Да и победа будет оплачена большой кровью, ибо лишь кровавый разлив может затопить Гвардию.Колонны солдат уже давно прошли, и тогда перед глазами Дорона появилась еще одна колонна. Волы тащили сани, загруженные отесанными столбами. Балки для крестов, которые установят непосредственно за линией войск Белого Когтя. На них подвесят людей — лицами к полю боя, так, чтобы они могли насытиться картинами сражения.Когда последняя пара волов скрылась за домами, Дорон услышал громкие покрикивания. Минуту спустя из-за поворота появились две телеги. Они медленно двигались по ухабистой дороге, скрипя и раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом с волами шли вооруженные луками и палицами стражники. Они покрикивали на животных и теснящихся на телегах людей. Лица узников заросли щетиной, волосы были слеплены грязью, а наверняка и кровью.Их принесут в жертву Черной Розе, их кровь должна отвести смерть от воинов Белого Когтя.Дорон разглядывал осужденных недолго. Телеги скрылись за углом, а Лист сел на землю и, опершись спиной о глинобитную стену сарая, прикрыл глаза.«Они едут, чтобы умереть.И мне тоже скоро конец. Кто знает, раньше их или позже? А может, в тот же миг, когда одного из них коснется игла Черной Розы? А она все ближе.С каждым днем, с каждой минутой… она приближается, ястребом кружит над головой и вот-вот упадет, неожиданная, хоть и ожидаемая.Смерть за смерть, убийца моего брата!» * * * Он добрался до дома Горады без помех. Правда, наткнулся на один патруль, но солдаты, видя грязного, заросшего, согбенного до земли деда, не стали даже задерживать его. Дорон прошел мимо, согнувшись, волоча левую ногу. Солдаты здорово удивились бы, если б увидели кароггу, укрытую под перекинутым через спину рваным плащом. Или если б заглянули в один из стариковых мешков.Дорон проводил солдат взглядом, а когда те скрылись в ближайшем переулке, на минуту выпрямился, охнув от боли. Полгорода он прошел, согнувшись, и эта дорога измучила его больше, чем поход к Кругу. Однако игра стоила свеч.Остановившись у дома Горады, он некоторое время прислушивался. В страшной тишине, словно туман окутывающей город, тишине, от которой мурашки пробегали по коже, он пытался уловить какой-нибудь знакомый звук смех, разговор, шаги, скрип телеги.Дважды стукнув в дверь и так и не дождавшись ответа, вошел внутрь. Дверь скрипнула, и Дорона охватила тьма. Внезапно ослепнув, он протянул руки. Тишина и темень. Дома не было никого.Немного погодя глаза Дорона освоились с темнотой, и он начал различать стоящие в сенях предметы. Вошел в большую комнату. От печи еще шло приятное тепло, запах пищи засвербил у Дорона в носу. Давно уже у него во рту не было ничего, кроме дичи и овощей, ничего, приготовленного руками умелой хозяйки.Он никуда не спешил. По крайней мере сейчас. Надо дождаться Гораду, только она может знать, где укрылся Магвер. А Магвер ему необходим.Дорон присел на скамью около печи. Стянул одежду, сунул под скамью, скинул со спины кароггу, осторожно положил рядом с собой. Только после заметил, что на столе лежат несколько испеченных на поду лепешек. Взял одну, понюхал.«Хорошо, — подумал он, вонзая в нее зубы, — что Горады еще нет». * * * Его разбудил утренний холод. Он раскрыл глаза, но еще некоторое время лежал неподвижно. Горады не было. Она не могла войти в дом беззвучно, а его пробудил бы малейший скрип. Так ли? Это ведь не лес, где все его тело улавливает знаки, где растут братья-деревья, всегда готовые помочь. Это город, ежегодно пропахиваемый бановской сохой из черного дерева. Под ногами утрамбованная глина, а не Земля Родительница. Тут иначе спится, дышится, слышится. Да и сон после долгого похода и выжидания был крепок. Дорон усомнился в том, что Горады и сейчас нет дома. Ведь она могла вернуться и отправиться спать, даже не заглянув на кухню. Впрочем, что бы ей делать здесь ночью?Он скинул с себя покрывало и поднялся со скамьи. Протер кулаками глаза, потянулся. Удостоверился, что Горада не вернулась. А выйти она должна была не так давно, не больше двух дней назад. Оставшиеся на кухне лепешки были, правда, немного суховаты, но еще съедобны. Куда же она могла пойти? За армией, на поле боя? Но ведь у нее там нет ни мужа, ни брата, ни сыновей, которым могла понадобиться ее помощь. Может, убежала из Даборы от войны? Однако в таком случае она прихватила бы из дома многие вещи, а здесь все лежало на своих местах.