Он взвыл:
— На что она жалуется? Ведь она определенно шлюха, раз выставила себя напоказ мужчинам. Она… — Кто-то заткнул ему рот ладонью, заглушив последующие слова.
— Умоляю простить его, госпожа и вы, гостеприимные хозяева, — поспешно проговорил Шарбараз. — Должно быть, он выпил слишком много вина, иначе не повел бы себя так грубо и глупо. — Абиварду же он еле слышно прошептал:
— Вот что бывает, когда приемы устраивают не по нашим обычаям.
— Возможно, будет разумнее, если этот человек больше не появится в Серрхизе, — сказал Хосий. — Один проступок можно простить. Но второй…
Шарбараз поклонился:
— Все будет так, как ты скажешь, разумеется. Благодарю тебя за доброту и понимание.
Обратный путь в свой лагерь макуранцы проделали сквозь строй факельщиков, освещающих им дорогу. Как только они отошли на достаточное расстояние от дома эпаптэса, Абивард сказал:
— Этот идиот мог испортить все дело.
— А то я не знаю! — отозвался Шарбараз. — Хорошо еще, что Бардия не попытался оттащить ее в кусты. Хорошенькое дело — изнасилование на пиру, устроенном для нас нашими благодетелями!
— Если бы он сделал это, ответил бы головой, — вмешалась Динак. — Он и так заслуживает наказания. Того, что его выгнали с позором, явно недостаточно. Голос ее чуть дрожал. Абивард вспомнил, что она вынесла от охранников Шарбараза в крепости Налгис-Краг.
— Что ты предлагаешь? — спросил Шарбараз, хотя по его тону чувствовалось, что он вряд ли прислушается к ее словам.
— Плетей, да покрепче, — тут же отозвалась Динак. — Пусть это послужит для других уроком, чтобы неповадно было.
— Слишком круто, — сказал Шарбараз тоном человека, приценивающегося к фигам на базаре. — Вот что я сделаю: утром первым делом заставлю его просить прощения у дамы, как если бы она была женой Автократора, вплоть до битья головой об пол. Это будет для него большим унижением, чем порка, а в глазах войска я проиграю куда меньше.
— Этого недостаточно, — сердито сказала Динак.
— Это лучше, чем ничего, и больше, чем я ожидала, — сказала Рошнани.
Услышав, что невестка поддержала предложение Шарбараза, Динак отрывисто кивнула, выражая согласие, но не восторг.
— Мы считаем видессийцев двуличными плутами, — сказал Шарбараз. — О двух сторонах, как монеты. В своих песнях и хрониках они изображают нас свирепыми и кровожадными. В большинстве случаев такая репутация нам выгодна. Но сейчас нам надо выглядеть достаточно культурными по их меркам, достойными помощи. Официальные извинения этому поспособствуют.
— Этого недостаточно, — повторила Динак, но дальше спорить не стала.
Хосий передал свои рекомендации — неизвестно какие — со скороходом, отправленным к Автократору на крайний северо-восток Видессийской империи.
Вскоре после этого и сам он уехал из Серрхиза — у него были другие дела помимо горстки оборванцев из Макурана. После его отъезда Абиварду показалось, что город погрузился в свои заботы, словно внешний мир начисто забыл о нем и его спутниках.
* * *
Лето перешло в осень. Местные крестьяне собрали свой скудный урожай. Без повозок с зерном, каждый день прибывавших в Серрхиз, макуранские гости умерли бы от голода.
С осенью пришли дожди. Пастухи, мало чем отличающиеся от макуранских, увели свои стада и отары на пастбища с самой свежей травой. Скоро ветры с запада — из Макурана — принесут вместо дождей снег. Климат здесь, похоже, такой же суровый, как в Век-Руде… А в шатрах и палатках переносить зимние бури несколько тяжелее, чем в крепостях.
Дождь превратил дороги в сплошную грязь. Даже если бы Шарбараз и его войско решили сняться с места и отправиться на новое, по липкой жидкой грязи они бы далеко не ушли. Какое бы то ни было передвижение, да и то очень осторожное, началось лишь тогда, когда ударили первые заморозки.
Еще через месяц в Серрхиз прискакал гонец с сообщением, что Автократор Ликиний находится в одном дне пути от города. Эпаптэс принялся лихорадочно наводить порядок, как деревенская женщина, увидевшая в окошко, что к ее дому приближается придирчивая свекровь. Словно по волшебству — а Абивард не мог с уверенностью сказать, что Ликиний не прибегал к магии искусствам, — на улицах, ведущих от ворот к рыночной площади, появились венки и ленты. Именно по этим улицам, вероятнее всего, проедет Ликиний.
