Любила потому, что… просто любила, сама не зная за что. Знала только, что ее любовь смешана с унижением и разочарованием, и это рождало смешанное чувство страдания и
– Я думал о твоем будущем, – сказал Гаррик.
– Наверняка ты все уже устроил, – холодно ответила она.
Билет до Парижа. Ежегодное жалованье.
Но Гаррик поразил ее.
Он опустился перед Селестой на колени и взял ее за руку.
Она пошевелила пальцами, пытаясь освободиться. Она только-только сумела успокоиться и не хотела, чтобы Гаррик вновь привел в смятение ее чувства.
«Зачем он встал на колени? – подумала она. – И что он собирается делать?»
Гаррик сильнее сжал пальцы Селесты в своей ладони, но не до боли, и торжественно, типичным тоном мистера Трокмортона заявил:
– Я знаю, что у тебя может сейчас появиться желание послать меня ко всем чертям. Конечно, я не Эллери. Я не такой стремительный и легкий, как он. Но, как ты сама говорила, не я соблазнил тебя.
– Встань.
Он не поднялся с колен и продолжил:
– Ты сама…
Селеста, яростно рванув руку, выдернула ее, не обращая внимания на боль, и прижала к своей груди. – Не напоминай мне об этом.
– Нет, я должен это сделать, потому что у нас есть только один-единственный способ все поправить.
Она начинала понимать, о чем говорит Гаррик, и подумала о том, что лучше бы он просто отослал ее в Париж.
– Ничего не нужно поправлять, никто не пострадал.
– Селеста, я старше и мудрее тебя. Доверься мне, и я все сделаю как надо.
Как гладко он говорит. С какой искренностью, заботой… Можно подумать, что Он поступает так из самых лучших побуждений. Наверняка на такой тон купилась бы любая женщина, но только не Селеста, которую Гаррик прямо с постели погнал доводить до Стэнхоупа содержание вчерашних писем. В ту минуту она чувствовала замешательство Гаррика. Еще бы, ведь не каждый пошлет на опасное дело девушку, с которой только что переспал, лишив ее при этом девственности.
Но он все равно сделал это, хотя сейчас пытается прикинуться, будто ничего не произошло.
– Стэнхоуп передал свое сообщение? – спросила она.
Гаррик резко отпрянул назад, словно получил мощный удар по челюсти.
– Что?
– Я спрашиваю, передал ли Стэнхоуп сообщение своему связному, а значит, сыграна ли моя роль до конца? – сказала Селеста, любуясь тем, как розовые щеки Трокмортона прямо на глазах становятся мертвенно-бледными.
– Как ты обо всем догадалась?
– Объясню. – И она начала перечислять, загибая пальцы. – Во-первых, я слышала русскую леди, которая очень хотела увидеться с вами, чтобы рассказать об англичанине, которого предали, схватили и о котором она ничего больше не слышала. И я спросила себя: «Почему?» Почему она хотела встретиться именно с тобой? Затем Стэнхоуп переврал содержание письма. Ты заподозрил его в измене и решил перепоручить переводы мне, но для этого я тоже должна была пройти проверку, ведь ты и меня подозревал. При этом я должна была передавать Стэнхоупу содержание писем, которые ты давал мне переводить. А вчерашние письма оказались настолько важными, что ты послал меня на задание, не дав даже просохнуть после того, как занимался со мной любовью. – Здесь она хотела улыбнуться, но губы ее не послушались. – Позволь доложить. Письма переведены, их содержание передано. Свой долг перед Англией можешь считать исполненным.
– Что ты имеешь в виду? – закричал Гаррик, вскакивая со стула.
– Я знаю, кто ты, Гаррик Трокмортон, – сказала Селеста, бесстрашно глядя на возвышающегося над ней мужчину. – Ты управляешь английской разведкой.
Он немного помолчал, а затем поправил ее:
– Не всей. Я специализируюсь по Индии и прилегающим к ней странам.
– Большая Игра, – кивнула Селеста. Она знала, как называется на языке посвященных великое противостояние между Англией и Россией в Центральной Азии.
Гаррик прошел мимо Селесты, затем обернулся.
Селеста знала, что он сейчас видит перед собой симпатичную блондиночку, которая выглядит настолько глупенькой, что начинаешь сомневаться в том, способна ли она самостоятельно застегнуть пуговицы на платье. Да, именно такой ее и видит большинство мужчин. Хорошенькое личико – и полная беспомощность. Такой девушкой можно любоваться, как картинкой с обложки модного журнала, но она могла и раздражать.
Сама она сейчас тоже была раздражена, и сильно.
