Сцепившись, они упали на пол и покатились к краю сцены.
Музыканты обезумели. Усилители надрывно хрипели, протестуя против бешеной нагрузки. Амариллис почувствовала запах пота, шедший от артистов.
Лукасу удалось оседлать Шеффилда, удар его кулака пришелся сенатору в челюсть.
Публика бесновалась.
— Очевидно, Вивьен шантажировала Шеффилда документами из папки, оставленной ей на хранение профессором, — произнесла Амариллис, сидя на диване перед причудливым камином в гостиной Трента. Хотя в комнате было тепло, она продолжала время от времени зябко поеживаться. — Во все это трудно верится.
— Уверен, Шеффилд рассчитывает, что полиции это тоже покажется маловероятным. — Лукас взял два бокала с коньяком из лунного дерева и направился к Амариллис. — Он объяснил полиции свое пребывание в клубе «Син-Сити» интересами расследования деятельности этого заведения. Выполнял, так сказать, обещания, данные избирателям.
— Похоже на него, — презрительно фыркнула Амариллис. — Но теперь ему будет сложно отрицать свою причастность к убийству, после того как полиция обнаружила остатки папки с документами.
— Папка лежала в раковине в туалетной комнате. Вот откуда шел дым, который ты чувствовала, — заметил Лукас, усаживаясь рядом с Амариллис. — Застрелив Вивьен, Шеффилд попытался избавиться от папки, но она плохо горела, только обуглилась, как и документы. Но на сохранившихся листах можно было явственно прочитать его имя и замечания по поводу отсутствия у него этических принципов. Притом, должен я заметить, что все очень аккуратно отпечатано. В этом нет ничего противозаконного, но обвинение в неэтичном поведении может разрушить его карьеру.
— Профессор Ландрет был очень аккуратен во всем. Услуги мистера Стоунбрейкера теперь не нужны. Он так и не нашел папку. Мне пришлось самой этим заниматься.
— Это с какой стороны посмотреть… — вскинул брови Трент.
— Надеюсь, он вернет тебе деньги.
— Я ему напомню.
Амариллис нахмурилась.
— Профессор Ландрет понял, что сенатор Шеффилд ведет нечестную игру, все подробно описал и убрал в папку. Но почему он отдал ее Вивьен?
— Может быть, Ландрет опасался, что Шеффилд постарается завладеть бумагами до того, как он будет готов предать огласке свои обвинения. — Лукас обхватил бокал ладонями и задумчиво смотрел на огонь. — Он рассчитывал, что никому не придет в голову разыскивать папку в гримерной у стриптизерши.
— Он был прав. Бедняжка Вивьен. Наверное, сегодня вечером она почувствовала опасность, поэтому и позвонила мне. Но я приехала слишком поздно. Пыталась ли она позвать охранника?
— Бесполезно. Полицейские нашли его за квартал от Фаундерс-сквер, пьянствующим в баре. Он сказал, что какой-то мужчина дал ему сотню баксов, чтобы он исчез из клуба на пару часов.
— Шеффилд чувствовал себя в безопасности. Он не сомневался, что в таком грохоте никто не услышит выстрела.
— Конечно. — Лукас отставил бокал, потянувшись к Амариллис, нежно взял ее за подбородок. Глаза его горели жарким пламенем. — Тебе не следовало ходить сегодня в клуб. Ты не знаешь, что я пережил за это время.
— Но, Лукас, позвонила Вивьен, и я должна была что-то делать. У меня не было времени искать тебя.
— Черт возьми, во мне все перевернулось, когда я прослушал твой автоответчик. Но мне стало еще хуже, когда я понял, что ты где-то в темноте за сценой. Дверь со стороны улицы оказалась запертой, чтобы попасть внутрь, мне пришлось разбить окно со двора. Тебе нужно было позвонить в полицию, если ты не могла найти меня.
— Когда все уже в прошлом, я нахожу в твоих словах рациональное зерно.
— Одно зерно? Да у меня их целая куча.
— Не сердись, Лукас. Я ведь не знала, что Вивьен в опасности. Она мне ничего не рассказала, только намекнула, что возникли сложности. Естественно предположить, что она сама бы обратилась в полицию, если бы почувствовала угрозу. — Амариллис помолчала. — А действительно, почему она не позвонила в полицию?
— Потому, что занималась шантажом, ты сама сказала. В любом случае я не об этом хочу поговорить.
Зазвонил телефон.
— Советую снять трубку, — улыбнулась Амариллис. — Возможно, это из полиции. Может быть, у них есть еще вопросы к тебе.