В этот момент за стеной послышался громкий женский смех. Дорон вздрогнул. Одним прыжком перепрыгнул через порог комнаты. Сам скрытый в полумраке, мог наблюдать за входом.Женщина отворила дверь, впустила черноволосого мужчину. Захохотала, когда тот притиснул ее к стене, засунул руки ей под юбку.Смех замер на губах, когда она увидела выходящего из комнаты Дорона. Она нервно оттолкнула от себя мужчину, который только теперь понял, что происходит нечто странное. Лист ударил крепко, однако не настолько, чтобы переломить ему шею. Черноволосый повалился на пол у ног Горады.Женщина уже собралась кричать — Дорон не дал ей на это времени: прижал к стене, как до того черноволосый. Он подумал именно так: «Как черноволосый» — и почувствовал, как мягко сгибается под ним женское тело. Держа правую руку у нее на губах, левой обнимая за талию, он почувствовал, как в нем поднимается желание. Горада заметила это, а может, узнала Дорона — важно, что она перестала дрожать и уже не отталкивала его. Дорон глубоко вздохнул. Посмотрел прямо в глаза Гораде и, кроме страха и удивления, заметил в них вспышку радости. А может, торжества. И тут же пришел в себя. Отодвинулся немного и, отпустив ее губы, крикнул:— Где Магвер?Он держал в руках камень. Она застыла, побледнела, глубоко вздохнула.— Ты знаешь! — Он тряхнул ее. — Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Я ищу Магвера.Женщина кивнула. В глазах — а глаза, пожалуй, были самым красивым на ее лице — появились слезы.— Что произошло, женщина?— Его забрали…— Кто? — спросил он, хотя ответ мог быть только один.— Солдаты… Он прятался здесь, кто-то, видимо, заметил, донес… Они пришли утром…— Когда?— Погоди. — Она посчитала на пальцах. — Четыре дня назад. Похоже, они приняли его за дезертира или труса, не откликнувшегося на призыв Белого Когтя.— Что с ним сделали потом?Она пожала плечами. Дорон уловил в ее поведении что-то странное, но у него сейчас не было ни времени, ни охоты разбираться.— Белый Коготь держит арестованных в казармах, оставшихся после бановой армии. Там, кажется, есть какие-то ямы…— Есть, — кивнул Дорон. — Ты не слышала, что они делали с узниками?— А мне-то что до того! — возвысила она голос.«Твердая, — подумал Дорон. — Только что тряслась от страха, а вот-вот гляди браниться начнет». Однако вслух спросил:— Им головы не рубили, не вешали?— Наверно, нет, об этом бы я знала. — Она взглянула на Дорона и осеклась на полуслове. Он уже ее не слушал. Водил глазами по-над головой женщины, словно что-то вспоминал.«Неужели вчера я видел те телеги и на одной из них стоял Магвер? Я не заметил его, но он мог быть где-то там, стиснутый другими… А если так…»— Слушай, женщина, — тряхнул он Гораду. — Я еще сюда вернусь. Только попробуй кого-нибудь на меня науськать, кончишь скверно. Если Магвер появится, скажи ему, что тот, который усмирил огонь, уже в Даборе. Пусть он ждет в условленном месте.Он отпустил ее, направился к двери. Задержался над телом черноволосого мужчины, наклонился, прислушался к дыханию.— Скоро встанет. Лучше, если он никому не будет рассказывать о том, что здесь произошло. А ты, женщина, подумай малость о тех бравых солдатах, которые сегодня сольются с Землей Родительницей. Подумай о крови, которая удобрит поле. Это не день радости, женщина.Дорон повернулся и вышел из дома. * * * Магвер мало что помнил из того, что случилось позже. Раны умастили мазями, останавливающими кровотечение, напоили, накормили, остригли волосы. Потом кинули в обрешеченную телегу вместе с другими такими же, как он, несчастливцами и куда-то повезли… Не сразу он понял куда. Перед глазами все еще стоял туман, до слуха не доходило ни звука, лишь ноздри помнили запах крови. А боль, которую последнее время он испытывал, хоть уже и не была столь мучительной, столь страшной, затаилась под кожей, покалывала подушечки пальцев, вызывала дрожь губ. То ли резкие покачивания телеги на неровной дороге, то ли постанывания соседей, то ли возбужденные голоса проходящих мимо людей — но понемногу он начал приходить в себя. Хотя картины перед глазами по-прежнему расплывались, а звуки соединялись в шум, монолитный шум, сквозь который лишь изредка прорывались понятные фразы, разум Магвера снова начал работать.