– Ты сама обо всем догадалась? – спросил он.
– Да, своим собственным хилым женским умишком, – сердито усмехнулась она.
– Я никогда так о тебе не думал, а сейчас вижу, что ты оказалась еще умнее, чем я предполагал. – Гаррик склонился над Селестой, оперся руками о спинку стула у нее за плечами и приблизил к ее лицу свое суровое лицо. – Ты обязана сказать мне всю правду. Как ты догадалась?
– Я же работала у русского посла. Эти русские просто живут и дышат шпионажем и контрразведкой. Как же я могла не заметить, что здесь, в Англии, происходит то же самое, что и в русском посольстве? – Селеста знала о Большой Игре больше иного шпиона и понимала, что Гаррик теперь будет ее саму подозревать в шпионаже. – Что, я слишком много знаю, и теперь ты отправишь меня в тюрьму… или на виселицу?
– Ты делилась с кем-нибудь? – схватил ее за плечи Гаррик. – Говорила о чем-нибудь Стэнхоупу?
– Что бы ни происходило между мной и тобой, какие бы огорчения ни доставлял мне наш роман, я никогда не поставлю свои личные интересы выше интересов своей страны. – И попросила, резко сменив тон на обыденный: – Ты не мог бы убрать свои руки?
Он убрал руки. Селесте стало жаль, что он это сделал.
Трокмортон постоял, задумчиво гладя себя по подбородку, размышляя о том, насколько сильна неприязнь Селесты к нему и что нужно сделать для того, чтобы исправить положение.
Селесте казалось, что она видит, как крутятся, жужжат колесики в голове Трокмортона, сцепляясь друг с другом.
Интересно было бы заглянуть ему в голову, интересно было бы взглянуть на мир его глазами.
Наконец Гаррик сказал отсутствующим тоном:
– Срок службы координатора разведывательной службы короток, ведь рано или поздно такого человека непременно раскроют. Очевидно, раскрыта теперь и моя тайна. Учитывая предательство Стэнхоупа, приходится признать, что моя семья оказалась в опасности. Руководство службой должно перейти к кому-нибудь другому. Пусть лондонская штаб-квартира назначит нового координатора по Центральной Азии. Знать его имя я не должен.
Сначала Селеста собиралась цинично поинтересоваться, не говорит ли он все это потому, что по-прежнему подозревает ее саму в шпионаже, но передумала и сказала иначе:
– Если это пойдет на пользу детям, я буду только рада.
– А я нет. Скажи, если ты знала о том, чем я занимаюсь, но все же пришла ко мне прошлой ночью, то… почему ты выглядишь такой расстроенной? Я хочу жениться на тебе!
Похоже, он рассчитывал на то, что Селеста с ума сойдет от счастья… будет проводить с ним ночи, будить по утрам, разговаривать днем… что она с восторгом будет нянчить детей, которых родит от него.
Рассердившись на себя за секундную слабость, Селеста отбросила нахлынувшие на нее соблазнительные видения и резко ответила:
– Нет! – Затем осторожно встала на затекшие ноги. – Я отказываю вам, Гаррик Трокмортон, потому что вы – лжец!
– По долгу службы мне часто приходится лгать, – охотно согласился он, – но не было случая, чтобы я солгал тебе.
Голова вновь закружилась, и Селесте пришлось опереться о спинку стула, чтобы не упасть.
– Ты самый низкий, самый подлый лжец. Теперь я понимаю, зачем ты лгал мне о Стэнхоупе. Ты говоришь, что строил заговоры только против врагов. Но и против меня ты тоже плел интригу.
– Это слишком сильно сказано, – своим обычным холодным и ровным тоном ответил Трокмортон. – У тебя есть тому доказательства?
– Билеты до Парижа. Ежегодное пособие, – глядя ему в глаза, ответила Селеста.
На секунду он нахмурил брови. Затем его лицо стало совершенно бесстрастным. Трокмортон опять превратился в думающую машину.
А выходить замуж за машину Селеста не желала.
– Я – дочь садовника, – сказала она. – Гувернантка. Когда я начала мешать твоим планам относительно женитьбы Эллери, ты отослал меня в школу леди Бакнелл. Ты не должен был разрешать мне возвращаться обратно. Это было бы честнее, чем соблазнять меня.
Трокмортон ответил ей спокойно и рассудительно:
– В таком случае я потерял бы старшего садовника. А Эллери был бы безутешен.
– А о том, что у меня тоже есть сердце, ты не подумал? Ах, я и забыла, в самом деле, чего стоит судьба какой-то девчонки, если речь идет о таких важных вещах, как сад Трокмортонов или доброе самочувствие младшего брата!