Шарбараз тоже постарался, насколько возможно, навести порядок и чистоту в своем лагере, расположенном за городской стеной. Даже когда это было сделано, лагерь по-прежнему казался Абиварду унылым и потрепанным, словно давно разбитая мечта, вдруг возвращенная к жизни, но топорно и только наполовину. Но сам он не унывал — ведь Ликиний, если пожелает, в силах воскресить дело Шарбараза. И все, что может подтолкнуть его к такому решению, стоит попробовать.
Когда Ликиний наконец достиг Серрхиза, церемония его встречи с Шарбаразом была аналогична той, которую использовал Хосий. В сопровождении Абиварда и почетного караула Шарбараз выступил из лагеря навстречу Автократору, который выехал из-за городской стены.
Абивард рассчитывал увидеть второго Хосия, только старше — ведь Шарбараз и внешностью, и характером был точной копией Пероза. Но Ликиний, несмотря на внешнее сходство, был явно вылеплен из другой глины.
Судя по его выражению, Абивард заключил, что Автократор просчитывает про себя, во что обошлась церемония, и не слишком доволен итогом. На Ликинии были позолоченные доспехи, но на нем они выглядели маскарадным костюмом, а не привычным облачением.
— Приветствую тебя в Видессии, величайший, — сказал он на вполне сносном макуранском. Он произносил слова медленно, тщательно подбирая, но, как решил Абивард, не потому, что говорил на иностранном языке, а потому, что такой уж он был человек. В сознании Абиварда возникло слово «счетовод».
— Благодарю тебя за доброту и великодушие ко мне и моему народу, величайший, — ответил Шарбараз.
— С нашим эпаптэсом ты уже знаком, так что мне нет надобности представлять его тебе, — сказал Ликиний, испытывая заметное облегчение оттого, что не надо расходовать лишние слова.
— Величайший, имею честь представить тебе моего зятя Абиварда, дихгана надела Век-Руд, — произнес Шарбараз. Абивард из седла отвесил Автократору глубокий поклон.
Ликиний соизволил кивнуть в ответ.
— Ты оказался очень далеко от дома, — заметил он. Абивард удивленно посмотрел на него. Неужели он знает, где находится надел Век-Руд? Абивард стал бы биться об заклад, что не знает.
Шарбараз сказал:
— Все мои люди, пришедшие в твою державу, оказались очень далеко от дома, величайший. С твоей милостивой помощью мы в недалеком будущем вернемся туда.
Автократор, прежде чем ответить, смерил его долгим и внимательным взглядом. Взгляд Ликиния проникал вглубь. У Абиварда возникло чувство, словно этот взгляд измеряет Шарбараза, как купец измеряет длину рулона ткани, и столь же четко и беспристрастно определяет его цену. Наконец Ликиний произнес:
— Если ты сумеешь показать мне, какую пользу принесет мне помощь тебе, я помогу. В противном случае… — договаривать он не стал.
— Твой сын был более прямодушен в этом вопросе, величайший, — называть Ликиния по имени, как Хосия, он не смел.
— Мой сын еще молод. — Автократор резко рубанул рукой воздух. — Он без труда решает, чего хочет, но пока не усвоил, что у всего есть своя цена.
— Иметь в Машизе Царя Царей, бесконечно благодарного тебе, несомненно, стоит немало, — сказал Шарбараз.
— Благодарность ценится на вес золота, — сказал Ликиний. Абивард решил было, что правитель Видессии соглашается с Шарбаразом, но понял, что слова-то невесомы.
Шарбараз тоже не сразу это понял. Поняв же, нахмурился:
— Определенно честь и справедливость — не пустые слова для человека, занимающего трон империи более двадцати лет.
— Разумеется, нет, — ответил Ликиний. — Но для меня имеют значение и другие слова, не в последнюю очередь такие, как «риск», «затраты», «вознаграждение». Вернуть тебе твой трон будет не просто и не дешево. Если я приму решение сделать это, я рассчитываю получить взамен не только благодарность, величайший. — Он выговорил титул Шарбараза с какой-то особой интонацией, словно подчеркивая, что законный Царь Царей сможет со всем основанием носить его только с видессийской помощью.
— Если ты не поможешь мне сейчас, а я все-таки отвоюю трон… — начал Шарбараз.
— Готов рискнуть, — жестко перебил его Ликиний.