Его не убили, даже позаботились о ранах. Это могло означать, что их ведут на публичную казнь. Или… Если вскоре начнется штурм Даборы, Белый Коготь не захочет терять своих бойцов, распиная их. А ведь ему понадобится множество Теней.Он, Магвер, слуга Шепчущего, помощник Дорона, погибнет на кресте, его живот будет распорот не боевым топором, а ножом из скверно отшлифованного камня. Он умрет в гуле сражения, видя борьбу — и ничего не сделав. Он — и все теснящиеся на телеге мужчины.Впервые он услышал о Тенях, когда был еще мальчишкой. Отец рассказывал о битве у Черного Потока, которую войска бана вели с напавшей ордой каменев. Там тоже, еще перед битвой, были установлены кресты. На них распяли пойманных ранее пленных. Битва началась, и они могли наблюдать за ее развитием. Потом же, когда бой разгорелся по-настоящему, три солдата прошли вдоль ряда распятых на крестах мужчин и убили всех до одного. Умирающие пленники стали Тенями, притягивающими к себе смерть. Их кончина, быстрая и одновременная, отвлекала смерть с поля боя, отводила ее глаза от солдат бана. Надолго и крепко ли — этого не знал никто. Но было известно, что пока убивали пленных, многих солдат бана не коснулась игла Розы Смерти.Так что если сейчас готовится штурм Горчема, а может, и битва с гвардейцами, то судьба Магвера известна. Он станет Тенью; своим вспоротым животом оттянет смерть от карабкающихся на валы воинов.Все это пронеслось у него в голове и, возможно, он продолжал бы размышлять и дальше, если б не голос, раздавшийся неожиданно рядом:— Больно! Глаза, умоляю, это так больно!Он узнал голос, но не узнал лица — две раны вместо глаз, выбитые зубы, иссеченная кожа, разорванные уши. Магвер задрожал от ужаса, на мгновение даже забыв о боли, заполняющей собственное тело. Он знал этого человека молодого парнишку, молчаливого, всегда слегка улыбающегося. Позм.Пытки сорвали улыбку с его лица. И наверняка помутили разум. Он продолжал бормотать, повторяя одни и те же слова, умоляя о милосердии. Истощавший и почерневший, грязный и окровавленный — у него было мало общего с давним плечистым и уверенным в себе Позмом. И однако это был он, Магвер не сомневался. Почему он оказался на везущей на смерть телеге? За что его так ужасно мучили? Случайность или это, может… Мгновенно вернулись мысли и выводы, сделанные во время бесед с Листом.Магвер не мог протиснуться к Позму.— Кто это? — спросил он шепотом.Долгое время никто не отвечал. Мужчины пошевелились, обратив лица к Магверу, но молчали. Слышен был лишь размеренный скрип колес телеги и посапывание волов.— Спятил, — ответил наконец кто-то, стоявший за спиной у Магвера. Магверу пришлось сильно повернуть голову, чтобы увидеть пожилого лысого мужчину. — Вроде бы это был шпик, засланный Гвардией. Ну и принялись за него как следует. — Мужчина сплюнул. Магвер не понял, кого имел в виду мужчина: Гвардию, Позма или его мучителей. — Разум от этого потерял, теперь только о своих глазах говорит, но вначале бормотал что-то о Шепчущих.Позм вдруг перестал стонать, словно услышал, что речь о нем. Замер, будто заяц, прислушивающийся к крадущемуся хищнику.— Нет их, нет! — простонал наконец. — Нет и не было. Они тут, они там, нет их, нет…— Заткните ему оралку, — наконец проворчал один из узников, но никто не пошевелился.В этот момент телега свернула и покатила между домами. Какое-то время они ехали по дороге, потом отвернули в сторону. Из-за холма выглянули кресты. Две наклонно скрещенные балки из неошкуренных стволов. На некоторых уже висели люди. Магвер задрожал. Кто-то застонал, кто-то выругался. Только Позм продолжал выть. Он кричал все время, даже когда одетые в черное мужчины принялись стаскивать людей с телеги. Оттащили и слепого парня, а до ушей Магвера все еще доносились его слова:— Острый! Я вижу тебя! Я вижу тебя, Острый!Двое мужчин забросили Магверу на кисти кожаные петли.В ушах все еще стоял крик Позма: «Острый! Я вижу тебя!»Страх.Боль.