Руки и ноги Селесты покалывало, как иголочками, – это кровь возвращалась в застоявшиеся, затекшие конечности. Болело и сердце Селесты, и она боялась смотреть на Гаррика или продолжать разговор с ним.
– Я вел себя не совсем правильно, согласен, – сказал Трокмортон. – Но это была не ложь… Не совсем ложь. И я предлагаю компенсацию за это.
– Не нужно, – ответила Селеста, разминая пальцы. – Ты уже предлагал мне… выйти за тебя замуж.
– Что я еще могу тебе предложить?
– Хм-м-м. – Она подошла к столу Гаррика, открыла верхний ящик и вытащила из него красный пакет. Посмотрела на него, прикидывая стоимость того, что лежало внутри. Ничего, когда у нее будет новая работа, она вернет Трокмортону его проклятые деньги, все, до последнего гроша.
– Желаю тебе сорваться с самой высокой крыши своего проклятого дворца и разбиться в лепешку. Правда, Может быть, тебе повезет, и ты упадешь на свое сердце, Гаррик. В таком случае ты поднимешься на ноги целым и невредимым.
Глава 25
– Но ты должна выйти за меня замуж. Мне еще никогда, ни с одной женщиной не было так хорошо, как с тобой. – И, не успев договорить, Трокмортон готов был уже убить себя за эти слова.
Селеста неподвижно стояла возле стула, держась за то спинку побелевшими от напряжения пальцами. Плечи гордо расправлены. Лицо бледное, напряженное. На губах – ее прелестных чувственных губах – застыла кривая усмешка.
– Этого, конечно, более чем достаточно для того, чтобы сделать меня счастливой.
Он редко так ошибался, но на этот раз вляпался по самые уши.
– Ты будешь счастлива, – сказал он. – Я позабочусь об этом.
– Сегодня утром ты едва не убил меня. – Селеста повернулась и медленно направилась к двери, но доги плохо ее слушались. – Боюсь, что с меня хватит и твоей доброты, и твоего счастья, – сказала Селеста.
Все развивалось так неожиданно, что даже сам Гаррик Стенли Брекенридж Трокмортон не знал – быть может, впервые в жизни, – как ему вести себя дальше. Задержать Селесту силой, усадить ее в кресло и разложить по полочкам все преимущества, которые сулит ей брак? Дать ей уйти и подождать, пока она сама пожалеет о своем отказе и вернется к нему уже по своей воле? Подхватить ее на руки и целовать, пока не растает весь лед, сковавший ее чувства? Увы, Гаррик понимал, что каждый из вариантов имеет свои изъяны, и потому не мог остановиться ни на одном из них. Нет, все это не то. Нужно искать какой-то другой, более подходящий способ вернуть ситуацию под свой контроль.
Наконец в его голове молнией сверкнула неплохая, как показалось Гаррику, мысль.
– Ты должна выйти за меня, – воскликнул он, – потому что нас видели вместе!
Она окинула его испепеляющим, не оставляющим никаких надежд взглядом.
Этот взгляд очень не понравился Гаррику, и он сделал было шаг в направлении Селесты, но его остановил стук шагов и шорох крахмальных юбок. В кабинет вошли Патриция и Эллери.
– Вот она. – Патриция указала на Селесту дрожащим пальцем и сказала, обращаясь к Трокмортону: – Это она хотела разлучить нас с Эллери. – И добавила, повернувшись на этот раз к Селесте: – Потому что вы сами влюблены в него!
Ах, какое неудачное время выбрал Эллери, чтобы разбираться со своей невестой! Мало было Трокмортону своих дел, так теперь изволь еще улаживать проблемы братца. Гаррик посмотрел на Эллери, не сводившего глаз с Патриции.
Она выглядела более оживленной, чем обычно, и, стоя рядом с Эллери, жадно ловила каждое его слово. Ничего, все должно уладиться. И Трокмортон сказал, испытывая при этом даже какое-то удовлетворение:
– Мне кажется, леди Патриция, что вам с Эллери лучше объясниться наедине.
Ему самому хотелось остаться наедине с Селестой, чтобы уладить вопрос с их замужеством. Он постарается убедить ее, если, конечно, сумеет подобрать нужные слова.
Патриция не обратила на Гаррика никакого внимания и подошла к Селесте.
– Я восхищалась вами, я верила вам, а вы меня обманули.
– Я вас не обманывала! – ответила Селеста.
Патриция осуждающе вскинула руку. Жест получился резким, не похожим на ее привычные, неуверенные движения.