Абивард наклонился и прошептал Шарбаразу:
— Величайший, с этим человеком блеф и угрозы не пройдут. Для него реально только то, что можно увидеть, потрогать и пересчитать. Да, сын его чувствителен, возможно, из него даже получился бы неплохой макуранец, но сам он — воплощение того самого расчетливого и корыстного видессийца, о котором говорится в наших легендах.
— Боюсь, что ты прав, — шепнул в ответ Шарбараз и, обратившись к Ликинию, громко произнес:
— Что может быть ценнее для Видессии, чем спокойствие на ее западных рубежах?
— Мы уже имеем его, — ответил Автократор. — И скорее всего, сохраним, пока твоей страной правит Смердис.
Шарбараз крякнул, словно получил удар под дых.
И, как после такого удара, не сразу набрал дыхания, чтобы проговорить:
— Не ожидал, что величайший окажется столь… откровенным.
Ликиний пожал плечами:
— Прежде чем унаследовать трон, я поработал некоторое время в казначействе, по повелению отца моего, Хосия. Когда долго живешь среди цифр, теряешь вкус к плетению словес.
— У Смердиса вышло по-другому, — с невеселым смехом заметил Шарбараз. — Ты унаследовал трон от отца и хочешь, чтобы тебе наследовал сын. А что если какой-нибудь чиновник из казначейства, даже не принадлежащий к твоему роду, вдохновится примером Смердиса и захватит престол, на который должен взойти Хосий? Если ты поощряешь узурпаторов в Макуране, то тем самым поощряешь их и в Видессии.
— Это первый разумный аргумент, выдвинутый тобой, — заметил Ликиний. От радости Абиварду захотелось пуститься в пляс. Этот аргумент принадлежал не Шарбаразу, а Рошнани, во всяком случае, основная мысль. Как же она будет смеяться — и похваляться! — когда он передаст ей слова видессийского Автократора.
— И каков его вес? — осведомился Шарбараз.
— Сам по себе он невелик, — отрезал Ликиний. — Смердис обеспечит мне мир на западной границе не хуже твоего. А сейчас этот мир мне нужен, чтобы должным образом раз и навсегда разделаться с кубратами. Их конники достигают пригородов самого Видесса. Полтора века назад эти проклятые дикари пробились на юг от реки Астрис и свили разбойничье гнездо на исконно видессийских землях. Я намерен отвоевать их, даже если на это уйдет последняя тетрадрахма из казны.
— Это я понимаю, величайший, — сказал Абивард. — У нас у самих неприятности с кочевниками, заполонившими южный берег Дегирда. — Он воздержался от упоминания, что этих кочевников поддерживает Видессия. Монарху нужна видессийская помощь.
Ликиний перевел взгляд с Шарбараза на Абиварда; припухшие веки Автократора были красны, взгляд подозрителен, но мудр — опасно мудр. Если бы отец Абиварда Годарс был исполнен не спокойствия, а ожесточенности, у него были бы похожие глаза. Автократор сказал:
— Тогда ты поймешь и мои слова о том, что у видессийской помощи есть своя цена.
— И какую же цену ты желаешь получить с меня? — спросил Шарбараз. — Сколько бы ты ни запросил, не сомневайся, что я соглашусь. Но также не сомневайся, что потом я это припомню.
— А ты, величайший, не сомневайся, что я не сомневаюсь ни в первом, ни во втором. — Ликиний растянул губы в улыбке, но она не тронула его ледяных глаз. —Сложный расчет, согласись, сколько же с тебя запросить, чтобы получить прибыль от нашей сделки и при этом не вызвать твоего гнева. — Он пожал плечами. — Не стоит решать это прямо сейчас. В конце концов, у нас впереди целая зима.
— Жаждешь поторговаться, — брякнул Абивард. Нетрудно было представить себе Автократора коварным. Но представить его базарным купцом — совсем другое дело.
Однако Ликиний кивнул в ответ:
— Разумеется.
* * *
Снег заметал улицы, когда Шарбараз и Абивард направлялись к резиденции эпаптэса. Абивард уже начал немного понимать по-видессийски. Они с законным Царем Царей миновали двух оживленно беседовавших местных жителей, и Абивард рассмеялся. Шарбараз с любопытством взглянул на него:
— Что тебя рассмешило?
— Я их понял, — сказал Абивард. — Они ведь сетовали на суровую зиму.
— Ага, понятно. — Монарх улыбнулся, правда, не без усилия. — Я бы на их месте говорил то же самое — если бы не видел, что тебе приходится переживать каждый год.