— Сегодня я отвечал на вопросы больше чем достаточно, — ответил Лукас, но трубку снял. — Трент слушает. Привет, Стоунбрейкер. Мы как раз о тебе говорили. Амариллис сказала, что мне следует получить с тебя деньги обратно. — Лукас умолк и стал слушать, что говорил ему детектив.
Амариллис потягивала коньяк и смотрела на огонь. Было около трех часов утра, но она все еще не могла прийти в себя. Хотя пульс выровнялся и дыхание стало нормальным, странное чувство не покидало ее. Она устала до изнеможения и одновременно остро ощущала тревогу. Ее бросало в дрожь от воспоминаний о похожих на змеиные жала лучах, несущих злую силу, — всплесках энергии неизвестного таланта.
— Интересно, — буркнул Лукас. — Возможно… Да, не волнуйся. Амариллис прочитала полицейским целую лекцию о необходимости возобновления расследования обстоятельств гибели профессора Ландрета. Правильно, поговорим об этом в другой раз.
— Ну и что же тебе сообщил выдающийся сыщик? — полюбопытствовала Амариллис, когда Лукас положил трубку.
— Он сказал, что учтет издержки, когда пришлет мне счет, — чуть заметно улыбнулся Лукас.
— Естественно, а что еще он сказал?
— Что сегодня днем полиция Нью-Портленда арестовала Мэррика Бича. — Улыбка исчезла с лица Трента. — С ним была Миранда Локинг. Они собирались сесть в самолет, отправлявшийся на Западные острова.
— Бич и Локинг? Они имеют какое-нибудь отношение к вчерашним событиям?
— Не похоже. Но они признались, что наняли тех подонков, которые напали на нас, когда мы в первый раз были в районе Фаундерс-сквер. — Лукас выпрямил ноги и уселся поудобнее. — Они заявили, что хотели меня проучить, — мрачно добавил он.
Амариллис поежилась.
— Значит, мы нашли ответы на все вопросы?
— Да.
— Но все как-то странно. — Амариллис снова перевела взгляд на огонь.
— Что именно?
— Ощущать, что все закончено.
Закончено. Это слово тяжело повисло в воздухе. Да, закончилось. Все для них закончилось.
Амариллис осознавала, что искреннее стремление узнать правду о гибели профессора Ландрета соединило ее с Лукасом. И хотя она пыталась убедить себя, что прямой связи там не существовало, но именно так все и произошло.
Ее миссия выполнена. Скоро наступит конец и их встречам. Очень скоро. Ей припомнились бесконечные анкеты, которые им с Лукасом пришлось заполнить для брачного агентства. Она подумала о беседе с консультантом. Им совсем недолго оставалось быть вместе.
— Да, — согласился Лукас и откинулся на спинку дивана, — это действительно странно.
Амариллис не нужно было читать мысли, чтобы понять: Лукас думал о том же, о чем и она. Чувство скорой утраты охватило ее.
Амариллис ощутила волну парапсихологической энергии, ищущую контакт. Лукас тянулся к ней в своем подсознании. Это не был тот мощный, ослепляющий импульс, который она уловила в темном коридоре клуба «Син-Сити». Сейчас она чувствовала нежное, мягкое прикосновение таланта, стремящегося к единению.
— Лукас. — Амариллис крепко обхватила руками колени, изо всех сил стараясь подавить слезы. — Может быть, нам лучше не делать этого больше?
— Возможно.
— Мы не подходим друг другу по теории психологии.
— Да.
— Было бы глупо продолжать встречаться, — говорила Амариллис. — Никто из нас не хочет повторять ошибки прошлого.
— Ты считаешь, мы боимся прошлого?
Его проницательность заставила ее вздрогнуть. Она заговорила, не отводя глаз от огня.
— Я постоянно твердила себе, что добродетельное поведение является проявлением ответственности и долга. Но, возможно, ты и прав. В конечном итоге все сводится к страху, коренящемуся в прошлом. У нас есть причины бояться.
— Ты так и собираешься всю жизнь бояться?
Амариллис была потрясена. Перед ней предстала вся ее жизнь, отмеченная страхом перед прошлым. Страх определял все ее поступки. И будущий брак — это тоже стремление избежать страха. Даже ужасно представить.
— Я так не думаю, — ответила она. — А как ты?
— Меня не радует перспектива считать себя последним трусом.
— Ты совсем не трус, — нахмурилась Амариллис.
— И ты тоже.
— И что же из этого следует? — спросила она.