– Нет, вы сделали это там, в оранжерее. Я открыла вам свое сердце, но вы и не подумали признаться, что Эллери избегает меня из-за вас самой!
Селеста сделала шаг навстречу разгневанной Патриции.
– Это была не ложь. Я просто не хотела огорчать вас.
– Совершенно верно, – подтвердил Трокмортон, который терпеть не мог подобные сцены.
– А вы не вмешивайтесь! – обернулась к нему Селеста.
Трокмортон умолк, довольный уже тем, что успел высказать свое мнение.
– Простите, – сказала Селеста. – С моей стороны было бесчестно пытаться увести вашего жениха, но я поплатилась за это. Думаю, вам станет легче, если вы будете знать об этом.
– Поплатилась! Да за такое предательство…
Этого Трокмортон стерпеть уже не мог.
– Вам не о чем волноваться, леди Патриция, – сказал он. – Я принял меры для того, чтобы отвлечь Селесту от Эллери.
– Это так, леди Патриция, успокойтесь. Мистер Трокмортон принял все меры для того, чтобы развести меня с Эллери: – Селеста мельком взглянула на Эллери, взмахнула ресницами и продолжила, повышая голос: – И Эллери мне больше не нужен. – Она повернулась к Трокмортону и закончила почти на крике: – мне вообще не нужен никто из этих подлых, лживых Трокмортонов! Пусть черти зажарят их в аду, как свиней, и подадут с гарниром на серебряном блюде!
– Мне Трокмортоны тоже не нужны! Я тоже хочу, чтобы они сгорели в аду! – присоединилась к ней Патриция.
– Дамы, подождите… – начал Трокмортон.
Дамы даже не взглянули в его сторону. Шурша шелком и накрахмаленными юбками, они дружно ринулись к двери, причем каждая из них старалась выбежать первой. Забег выиграла Патриция: во-первых, у нее ноги были длинней, а во-вторых, Селеста второпях наступила себе самой на юбку.
Трокмортон растерянно уставился на распахнутую дверь кабинета, за которой исчезли разгневанные дамы.
– Что ни делается, все к лучшему, – пробурчал Эллери. Он стоял, прислонившись к шкафчику с бутылками, скрестив ноги и руки, глядя на Трокмортона, словно на извивающуюся меж камней змею.
Трокмортону этот взгляд был крайне неприятен.
– Когда тебя выгонят из шпионов, ты можешь вполне стать политиком, – заметил Эллери.
Трокмортон застыл, словно громом пораженный. Неужели всем уже известно, чем имений он занимается?
– Что ты имел в виду, когда говорил про шпионов? – грозно спросил Трокмортон.
Но Эллери ничуть не испугался его тона.
– А что ты имел в виду, когда говорил о мерах, которые принял для того, чтобы отвлечь от меня Селесту?
– Сначала ты ответь! – прорычал Трокмортон. Он не позволит Эллери увести разговор в сторону, тем более что тот затронул слишком важный вопрос!
– Я так верил тебе, брат! – сказал Эллери. – Ты обещал позаботиться о Селесте, а на самом деле решил сам приударить за ней.
Все-таки Эллери удалось сменить тему.
– Кто тебе об этом сказал? – спросил Трокмортон.
– Да все гости только об этом и говорили, когда разъезжались. Лорд и леди Фезерстон застукали вас с Селестой рано утром. Она была растрепана и по-прежнему в бальном платье. А ты в это время сидел на диване и шнуровал башмаки. – Эллери отлепился от шкафа и двинулся на брата. Таким разгневанным Гаррик его еще никогда не видел.
Трокмортон поднял руки и попятился за стол – ему не хотелось вступать в драку с Эллери.
– Итак, мой честный, правильный, добродетельный братец соблазнил дочку садовника, – процедил Эллери.
– Я обещал на ней жениться.
– И считаешь, что этого достаточно? – пророкотал Эллери. – Болван! А теперь эта чудесная девушка несчастна по твоей вине!
– Леди Патриция тоже несчастна, но уже по твоей вине.
Однако уловка Трокмортона не сработала.
– Я сам разберусь с леди Патрицией, – отрезал Эллери. – Мы же говорим с тобой о Селесте.
– Полагаешь, тебе удастся поладить с леди Патрицией?
– Как и тебе – поладить с Селестой.
– Думаю, леди Патриция была вне себя, когда узнала о Кики.
– М-да. – Эллери резко сменил направление, в два шага оказался возле шкафчика и налил себе полный стакан виски.
Трокмортон едва сдержал проклятия, вертевшиеся у него на языке. Эллери опять запил.