Перед домом Каламоса слуга принял у них коней. Другой слуга, низко поклонившись, впустил их в резиденцию и тут же поспешил закрыть за ними дверь.
Абивард от всей души одобрил это; трубы, проведенные под полом, разносили тепло от главного очага, и в доме эпаптэса было если и не тепло, то не очень холодно.
Затем второй слуга провел гостей в помещение, где их ожидал Ликиний. Эту комнату они нашли бы и без посторонней помощи, поскольку не раз в ней бывали.
— Не прикажешь ли подать горячего вина со специями? — Слуга обратился к Абиварду по-видессийски, зная, что тот изучает язык его страны.
— Да, пожалуйста, было бы неплохо, — сказал Абивард. Конечно, ему в обозримом будущем не суждено писать видессийские стихи, но он уже мог говорить так, что люди его понимали.
Ликиний поклонился Шарбаразу и кивнул Абиварду. Покончив на том с формальностями, Автократор сказал:
— Вернемся к карте?
Он говорил об этом кусочке пергамента, как Абивард говорил бы о породистом коне, а кузнец Ганзак — о мастерски выкованном мече: это была его страсть, средоточие его интересов. В других обстоятельствах Абивард счел бы, что это слишком скучный предмет, чтобы составлять главный интерес в жизни. Но не сейчас. В поединке, который Ликиний вел со своими макуранскими гостями, карты были боевым оружием не хуже коней и мечей.
Абивард не уставал восхищаться четкостью видессийских карт. В его родной стране никто особо не старался вычертить каждый фарлонг поверхности — вероятно потому, что на большей части макуранской поверхности не имелось ничего достойного вычерчивания. Но у Ликиния были детальные планы даже тех земель, которыми Видессия не владела — на данный момент.
— Так и знал, что мы сшибемся насчет долин Васпуракана, — мрачно сказал Шарбараз.
— Если бы ты этого не знал, то не годился бы в Цари Царей в силу умственной недостаточности, — съязвил Ликиний и вновь обратился к карте. Горные долины Васпуракана тянулись по обе стороны на запад от видессийско-макуранской границы к Северу от Серрхиза. По ним пролегали наилучшие торговые пути между двумя странами, а следовательно, и пути вторжения. Сейчас большинство этих путей находилось в руках Макурана.
Шарбараз сказал:
— Помимо выгодного расположения Васпуракан славится хорошими воинами. Даже и думать не хочется о том, чтобы отдать их вам.
— Они зажаты между нашими государствами, так что им ничего не остается, как быть хорошими воинами, — сказал Ликиний, чем вызвал удивленный смешок у Абиварда; тот никак не предполагал, что Автократор способен на шутку, даже не очень удачную. Ликиний продолжал:
— Васпураканцы тоже молятся Фосу. Видессия скорбит, видя их в подчинении неверных, обреченных коротать вечность на льду Скотоса.
— Полагаю, что Видессия скорбит по этому поводу больше, чем васпураканцы, — ответил Шарбараз. — Они убеждены, что вы не правильно поклоняетесь вашему божеству, и жалуются, что вы заставляете их следовать своим заблуждениям.
— Наши обряды — не заблуждения, — надменно проговорил Ликиний. — Впрочем, каковы бы они ни были, не тебе, величайший, указывать мне на их недостатки.
Шарбараз вздохнул:
— Пожалуй, ты прав. — Он неохотно подошел к карте. — Покажи мне еще раз, что ты хочешь из меня выбить в обмен на свою помощь.
Ликиний провел пальцем по зигзагообразной линии, сбегающей с севера на юг.
Его запросы скромностью не отличались. На данный момент Макуран владел четырьмя пятыми Васпуракана. Если бы Шарбараз уступил притязаниям Ликиния, эти владения уменьшились бы более чем наполовину.
Абивард сказал:
— Не соглашайся, величайший. То, что он просит, — это чистый грабеж, другого слова и не подобрать.
— Не правда, — сказал Ликиний. — Это плата за услуги. Если эти услуги не нужны тебе, величайший, можешь не платить.
— И все же цена высоковата, — сказал Шарбараз. — Как я и предупреждал тебя при нашей первой встрече, если я заплачу ее, то буду считать долгом чести вернуть себе, как только соберусь с силами. Сейчас я это повторяю, величайший, так что считай себя предупрежденным.