И понимание. * * * Магвер уже мог быть мертв. Но если его схватили только за то, что он скрывался от службы в повстанческой армии, еще оставалась тень надежды. Разве что здесь действовали люди, засланные Острым… Дорон вздрогнул при мысли о смерти, которая могла ожидать Магвера.Где он сейчас? Умер ли, измученный пытками? Убили во время работ? Или, может, ждет смерти, распятый на кресте? Только это одно Дорон мог проверить, поэтому он крался к границам города, обходя улицы, по которым кружили патрули.Удачно не встретив ни солдат, ни стражников, присланных цехами, он вышел из Даборы с западной стороны, и теперь приходилось сделать большой крюк, чтобы добраться до поля сражения. Там он наверняка затеряется в толпе стариков, нищих и подростков, которые в расчете на легкую поживку тащились за армией.День обещал быть погожим. * * * — И-и-и раз! — крикнул кто-то из палачей, веревки натянулись, тело Магвера поползло вверх. Он почувствовал, как кора разрывает кожу, ощутил боль в вывернутых руках, почувствовал, как одеревенели перетянутые ремнями кисти. Кто-то быстрыми и ловкими движениями привязывал его руки к кресту. Магвер беспомощно повис. Резкими движениями растянули на кресте его ноги боль в выкрученных руках ослабла.Магвер повернул голову, но ни на одном из соседних крестов не увидел Позма и не услышал его крика: «Острый жив!»Нет, это не бред. Да, парень сошел с ума, но это не плод его измученного разума. Острый жив, и именно он виновен в страданиях Позма. Кто знает, чего он от него хотел, кто знает, за что его покарал. Но Острый жив, жив наверняка — словно какой-то голос нашептывал Магверу, что так должно быть, что так оно и есть. А это означает, что шпион бана, которого бунтари считают одним из ближайших сподвижников Белого Когтя, находится в лагере повстанцев.А может ли окончиться удачей бунт, если во главе его стоят подосланные владыкой люди? Сколько же крови прольется на землю, когда бан и Гвардия задушат восстание? Потому что у бунтарей нет ни единого шанса победить именно теперь Магвер это понял. Бан знает обо всем, что происходит в повстанческом лагере. В любой момент он может навязать белым свои решения. О да, мудрый это человек, жестокий и злой, но мастерский игрок.На несколько мгновений Магвер забыл о боли. 22. БИТВА Рассвет приближался медленно, но когда он наступил, в обоих лагерях уже никто не спал. Армии стояли лицом к лицу на равнине, у которой еще не было названия. Никто не сомневался, что вскоре этому месту будет дано имя, хвалебное и благословенное, говорящее о победе и отваге. Либо тревожное и страшное, несущее весть о крови, смерти и поражении. Поле раскинулось до горизонта, земля под ногами воинов была твердой, кочковатой, выстуженной ночными холодами. Кому ты сегодня будешь пособницей, Родительница? Чье плечо поддержишь в борьбе, чьим рукам дашь силу? Вряд ли своим рабам, крестьянам и лесорубам, купцам и ремесленникам, живущим здесь издавна. Ибо никто из них не явился на свет в Круге Мха. Зато гвардейцы рождены именно там. Ведь ради них Ловец Земель отправляется в поход, навещает Круги других краин и привозит землю, чтобы подсыпать хотя бы по горсти под спины рожающих гвардеек. А они выпускают в мир детей, к которым благоволит земля.Армии стояли шагах в пятистах одна от другой.На левом фланге своего войска, со стороны реки, Белый Коготь поставил пять тысяч ополченцев. Вооруженные луками, кремневыми топорами, заостренными и обожженными на огне жердями, они не были хорошо обученной армией. Ими было трудно управлять, нормально вести в атаку. Под руководством Альгхоя Сокола им предстояло двинуться первыми и своей массой смести противника. Рядом с ними стояли три с половиной тысячи родового войска. Лес разноцветных флажков и тотемов вздымался над головами воителей. Здесь было много добрых рубак, потому что на призыв Белого Когтя явились целых семь лесорубских кланов. Так они и стояли, отряд при отряде, забыв на время о былых сварах, вражде, родовой мести. Больше того — каждый бахвалился и рвался в бой, чтобы тем самым показать недавним недругам силу и решимость. Бойцы были разделены на три колонны. Каждой командовал один из замаскированных слуг Белого Когтя — Грег Медведь, Усатник, Томтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27