А разве ваш отец не учил вас связывать людей?
– Нет. Он учил меня только подвязывать розы.
– Хм. Странно. – Он перевел взгляд на качели. – По-моему, настала чья-то очередь качаться.
– Пойдем, Пенелопа, твоя очередь, – сказала Селеста и повела Пенелопу к качелям.
Трокмортон ждал, что сейчас Кики закатит скандал, но та на удивление тихо и мирно слезла с качелей, уступая их Пенелопе. Та забралась на доску, а Патриция принялась раскачивать ее.
Теперь Селеста вернулась вместе с Кики.
Та, как всегда, лопотала что-то по-французски и не ответила на приветствие Трокмортона. Хоть бы раз она ответила… Впрочем, нужно набраться терпения. Ведь Кики, как и Пенелопа, осталась без матери и, очевидно, просто решила таким способом отгородиться от внешнего мира. Все это Трокмортон мог и понять, и объяснить, но мириться с этим ему было тяжеловато.
Кики тем временем махала руками и без умолку лепетала – по-французски, разумеется.
– Скажите, чтобы она впредь не смела никого связывать, – распорядился Трокмортон, обращаясь к Селесте.
– Уже.
– И она поняла?
– Конечно. – Селеста не добавила вслух, но подумала про себя: «Только едва ли послушается». – Она хочет, чтобы вы научили ее тоже вязать узлы.
Казалось, Селесте становится все труднее сохранять серьезное выражение лица. Трокмортон нахмурился.
– Очевидно, мастерство Пенелопы произвело на Кики очень сильное впечатление, – безмятежно заметила Селеста.
Трокмортон заколебался. С одной стороны, это не его дело – учить Кики, как завязывать узлы, но, с другой стороны, у него появляется такая отличная возможность…
– Я не могу учить ее этому по-французски.
Он внимательно следил за Кики и по румянцу, появившемуся у нее на щеках, догадался, что та поняла, о чем идет речь. Любознательность вступала в схватку с упрямством, и Трокмортон вместе с Селестой следили за этой борьбой.
Победило упрямство.
– Je ne parle pas Vanglais, – сказала Кики, адресуясь к Селесте.
– Кики сказала, что не понимает по-английски, – перевела Селеста.
– А я не говорю по-французски.
– Tres stupide, – сердито притопнула ножкой Кики.
– Неправда, поняла, – заметил Трокмортон.
– Любой человек умнее, чем он кажется, – сказала Селеста.
Трокмортон схватил ее за руку, оттащил в сторону от Кики и прошептал:
– Что вы говорили об этой девочке?
– О Кики? Кому? – удивилась Селеста.
– Всем, – ответил Трокмортон, указывая широким жестом вокруг себя.
– Ничего.
– Что значит – ничего? – вскипел Трокмортон. – Должны же вы были как-то объяснить ее появление!
Только теперь она поняла, что имеет в виду и чего так боится мистер Трокмортон.
– Я никому ничего не объясняла. Кики может быть подружкой Пенелопы или дочерью кого-либо из гостей. Она может быть двоюродной сестрой – ведь ваша родня по отцовской линии для всех остается загадкой. Заверяю вас, мистер Трокмортон, никому из ваших гостей нет никакого дела до происхождения Кики.
Ей удалось сделать то, что никогда не удавалось другим, – заставить Трокмортона почувствовать себя дураком.
– И поверьте, мистер Трокмортон, я никогда не стану использовать ребенка в качестве оружия.
Трокмортон испытывал стыд, а в его сердце с новой силой вспыхнули подозрения.
– Надеюсь, что это именно так, – сухо сказал он, но тут же вспомнил о своем намерении соблазнить Селесту и добавил: – Простите меня за излишнюю подозрительность.
Она чуть кивнула, принимая его извинения.
– Позвольте сказать вам еще кое-что, мистер Трокмортон. Сегодняшний вечер я намерена провести в детской и там же останусь ночевать.
Но Трокмортону уже надоело, что все идет не так, как он задумывал.
– Вечером вы должны быть на праздничном ужине.
– О, как это торжественно звучит – на праздничном ужине! Нет, я думаю, что для первого появления в свете чайного приема более чем достаточно.
У Трокмортона появилось чувство, что эта девушка сумела все прибрать к своим рукам – детей, гостей… его самого!
Он устал от Селесты, от того, что она то и дело пытается навязать ему свою волю. Но у нее это не пройдет.
– Я приставлю к девочкам горничных на то время, пока не найду для них двух опытных нянь.