— И ты из-за этого начнешь войну? — Ликиний нахмурился и принялся расхаживать по комнате. — Да, похоже на то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— На что она жалуется? Ведь она определенно шлюха, раз выставила себя напоказ мужчинам. Она… — Кто-то заткнул ему рот ладонью, заглушив последующие слова.
— Умоляю простить его, госпожа и вы, гостеприимные хозяева, — поспешно проговорил Шарбараз. — Должно быть, он выпил слишком много вина, иначе не повел бы себя так грубо и глупо. — Абиварду же он еле слышно прошептал:
— Вот что бывает, когда приемы устраивают не по нашим обычаям.
— Возможно, будет разумнее, если этот человек больше не появится в Серрхизе, — сказал Хосий. — Один проступок можно простить. Но второй…
Шарбараз поклонился:
— Все будет так, как ты скажешь, разумеется. Благодарю тебя за доброту и понимание.
Обратный путь в свой лагерь макуранцы проделали сквозь строй факельщиков, освещающих им дорогу. Как только они отошли на достаточное расстояние от дома эпаптэса, Абивард сказал:
— Этот идиот мог испортить все дело.
— А то я не знаю! — отозвался Шарбараз. — Хорошо еще, что Бардия не попытался оттащить ее в кусты. Хорошенькое дело — изнасилование на пиру, устроенном для нас нашими благодетелями!
— Если бы он сделал это, ответил бы головой, — вмешалась Динак. — Он и так заслуживает наказания. Того, что его выгнали с позором, явно недостаточно. Голос ее чуть дрожал. Абивард вспомнил, что она вынесла от охранников Шарбараза в крепости Налгис-Краг.
— Что ты предлагаешь? — спросил Шарбараз, хотя по его тону чувствовалось, что он вряд ли прислушается к ее словам.
— Плетей, да покрепче, — тут же отозвалась Динак. — Пусть это послужит для других уроком, чтобы неповадно было.
— Слишком круто, — сказал Шарбараз тоном человека, приценивающегося к фигам на базаре. — Вот что я сделаю: утром первым делом заставлю его просить прощения у дамы, как если бы она была женой Автократора, вплоть до битья головой об пол. Это будет для него большим унижением, чем порка, а в глазах войска я проиграю куда меньше.
— Этого недостаточно, — сердито сказала Динак.
— Это лучше, чем ничего, и больше, чем я ожидала, — сказала Рошнани.
Услышав, что невестка поддержала предложение Шарбараза, Динак отрывисто кивнула, выражая согласие, но не восторг.
— Мы считаем видессийцев двуличными плутами, — сказал Шарбараз. — О двух сторонах, как монеты. В своих песнях и хрониках они изображают нас свирепыми и кровожадными. В большинстве случаев такая репутация нам выгодна. Но сейчас нам надо выглядеть достаточно культурными по их меркам, достойными помощи. Официальные извинения этому поспособствуют.
— Этого недостаточно, — повторила Динак, но дальше спорить не стала.
Хосий передал свои рекомендации — неизвестно какие — со скороходом, отправленным к Автократору на крайний северо-восток Видессийской империи.
Вскоре после этого и сам он уехал из Серрхиза — у него были другие дела помимо горстки оборванцев из Макурана. После его отъезда Абиварду показалось, что город погрузился в свои заботы, словно внешний мир начисто забыл о нем и его спутниках.
* * *
Лето перешло в осень. Местные крестьяне собрали свой скудный урожай. Без повозок с зерном, каждый день прибывавших в Серрхиз, макуранские гости умерли бы от голода.
С осенью пришли дожди. Пастухи, мало чем отличающиеся от макуранских, увели свои стада и отары на пастбища с самой свежей травой. Скоро ветры с запада — из Макурана — принесут вместо дождей снег. Климат здесь, похоже, такой же суровый, как в Век-Руде… А в шатрах и палатках переносить зимние бури несколько тяжелее, чем в крепостях.
Дождь превратил дороги в сплошную грязь. Даже если бы Шарбараз и его войско решили сняться с места и отправиться на новое, по липкой жидкой грязи они бы далеко не ушли. Какое бы то ни было передвижение, да и то очень осторожное, началось лишь тогда, когда ударили первые заморозки.
Еще через месяц в Серрхиз прискакал гонец с сообщением, что Автократор Ликиний находится в одном дне пути от города. Эпаптэс принялся лихорадочно наводить порядок, как деревенская женщина, увидевшая в окошко, что к ее дому приближается придирчивая свекровь. Словно по волшебству — а Абивард не мог с уверенностью сказать, что Ликиний не прибегал к магии искусствам, — на улицах, ведущих от ворот к рыночной площади, появились венки и ленты. Именно по этим улицам, вероятнее всего, проедет Ликиний.