— Выходи за меня замуж.
Амариллис резко повернулась к Лукасу. Она словно ощутила удар мощной волны. Ей даже показалось, что она ослышалась, а слова возникли только в ее сознании.
Лукас не пошевелился, продолжая сидеть, откинувшись на спинку дивана, прищурясь смотрел на огонь. Настоящий Человек-Лед.
— Все нормально, — бесстрастным голосом начал он. — Ответ я знаю. Просто решил рискнуть.
— Господи, Лукас, я думала, ты никогда этого не скажешь! — Амариллис бросилась ему на шею. — Почему ты собирался так долго?
Он одновременно открыл ей свои объятия и свое сознание. Сверкающие энергетические лучи потекли через хрустальный кристалл. Мощь таланта вылилась торжествующим каскадом волн.
Амариллис открыла глаза: вокруг выросли стены грота Лукаса с Западных островов.
Глава 17
Он была с ним в его заветном гроте. Именно так Лукас и представлял это в своих мечтах. У входа простиралось маленькое бесконечно глубокое озеро с зеленоватым зеркалом воды. Он раздевал ее медленно, постепенно освобождая от кофточки, брюк, белья. Кожа ее чуть золотилась в свете камина, свободно проходившего сквозь «каменные» стены призрачной пещеры. Он охватил ладонью изящную точеную грудь, восхищаясь нежностью и совершенством формы.
Амариллис замешкалась, ей не сразу удалось расстегнуть пуговицы на его рубашке и застежку на брюках. Нетерпение подогревало его желание.
— Подожди. — Лукас сел, несколькими порывистыми движениями сорвал с себя одежду и медленно распростерся подле нее.
Амариллис протянула руку и погладила его по обнаженной груди.
— Я люблю прикасаться к твоему телу.
Лукасу очень хотелось спросить, любит ли она его вообще, но он сказал себе, что не будет слишком настойчивым. Она согласилась стать его женой. Пока этого было достаточно. Говорят, что любовь приходит, когда брак заключен и выбор сделан правильно. Если только выбор был действительно верным. «Он не может не быть верным», — думал Лукас. В противном случае над ним тяготеет злой рок.
— Я охотник за «студнем», мое тело в шрамах. — Он приложил ее руку к своему плечу, на котором оставил след прыгающий паук. — Многие годы мне пришлось провести в джунглях. Я такой, какой есть, и другим никогда не стану.
— Ты просто великолепен, неподражаем… Я хочу тебя…
— Мое тело все в рубцах, мои руки в мозолях. Я не так уж хорошо воспитан и не умею красиво говорить, моя речь груба.
Амариллис протестующим жестом как будто отмела, как малозначительные, его слова.
— Какое это имеет значение, — сказала она. — У тебя замечательные серые глаза. В анкете брачного агентства я подчеркнула, что мне нравится именно этот цвет.
Он решил ничего не скрывать: она должна знать о нем все.
— Я схитрил, когда проходил аттестационный тест. У меня нет твоих высоких нравственных принципов.
— У тебя есть свой кодекс чести, и ты его соблюдаешь, вот что главное.
— Я, не задумываясь, пошел бы на обман в брачном агентстве, если бы это помогло убедить психологов признать меня лучшей парой для концентратора полного спектра.
— Мне кажется, — ослепительно улыбнулась Амариллис, — консультанты не способны подобрать для нас пары. У них просто нет достаточного опыта: им не приходилось встречать экстраординарных талантов и концентраторов.
— Мы во многом разные, Амариллис.
— А я в этом совсем не уверена. У меня в жизни не было человека ближе тебя.
Радостное возбуждение охватило Лукаса, гоня прочь последние страхи.
— Ты это очень верно заметила. И о моих чувствах к тебе лучше не скажешь. Как будто я ждал тебя вею жизнь.
— И я тоже ждала тебя. — Она обхватила руками его шею, глаза ее сияли. — А ты мог бы своим талантом энергетического вампира превратить меня в рабу своей страсти?
— Вообще говоря, я надеялся, что скорее ты своими невероятными способностями концентратора сделаешь меня беспомощной жертвой твоего ненасытного желания.
Амариллис довольно рассмеялась.
Она коснулась его живота, затем рука ее скользнула ниже и обхватила его могучий член.
Стены грота заколебались, теряя четкость в течение тех нескольких секунд, когда Лукас направил свою энергию, чтобы восстановить самообладание.
— Как же я хочу тебя, Лукас. — Смешливые искорки в ее глазах сменил огонь разгоравшейся страсти. Она притянула к себе его голову, прижимаясь к нему всем телом.
