На пороге стояла Габриель. Кэм тут же обратил внимание на то, что, вопреки его приказаниям, Бетси позволила герцогине оставить ее мужской наряд. Дьявол! Вопреки его приказаниям Габриель уже хозяйничала в замке! Глаза Кэма сузились и превратились в угрожающе горящие прорези, когда он заметил, как в руках жены блеснула сталь.
В шутливом приветствии Габриель подняла рапиру и бросила ее Кэму.
– Какого дьявола! – выругался он и машинальным движением поймал оружие.
Габриель быстро перебросила рапиру, которую держала левой рукой, в правую, в то же время принимая исходную позицию фехтовальщика.
– En garde , англичанин, – насмешливо промолвила она и бросилась на герцога.
Кэм ни на секунду не усомнился в том, что это не шутка, а сознательная попытка нанести ему повреждения. У него не оставалось выбора, кроме как парировать ее удар. Кэм отпрыгнул в сторону, когда Габи сделала новый выпад.
– Черт побери, во что это ты вздумала поиграть? – зарычал герцог.
– Узнаешь, когда кончик моей рапиры окажется у твоего горла, – задыхаясь, ответила Габриель.
– Ты с ума сошла? Ты можешь навредить нашему ребенку этими глупостями.
Кэм собрался выбить рапиру из рук жены, но Габи так решительно набросилась на него, что ему пришлось использовать оружие для защиты. Они осторожно кружили по комнате.
– Я не могу драться с тобой, когда ты в таком положении, – сказал Кэм.
– Это дает мне преимущество, – весело согласилась Габриель и сделала очередной выпад.
Пятясь, Кэм отражал ее наскоки. Словно котенок, преследующий тигра, Габи не отставала от него.
– Я не хочу причинять тебе вред, – сказал Кэм, легко защищаясь от ее скользящих ударов.
– Хорошо, – ответила она. – Я надеялась, что именно так ты и скажешь. Полагаю, ты не против, если я не стану отвечать тебе взаимностью?
Кэм быстро терял терпение.
– К чему все это? – потребовал ответа герцог и отступил на шаг, когда Габриель снова атаковала его.
– Я хочу поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной.
– Это не у меня были секреты, – огрызнулся он.
– А как насчет тюрьмы Аббей? – поинтересовалась Габриель.
Кэм замер. Габи вскрикнула, когда ее рапира полоснула по обнаженному торсу герцога и потекла кровь.
– Кто тебя учил опускать рапиру во время защиты? – хмуро спросила Габриель, осматривая рану, которую она невольно нанесла.
Но Кэм вдруг осознал, что ему грозит опасность куда более серьезная, чем острие рапиры. Он бросил оружие.
– Что тебе известно об Аббей? – хрипло спросил он.
Габриель сказала:
– Это всего лишь царапина. Ничего страшного, – и промокнули голую грудь Кэма не очень чистым платком, который нашла у себя в кармане.
Кэм схватил жену за запястья, и ее шпага покатилась по полу.
– Аббей, Габриель. Что ты имела в виду?
Выпрямившись и тревожно посмотрев на герцога, она сказала:
– Я знаю, что, ты был там. Знаю, что произошло с твоей матерью и сестрой. И я знаю, что ты винишь моего дедушку во всем, что случилось той ночью.
– Откуда тебе об этом известно? – его лицо было маской холодности.
Габриель немного замешкалась под этим разрушительным взглядом.
– Мой дедушка рассказал мне об этом.
– Как он узнал?
– Он… просто узнал и все.
Кэм грубо встряхнул жену, чтобы развязать ей язык.
– Судьи, Кэм! В течение нескольких лет все, кто были судьями на том трибунале, тем или иным образом оказывались вне закона. Их конец неизменно был печальным. – Габриель остановилась, приводя в порядок мысли. – Дедушка только недавно заметил эту связь. Он был единственным из членов трибунала, кто оставался на свободе. И он, конечно, знал, что за ним долгие годы кто-то охотился. Поэтому мы все время были в бегах. Однако он не знал, кто стоит за всем этим и какова причина, если только это не месть. – Замолчав, она мучительно вздохнула. – Я не хочу говорить об этом, Кэм. Может быть, позднее, но не сейчас. Я хочу поговорить о нас.
– Но твой рассказ так интересен, Габриель, – с иронией промолвил герцог. – Прошу, продолжай.
Повернувшись спиной к жене, он подошел к окну. В море, в нескольких милях от замка, ему подмигивали огни корабля.
– Я не знаю, что тебя интересует, – беспомощно заметила Габриель.
– Когда Маскарон рассказал тебе все это?