Шарбараз тоже постарался, насколько возможно, навести порядок и чистоту в своем лагере, расположенном за городской стеной. Даже когда это было сделано, лагерь по-прежнему казался Абиварду унылым и потрепанным, словно давно разбитая мечта, вдруг возвращенная к жизни, но топорно и только наполовину. Но сам он не унывал — ведь Ликиний, если пожелает, в силах воскресить дело Шарбараза. И все, что может подтолкнуть его к такому решению, стоит попробовать.
Когда Ликиний наконец достиг Серрхиза, церемония его встречи с Шарбаразом была аналогична той, которую использовал Хосий. В сопровождении Абиварда и почетного караула Шарбараз выступил из лагеря навстречу Автократору, который выехал из-за городской стены.
Абивард рассчитывал увидеть второго Хосия, только старше — ведь Шарбараз и внешностью, и характером был точной копией Пероза. Но Ликиний, несмотря на внешнее сходство, был явно вылеплен из другой глины.
Судя по его выражению, Абивард заключил, что Автократор просчитывает про себя, во что обошлась церемония, и не слишком доволен итогом. На Ликинии были позолоченные доспехи, но на нем они выглядели маскарадным костюмом, а не привычным облачением.
— Приветствую тебя в Видессии, величайший, — сказал он на вполне сносном макуранском. Он произносил слова медленно, тщательно подбирая, но, как решил Абивард, не потому, что говорил на иностранном языке, а потому, что такой уж он был человек. В сознании Абиварда возникло слово «счетовод».
— Благодарю тебя за доброту и великодушие ко мне и моему народу, величайший, — ответил Шарбараз.
— С нашим эпаптэсом ты уже знаком, так что мне нет надобности представлять его тебе, — сказал Ликиний, испытывая заметное облегчение оттого, что не надо расходовать лишние слова.
— Величайший, имею честь представить тебе моего зятя Абиварда, дихгана надела Век-Руд, — произнес Шарбараз. Абивард из седла отвесил Автократору глубокий поклон.
Ликиний соизволил кивнуть в ответ.
— Ты оказался очень далеко от дома, — заметил он. Абивард удивленно посмотрел на него. Неужели он знает, где находится надел Век-Руд? Абивард стал бы биться об заклад, что не знает.
Шарбараз сказал:
— Все мои люди, пришедшие в твою державу, оказались очень далеко от дома, величайший. С твоей милостивой помощью мы в недалеком будущем вернемся туда.
Автократор, прежде чем ответить, смерил его долгим и внимательным взглядом. Взгляд Ликиния проникал вглубь. У Абиварда возникло чувство, словно этот взгляд измеряет Шарбараза, как купец измеряет длину рулона ткани, и столь же четко и беспристрастно определяет его цену. Наконец Ликиний произнес:
— Если ты сумеешь показать мне, какую пользу принесет мне помощь тебе, я помогу. В противном случае… — договаривать он не стал.
— Твой сын был более прямодушен в этом вопросе, величайший, — называть Ликиния по имени, как Хосия, он не смел.
— Мой сын еще молод. — Автократор резко рубанул рукой воздух. — Он без труда решает, чего хочет, но пока не усвоил, что у всего есть своя цена.
— Иметь в Машизе Царя Царей, бесконечно благодарного тебе, несомненно, стоит немало, — сказал Шарбараз.
— Благодарность ценится на вес золота, — сказал Ликиний. Абивард решил было, что правитель Видессии соглашается с Шарбаразом, но понял, что слова-то невесомы.
Шарбараз тоже не сразу это понял. Поняв же, нахмурился:
— Определенно честь и справедливость — не пустые слова для человека, занимающего трон империи более двадцати лет.
— Разумеется, нет, — ответил Ликиний. — Но для меня имеют значение и другие слова, не в последнюю очередь такие, как «риск», «затраты», «вознаграждение». Вернуть тебе твой трон будет не просто и не дешево. Если я приму решение сделать это, я рассчитываю получить взамен не только благодарность, величайший. — Он выговорил титул Шарбараза с какой-то особой интонацией, словно подчеркивая, что законный Царь Царей сможет со всем основанием носить его только с видессийской помощью.
— Если ты не поможешь мне сейчас, а я все-таки отвоюю трон… — начал Шарбараз.
— Готов рискнуть, — жестко перебил его Ликиний.