– Отлично, но я полагаю, что и новым няням нужны будут какие-то гарантии личной безопасности. Я сама смогу дать им такие гарантии, но для этого нужно, чтобы какое-то время девочки жили под моим наблюдением и руководством.
Кики что-то залопотала, указывая рукой на качели.
– Сейчас, – ответила Селеста и добавила, обращаясь к Трокмортону: – А почему бы вам не поставить вторые качели?
– Вторые? – Челюсть мистера Трокмортона отвисла от удивления. Странно, но такая простая мысль до сих пор не приходила ему в голову.
– Тогда никому не придется ждать своей очереди. Разве приятно кому-нибудь знать, что его радость ограничена и контролируется кем-то другим?
Трокмортон молча уставился на Селесту. Она стояла на фоне цветущих кустов, словно портрет в рамке: с распущенными локонами, сияющими глазами, приоткрытыми полными губами… которые он целовал прошлой ночью. Поцелуй входил в планы Трокмортона, но он не мог отрицать, что это было просто восхитительно.
Селеста не годилась на роль соблазнительницы – она совсем не умела целоваться. Трокмортон помнил, как она стояла, прижавшись спиной к стене, не зная, куда ей девать руки. И целовалась, не разжимая губ. Только потом, когда он сам раскрыл их своим языком, она застонала. Именно тогда он стал целовать ее шею, желая распалить страсть девушки. И это ему удалось. Он помнил звуки, вырывавшиеся из горла Селесты, помнил запах ее кожи, вкус ее губ. Тогда ему самому вдруг захотелось потерять голову, покрыть поцелуями руки Селесты, ее грудь…
Той ночью рассудок взял верх. Он всегда брал верх над Гарриком Стенли Трокмортоном Третьим.
Очевидно, он смотрел на Селесту слишком долго, их молчание затянулось, и она, слегка покраснев, оглянулась и спросила:
– Что-то не так?
По голосу Селесты можно было заподозрить, что она прекрасно понимает все, что происходит с Трокмортоном, но не хочет, чтобы это было сказано вслух.
Да, конечно, она влюблена в Эллери. Трокмортон почувствовал во рту горький привкус и решил, что наступил подходящий момент для того, чтобы привести в дальнейшее движение свой план.
– Все в порядке, – ответил он. – Просто я засмотрелся на вас. Ваша красота заставляет меня испытывать…
Селеста покраснела еще гуще и отвела глаза в сторону.
Трокмортон продолжал бы и дальше, если бы не Кики. Она подбежала и вновь принялась лопотать по-французски.
Облегчение Селесты было столь же очевидным, как и досада Трокмортона.
Она ответила Кики по-французски, а затем перевела на английский, специально для Трокмортона:
– Пенелопе пора освобождать качели, но я думаю, что, кроме Кики, есть еще желающие покачаться.
– Qui est-ce? – спросила Кики.
Селеста посмотрела на Трокмортона и мстительно ответила:
– Например, мистер Трокмортон. Трокмортон обомлел.
Кики не сдержалась и захихикала, зажимая рот ладошкой.
– Когда-то я качался на качелях, – сердито сказал мистер Трокмортон.
– Не сомневаюсь, мистер Трокмортон, – парировала Селеста. – Хотите вспомнить, как это делается?
– Хочу, – решительно ответил Трокмортон и расправил плечи.
Глава 11
Трокмортон направился к качелям. Толпа расступалась перед ним. Позади что-то лепетала Кики. Трокмортон слышал шелест платья Селесты, слышал кашель, невнятные голоса. Вздохи. Шаги. Чувствовал затылком направленные на него десятки глаз.
Возле качелей он посмотрел на Патрицию, улыбавшуюся лорду Тауншенду, который раскачивал Пенелопу. Увидел сияющее лицо самой Пенелопы – как редко он видел ее такой радостной! Трокмортон замешкался, ему не хотелось лишать Пенелопу удовольствия. Однако он должен доказать Селесте… Трокмортон не мог сказать толком, что именно он хочет доказать ей, разве что убедить ее – и всех остальных, – что он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Вся эта история начинала раздражать его.
Трокмортон положил руку на веревку – так поступают все дети, когда подают знак, что сейчас их очередь. Патриция поняла его жест. Лорд Тауншенд окаменел.
Качели замедлились, и Пенелопа легко соскочила с них на землю.
– Хочешь покачаться, папа?
– Да, хочу, – твердо ответил Трокмортон. Пенелопа похлопала ладошкой по доске качелей.
Трокмортон улыбнулся дочери, затем Патриции, и та нашла в себе достаточно самообладания, чтобы улыбнуться ему в ответ.
