А поскольку и ты, и Шарбараз, и Охос все время в первых рядах…
— А ты бы хотела, чтобы мы держались в стороне? — спросил Абивард.
Гордость его была задета.
— Ради тебя и ради себя самой я этого хотела бы. — Рошнани вздохнула. — Однако, если вы будете так поступать, войско утратит боевой дух, а это, в свою очередь, сделает ваше поражение и гибель более вероятными. Не всегда легко найти правильный ответ.
— Нечто подобное у нас уже было, когда мы толковали о том, как тебе выйти с женской половины и возможно ли это вообще. — Абивард засмеялся. Только тогда ты очень быстро нашла ответ — взяла меня наскоком. А то как же иначе вам с Динак удалось бы отправиться вместе с войском?
Рошнани тоже засмеялась:
— Ты воспринимаешь это лучше, чем я рассчитывала. Наверняка большинство мужчин на твоем месте до сих пор сердились бы.
— А какой смысл? — сказал Абивард. — Дело сделано, ты победила, и теперь я стараюсь использовать то, что получилось, наилучшим образом, точно так же как и тогда, прошлым летом, когда я вернулся домой из степи.
— Хм. Пожалуй, мне не нравится, когда меня сравнивают с хаморами. И мне ты не проиграл ни одной битвы, потому что уже признал, что отказываешься воевать.
— Надеюсь, — сказал Абивард. — Вы с Динак стратегически переиграли меня, как хаморы Пероза.
— И что из этого? — спросила Рошнани. — Армия из-за этого рассыпалась? Хоть один дихган, хоть один воин без доспехов и лука, на хромой кляче перешел к Смердису из-за того, что мы с Динак здесь? Мы превратили поход в катастрофу для Шарбараза?
— Нет, нет и нет, — признал Абивард. — Мы бы куда лучше справились, если бы вы обе командовали нашими флангами — одна правым, другая левым. По-моему, командиры, которых мы туда поставили, не очень-то отличились.
Он ждал, что Рошнани воспользуется таким поворотом беседы и начнет пенять ему на несправедливость и безобразия на женской половине и заставит его признать, что это и впрямь безобразие. Но она ничего подобного не сделала, а спросила о состоянии раненых. И только позже он подумал, что, если ее аргумент возникли в его сознании, хотя она не произнесла и слова, она уже почти выиграла битву.
* * *
Чем дальше на юго-восток продвигалось войско Шарбараза, тем сильнее Абивард чувствовал, что очутился в совершенно незнакомом ему Макуране. Новые добровольцы, приходившие под знамя Шарбараза, говорили с протяжным, как ему казалось, ленивым акцентом, носили кафтаны, казавшиеся ему безвкусными, и очень раздражали его высокомерием по отношению к изначальным сторонникам Царя Царей, считая их деревенщиной с окраин царства. Это вызывало драки и даже привело к неожиданной кончине двух новичков.
Но когда Абивард пожаловался на поведение южан, Шарбараз поднял его на смех:
— Если ты, друг мой, считаешь этих людей не такими, как вы, посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с теми, кто живет между Тубтубом и Тибом, в речной долине, называемой Страной Тысячи Городов.
— Но они вовсе не макуранцы, — сказал Абивард, — просто наши подданные.
Шарбараз поднял бровь:
— Так может показаться человеку, надел которого находится возле Дегирда. Но Машиз, не забывай, выходит на Страну Тысячи Городов. Согласен, люди, населяющие долину, не нашей породы, но благодаря им царство таково, каково оно есть. Множество наших чиновников и писарей вышли из тех краев. А без них мы бы через год забыли, кто чем владеет.
Абивард хмыкнул — сказанное Царем Царей не произвело на него особого впечатления. Если бы кто-то помимо его монарха принялся восхвалять достоинства таких чиновников, он бы ответил куда грубее.
Возможно, почувствовав это, Шарбараз добавил:
— Они также дают нам неплохую пехоту. Этого ты не видел, ведь против степных кочевников они бессильны, поэтому Царь Царей и не взял их с собой в Пардрайю. Но они многочисленны, из них получаются хорошие гарнизонные отряды, и они славно послужили нам против Видессии.
— За это я готов простить им многое, — сказал Абивард.
— Да, это меняет дело, — согласился Шарбараз. — Но я буду восхищаться ими куда меньше, если они сослужат службу Смердису против меня.
— Зачем им это делать? — спросил Абивард. — Ты ведь истинный Царь Царей. С какой стати им хотеть сражаться за Смердиса, а не за тебя?