Абивард наклонился и прошептал Шарбаразу:
— Величайший, с этим человеком блеф и угрозы не пройдут. Для него реально только то, что можно увидеть, потрогать и пересчитать. Да, сын его чувствителен, возможно, из него даже получился бы неплохой макуранец, но сам он — воплощение того самого расчетливого и корыстного видессийца, о котором говорится в наших легендах.
— Боюсь, что ты прав, — шепнул в ответ Шарбараз и, обратившись к Ликинию, громко произнес:
— Что может быть ценнее для Видессии, чем спокойствие на ее западных рубежах?
— Мы уже имеем его, — ответил Автократор. — И скорее всего, сохраним, пока твоей страной правит Смердис.
Шарбараз крякнул, словно получил удар под дых.
И, как после такого удара, не сразу набрал дыхания, чтобы проговорить:
— Не ожидал, что величайший окажется столь… откровенным.
Ликиний пожал плечами:
— Прежде чем унаследовать трон, я поработал некоторое время в казначействе, по повелению отца моего, Хосия. Когда долго живешь среди цифр, теряешь вкус к плетению словес.
— У Смердиса вышло по-другому, — с невеселым смехом заметил Шарбараз. — Ты унаследовал трон от отца и хочешь, чтобы тебе наследовал сын. А что если какой-нибудь чиновник из казначейства, даже не принадлежащий к твоему роду, вдохновится примером Смердиса и захватит престол, на который должен взойти Хосий? Если ты поощряешь узурпаторов в Макуране, то тем самым поощряешь их и в Видессии.
— Это первый разумный аргумент, выдвинутый тобой, — заметил Ликиний. От радости Абиварду захотелось пуститься в пляс. Этот аргумент принадлежал не Шарбаразу, а Рошнани, во всяком случае, основная мысль. Как же она будет смеяться — и похваляться! — когда он передаст ей слова видессийского Автократора.
— И каков его вес? — осведомился Шарбараз.
— Сам по себе он невелик, — отрезал Ликиний. — Смердис обеспечит мне мир на западной границе не хуже твоего. А сейчас этот мир мне нужен, чтобы должным образом раз и навсегда разделаться с кубратами. Их конники достигают пригородов самого Видесса. Полтора века назад эти проклятые дикари пробились на юг от реки Астрис и свили разбойничье гнездо на исконно видессийских землях. Я намерен отвоевать их, даже если на это уйдет последняя тетрадрахма из казны.
— Это я понимаю, величайший, — сказал Абивард. — У нас у самих неприятности с кочевниками, заполонившими южный берег Дегирда. — Он воздержался от упоминания, что этих кочевников поддерживает Видессия. Монарху нужна видессийская помощь.
Ликиний перевел взгляд с Шарбараза на Абиварда; припухшие веки Автократора были красны, взгляд подозрителен, но мудр — опасно мудр. Если бы отец Абиварда Годарс был исполнен не спокойствия, а ожесточенности, у него были бы похожие глаза. Автократор сказал:
— Тогда ты поймешь и мои слова о том, что у видессийской помощи есть своя цена.
— И какую же цену ты желаешь получить с меня? — спросил Шарбараз. — Сколько бы ты ни запросил, не сомневайся, что я соглашусь. Но также не сомневайся, что потом я это припомню.
— А ты, величайший, не сомневайся, что я не сомневаюсь ни в первом, ни во втором. — Ликиний растянул губы в улыбке, но она не тронула его ледяных глаз. —Сложный расчет, согласись, сколько же с тебя запросить, чтобы получить прибыль от нашей сделки и при этом не вызвать твоего гнева. — Он пожал плечами. — Не стоит решать это прямо сейчас. В конце концов, у нас впереди целая зима.
— Жаждешь поторговаться, — брякнул Абивард. Нетрудно было представить себе Автократора коварным. Но представить его базарным купцом — совсем другое дело.
Однако Ликиний кивнул в ответ:
— Разумеется.
* * *
Снег заметал улицы, когда Шарбараз и Абивард направлялись к резиденции эпаптэса. Абивард уже начал немного понимать по-видессийски. Они с законным Царем Царей миновали двух оживленно беседовавших местных жителей, и Абивард рассмеялся. Шарбараз с любопытством взглянул на него:
— Что тебя рассмешило?
— Я их понял, — сказал Абивард. — Они ведь сетовали на суровую зиму.
— Ага, понятно. — Монарх улыбнулся, правда, не без усилия. — Я бы на их месте говорил то же самое — если бы не видел, что тебе приходится переживать каждый год.