Затем Трокмортон перевел взгляд на лорда Тауншенда и холодно заметил:
– Я смогу обойтись и без вашей помощи.
Тауншенд моргнул и быстро отскочил в сторону.
Трокмортон взглянул на собравшуюся возле качелей толпу. Он еще никогда не видел такого количества открытых от удивления ртов. Даже Кики, эта белокурая, голубоглазая непоседа, притихла, глядя на него.
Сейчас он докажет им всем, что Трокмортон может быть способен на непредвиденные поступки, что он не такой сухарь, как они думают!
Он сел на качели и оттолкнулся.
Успел бросить взгляд на Селесту и заметил, что та не выглядит удивленной. Она просто наблюдала за ним… Нет, смотрела на него. Если она в самом деле была шпионкой, то превосходной. Во всяком случае, она сумела заставить Трокмортона делать то, что нужно было ей, заставила его плясать под свою дудку.
Он уже забыл, что такое – качаться на качелях. Сколько лет он не испытывал этого наслаждения! Гладкая доска унесла Трокмортона назад, к вершинам деревьев. Веревки натянулись, с силой потащили его вперед, и теперь перед Трокмортоном открылась широкая панорама – небо, и лес, и даже далекая речка, похожая на серебристую змейку, свернувшуюся среди густой зелени. Еще один рывок, от которого замерло сердце, и Трокмортон полетел назад, к кронам деревьев.
Он обязательно прикажет установить здесь вторые качели.
И Трокмортон продолжал летать вперед и назад, то взмывая к синему небу, то возвращаясь под зеленый купол листвы.
Селеста права, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться. А еще веселее качаться вдвоем. Трокмортон представил себя качающимся в паре с Селестой и словно наяву услышал ее смех, увидел, как развевается по ветру подол ее платья.
Он продолжал летать на качелях – словно лодка на океанской волне, словно вольная птица в бескрайнем небе. То вверх, то вниз. Ветер обвевал его лицо, трепал волосы, а снизу, издалека, доносился нестройный гул голосов.
Это были минуты свободы, полной, безграничной свободы от всего – от дел, от семьи, от забот. Как хотелось Трокмортону, чтобы этот полет длился вечно!
Нет, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться на качелях.
Трокмортон снова полетел вперед, бросил сверху взгляд на толпу и увидел стоящего в ней с краю джентльмена в строгом костюме.
Волшебная сказка кончилась.
Пора возвращаться на землю.
* * *
Это была не она.
– Где она? – спросил Эллери, выговаривая слова медленно и громко, как это обычно делают крепко выпившие люди.
– Тсс, – прошептал Трокмортон, перекладывая руку брата, обнимавшего его за плечи. – Гостей разбудишь.
Шпионкой оказалась не Селеста, а Стэнхоуп, которого Трокмортон столько лет считал своим другом. Это Стэнхоуп поставлял врагу информацию о передвижении английских боевых отрядов по Индии. Тем самым он убивал британских солдат так же, как если бы сам держал в руке нож.
– А где же моя маленькая сладенькая Селеста? – спросил Эллери, останавливаясь посреди длинного, погруженного в сумрак коридора. Он развернулся лицом к брату и недоуменно продолжил: – Слуги сказали, что в своей спальне ее нет. А где она в таком случае?
Запах бренди, исходивший от Эллери, буквально валил с ног, и Трокмортон возблагодарил небеса за то, что засиделся в своем кабинете и потому смог первым перехватить брата, когда тот потащился по коридорам в поисках Селесты.
– Селеста спит в детской, с девочками. Нужно остановить Стэнхоупа, и при том как можно скорее. А для этого подбросить ему фальшивку.
– Я не видел ее целую вечность, – плаксиво заявил Эллери и трагично заломил бровь. – Моя маленькая сладкая петуния.
– Ты не виделся с ней всего один день, – попытался урезонить его Трокмортон. – И то потому, что сам не желал вылезать из своей спальни.
– Я урод.
– Ты красавец, и это тебе хорошо известно.
– Я синий.
Трокмортон подтащил Эллери ближе к светильнику и внимательно осмотрел лицо брата.
– Уже не очень. Местами почти розовый.
– Умываюсь, – коротко пояснил Эллери и пьяно икнул. – Все время.
– Чистота – залог здоровья, старина. – Трокмортон снова поправил переброшенную через плечо руку брата. – Скоро поправишься и сможешь встречаться с кем захочешь. Со своей невестой, например.