Бушевавший в них огонь был сильнее несфокусированной энергии.
Он наслаждался прикосновением к ее телу: небольшой ложбинке между грудями, изящному изгибу живота. Она вздрогнула от возбуждения, ощутив его влажной плотью между ног.
— Лукас.
На уровне подсознания яркий кристалл погас. Лукас торжествовал: на этот раз не смогла удержать фокус Амариллис.
— Ты прекрасна, — шепнули его губы.
— Это благодаря тебе я чувствую себя такой. — Она снова чувственно вздрогнула и вонзила ногти ему в плечи.
Они вместе восстановили фокус. Лукас не стал заново строить грот. Он дал энергии возможность струиться свободным потоком. Чувство невероятной близости целиком поглотило его. Он стал частью Амариллис, и она была неотделима от него.
Лукас начал медленно скользить вверх по ее телу. Наконец он вошел в нее, она обхватила его ногами.
Когда Амариллис вскрикнула и в экстазе задрожала в его руках, Лукас решил, что он снова потеряет фокус, но, к его удивлению, этого не произошло. Фокусная связь оставалась четкой и устойчивой. Несфокусированный талант прошел через кристалл и направленным лучом разлился в плоскости подсознания. Сила и страсть слились воедино.
Прошло много времени, Амариллис почувствовала, как Лукас осторожно высвобождается из ее объятий. Она открыла глаза: он сидел на краю дивана.
— Куда ты, Лукас?
— Посмотрю камин. Не беспокойся, сейчас вернусь.
— Жду. — Она легла на бок, выпрямилась и стала наблюдать, как Лукас шел через комнату к камину.
Он был просто великолепен: рослый, крепкий, с атлетической фигурой. Отблески огня подчеркивали мускулистость его сильного тела, один вид которого вызывал в ней дрожь возбуждения.
Она ощутила в своем сознании энергетический всплеск и молча ответила на призыв. Лукас подложил в камин новую порцию «студня». Их разделяло пространство комнаты, но незримые нити энергетических волн помогали сохранить близость на уровне подсознания.
Огонь разгорелся, Лукас выпрямился, но не вернулся к Амариллис, а остался стоять, глядя на пламя, опираясь рукой о камин.
— Ты загрустил, — нарушила молчание Амариллис. В отсветах пламени черты его лица казались еще резче и суровее, чем обычно.
— Ты же знаешь, все не так просто.
— Знаю, — откликнулась она и продолжала, словно прочитав его мысли: — Если ты согласишься поехать в Лоу-Белли на день рождения тети, мы могли бы вместе сказать обо всем моей семье.
Лукас медленно повернулся к ней лицом. Он стоял спиной к огню, и это не позволяло ей видеть выражение его лица.
— А если твои тетя и дядя откажутся дать согласие на наш брак, что будет тогда?
— Я все равно стану твоей женой. Со временем они примирятся с этим, ведь все меня любят. Их единственное желание, чтобы я была счастлива.
— А ты будешь счастлива со мной?
— Не представляю, что смогу стать счастливой с кем-либо другим, — просто ответила Амариллис.
— Мы будем ссориться.
— Время от времени этого не удается избежать даже парам, соединившимся по рекомендации агентства.
— Скорее всего, ты иногда станешь напоминать мне о добродетелях Основателей, а я буду говорить, что ты слишком правильная, капризная и разборчивая.
Амариллис улыбнулась.
— А ты вспомнишь, что я тебя выбрала.
— Точно. — Лукас подошел к ней, голос его звучал немного хрипло. — Тогда я вспомню, что ты выбрала меня.
Он опустился на диван, сжимая ее в объятиях. В глазах его плясали отсветы горевшего в камине огня. Лукас наклонился и приник к ее губам.
— Невероятно, — присвистнула Клементина, складывая газету. — Кто бы мог подумать: сенатор Мэдисон Шеффилд, олицетворение добродетелей Основателей, и вдруг — объект шантажа и убийца. Мы едва не потеряли тебя, Амариллис. Это так ужасно.
— Теперь вы мне это говорите, — сказала Амариллис, наливая себе коф-ти. — Я пыталась объяснить, что Шеффилд вел себя неэтично и, скорее всего, нечестно, но никто и слушать меня не хотел.
— Знаю, знаю, — сделала протестующий жест Клементина. — Амариллис, тебе разве никто не говорил, что никому не нравится человек, любящий повторять: я же вам об этом говорил.