– Не пей, – как можно спокойнее и убедительнее попросил Трокмортон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Я думал о твоем будущем, – сказал Гаррик.
– Наверняка ты все уже устроил, – холодно ответила она.
Билет до Парижа. Ежегодное жалованье.
Но Гаррик поразил ее.
Он опустился перед Селестой на колени и взял ее за руку.
Она пошевелила пальцами, пытаясь освободиться. Она только-только сумела успокоиться и не хотела, чтобы Гаррик вновь привел в смятение ее чувства.
«Зачем он встал на колени? – подумала она. – И что он собирается делать?»
Гаррик сильнее сжал пальцы Селесты в своей ладони, но не до боли, и торжественно, типичным тоном мистера Трокмортона заявил:
– Я знаю, что у тебя может сейчас появиться желание послать меня ко всем чертям. Конечно, я не Эллери. Я не такой стремительный и легкий, как он. Но, как ты сама говорила, не я соблазнил тебя.
– Встань.
Он не поднялся с колен и продолжил:
– Ты сама…
Селеста, яростно рванув руку, выдернула ее, не обращая внимания на боль, и прижала к своей груди. – Не напоминай мне об этом.
– Нет, я должен это сделать, потому что у нас есть только один-единственный способ все поправить.
Она начинала понимать, о чем говорит Гаррик, и подумала о том, что лучше бы он просто отослал ее в Париж.
– Ничего не нужно поправлять, никто не пострадал.
– Селеста, я старше и мудрее тебя. Доверься мне, и я все сделаю как надо.
Как гладко он говорит. С какой искренностью, заботой… Можно подумать, что Он поступает так из самых лучших побуждений. Наверняка на такой тон купилась бы любая женщина, но только не Селеста, которую Гаррик прямо с постели погнал доводить до Стэнхоупа содержание вчерашних писем. В ту минуту она чувствовала замешательство Гаррика. Еще бы, ведь не каждый пошлет на опасное дело девушку, с которой только что переспал, лишив ее при этом девственности.
Но он все равно сделал это, хотя сейчас пытается прикинуться, будто ничего не произошло.
– Стэнхоуп передал свое сообщение? – спросила она.
Гаррик резко отпрянул назад, словно получил мощный удар по челюсти.
– Что?
– Я спрашиваю, передал ли Стэнхоуп сообщение своему связному, а значит, сыграна ли моя роль до конца? – сказала Селеста, любуясь тем, как розовые щеки Трокмортона прямо на глазах становятся мертвенно-бледными.
– Как ты обо всем догадалась?
– Объясню. – И она начала перечислять, загибая пальцы. – Во-первых, я слышала русскую леди, которая очень хотела увидеться с вами, чтобы рассказать об англичанине, которого предали, схватили и о котором она ничего больше не слышала. И я спросила себя: «Почему?» Почему она хотела встретиться именно с тобой? Затем Стэнхоуп переврал содержание письма. Ты заподозрил его в измене и решил перепоручить переводы мне, но для этого я тоже должна была пройти проверку, ведь ты и меня подозревал. При этом я должна была передавать Стэнхоупу содержание писем, которые ты давал мне переводить. А вчерашние письма оказались настолько важными, что ты послал меня на задание, не дав даже просохнуть после того, как занимался со мной любовью. – Здесь она хотела улыбнуться, но губы ее не послушались. – Позволь доложить. Письма переведены, их содержание передано. Свой долг перед Англией можешь считать исполненным.
– Что ты имеешь в виду? – закричал Гаррик, вскакивая со стула.
– Я знаю, кто ты, Гаррик Трокмортон, – сказала Селеста, бесстрашно глядя на возвышающегося над ней мужчину. – Ты управляешь английской разведкой.
Он немного помолчал, а затем поправил ее:
– Не всей. Я специализируюсь по Индии и прилегающим к ней странам.
– Большая Игра, – кивнула Селеста. Она знала, как называется на языке посвященных великое противостояние между Англией и Россией в Центральной Азии.
Гаррик прошел мимо Селесты, затем обернулся.
Селеста знала, что он сейчас видит перед собой симпатичную блондиночку, которая выглядит настолько глупенькой, что начинаешь сомневаться в том, способна ли она самостоятельно застегнуть пуговицы на платье. Да, именно такой ее и видит большинство мужчин. Хорошенькое личико – и полная беспомощность. Такой девушкой можно любоваться, как картинкой с обложки модного журнала, но она могла и раздражать.
Сама она сейчас тоже была раздражена, и сильно.
– Ты сама обо всем догадалась? – спросил он.