Только не с Селестой. Именно через нее я передам фальшивую информацию. Стэнхоуп не сможет не клюнуть на такую девушку, как Селеста. После этого русские будут сбиты с толку, и операция закончится полным их провалом.
– Сегодня она навещала меня.
– Твоя маленькая петуния? – уточнил Трокмортон, волоча Эллери вверх по лестнице.
– Нет, – сердито ответил Эллери. – Патриция.
– А, твоя маленькая душистая роза.
Но Эллери не оценил шутки.
– Она не роза, – возразил он, а затем задумчиво добавил: – Хотя пахнет от нее очень хорошо. Знаешь, я люблю, когда от женщин хорошо пахнет, а ты?
Если продолжить разговор о Патриции, можно напомнить Эллери о его обязанностях. И заодно забыть на время о своих.
– От леди Патриции пахнет очень хорошо, – согласился он.
– Ты что, нюхал мою невесту? – пьяно возмутился Эллери. – Понюхал бы ты лучше мою маленькую бегонию, Селесту. – И он, задрав голову, дурным голосом закричал: – Селеста! Где ты?
– Тсс, – прошипел Трокмортон и сильно ударил Эллери локтем под ребра.
Эллери отлетел в сторону и врезался в перила.
– Ты что, с ума сошел? Я хочу поговорить с ней. С моей маленькой сладкой настурцией.
– Если ты ввалишься к ней в спальню со своими разговорами среди ночи, ее отец вытащит лопатой твою печенку и закопает ее под душистым горошком, понятно?
Если Милфорд узнает о том, что я задумал сделать с его дочерью, он вырежет мне не только печенку и будет при этом абсолютно прав.
Ему и прежде приходилось использовать для своих целей невинных девушек. Это не нравилось Трокмортону, но он всегда умел убедить себя в том, что этого требуют высшие интересы – интересы Британской империи. Цель оправдывает средства.
И все же мысль о том, что Селеста должна будет вступить в единоборство с коварным предателем Стэнхоупом, заставляла Трокмортона холодеть.
Нельзя допустить, чтобы Эллери сегодня ночью увиделся с Селестой. Он и не увидится с ней, ни сегодня, ни когда-либо впредь. Возле спальни Селесты, оборудованной по указаниям Трокмортона, поставлена охрана, и ее не снимут до тех пор, пока девушка не уедет назад, в Париж. А это случится сразу после того, как разъедутся гости. Впредь она никогда не должна будет встречаться ни с Эллери, ни с Трокмортоном. Так будет нужно для британской разведки.
– Ты в самом деле думаешь, что кому-то есть дело до того, что я женюсь на дочери садовника? – спросил Эллери.
– Ты собираешься жениться на ней?
– Подумываю.
– Потому что от нее хорошо пахнет?
– Потому, что она… хорошенькая и улыбается… часто.
Трокмортону захотелось спустить своего непутевого брата с лестницы. Неужели белокурые локоны и пара ямочек на щеках – это все, что сумел разглядеть в ней Эллери?
– Леди Патриция тоже хорошенькая, – процедил Трокмортон сквозь зубы. – И тоже часто улыбается.
– Но Селеста… Она ничего от меня не требует, – взревел Эллери так громко, что и мертвого мог бы разбудить.
Трокмортон мысленно взмолился, чтобы разбуженным не оказался при этом отец Патриции.
– А разве леди Патриция требует от тебя чего-нибудь?
– Она говорит, что я хороший, – поморщился Эллери. – Что я сильный, трудолюбивый и знаю все на свете. Говорит, что уважает меня и что я стану хорошим главой семьи и заботливым отцом наших детей. Можешь себе представить?
Трокмортону захотелось заплакать. Эта глупенькая девушка не только любила Эллери, она еще пыталась намекнуть ему, что пора становиться мужчиной.
Всего два часа тому назад Трокмортон говорил с другой женщиной. Она чудом не утонула и ругалась на всех языках, отплевывая воду, а на шее у нее темнели отпечатки пальцев, оставленные человеком, который едва не задушил ее, – пальцев Стэнхоупа. Это стало для Трокмортона последним доказательством того, что его бывший друг оказался предателем. И теперь Трокмортон собирался совершить правосудие, избрав своим орудием ни в чем не повинную девушку.
А вот Эллери боится повзрослеть. Дурак безмозглый.
– А что мне делать теперь с моей малышкой, с Кики? – вдруг спросил Эллери.
– Уделяй ей больше внимания, – огрызнулся Трокмортон. – Ей этого очень не хватает.