— Уж это точно, — поддержал Клементину Байрон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Музыканты обезумели. Усилители надрывно хрипели, протестуя против бешеной нагрузки. Амариллис почувствовала запах пота, шедший от артистов.
Лукасу удалось оседлать Шеффилда, удар его кулака пришелся сенатору в челюсть.
Публика бесновалась.
— Очевидно, Вивьен шантажировала Шеффилда документами из папки, оставленной ей на хранение профессором, — произнесла Амариллис, сидя на диване перед причудливым камином в гостиной Трента. Хотя в комнате было тепло, она продолжала время от времени зябко поеживаться. — Во все это трудно верится.
— Уверен, Шеффилд рассчитывает, что полиции это тоже покажется маловероятным. — Лукас взял два бокала с коньяком из лунного дерева и направился к Амариллис. — Он объяснил полиции свое пребывание в клубе «Син-Сити» интересами расследования деятельности этого заведения. Выполнял, так сказать, обещания, данные избирателям.
— Похоже на него, — презрительно фыркнула Амариллис. — Но теперь ему будет сложно отрицать свою причастность к убийству, после того как полиция обнаружила остатки папки с документами.
— Папка лежала в раковине в туалетной комнате. Вот откуда шел дым, который ты чувствовала, — заметил Лукас, усаживаясь рядом с Амариллис. — Застрелив Вивьен, Шеффилд попытался избавиться от папки, но она плохо горела, только обуглилась, как и документы. Но на сохранившихся листах можно было явственно прочитать его имя и замечания по поводу отсутствия у него этических принципов. Притом, должен я заметить, что все очень аккуратно отпечатано. В этом нет ничего противозаконного, но обвинение в неэтичном поведении может разрушить его карьеру.
— Профессор Ландрет был очень аккуратен во всем. Услуги мистера Стоунбрейкера теперь не нужны. Он так и не нашел папку. Мне пришлось самой этим заниматься.
— Это с какой стороны посмотреть… — вскинул брови Трент.
— Надеюсь, он вернет тебе деньги.
— Я ему напомню.
Амариллис нахмурилась.
— Профессор Ландрет понял, что сенатор Шеффилд ведет нечестную игру, все подробно описал и убрал в папку. Но почему он отдал ее Вивьен?
— Может быть, Ландрет опасался, что Шеффилд постарается завладеть бумагами до того, как он будет готов предать огласке свои обвинения. — Лукас обхватил бокал ладонями и задумчиво смотрел на огонь. — Он рассчитывал, что никому не придет в голову разыскивать папку в гримерной у стриптизерши.
— Он был прав. Бедняжка Вивьен. Наверное, сегодня вечером она почувствовала опасность, поэтому и позвонила мне. Но я приехала слишком поздно. Пыталась ли она позвать охранника?
— Бесполезно. Полицейские нашли его за квартал от Фаундерс-сквер, пьянствующим в баре. Он сказал, что какой-то мужчина дал ему сотню баксов, чтобы он исчез из клуба на пару часов.
— Шеффилд чувствовал себя в безопасности. Он не сомневался, что в таком грохоте никто не услышит выстрела.
— Конечно. — Лукас отставил бокал, потянувшись к Амариллис, нежно взял ее за подбородок. Глаза его горели жарким пламенем. — Тебе не следовало ходить сегодня в клуб. Ты не знаешь, что я пережил за это время.
— Но, Лукас, позвонила Вивьен, и я должна была что-то делать. У меня не было времени искать тебя.
— Черт возьми, во мне все перевернулось, когда я прослушал твой автоответчик. Но мне стало еще хуже, когда я понял, что ты где-то в темноте за сценой. Дверь со стороны улицы оказалась запертой, чтобы попасть внутрь, мне пришлось разбить окно со двора. Тебе нужно было позвонить в полицию, если ты не могла найти меня.
— Когда все уже в прошлом, я нахожу в твоих словах рациональное зерно.
— Одно зерно? Да у меня их целая куча.
— Не сердись, Лукас. Я ведь не знала, что Вивьен в опасности. Она мне ничего не рассказала, только намекнула, что возникли сложности. Естественно предположить, что она сама бы обратилась в полицию, если бы почувствовала угрозу. — Амариллис помолчала. — А действительно, почему она не позвонила в полицию?
— Потому, что занималась шантажом, ты сама сказала. В любом случае я не об этом хочу поговорить.
Зазвонил телефон.
— Советую снять трубку, — улыбнулась Амариллис. — Возможно, это из полиции. Может быть, у них есть еще вопросы к тебе.