– Да, своим собственным хилым женским умишком, – сердито усмехнулась она.
– Я никогда так о тебе не думал, а сейчас вижу, что ты оказалась еще умнее, чем я предполагал. – Гаррик склонился над Селестой, оперся руками о спинку стула у нее за плечами и приблизил к ее лицу свое суровое лицо. – Ты обязана сказать мне всю правду. Как ты догадалась?
– Я же работала у русского посла. Эти русские просто живут и дышат шпионажем и контрразведкой. Как же я могла не заметить, что здесь, в Англии, происходит то же самое, что и в русском посольстве? – Селеста знала о Большой Игре больше иного шпиона и понимала, что Гаррик теперь будет ее саму подозревать в шпионаже. – Что, я слишком много знаю, и теперь ты отправишь меня в тюрьму… или на виселицу?
– Ты делилась с кем-нибудь? – схватил ее за плечи Гаррик. – Говорила о чем-нибудь Стэнхоупу?
– Что бы ни происходило между мной и тобой, какие бы огорчения ни доставлял мне наш роман, я никогда не поставлю свои личные интересы выше интересов своей страны. – И попросила, резко сменив тон на обыденный: – Ты не мог бы убрать свои руки?
Он убрал руки. Селесте стало жаль, что он это сделал.
Трокмортон постоял, задумчиво гладя себя по подбородку, размышляя о том, насколько сильна неприязнь Селесты к нему и что нужно сделать для того, чтобы исправить положение.
Селесте казалось, что она видит, как крутятся, жужжат колесики в голове Трокмортона, сцепляясь друг с другом.
Интересно было бы заглянуть ему в голову, интересно было бы взглянуть на мир его глазами.
Наконец Гаррик сказал отсутствующим тоном:
– Срок службы координатора разведывательной службы короток, ведь рано или поздно такого человека непременно раскроют. Очевидно, раскрыта теперь и моя тайна. Учитывая предательство Стэнхоупа, приходится признать, что моя семья оказалась в опасности. Руководство службой должно перейти к кому-нибудь другому. Пусть лондонская штаб-квартира назначит нового координатора по Центральной Азии. Знать его имя я не должен.
Сначала Селеста собиралась цинично поинтересоваться, не говорит ли он все это потому, что по-прежнему подозревает ее саму в шпионаже, но передумала и сказала иначе:
– Если это пойдет на пользу детям, я буду только рада.
– А я нет. Скажи, если ты знала о том, чем я занимаюсь, но все же пришла ко мне прошлой ночью, то… почему ты выглядишь такой расстроенной? Я хочу жениться на тебе!
Похоже, он рассчитывал на то, что Селеста с ума сойдет от счастья… будет проводить с ним ночи, будить по утрам, разговаривать днем… что она с восторгом будет нянчить детей, которых родит от него.
Рассердившись на себя за секундную слабость, Селеста отбросила нахлынувшие на нее соблазнительные видения и резко ответила:
– Нет! – Затем осторожно встала на затекшие ноги. – Я отказываю вам, Гаррик Трокмортон, потому что вы – лжец!
– По долгу службы мне часто приходится лгать, – охотно согласился он, – но не было случая, чтобы я солгал тебе.
Голова вновь закружилась, и Селесте пришлось опереться о спинку стула, чтобы не упасть.
– Ты самый низкий, самый подлый лжец. Теперь я понимаю, зачем ты лгал мне о Стэнхоупе. Ты говоришь, что строил заговоры только против врагов. Но и против меня ты тоже плел интригу.
– Это слишком сильно сказано, – своим обычным холодным и ровным тоном ответил Трокмортон. – У тебя есть тому доказательства?
– Билеты до Парижа. Ежегодное пособие, – глядя ему в глаза, ответила Селеста.
На секунду он нахмурил брови. Затем его лицо стало совершенно бесстрастным. Трокмортон опять превратился в думающую машину.
А выходить замуж за машину Селеста не желала.
– Я – дочь садовника, – сказала она. – Гувернантка. Когда я начала мешать твоим планам относительно женитьбы Эллери, ты отослал меня в школу леди Бакнелл. Ты не должен был разрешать мне возвращаться обратно. Это было бы честнее, чем соблазнять меня.
Трокмортон ответил ей спокойно и рассудительно:
– В таком случае я потерял бы старшего садовника. А Эллери был бы безутешен.
– А о том, что у меня тоже есть сердце, ты не подумал? Ах, я и забыла, в самом деле, чего стоит судьба какой-то девчонки, если речь идет о таких важных вещах, как сад Трокмортонов или доброе самочувствие младшего брата!
