта великодушно не заметила неловкости, допущенной сыном, и серьезно заметила:
– Если посмотреть со стороны, можно подумать, что Селеста держит ситуацию в своих руках и заставляет тебя поступать так, как нужно ей. Итак, она сейчас в твоем кабинете.
– Русские должны быть полными идиотами, чтобы надеяться поймать меня на такую наживку.
– Не можешь поверить, что тебя можно принять за нормального мужчину? – рассмеялась в ответ леди Филберта.
День, так отвратительно начавшийся, грозил обернуться настоящей катастрофой, и это начинало раздражать Трокмортона. Ему показалось, что он знает, кого винить во всех этих неприятностях.
– Когда она впервые появилась вчера…
– Ты не можешь перекладывать всю вину на мисс Милфорд, – осадила его леди Филберта.
– Верно. Эллери тоже виноват.
– Но к сегодняшним трудностям Эллери не имеет никакого отношения, – строго заметила она.
– Но, мама, неужели ты думаешь, что я мог предвидеть, что случится с Эллери в спальне?
– Мне кажется, ты очень многое умеешь предвидеть заранее.
– Эллери почти не пострадал.
– Серьезно не пострадал, – поправила его мать и подняла руку, не желая ничего выслушивать в ответ. – Не нужно, дорогой. Что сделано, то сделано. Эллери пока вне игры, займемся лучше Стэнхоупом.
Леди Филберта направилась к двери, и Трокмортон вслед за нею. В кабинете его ждала Селеста, и если она не была соблазнительницей, значит, ей предстояло стать соблазненной.
Глава 9
Когда раздались шаги, Селеста сидела, склонившись над книгой, которую взяла с полки в кабинете Трокмортона. Она поднялась и встала напротив открытой двери.
– Селеста! – воскликнул Трокмортон, влетая в кабинет легкой походкой.
Сейчас он совсем не выглядел угрюмым, хотя все равно ему было далеко до Эллери. Но, разве есть на свете мужчина, способный сравниться Эллери? В каждом движении Трокмортона угадывалась сила и уверенность в себе. Замечание Селесты по поводу лингвистических способностей мистера Стэнхоупа озаботило мистера Трокмортона, но теперь, судя по всему, он полностью владел ситуацией. Он всегда умел владеть любой ситуацией.
– «Оливер Твист», – сказал Трокмортон, указывая на книгу в руке Селесты. – Вам нравится?
– Нет.
– Нет? – удивился Трокмортон. – Почему?
– Очень скучно написано. И этот Оливер. Писатель хочет представить его страдальцем, но мне, по правде сказать, безразлично, чем закончится его история. – Селеста вдруг подумала, что если книга стоит в кабинете Трокмортона, то она должна нравиться хозяину, и добавила: – Впрочем, может быть, дальше будет лучше.
– Бог с ним, с Оливером Твистом, – сказал Трокмортон, забирая книгу. – Я всегда подозревал, что у вас свой взгляд на вещи, и теперь только рад, что это подтвердилось.
Селесте понравилось, с каким тактом и доброжелательностью мистер Трокмортон решил затруднение с Оливером Твистом, но при этом ей вдруг показалось, что находиться наедине с этим человеком при ярком свете дня ничуть не менее опасно, чем в ночном полумраке. А может быть, еще опаснее.
– Что с той женщиной? – спросила Селеста. – Удалось вам найти ее?
– Забудьте о ней, – ответил Трокмортон, прижимая свой палец к губам Селесты. – Все разъяснилось. Хочу попросить вас, чтобы вы впредь никогда не вспоминали об этой женщине. И ни с кем не говорили о ней. Обещаете?
Селеста кивнула, а мысли ее тем временем неслись галопом. Интересно. Кажется, Трокмортон явно поверил, что Стэнхоуп преднамеренно исказил слова русской, но зачем это понадобилось его секретарю?