— Сегодня я отвечал на вопросы больше чем достаточно, — ответил Лукас, но трубку снял. — Трент слушает. Привет, Стоунбрейкер. Мы как раз о тебе говорили. Амариллис сказала, что мне следует получить с тебя деньги обратно. — Лукас умолк и стал слушать, что говорил ему детектив.
Амариллис потягивала коньяк и смотрела на огонь. Было около трех часов утра, но она все еще не могла прийти в себя. Хотя пульс выровнялся и дыхание стало нормальным, странное чувство не покидало ее. Она устала до изнеможения и одновременно остро ощущала тревогу. Ее бросало в дрожь от воспоминаний о похожих на змеиные жала лучах, несущих злую силу, — всплесках энергии неизвестного таланта.
— Интересно, — буркнул Лукас. — Возможно… Да, не волнуйся. Амариллис прочитала полицейским целую лекцию о необходимости возобновления расследования обстоятельств гибели профессора Ландрета. Правильно, поговорим об этом в другой раз.
— Ну и что же тебе сообщил выдающийся сыщик? — полюбопытствовала Амариллис, когда Лукас положил трубку.
— Он сказал, что учтет издержки, когда пришлет мне счет, — чуть заметно улыбнулся Лукас.
— Естественно, а что еще он сказал?
— Что сегодня днем полиция Нью-Портленда арестовала Мэррика Бича. — Улыбка исчезла с лица Трента. — С ним была Миранда Локинг. Они собирались сесть в самолет, отправлявшийся на Западные острова.
— Бич и Локинг? Они имеют какое-нибудь отношение к вчерашним событиям?
— Не похоже. Но они признались, что наняли тех подонков, которые напали на нас, когда мы в первый раз были в районе Фаундерс-сквер. — Лукас выпрямил ноги и уселся поудобнее. — Они заявили, что хотели меня проучить, — мрачно добавил он.
Амариллис поежилась.
— Значит, мы нашли ответы на все вопросы?
— Да.
— Но все как-то странно. — Амариллис снова перевела взгляд на огонь.
— Что именно?
— Ощущать, что все закончено.
Закончено. Это слово тяжело повисло в воздухе. Да, закончилось. Все для них закончилось.
Амариллис осознавала, что искреннее стремление узнать правду о гибели профессора Ландрета соединило ее с Лукасом. И хотя она пыталась убедить себя, что прямой связи там не существовало, но именно так все и произошло.
Ее миссия выполнена. Скоро наступит конец и их встречам. Очень скоро. Ей припомнились бесконечные анкеты, которые им с Лукасом пришлось заполнить для брачного агентства. Она подумала о беседе с консультантом. Им совсем недолго оставалось быть вместе.
— Да, — согласился Лукас и откинулся на спинку дивана, — это действительно странно.
Амариллис не нужно было читать мысли, чтобы понять: Лукас думал о том же, о чем и она. Чувство скорой утраты охватило ее.
Амариллис ощутила волну парапсихологической энергии, ищущую контакт. Лукас тянулся к ней в своем подсознании. Это не был тот мощный, ослепляющий импульс, который она уловила в темном коридоре клуба «Син-Сити». Сейчас она чувствовала нежное, мягкое прикосновение таланта, стремящегося к единению.
— Лукас. — Амариллис крепко обхватила руками колени, изо всех сил стараясь подавить слезы. — Может быть, нам лучше не делать этого больше?
— Возможно.
— Мы не подходим друг другу по теории психологии.
— Да.
— Было бы глупо продолжать встречаться, — говорила Амариллис. — Никто из нас не хочет повторять ошибки прошлого.
— Ты считаешь, мы боимся прошлого?
Его проницательность заставила ее вздрогнуть. Она заговорила, не отводя глаз от огня.
— Я постоянно твердила себе, что добродетельное поведение является проявлением ответственности и долга. Но, возможно, ты и прав. В конечном итоге все сводится к страху, коренящемуся в прошлом. У нас есть причины бояться.
— Ты так и собираешься всю жизнь бояться?
Амариллис была потрясена. Перед ней предстала вся ее жизнь, отмеченная страхом перед прошлым. Страх определял все ее поступки. И будущий брак — это тоже стремление избежать страха. Даже ужасно представить.
— Я так не думаю, — ответила она. — А как ты?
— Меня не радует перспектива считать себя последним трусом.
— Ты совсем не трус, — нахмурилась Амариллис.
— И ты тоже.
— И что же из этого следует? — спросила она.
— Выходи за меня замуж.