Руки и ноги Селесты покалывало, как иголочками, – это кровь возвращалась в застоявшиеся, затекшие конечности. Болело и сердце Селесты, и она боялась смотреть на Гаррика или продолжать разговор с ним.
– Я вел себя не совсем правильно, согласен, – сказал Трокмортон. – Но это была не ложь… Не совсем ложь. И я предлагаю компенсацию за это.
– Не нужно, – ответила Селеста, разминая пальцы. – Ты уже предлагал мне… выйти за тебя замуж.
– Что я еще могу тебе предложить?
– Хм-м-м. – Она подошла к столу Гаррика, открыла верхний ящик и вытащила из него красный пакет. Посмотрела на него, прикидывая стоимость того, что лежало внутри. Ничего, когда у нее будет новая работа, она вернет Трокмортону его проклятые деньги, все, до последнего гроша.
– Желаю тебе сорваться с самой высокой крыши своего проклятого дворца и разбиться в лепешку. Правда, Может быть, тебе повезет, и ты упадешь на свое сердце, Гаррик. В таком случае ты поднимешься на ноги целым и невредимым.
Глава 25
– Но ты должна выйти за меня замуж. Мне еще никогда, ни с одной женщиной не было так хорошо, как с тобой. – И, не успев договорить, Трокмортон готов был уже убить себя за эти слова.
Селеста неподвижно стояла возле стула, держась за то спинку побелевшими от напряжения пальцами. Плечи гордо расправлены. Лицо бледное, напряженное. На губах – ее прелестных чувственных губах – застыла кривая усмешка.
– Этого, конечно, более чем достаточно для того, чтобы сделать меня счастливой.
Он редко так ошибался, но на этот раз вляпался по самые уши.
– Ты будешь счастлива, – сказал он. – Я позабочусь об этом.
– Сегодня утром ты едва не убил меня. – Селеста повернулась и медленно направилась к двери, но доги плохо ее слушались. – Боюсь, что с меня хватит и твоей доброты, и твоего счастья, – сказала Селеста.
Все развивалось так неожиданно, что даже сам Гаррик Стенли Брекенридж Трокмортон не знал – быть может, впервые в жизни, – как ему вести себя дальше. Задержать Селесту силой, усадить ее в кресло и разложить по полочкам все преимущества, которые сулит ей брак? Дать ей уйти и подождать, пока она сама пожалеет о своем отказе и вернется к нему уже по своей воле? Подхватить ее на руки и целовать, пока не растает весь лед, сковавший ее чувства? Увы, Гаррик понимал, что каждый из вариантов имеет свои изъяны, и потому не мог остановиться ни на одном из них. Нет, все это не то. Нужно искать какой-то другой, более подходящий способ вернуть ситуацию под свой контроль.
Наконец в его голове молнией сверкнула неплохая, как показалось Гаррику, мысль.
– Ты должна выйти за меня, – воскликнул он, – потому что нас видели вместе!
Она окинула его испепеляющим, не оставляющим никаких надежд взглядом.
Этот взгляд очень не понравился Гаррику, и он сделал было шаг в направлении Селесты, но его остановил стук шагов и шорох крахмальных юбок. В кабинет вошли Патриция и Эллери.
– Вот она. – Патриция указала на Селесту дрожащим пальцем и сказала, обращаясь к Трокмортону: – Это она хотела разлучить нас с Эллери. – И добавила, повернувшись на этот раз к Селесте: – Потому что вы сами влюблены в него!
Ах, какое неудачное время выбрал Эллери, чтобы разбираться со своей невестой! Мало было Трокмортону своих дел, так теперь изволь еще улаживать проблемы братца. Гаррик посмотрел на Эллери, не сводившего глаз с Патриции.
Она выглядела более оживленной, чем обычно, и, стоя рядом с Эллери, жадно ловила каждое его слово. Ничего, все должно уладиться. И Трокмортон сказал, испытывая при этом даже какое-то удовлетворение:
– Мне кажется, леди Патриция, что вам с Эллери лучше объясниться наедине.
Ему самому хотелось остаться наедине с Селестой, чтобы уладить вопрос с их замужеством. Он постарается убедить ее, если, конечно, сумеет подобрать нужные слова.
Патриция не обратила на Гаррика никакого внимания и подошла к Селесте.
– Я восхищалась вами, я верила вам, а вы меня обманули.
– Я вас не обманывала! – ответила Селеста.
Патриция осуждающе вскинула руку. Жест получился резким, не похожим на ее привычные, неуверенные движения.
– Нет, вы сделали это там, в оранжерее. Я открыла вам свое сердце, но вы и не подумали признаться, что Эллери избегает меня из-за вас самой!