– Перестаньте думать об этом. – Трокмортон сильнее прижал палец к губам Селесты. Похоже, ему доставляло удовольствие трогать их. – Это неважно. Все это совершенно неважно. Поговорим лучше…
Селеста откинула голову назад, освобождаясь от руки Трокмортона, и выпалила:
– Мы больше никогда не должны делать этого. Я полагаю, что виной всему был лунный свет и музыка. Впрочем, я чувствую, что мне нужно прояснить свою позицию.
– Простите, моя дорогая, – удивленно вскинул брови Трокмортон. – Что прояснить? Какую позицию?
– Я насчет того поцелуя.
Брови Трокмортона были густыми, темными, а под ними светились большие серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Но взгляд этих глаз оставался неуловимым, и Селесте оставалось лишь гадать, какой на самом деле окажется реакция Трокмортона на ее слова.
– Я собирался поговорить с вами об Эллери, – сказал Трокмортон, и это оказалось совсем не то, что предполагала услышать Селеста.
– Об Эллери?
– Вы помните Эллери? Это мой младший брат. Высокий, – Трокмортон указал рукой чуть пониже своего плеча, – красивый и очень легкий на подъем.
– Да, я надеялась увидеться сегодня с Эллери, – ответила Селеста, стараясь не обращать внимания на иронию, прозвучавшую в голосе Трокмортона.
– Как пожелаете, – все тем же тоном откликнулся Трокмортон, – только не думаю, что он будет рад этому.
– Несколько болячек меня не отпугнут.
– Если бы у Эллери на лице были только болячки, – сказал Трокмортон и покашлял, прочищая горло. – Прошлой ночью с ним случилось кое-что похуже. Можно сказать, что Эллери попал в катастрофу. Думаю, шум при этом был такой, что разбудил всех слуг на верхнем этаже.
– Что за катастрофа? – с тревогой спросила Селеста. – Он…
– Нет, сам он цел и невредим. – Трокмортон постепенно возвращался в свое обычное угрюмое состояние. – Ночью, в темноте, он зашел не в ту спальню. Оборвал новые занавески, да еще опрокинул на себя стремянку, с которой клеят обои. Шума было столько, что даже дети проснулись.
– Он был в детской?
– В спальне рядом с детской. Так что теперь, помимо болячек, ему приходится еще выдирать из волос куски высохшего клея. Ведро с краской, слава богу, пролетело мимо головы, но краска попала ему на лицо. Теперь у Эллери все лицо синее.
– Синее?
– Да, словно белье, которое пересинила прачка. Мистер Трокмортон хрипло рассмеялся, и Селеста, не удержавшись, тоже хихикнула.
– О боже, – в ту же секунду одернула она саму себя. Как она может смеяться над Эллери! Да еще за компанию с мистером Трокмортоном. Какой ужас!
– Я хочу объяснить вам свою позицию, – сказала она, перестав смеяться и гордо задирая подбородок. – Я собираюсь выйти замуж за Эллери.
Мистер Трокмортон тоже перестал смеяться, моргнул и еще раз прокашлялся.
– Ну… да. Думаю, из-за этого и поднялся весь этот шум. Кстати, чуть не забыл. Я хочу, чтобы вы были сегодня на чаепитии в саду.
– Не уходите от ответа. Я могу заставить Эллери влюбиться, и… – только теперь до сознания Селесты дошел смысл слов Трокмортона. – Чай? В саду?
Устраивать летом чайные приемы в саду было в семье Трокмортон старой традицией. На чай приглашались только сливки высшего общества, а сами приемы, которые устраивала леди Филберта, всегда отличались изысканностью и служили предметом зависти многих лондонских леди. Отец иногда рассказывал Селесте об этих приемах, на которые дочь садовника если и могла когда-нибудь попасть, то только в роли прислуги.
– Но… это идея Эллери?
Трокмортон нахмурился и поджал уголки губ.
– Я владею судоходными компаниями, которые ведут торговлю по всему миру. У меня огромные плантации – и на Востоке, и в Америке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33