Амариллис резко повернулась к Лукасу. Она словно ощутила удар мощной волны. Ей даже показалось, что она ослышалась, а слова возникли только в ее сознании.
Лукас не пошевелился, продолжая сидеть, откинувшись на спинку дивана, прищурясь смотрел на огонь. Настоящий Человек-Лед.
— Все нормально, — бесстрастным голосом начал он. — Ответ я знаю. Просто решил рискнуть.
— Господи, Лукас, я думала, ты никогда этого не скажешь! — Амариллис бросилась ему на шею. — Почему ты собирался так долго?
Он одновременно открыл ей свои объятия и свое сознание. Сверкающие энергетические лучи потекли через хрустальный кристалл. Мощь таланта вылилась торжествующим каскадом волн.
Амариллис открыла глаза: вокруг выросли стены грота Лукаса с Западных островов.
Глава 17
Он была с ним в его заветном гроте. Именно так Лукас и представлял это в своих мечтах. У входа простиралось маленькое бесконечно глубокое озеро с зеленоватым зеркалом воды. Он раздевал ее медленно, постепенно освобождая от кофточки, брюк, белья. Кожа ее чуть золотилась в свете камина, свободно проходившего сквозь «каменные» стены призрачной пещеры. Он охватил ладонью изящную точеную грудь, восхищаясь нежностью и совершенством формы.
Амариллис замешкалась, ей не сразу удалось расстегнуть пуговицы на его рубашке и застежку на брюках. Нетерпение подогревало его желание.
— Подожди. — Лукас сел, несколькими порывистыми движениями сорвал с себя одежду и медленно распростерся подле нее.
Амариллис протянула руку и погладила его по обнаженной груди.
— Я люблю прикасаться к твоему телу.
Лукасу очень хотелось спросить, любит ли она его вообще, но он сказал себе, что не будет слишком настойчивым. Она согласилась стать его женой. Пока этого было достаточно. Говорят, что любовь приходит, когда брак заключен и выбор сделан правильно. Если только выбор был действительно верным. «Он не может не быть верным», — думал Лукас. В противном случае над ним тяготеет злой рок.
— Я охотник за «студнем», мое тело в шрамах. — Он приложил ее руку к своему плечу, на котором оставил след прыгающий паук. — Многие годы мне пришлось провести в джунглях. Я такой, какой есть, и другим никогда не стану.
— Ты просто великолепен, неподражаем… Я хочу тебя…
— Мое тело все в рубцах, мои руки в мозолях. Я не так уж хорошо воспитан и не умею красиво говорить, моя речь груба.
Амариллис протестующим жестом как будто отмела, как малозначительные, его слова.
— Какое это имеет значение, — сказала она. — У тебя замечательные серые глаза. В анкете брачного агентства я подчеркнула, что мне нравится именно этот цвет.
Он решил ничего не скрывать: она должна знать о нем все.
— Я схитрил, когда проходил аттестационный тест. У меня нет твоих высоких нравственных принципов.
— У тебя есть свой кодекс чести, и ты его соблюдаешь, вот что главное.
— Я, не задумываясь, пошел бы на обман в брачном агентстве, если бы это помогло убедить психологов признать меня лучшей парой для концентратора полного спектра.
— Мне кажется, — ослепительно улыбнулась Амариллис, — консультанты не способны подобрать для нас пары. У них просто нет достаточного опыта: им не приходилось встречать экстраординарных талантов и концентраторов.
— Мы во многом разные, Амариллис.
— А я в этом совсем не уверена. У меня в жизни не было человека ближе тебя.
Радостное возбуждение охватило Лукаса, гоня прочь последние страхи.
— Ты это очень верно заметила. И о моих чувствах к тебе лучше не скажешь. Как будто я ждал тебя вею жизнь.
— И я тоже ждала тебя. — Она обхватила руками его шею, глаза ее сияли. — А ты мог бы своим талантом энергетического вампира превратить меня в рабу своей страсти?
— Вообще говоря, я надеялся, что скорее ты своими невероятными способностями концентратора сделаешь меня беспомощной жертвой твоего ненасытного желания.
Амариллис довольно рассмеялась.
Она коснулась его живота, затем рука ее скользнула ниже и обхватила его могучий член.
Стены грота заколебались, теряя четкость в течение тех нескольких секунд, когда Лукас направил свою энергию, чтобы восстановить самообладание.
— Как же я хочу тебя, Лукас. — Смешливые искорки в ее глазах сменил огонь разгоравшейся страсти. Она притянула к себе его голову, прижимаясь к нему всем телом.