— Если они поверят лжи о моем отречении от отречения, могут и захотеть, — ответил Шарбараз. — Или Смердис попросту пообещает им больше привилегий и меньше налогов для Страны Тысячи Городов. Этого может оказаться достаточно. Они долго находятся под властью Макурана, потому что мы лучше воюем, но они — не истинные макуранцы. По большей части это не имеет значения. Но иногда это обстоятельство поднимает голову и кусает Царя Царей в зад.
— Что же нам с этим делать? — Абивард почувствовал, что его голос звучит обеспокоенно. Кое-что из того, о чем упомянул Шарбараз, он знал, но до сего момента эти знания были покрыты густым слоем пыли. Теперь он понял, что это действительно имело значение.
Шарбараз положил ему руку на плечо:
— Я не хотел тебя волновать. Я послал людей в долины Тубтуба и Тиба. Любым обещаниям Смердиса я могу противопоставить свои, хотя мне бы этого и не хотелось. А пехота против конницы мало что может. Пехота передвигается медленно. Часто она не доходит до того места, где нужна, — а если и доходит, обойти ее обычно не составляет труда.
— Наверное. Об искусстве боя с пехотой я знаю не больше, чем об обрядах ложной видессийской религии.
— Да, там, где ты вырос, в этом не было нужды. — Шарбараз пожевал свой ус.
— Господь свидетель, я не хочу, чтобы война со Смердисом тянулась бесконечно. Если северо-западная граница долго останется неприкрытой, кочевники хлынут туда большими силами, а если придется загонять их обратно за Дегирд, мы не сможем уделить империи Столько времени и внимания, сколько она заслуживает.
Абивард не спешил с ответом. Дело было не в том, что он не соглашался с чем-то из сказанного Шарбаразом. Но его обеспокоенность кочевниками вызывалась не тем, что это будет означать для стратегических планов Макуранского царства, а тем, что произойдет с его наделом: со стадами и с людьми, которые пасут их, с ганатами и с крестьянами, которые пользуются их водой для выращивания пшеницы, орехов, овощей, — но больше всего его волновала крепость Век-Руд, брат, мать, жены, сводные братья и сестры. Крепости редко покорялись кочевникам — на северо-западе их строили основательно, не в последнюю очередь именно на такой случай, — но это случалось. От природы склонный к сомнениям и опасениям, Абивард без труда представил себе самое худшее.
Шарбараз слегка сжал руку, лежащую на плече Абиварда:
— Не дергайся так, зятек. Фрада представляется мне более чем способным. Надел Век-Руд останется твоим, когда ты вернешься домой, увенчанный славой.
— Ты меня успокоил, — сказал Абивард, не кривя душой. Для него самого Фрада почти всегда был лишь младшим братишкой, часто надоедливым и редко воспринимаемым всерьез. Это изменилось, с тех пор как у Фрады стали пробиваться усики, и еще в большей степени — когда Абивард вернулся из Пардрайянской степи.
И все же, услышав, как законный Царь Царей похвалил его брата, он просиял от гордости.
Но вот насчет возвращения домой увенчанным славой? Сначала надо побить Смердиса, потом хаморов, потом Видессию. А после того как Видессия получит по заслугам, кто знает, какой еще может явиться враг — то ли с крайнего запада, то ли снова из степей?
— Величайший, — сказал Абивард со смехом, в котором отчетливо слышалась дрожь, — нам еще столько воевать. Только Господь ведает, когда я снова увижу родной дом.
— Если мы не прекратим побеждать, непременно вернешься — когда-нибудь, ответил Шарбараз, и Абиварду пришлось этим удовлетвориться.
Он очень старался не думать о последствиях поражения, когда появились разведчики с вестью, что с юга подходит войско. Затрубили рожки. Войска Шарбараза, командиры которых теперь имели боевого опыта ровно на одну битву больше, чем до начала кампании, начали сложную операцию по перестройке из походного порядка в боевой.
Шарбараз сказал:
— Если узурпатор и его прислужники не сдадутся мирно, придется задать им перцу. С такими соратниками, как ты, Абивард, я не сомневаюсь в победе.
Такие слова обрадовали Абиварда — на миг. Позже у него уже не было времени радоваться. Первый взгляд он машинально бросил назад, чтобы убедиться, что обоз надежно защищен… и фургон с Динак и Рошнани тоже. Удостоверившись, что там все в порядке, он стал выкрикивать приказания. Он успел убедиться в одном: Шарбаразу не нужны приближенные, которые могут быть только приближенными: законный Царь Царей ожидал, что его последователи и сами способны вести людей за собой.
Помогая расставлять конников Шарбараза, Абивард одновременно зорко следил за линией горизонта на юге, высматривая облако пыли, которое возвестило бы о приближении воинов Смердиса. Скоро — на его взгляд, слишком скоро — он его заметил, чуть восточнее, чем ожидал со слов разведчиков. И у него возникла идея.