– Селеста лучше меня знает, что нужно моей малютке, – просветлел Эллери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Нет. Он учил меня только подвязывать розы.
– Хм. Странно. – Он перевел взгляд на качели. – По-моему, настала чья-то очередь качаться.
– Пойдем, Пенелопа, твоя очередь, – сказала Селеста и повела Пенелопу к качелям.
Трокмортон ждал, что сейчас Кики закатит скандал, но та на удивление тихо и мирно слезла с качелей, уступая их Пенелопе. Та забралась на доску, а Патриция принялась раскачивать ее.
Теперь Селеста вернулась вместе с Кики.
Та, как всегда, лопотала что-то по-французски и не ответила на приветствие Трокмортона. Хоть бы раз она ответила… Впрочем, нужно набраться терпения. Ведь Кики, как и Пенелопа, осталась без матери и, очевидно, просто решила таким способом отгородиться от внешнего мира. Все это Трокмортон мог и понять, и объяснить, но мириться с этим ему было тяжеловато.
Кики тем временем махала руками и без умолку лепетала – по-французски, разумеется.
– Скажите, чтобы она впредь не смела никого связывать, – распорядился Трокмортон, обращаясь к Селесте.
– Уже.
– И она поняла?
– Конечно. – Селеста не добавила вслух, но подумала про себя: «Только едва ли послушается». – Она хочет, чтобы вы научили ее тоже вязать узлы.
Казалось, Селесте становится все труднее сохранять серьезное выражение лица. Трокмортон нахмурился.
– Очевидно, мастерство Пенелопы произвело на Кики очень сильное впечатление, – безмятежно заметила Селеста.
Трокмортон заколебался. С одной стороны, это не его дело – учить Кики, как завязывать узлы, но, с другой стороны, у него появляется такая отличная возможность…
– Я не могу учить ее этому по-французски.
Он внимательно следил за Кики и по румянцу, появившемуся у нее на щеках, догадался, что та поняла, о чем идет речь. Любознательность вступала в схватку с упрямством, и Трокмортон вместе с Селестой следили за этой борьбой.
Победило упрямство.
– Je ne parle pas Vanglais, – сказала Кики, адресуясь к Селесте.
– Кики сказала, что не понимает по-английски, – перевела Селеста.
– А я не говорю по-французски.
– Tres stupide, – сердито притопнула ножкой Кики.
– Неправда, поняла, – заметил Трокмортон.
– Любой человек умнее, чем он кажется, – сказала Селеста.
Трокмортон схватил ее за руку, оттащил в сторону от Кики и прошептал:
– Что вы говорили об этой девочке?
– О Кики? Кому? – удивилась Селеста.
– Всем, – ответил Трокмортон, указывая широким жестом вокруг себя.
– Ничего.
– Что значит – ничего? – вскипел Трокмортон. – Должны же вы были как-то объяснить ее появление!
Только теперь она поняла, что имеет в виду и чего так боится мистер Трокмортон.
– Я никому ничего не объясняла. Кики может быть подружкой Пенелопы или дочерью кого-либо из гостей. Она может быть двоюродной сестрой – ведь ваша родня по отцовской линии для всех остается загадкой. Заверяю вас, мистер Трокмортон, никому из ваших гостей нет никакого дела до происхождения Кики.
Ей удалось сделать то, что никогда не удавалось другим, – заставить Трокмортона почувствовать себя дураком.
– И поверьте, мистер Трокмортон, я никогда не стану использовать ребенка в качестве оружия.
Трокмортон испытывал стыд, а в его сердце с новой силой вспыхнули подозрения.
– Надеюсь, что это именно так, – сухо сказал он, но тут же вспомнил о своем намерении соблазнить Селесту и добавил: – Простите меня за излишнюю подозрительность.
Она чуть кивнула, принимая его извинения.
– Позвольте сказать вам еще кое-что, мистер Трокмортон. Сегодняшний вечер я намерена провести в детской и там же останусь ночевать.
Но Трокмортону уже надоело, что все идет не так, как он задумывал.
– Вечером вы должны быть на праздничном ужине.
– О, как это торжественно звучит – на праздничном ужине! Нет, я думаю, что для первого появления в свете чайного приема более чем достаточно.
У Трокмортона появилось чувство, что эта девушка сумела все прибрать к своим рукам – детей, гостей… его самого!
Он устал от Селесты, от того, что она то и дело пытается навязать ему свою волю. Но у нее это не пройдет.
– Я приставлю к девочкам горничных на то время, пока не найду для них двух опытных нянь.