– В тот самый день, когда ты вызволил нас из ловушки Фуше. Понимаешь, он не хотел, чтобы я уезжала с тобой, если бы ты пришел за нами.
– Он предпочел бы оставить тебя на милость Фуше? – язвительно поинтересовался Кэм.
– Нет, Кэм. Он хотел, чтобы я сбежала. Я легко могла это сделать. Но я не решилась оставить дедушку. И знала, что ты придешь за мной; когда обнаружила, что Десаз обманул меня.
– Жаль, что ты не научилась доверять мне раньше, – сказал Кэм и добавил уже спокойнее: – Или ты всегда хотела сбежать от меня?
Прикусив губу, Габриель отвернулась.
– Кэм, я пыталась объяснить тебе все это. Разве ты не понимаешь? Если бы дело было только во мне, я бы так не поступила. Но я не могла допустить, чтобы ты продолжал использовать меня, желая причинить вред моему дедушке. – Почти отчаявшись, она крикнула: – Я не хотела покидать тебя. Но у меня был долг перед Маскароном. К тому же Десаз заставил меня поверить, что ты… что что-то случилось с Голиафом. Теперь я, конечно, знаю, что Голиаф вернулся в Корнуолл, когда мы были в Лондоне.
– Зачем он вернулся в Корнуолл? – коротко спросил Кэм.
– Чтобы… чтобы защитить меня. Понимаешь, к тому времени мой дедушка обо всем догадался. Он узнал про Аббей.
Кэм зло выругался себе под нос. Неожиданно он спросил:
– Как Маскарону удалось узнать, что я был в Аббей? Я был уверен, что он не помнит меня:
– Фуше сообщил ему, что ты насильно увез свою подопечную из Франции. Маловероятно, чтобы два похищения случайно произошли в одно и то же время. Мой дедушка понял, что я, должно быть, и есть та девушка. Он начал подозревать, что это ты годами преследовал нас. Наконец, он знал твое имя. Навел справки. Нашлись письменные подтверждения… – Габриель смолкла и жалобно уставилась на носки своих башмаков.
– Да? Что ты сказала? Нашлись письменные подтверждения?
Медленно выдохнув, девушка продолжала:
– Нашлись письменные подтверждения тому, что герцогиню Дайсон, в девичестве Элоизу де Валькур, и ее маленькую дочь убили в тюрьме Аббей во время сентябрьских казней. Тогда Маскарон убедился, что ты считаешь его одним из палачей и что мое похищение – только начало мести.
Резко повернувшись лицом к жене, Кэм сказал:
– Что ж, теперь не останавливайся. Продолжай.
– Больше мне ничего не известно.
– Это, конечно, все, что ты хочешь сказать? – В глазах герцога плясали насмешливые огоньки, которые не понравились Габриель.
Она выглядела неуверенной и удивительно несчастной.
– Не знаю, смогу ли я найти слова, чтобы объяснить, – сказала Габи.
Кэм изобразил удивление.
– Боже мой, – сказал он. – Подумай, какое оружие вложил в твои руки дед! Осуждай меня! Я признаюсь! Это я гнал вас с одного места на другое. Это мои агенты выслеживали вас. Из-за меня тебя заставили носить мужскую одежду и жить суровой жизнью бродяги, – его голос стал более хриплым, более свирепым и угрожающим. – Те шрамы на твоем теле… Я с таким же успехом мог нанести их. Твои сломанные ребра… Можешь карать меня! Это я столкнул тебя с той стены. Из-за меня ты никак не могла найти пристанища. Это моя жажда мести сделала твою жизнь невыносимой.
Руки Кэма сжались в кулаки. Отдавшись буре, бушевавшей у него внутри, герцог ударил по стене.
Поднимался ветер. Он потрепал занавески на окнах и сначала немного задул огонь свечей, а потом заставил его разгореться ярче. Габриель не замечала этого. Она не сводила глаз с широкой спины Кэма, который так холодно отвернулся.
Сдавленным голосом Габриель произнесла:
– Я пыталась сказать вот что. Прости за ту боль, которую тебе пришлось испытать. Прости за то, что случилось с твоей матерью и сестрой. Прости, что я запела ту дурацкую песню. Я не понимала, что делаю. Видишь ли, тюремщикам очень нравилось учить ей всех детей. И главное, прости, что мой дедушка приехал той ночью в Аббей и спас меня. Кэм, я не знаю, что еще сказать. Если бы ты только смог простить меня!