Селеста сделала шаг навстречу разгневанной Патриции.
– Это была не ложь. Я просто не хотела огорчать вас.
– Совершенно верно, – подтвердил Трокмортон, который терпеть не мог подобные сцены.
– А вы не вмешивайтесь! – обернулась к нему Селеста.
Трокмортон умолк, довольный уже тем, что успел высказать свое мнение.
– Простите, – сказала Селеста. – С моей стороны было бесчестно пытаться увести вашего жениха, но я поплатилась за это. Думаю, вам станет легче, если вы будете знать об этом.
– Поплатилась! Да за такое предательство…
Этого Трокмортон стерпеть уже не мог.
– Вам не о чем волноваться, леди Патриция, – сказал он. – Я принял меры для того, чтобы отвлечь Селесту от Эллери.
– Это так, леди Патриция, успокойтесь. Мистер Трокмортон принял все меры для того, чтобы развести меня с Эллери: – Селеста мельком взглянула на Эллери, взмахнула ресницами и продолжила, повышая голос: – И Эллери мне больше не нужен. – Она повернулась к Трокмортону и закончила почти на крике: – мне вообще не нужен никто из этих подлых, лживых Трокмортонов! Пусть черти зажарят их в аду, как свиней, и подадут с гарниром на серебряном блюде!
– Мне Трокмортоны тоже не нужны! Я тоже хочу, чтобы они сгорели в аду! – присоединилась к ней Патриция.
– Дамы, подождите… – начал Трокмортон.
Дамы даже не взглянули в его сторону. Шурша шелком и накрахмаленными юбками, они дружно ринулись к двери, причем каждая из них старалась выбежать первой. Забег выиграла Патриция: во-первых, у нее ноги были длинней, а во-вторых, Селеста второпях наступила себе самой на юбку.
Трокмортон растерянно уставился на распахнутую дверь кабинета, за которой исчезли разгневанные дамы.
– Что ни делается, все к лучшему, – пробурчал Эллери. Он стоял, прислонившись к шкафчику с бутылками, скрестив ноги и руки, глядя на Трокмортона, словно на извивающуюся меж камней змею.
Трокмортону этот взгляд был крайне неприятен.
– Когда тебя выгонят из шпионов, ты можешь вполне стать политиком, – заметил Эллери.
Трокмортон застыл, словно громом пораженный. Неужели всем уже известно, чем имений он занимается?
– Что ты имел в виду, когда говорил про шпионов? – грозно спросил Трокмортон.
Но Эллери ничуть не испугался его тона.
– А что ты имел в виду, когда говорил о мерах, которые принял для того, чтобы отвлечь от меня Селесту?
– Сначала ты ответь! – прорычал Трокмортон. Он не позволит Эллери увести разговор в сторону, тем более что тот затронул слишком важный вопрос!
– Я так верил тебе, брат! – сказал Эллери. – Ты обещал позаботиться о Селесте, а на самом деле решил сам приударить за ней.
Все-таки Эллери удалось сменить тему.
– Кто тебе об этом сказал? – спросил Трокмортон.
– Да все гости только об этом и говорили, когда разъезжались. Лорд и леди Фезерстон застукали вас с Селестой рано утром. Она была растрепана и по-прежнему в бальном платье. А ты в это время сидел на диване и шнуровал башмаки. – Эллери отлепился от шкафа и двинулся на брата. Таким разгневанным Гаррик его еще никогда не видел.
Трокмортон поднял руки и попятился за стол – ему не хотелось вступать в драку с Эллери.
– Итак, мой честный, правильный, добродетельный братец соблазнил дочку садовника, – процедил Эллери.
– Я обещал на ней жениться.
– И считаешь, что этого достаточно? – пророкотал Эллери. – Болван! А теперь эта чудесная девушка несчастна по твоей вине!
– Леди Патриция тоже несчастна, но уже по твоей вине.
Однако уловка Трокмортона не сработала.
– Я сам разберусь с леди Патрицией, – отрезал Эллери. – Мы же говорим с тобой о Селесте.
– Полагаешь, тебе удастся поладить с леди Патрицией?
– Как и тебе – поладить с Селестой.
– Думаю, леди Патриция была вне себя, когда узнала о Кики.
– М-да. – Эллери резко сменил направление, в два шага оказался возле шкафчика и налил себе полный стакан виски.
Трокмортон едва сдержал проклятия, вертевшиеся у него на языке. Эллери опять запил.
– Не пей, – как можно спокойнее и убедительнее попросил Трокмортон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33