Перед домом Каламоса слуга принял у них коней. Другой слуга, низко поклонившись, впустил их в резиденцию и тут же поспешил закрыть за ними дверь.
Абивард от всей души одобрил это; трубы, проведенные под полом, разносили тепло от главного очага, и в доме эпаптэса было если и не тепло, то не очень холодно.
Затем второй слуга провел гостей в помещение, где их ожидал Ликиний. Эту комнату они нашли бы и без посторонней помощи, поскольку не раз в ней бывали.
— Не прикажешь ли подать горячего вина со специями? — Слуга обратился к Абиварду по-видессийски, зная, что тот изучает язык его страны.
— Да, пожалуйста, было бы неплохо, — сказал Абивард. Конечно, ему в обозримом будущем не суждено писать видессийские стихи, но он уже мог говорить так, что люди его понимали.
Ликиний поклонился Шарбаразу и кивнул Абиварду. Покончив на том с формальностями, Автократор сказал:
— Вернемся к карте?
Он говорил об этом кусочке пергамента, как Абивард говорил бы о породистом коне, а кузнец Ганзак — о мастерски выкованном мече: это была его страсть, средоточие его интересов. В других обстоятельствах Абивард счел бы, что это слишком скучный предмет, чтобы составлять главный интерес в жизни. Но не сейчас. В поединке, который Ликиний вел со своими макуранскими гостями, карты были боевым оружием не хуже коней и мечей.
Абивард не уставал восхищаться четкостью видессийских карт. В его родной стране никто особо не старался вычертить каждый фарлонг поверхности — вероятно потому, что на большей части макуранской поверхности не имелось ничего достойного вычерчивания. Но у Ликиния были детальные планы даже тех земель, которыми Видессия не владела — на данный момент.
— Так и знал, что мы сшибемся насчет долин Васпуракана, — мрачно сказал Шарбараз.
— Если бы ты этого не знал, то не годился бы в Цари Царей в силу умственной недостаточности, — съязвил Ликиний и вновь обратился к карте. Горные долины Васпуракана тянулись по обе стороны на запад от видессийско-макуранской границы к Северу от Серрхиза. По ним пролегали наилучшие торговые пути между двумя странами, а следовательно, и пути вторжения. Сейчас большинство этих путей находилось в руках Макурана.
Шарбараз сказал:
— Помимо выгодного расположения Васпуракан славится хорошими воинами. Даже и думать не хочется о том, чтобы отдать их вам.
— Они зажаты между нашими государствами, так что им ничего не остается, как быть хорошими воинами, — сказал Ликиний, чем вызвал удивленный смешок у Абиварда; тот никак не предполагал, что Автократор способен на шутку, даже не очень удачную. Ликиний продолжал:
— Васпураканцы тоже молятся Фосу. Видессия скорбит, видя их в подчинении неверных, обреченных коротать вечность на льду Скотоса.
— Полагаю, что Видессия скорбит по этому поводу больше, чем васпураканцы, — ответил Шарбараз. — Они убеждены, что вы не правильно поклоняетесь вашему божеству, и жалуются, что вы заставляете их следовать своим заблуждениям.
— Наши обряды — не заблуждения, — надменно проговорил Ликиний. — Впрочем, каковы бы они ни были, не тебе, величайший, указывать мне на их недостатки.
Шарбараз вздохнул:
— Пожалуй, ты прав. — Он неохотно подошел к карте. — Покажи мне еще раз, что ты хочешь из меня выбить в обмен на свою помощь.
Ликиний провел пальцем по зигзагообразной линии, сбегающей с севера на юг.
Его запросы скромностью не отличались. На данный момент Макуран владел четырьмя пятыми Васпуракана. Если бы Шарбараз уступил притязаниям Ликиния, эти владения уменьшились бы более чем наполовину.
Абивард сказал:
— Не соглашайся, величайший. То, что он просит, — это чистый грабеж, другого слова и не подобрать.
— Не правда, — сказал Ликиний. — Это плата за услуги. Если эти услуги не нужны тебе, величайший, можешь не платить.
— И все же цена высоковата, — сказал Шарбараз. — Как я и предупреждал тебя при нашей первой встрече, если я заплачу ее, то буду считать долгом чести вернуть себе, как только соберусь с силами. Сейчас я это повторяю, величайший, так что считай себя предупрежденным.
— И ты из-за этого начнешь войну? — Ликиний нахмурился и принялся расхаживать по комнате. — Да, похоже на то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50