Кэм приготовился к тому, что Габи будет его презирать, ожидал ее гнева. То, что он услышал, сначала было непонятным. Постепенно слова Габриель нахлынули на него, нежно окутывая в очистительном крещении. Но, в конце концов, они изумили Кэма сильнее, чем если бы Габриель произнесла грубейшие, непристойнейшие богохульства.
Она жалела, что Маскарон спас ее! Понимала ли она, о чем просит? Он не может об этом жалеть. Он благодарит Бога за это. Те женщины, включая его мать и сестру, были обречены, независимо от решения трибунала. Никто не мог сдержать толпу, охваченную жаждой крови. Спасти хотя бы одного человека от безумия их ненависти было чудом. И, о Господи, если можно было спасти только одного человека, Кэм не жалел, что им стала именно Габриель. Он закрыл глаза, вспоминая.
Если можно было спасти только одного человека… У Кэма перехватило дыхание, когда сцена из прошлого возникла перед его глазами. Если бы это было в его власти, он бы спас мать и сестру. Он бы жизнь отдал за них. Но судьба или случай решили иначе. Кэм думал, что и он был обречен, пока не вмешался Родьер. Герцог замер, когда воспоминание стало еще четче. Родьер вмешался. Однако именно безмолвное распоряжение Маскарона, отданное Майяру, отвратило смертный приговор. Он сделал это, потакая капризу, и за это Кэм проклял его. Он не хотел оставаться в живых, если люди, которых он любил больше всего на свете, были обречены.
Он выжил. И Габриель выжила. Кэм не знал, что это может означать. Ему было все равно. Он знал только… о боже… что не может жалеть об этом.
– Габриель, – простонал Кэм, поворачиваясь к ней.
Но ее уже не было. Кэм не знал, сколько времени простоял он так, бессмысленно глядя в окно, парализованный эмоциями. Придя в себя, герцог проклял себя за глупость. Он слишком хорошо знал, как быстро Габриель могла воспользоваться предоставившейся возможностью. Он дал ей фору. У Габриель было достаточно времени, чтобы спуститься по стенам замка или пройти через ворота, или…
Двумя шагами герцог пересек комнату и вышел из дверей, накидывая на ходу пиджак, криками призывая слуг проснуться и искать герцогиню. Перед Кэмом промелькнуло ужасное воспоминание о ночи, когда Габриель пыталась обогнать прилив. Словно обезумевший, герцог летел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Достигнув внутреннего двора, он пустился бежать. Стражники уже открыли ворота в ответ на команды, которые герцог выкрикивал, подбегая к ним. Люди разбегались во все стороны, не зная, что им следует делать. Кто-то решил, что французы атакуют, и стал проверять оружие.
Кэм никого не ждал. Рискуя сломать себе шею, он карабкался по камням и валунам, пока его ноги не завязли во влажном песке. Она не могла убежать далеко. Не хватило бы времени. Но куда же, черт побери, она делась?
– Габриель! – закричал Кэм.
Молчание.
Вода прибывала. Герцог бросился ей навстречу; его сердце бешено колотилось в грудной клетке.
– Габриель!
Слышно было только, как шумят волны и безумно стучит его сердце.
Кэм не находил жену. Если бы он был на вершине башни, то мог бы видеть все на несколько миль вокруг. Ругая себя за необдуманные действия и за потерю драгоценного времени, Кэм стал быстро возвращаться.
Его легкие готовы были разорваться к тому времени, как он добрался до дамбы. Он бежал из последних сил. Он должен найти Габриель. Господи, он никогда не простит себе, если с ней что-нибудь случится. Кэма охватило отчаяние.
Войдя в парадный зал, герцог увидел, что заспанные лакеи собрались в группки, не зная, что предпринять.
– Обыщите замок от башен до подвалов, – крикнул он и кинулся вверх по лестнице, только потом вспомнив, что нужно уточнить, что или кого должны искать слуги.
Стремительно несясь к двери, через которую можно было попасть на стены замка, Кэм едва не пропустил этого. Герцог резко остановился и вернулся. Из-под двери в комнату Габриель, что была на вершине башни, пробивалась полоска света. Ему пришлось подождать несколько минут, чтобы отдышаться.
Дверь была не заперта.
Войдя, Кэм испытал облегчение. Его жена сидела в центре комнаты, одетая в прозрачную ночную рубашку, и занималась всего лишь тем, что расчесывала свои длинные волосы.
– Кэм, что случилось? – спросила она, удивившись его взбудораженному и потрепанному виду.
– Я думал, что ты ушла, – сказал Кэм, пытаясь восстановить дыхание.
– Ушла? Куда? – Габи отложила гребень в сторону.
Болезненно вдыхая и выдыхая, герцог сказал:
– Твоя дверь не заперта.