Бушевавший в них огонь был сильнее несфокусированной энергии.
Он наслаждался прикосновением к ее телу: небольшой ложбинке между грудями, изящному изгибу живота. Она вздрогнула от возбуждения, ощутив его влажной плотью между ног.
— Лукас.
На уровне подсознания яркий кристалл погас. Лукас торжествовал: на этот раз не смогла удержать фокус Амариллис.
— Ты прекрасна, — шепнули его губы.
— Это благодаря тебе я чувствую себя такой. — Она снова чувственно вздрогнула и вонзила ногти ему в плечи.
Они вместе восстановили фокус. Лукас не стал заново строить грот. Он дал энергии возможность струиться свободным потоком. Чувство невероятной близости целиком поглотило его. Он стал частью Амариллис, и она была неотделима от него.
Лукас начал медленно скользить вверх по ее телу. Наконец он вошел в нее, она обхватила его ногами.
Когда Амариллис вскрикнула и в экстазе задрожала в его руках, Лукас решил, что он снова потеряет фокус, но, к его удивлению, этого не произошло. Фокусная связь оставалась четкой и устойчивой. Несфокусированный талант прошел через кристалл и направленным лучом разлился в плоскости подсознания. Сила и страсть слились воедино.
Прошло много времени, Амариллис почувствовала, как Лукас осторожно высвобождается из ее объятий. Она открыла глаза: он сидел на краю дивана.
— Куда ты, Лукас?
— Посмотрю камин. Не беспокойся, сейчас вернусь.
— Жду. — Она легла на бок, выпрямилась и стала наблюдать, как Лукас шел через комнату к камину.
Он был просто великолепен: рослый, крепкий, с атлетической фигурой. Отблески огня подчеркивали мускулистость его сильного тела, один вид которого вызывал в ней дрожь возбуждения.
Она ощутила в своем сознании энергетический всплеск и молча ответила на призыв. Лукас подложил в камин новую порцию «студня». Их разделяло пространство комнаты, но незримые нити энергетических волн помогали сохранить близость на уровне подсознания.
Огонь разгорелся, Лукас выпрямился, но не вернулся к Амариллис, а остался стоять, глядя на пламя, опираясь рукой о камин.
— Ты загрустил, — нарушила молчание Амариллис. В отсветах пламени черты его лица казались еще резче и суровее, чем обычно.
— Ты же знаешь, все не так просто.
— Знаю, — откликнулась она и продолжала, словно прочитав его мысли: — Если ты согласишься поехать в Лоу-Белли на день рождения тети, мы могли бы вместе сказать обо всем моей семье.
Лукас медленно повернулся к ней лицом. Он стоял спиной к огню, и это не позволяло ей видеть выражение его лица.
— А если твои тетя и дядя откажутся дать согласие на наш брак, что будет тогда?
— Я все равно стану твоей женой. Со временем они примирятся с этим, ведь все меня любят. Их единственное желание, чтобы я была счастлива.
— А ты будешь счастлива со мной?
— Не представляю, что смогу стать счастливой с кем-либо другим, — просто ответила Амариллис.
— Мы будем ссориться.
— Время от времени этого не удается избежать даже парам, соединившимся по рекомендации агентства.
— Скорее всего, ты иногда станешь напоминать мне о добродетелях Основателей, а я буду говорить, что ты слишком правильная, капризная и разборчивая.
Амариллис улыбнулась.
— А ты вспомнишь, что я тебя выбрала.
— Точно. — Лукас подошел к ней, голос его звучал немного хрипло. — Тогда я вспомню, что ты выбрала меня.
Он опустился на диван, сжимая ее в объятиях. В глазах его плясали отсветы горевшего в камине огня. Лукас наклонился и приник к ее губам.
— Невероятно, — присвистнула Клементина, складывая газету. — Кто бы мог подумать: сенатор Мэдисон Шеффилд, олицетворение добродетелей Основателей, и вдруг — объект шантажа и убийца. Мы едва не потеряли тебя, Амариллис. Это так ужасно.
— Теперь вы мне это говорите, — сказала Амариллис, наливая себе коф-ти. — Я пыталась объяснить, что Шеффилд вел себя неэтично и, скорее всего, нечестно, но никто и слушать меня не хотел.
— Знаю, знаю, — сделала протестующий жест Клементина. — Амариллис, тебе разве никто не говорил, что никому не нравится человек, любящий повторять: я же вам об этом говорил.
— Уж это точно, — поддержал Клементину Байрон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37