– Отлично, но я полагаю, что и новым няням нужны будут какие-то гарантии личной безопасности. Я сама смогу дать им такие гарантии, но для этого нужно, чтобы какое-то время девочки жили под моим наблюдением и руководством.
Кики что-то залопотала, указывая рукой на качели.
– Сейчас, – ответила Селеста и добавила, обращаясь к Трокмортону: – А почему бы вам не поставить вторые качели?
– Вторые? – Челюсть мистера Трокмортона отвисла от удивления. Странно, но такая простая мысль до сих пор не приходила ему в голову.
– Тогда никому не придется ждать своей очереди. Разве приятно кому-нибудь знать, что его радость ограничена и контролируется кем-то другим?
Трокмортон молча уставился на Селесту. Она стояла на фоне цветущих кустов, словно портрет в рамке: с распущенными локонами, сияющими глазами, приоткрытыми полными губами… которые он целовал прошлой ночью. Поцелуй входил в планы Трокмортона, но он не мог отрицать, что это было просто восхитительно.
Селеста не годилась на роль соблазнительницы – она совсем не умела целоваться. Трокмортон помнил, как она стояла, прижавшись спиной к стене, не зная, куда ей девать руки. И целовалась, не разжимая губ. Только потом, когда он сам раскрыл их своим языком, она застонала. Именно тогда он стал целовать ее шею, желая распалить страсть девушки. И это ему удалось. Он помнил звуки, вырывавшиеся из горла Селесты, помнил запах ее кожи, вкус ее губ. Тогда ему самому вдруг захотелось потерять голову, покрыть поцелуями руки Селесты, ее грудь…
Той ночью рассудок взял верх. Он всегда брал верх над Гарриком Стенли Трокмортоном Третьим.
Очевидно, он смотрел на Селесту слишком долго, их молчание затянулось, и она, слегка покраснев, оглянулась и спросила:
– Что-то не так?
По голосу Селесты можно было заподозрить, что она прекрасно понимает все, что происходит с Трокмортоном, но не хочет, чтобы это было сказано вслух.
Да, конечно, она влюблена в Эллери. Трокмортон почувствовал во рту горький привкус и решил, что наступил подходящий момент для того, чтобы привести в дальнейшее движение свой план.
– Все в порядке, – ответил он. – Просто я засмотрелся на вас. Ваша красота заставляет меня испытывать…
Селеста покраснела еще гуще и отвела глаза в сторону.
Трокмортон продолжал бы и дальше, если бы не Кики. Она подбежала и вновь принялась лопотать по-французски.
Облегчение Селесты было столь же очевидным, как и досада Трокмортона.
Она ответила Кики по-французски, а затем перевела на английский, специально для Трокмортона:
– Пенелопе пора освобождать качели, но я думаю, что, кроме Кики, есть еще желающие покачаться.
– Qui est-ce? – спросила Кики.
Селеста посмотрела на Трокмортона и мстительно ответила:
– Например, мистер Трокмортон. Трокмортон обомлел.
Кики не сдержалась и захихикала, зажимая рот ладошкой.
– Когда-то я качался на качелях, – сердито сказал мистер Трокмортон.
– Не сомневаюсь, мистер Трокмортон, – парировала Селеста. – Хотите вспомнить, как это делается?
– Хочу, – решительно ответил Трокмортон и расправил плечи.
Глава 11
Трокмортон направился к качелям. Толпа расступалась перед ним. Позади что-то лепетала Кики. Трокмортон слышал шелест платья Селесты, слышал кашель, невнятные голоса. Вздохи. Шаги. Чувствовал затылком направленные на него десятки глаз.
Возле качелей он посмотрел на Патрицию, улыбавшуюся лорду Тауншенду, который раскачивал Пенелопу. Увидел сияющее лицо самой Пенелопы – как редко он видел ее такой радостной! Трокмортон замешкался, ему не хотелось лишать Пенелопу удовольствия. Однако он должен доказать Селесте… Трокмортон не мог сказать толком, что именно он хочет доказать ей, разве что убедить ее – и всех остальных, – что он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Вся эта история начинала раздражать его.
Трокмортон положил руку на веревку – так поступают все дети, когда подают знак, что сейчас их очередь. Патриция поняла его жест. Лорд Тауншенд окаменел.
Качели замедлились, и Пенелопа легко соскочила с них на землю.
– Хочешь покачаться, папа?
– Да, хочу, – твердо ответил Трокмортон. Пенелопа похлопала ладошкой по доске качелей.
Трокмортон улыбнулся дочери, затем Патриции, и та нашла в себе достаточно самообладания, чтобы улыбнуться ему в ответ.