– Запертые двери не так уж сложно открыть, Кэм, – тихо промолвила Габриель.
В этих нескольких словах был океан смысла. Да, подумал Кэм, для Габриель не так уж сложно открывать запертые двери. Если бы она действительно хотела покинуть его, он ничем не смог бы этому помешать. Кроме того, он уже принял решение. Он не собирался больше рисковать и допускать, чтобы она снова подвергала свою жизнь риску.
Дыхание Кэма выровнялось. Тем не менее, его состояние было далеким от спокойного, когда он сказал:
– Если ты хочешь уйти, я не буду пытаться тебе помешать. На самом деле я хотел бы отвезти тебя туда, куда тебе хочется, и позаботиться о том, чтобы ты хорошо устроилась, – Кэм попытался улыбнуться. – Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, Ангел. Хорошо?
Габриель потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи. Она сглотнула и сказала:
– Спасибо тебе за это, Кэм. Но в этом нет нужды. Я хочу остаться здесь. О, я не имею в виду Данраден. Я хочу быть там, где ты.
Кэм закрыл глаза, приходя в себя.
– Ангел, – прошептал он. – Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Простить тебя? За что я должна тебя прощать?
Она действительно не понимает, подумал Кэм, и груз вины еще сильнее сжал его грудь. Низким и неровным голосом он сказал:
– Прости меня за то, что я превратил твою жизнь в кошмар, что посылал агентов охотиться за тобой, за все, что тебе пришлось вынести в детстве.
Руки девушки затрепетали, а глаза на бледном лице сделались огромными. Сглотнув, она попыталась ответить, но у нее пропал голос.
Кэм застонал от ее молчания. Он произнес с мольбой:
– Я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня. Но если ты дашь мне шанс, клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину.
С уст Габриель сорвался сдавленный стон.
– О любимый, не надо! Это я должна умолять тебя о прощении. И я так и не поблагодарила тебя за то, что ты сделал для дедушки. Думаешь, я не понимаю, чего тебе стоило побороть свою ненависть и спасти и его тоже?
Кэм беспомощно пожал плечами.
– Я сделал это не ради него, а ради тебя. И я обнаружил, что больше не испытываю к нему ненависти. Как же я могу ненавидеть того, кто спас тебя от разъяренной толпы?
Габриель потянулась к мужу, но он остановил ее резким движением руки.
– Ты должна позволить мне закончить, Ангел. Есть вещи, о которых я должен рассказать, чтобы быть в мире с самим собой.
Герцог беспокойно сделал несколько шагов по комнате перед тем, как повернуться к Габриель. – Луиза Пельтье… – начал он.
Габриель, не колеблясь, перебила его.
– Уверяю тебя, Кэм, я не держу зла за этот эпизод. И никогда на самом деле не держала, – девушка попыталась улыбнуться. – Ну, разве что час или два, не дольше, честное слово.
Кэм запустил пальцы себе в волосы. Хриплым шепотом он воскликнул:
– Если бы дело было только в этом!
Медленно вдохнув, герцог продолжил более спокойным тоном:
– Надеюсь, ты поверишь, если я скажу, что ты и только ты воплощение всего, чем я восхищаюсь в женщинах.
Голос Габриель дрожал, когда она ответила:
– Спасибо, Кэм. Я постараюсь не опозорить тебя. Мне было нелегко, но с твоей помощью, надеюсь, я еще смогу научиться вести себя как леди.
Кэм застонал и на одном дыхании гневно выругался.
– Мне плевать на леди! – взревел он.
Габриель отшатнулась, ошеломленная внезапной бурей, прогремевшей в его голосе.
Герцог покачал головой и подождал секунду, прежде чем продолжить:
– Разве ты не знаешь, что мое сердце завоевал эльф в мужских брюках? – Кэм усмехнулся, потешаясь над собой. – С моей стороны было глупо сразу не признать, что ты во всем превосходишь женщин, каких я когда-либо знал. Это не имеет никакого отношения к одежде, которая на тебе. Это ты, Габриель. Это то, кем ты являешься. И я никогда не простил бы себе, если бы ты ошибочно считала, будто мне хочется, чтобы ты стала другой. Ангел, пожалуйста, ради меня, оставайся такой, как ты есть.
Улыбаясь сквозь слезы, Габриель сказала:
– Ты, наверное, очень любишь меня, если говоришь так, Кэм.
На Кэма очень сильно подействовала легкая насмешка в ее голосе. Перестав улыбаться, серьезным голосом он начал:
– Есть ли… – Кэм запнулся, резко вдохнул и продолжил, – есть ли надежда, что ты тоже меня полюбишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43