Затем Трокмортон перевел взгляд на лорда Тауншенда и холодно заметил:
– Я смогу обойтись и без вашей помощи.
Тауншенд моргнул и быстро отскочил в сторону.
Трокмортон взглянул на собравшуюся возле качелей толпу. Он еще никогда не видел такого количества открытых от удивления ртов. Даже Кики, эта белокурая, голубоглазая непоседа, притихла, глядя на него.
Сейчас он докажет им всем, что Трокмортон может быть способен на непредвиденные поступки, что он не такой сухарь, как они думают!
Он сел на качели и оттолкнулся.
Успел бросить взгляд на Селесту и заметил, что та не выглядит удивленной. Она просто наблюдала за ним… Нет, смотрела на него. Если она в самом деле была шпионкой, то превосходной. Во всяком случае, она сумела заставить Трокмортона делать то, что нужно было ей, заставила его плясать под свою дудку.
Он уже забыл, что такое – качаться на качелях. Сколько лет он не испытывал этого наслаждения! Гладкая доска унесла Трокмортона назад, к вершинам деревьев. Веревки натянулись, с силой потащили его вперед, и теперь перед Трокмортоном открылась широкая панорама – небо, и лес, и даже далекая речка, похожая на серебристую змейку, свернувшуюся среди густой зелени. Еще один рывок, от которого замерло сердце, и Трокмортон полетел назад, к кронам деревьев.
Он обязательно прикажет установить здесь вторые качели.
И Трокмортон продолжал летать вперед и назад, то взмывая к синему небу, то возвращаясь под зеленый купол листвы.
Селеста права, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться. А еще веселее качаться вдвоем. Трокмортон представил себя качающимся в паре с Селестой и словно наяву услышал ее смех, увидел, как развевается по ветру подол ее платья.
Он продолжал летать на качелях – словно лодка на океанской волне, словно вольная птица в бескрайнем небе. То вверх, то вниз. Ветер обвевал его лицо, трепал волосы, а снизу, издалека, доносился нестройный гул голосов.
Это были минуты свободы, полной, безграничной свободы от всего – от дел, от семьи, от забот. Как хотелось Трокмортону, чтобы этот полет длился вечно!
Нет, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться на качелях.
Трокмортон снова полетел вперед, бросил сверху взгляд на толпу и увидел стоящего в ней с краю джентльмена в строгом костюме.
Волшебная сказка кончилась.
Пора возвращаться на землю.
* * *
Это была не она.
– Где она? – спросил Эллери, выговаривая слова медленно и громко, как это обычно делают крепко выпившие люди.
– Тсс, – прошептал Трокмортон, перекладывая руку брата, обнимавшего его за плечи. – Гостей разбудишь.
Шпионкой оказалась не Селеста, а Стэнхоуп, которого Трокмортон столько лет считал своим другом. Это Стэнхоуп поставлял врагу информацию о передвижении английских боевых отрядов по Индии. Тем самым он убивал британских солдат так же, как если бы сам держал в руке нож.
– А где же моя маленькая сладенькая Селеста? – спросил Эллери, останавливаясь посреди длинного, погруженного в сумрак коридора. Он развернулся лицом к брату и недоуменно продолжил: – Слуги сказали, что в своей спальне ее нет. А где она в таком случае?
Запах бренди, исходивший от Эллери, буквально валил с ног, и Трокмортон возблагодарил небеса за то, что засиделся в своем кабинете и потому смог первым перехватить брата, когда тот потащился по коридорам в поисках Селесты.
– Селеста спит в детской, с девочками. Нужно остановить Стэнхоупа, и при том как можно скорее. А для этого подбросить ему фальшивку.
– Я не видел ее целую вечность, – плаксиво заявил Эллери и трагично заломил бровь. – Моя маленькая сладкая петуния.
– Ты не виделся с ней всего один день, – попытался урезонить его Трокмортон. – И то потому, что сам не желал вылезать из своей спальни.
– Я урод.
– Ты красавец, и это тебе хорошо известно.
– Я синий.
Трокмортон подтащил Эллери ближе к светильнику и внимательно осмотрел лицо брата.
– Уже не очень. Местами почти розовый.
– Умываюсь, – коротко пояснил Эллери и пьяно икнул. – Все время.
– Чистота – залог здоровья, старина. – Трокмортон снова поправил переброшенную через плечо руку брата. – Скоро поправишься и сможешь встречаться с кем захочешь. Со своей невестой, например.
Только не с Селестой. Именно через нее я передам фальшивую информацию. Стэнхоуп не сможет не клюнуть на такую девушку, как Селеста. После этого русские будут сбиты с толку, и операция закончится полным их провалом.
– Сегодня она навещала меня.
– Твоя маленькая петуния? – уточнил Трокмортон, волоча Эллери вверх по лестнице.
– Нет, – сердито ответил Эллери. – Патриция.
– А, твоя маленькая душистая роза.
Но Эллери не оценил шутки.
– Она не роза, – возразил он, а затем задумчиво добавил: – Хотя пахнет от нее очень хорошо. Знаешь, я люблю, когда от женщин хорошо пахнет, а ты?
Если продолжить разговор о Патриции, можно напомнить Эллери о его обязанностях. И заодно забыть на время о своих.
– От леди Патриции пахнет очень хорошо, – согласился он.
– Ты что, нюхал мою невесту? – пьяно возмутился Эллери. – Понюхал бы ты лучше мою маленькую бегонию, Селесту. – И он, задрав голову, дурным голосом закричал: – Селеста! Где ты?
– Тсс, – прошипел Трокмортон и сильно ударил Эллери локтем под ребра.
Эллери отлетел в сторону и врезался в перила.
– Ты что, с ума сошел? Я хочу поговорить с ней. С моей маленькой сладкой настурцией.
– Если ты ввалишься к ней в спальню со своими разговорами среди ночи, ее отец вытащит лопатой твою печенку и закопает ее под душистым горошком, понятно?
Если Милфорд узнает о том, что я задумал сделать с его дочерью, он вырежет мне не только печенку и будет при этом абсолютно прав.
Ему и прежде приходилось использовать для своих целей невинных девушек. Это не нравилось Трокмортону, но он всегда умел убедить себя в том, что этого требуют высшие интересы – интересы Британской империи. Цель оправдывает средства.
И все же мысль о том, что Селеста должна будет вступить в единоборство с коварным предателем Стэнхоупом, заставляла Трокмортона холодеть.
Нельзя допустить, чтобы Эллери сегодня ночью увиделся с Селестой. Он и не увидится с ней, ни сегодня, ни когда-либо впредь. Возле спальни Селесты, оборудованной по указаниям Трокмортона, поставлена охрана, и ее не снимут до тех пор, пока девушка не уедет назад, в Париж. А это случится сразу после того, как разъедутся гости. Впредь она никогда не должна будет встречаться ни с Эллери, ни с Трокмортоном. Так будет нужно для британской разведки.
– Ты в самом деле думаешь, что кому-то есть дело до того, что я женюсь на дочери садовника? – спросил Эллери.
– Ты собираешься жениться на ней?
– Подумываю.
– Потому что от нее хорошо пахнет?
– Потому, что она… хорошенькая и улыбается… часто.
Трокмортону захотелось спустить своего непутевого брата с лестницы. Неужели белокурые локоны и пара ямочек на щеках – это все, что сумел разглядеть в ней Эллери?
– Леди Патриция тоже хорошенькая, – процедил Трокмортон сквозь зубы. – И тоже часто улыбается.
– Но Селеста… Она ничего от меня не требует, – взревел Эллери так громко, что и мертвого мог бы разбудить.
Трокмортон мысленно взмолился, чтобы разбуженным не оказался при этом отец Патриции.
– А разве леди Патриция требует от тебя чего-нибудь?
– Она говорит, что я хороший, – поморщился Эллери. – Что я сильный, трудолюбивый и знаю все на свете. Говорит, что уважает меня и что я стану хорошим главой семьи и заботливым отцом наших детей. Можешь себе представить?
Трокмортону захотелось заплакать. Эта глупенькая девушка не только любила Эллери, она еще пыталась намекнуть ему, что пора становиться мужчиной.
Всего два часа тому назад Трокмортон говорил с другой женщиной. Она чудом не утонула и ругалась на всех языках, отплевывая воду, а на шее у нее темнели отпечатки пальцев, оставленные человеком, который едва не задушил ее, – пальцев Стэнхоупа. Это стало для Трокмортона последним доказательством того, что его бывший друг оказался предателем. И теперь Трокмортон собирался совершить правосудие, избрав своим орудием ни в чем не повинную девушку.
А вот Эллери боится повзрослеть. Дурак безмозглый.
– А что мне делать теперь с моей малышкой, с Кики? – вдруг спросил Эллери.
– Уделяй ей больше внимания, – огрызнулся Трокмортон. – Ей этого очень не хватает.
– Селеста лучше меня знает, что нужно моей малютке, – просветлел Эллери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33