Ему пришлось подождать, пока Шарбараз закончит выкрикивать свои приказания. Добившись внимания монарха, он показал на облако:
— А что если поставить отряд вон за той высоткой? Судя по направлению, с которого подходит противник, он может нас и не заметить, пока не окажется слишком поздно.
Шарбараз задумался, работая челюстями, словно разжевывал эту мысль, как лепешку. Потом резко, в своем духе, приняв решение, кивнул:
— Будь по-твоему. Возьми отряд и жди там подходящего момента. Два долгих сигнала рожка и один короткий будут тебе сигналом выступать.
— Ты хочешь, чтобы отряд вел я? — К своему ужасу он услышал, что голос его перешел в изумленный визг.
— Почему нет? — несколько сердито ответил Шарбараз. — Мысль твоя, и она хороша. Если сработает — все лавры твои. А коль скоро в последнем бою ты сражался по правую руку от меня, значит, в этом вполне можешь и сам повести отряд.
Абивард сглотнул. Ему доводилось непосредственно командовать разве что парой десятков человек, которых он возглавил против хаморских грабителей незадолго до того, как узнал, что у Птардака содержится в неволе Шарбараз. Но сказать это — значило потерять лицо перед Царем Царей.
— Величайший, я сделаю все, что в моих силах, — не без труда проговорил он и пошел собирать своих людей.
Некоторые из командиров, которым он приказал сменить позицию, одарили его неприязненными взглядами.
Это были профессионалы, перешедшие на сторону Шарбараза. С их точки зрения, он был всего-навсего приграничным дихганом неизвестных и сомнительных дарований. Однако на это можно было ответить, что он к тому же зять Царя Царей.
Так что, сколь бы сомнительны ни казались его дарования, а подчиняться надо.
— Будем ждать сигнала, — сказал Абивард своим воинам, отведя их к месту засады. — Тогда мы выскочим и зайдем войску узурпатора во фланг. Да от нас будет зависеть исход всей битвы!
Конники возбужденно зашумели. В отличие от скептически настроенных командиров, они были готовы следовать за Абивардом куда угодно. Да, конечно, многие из них были из северо-западных наделов. Эти люди не были опытными профессионалами; они попали сюда потому, что их дихганы и они сами хотели скинуть Смердиса и вернуть Шарбаразу принадлежащий ему по праву трон. Энтузиазм важнее умения? Абивард надеялся, что это так.
Он увел свой отряд далеко за замеченный им холмик, чтобы скрыть его от глаз наступающих воинов Смердиса. Единственная трудность заключалась в том, что при этом Абивард и его воины не могли видеть начала боя. Это пришло ему в голову лишь тогда, когда уже ничего нельзя было поделать, не выдавая своего местоположения.
Он надеялся, что по звуку сумеет определить то, чего не может видеть, как проходит бой. Но определить это оказалось труднее, чем он рассчитывал. По шуму он мог распознать, где идет самая ожесточенная рубка, но не на чьей стороне перевес. Он нервно ерзал в седле, пока его беспокойство не передалось коню и тот не начал храпеть и бить копытом.
Возглавляемые им люди были столь же неспокойны.
— Пора нападать, повелитель Абивард, — обратился к нему один из них. — Брось нас на узурпатора!
Другие подхватили этот призыв, но Абивард покачал головой.
— Мы дождемся сигнала, — повторил он и подумал: «Или того момента, когда мне станет ясно, что мы проигрываем». Тогда настанет миг показать, на что он способен. Воинам же он сказал:
— Если мы выдвинемся слишком рано, то потеряем все преимущества засады.
Он надеялся, что это сможет сдержать их. Они дергались всякий раз, когда слышали звук рожка, — и он тоже. Рано или поздно они вырвутся из укрытия, и все его попытки остановить их будут бесполезны. Он почувствовал себя никчемным. Шарбараз поймет, что он не способен командовать.
«Ду-у-у. Ду-у-у. Ду». Дрожь пробежала по телу Абиварда. Теперь томящийся в ожидании отряд может атаковать, и при этом видимость того, что он им командует, сохранится.
— Вперед! — крикнул он. — Накажем Смердиса за кражу престола. Наш клич будет…
— Шарбараз! — вылетело из тысячи глоток. Абивард пришпорил коня. Тот пронзительно заржал, наполовину от ярости на хозяина, наполовину от радости, что наконец-то можно пуститься вскачь. Конь перешел с шага на рысь, а с рыси на галоп стремительно, как никогда. Но и при этом Абиварду стоило больших трудов оставаться во главе отряда.
— Шарбараз! — вновь грянули всадники, вырвавшись из укрытия. Абивард вгляделся вперед, быстро оценивая, как идет бой. На ближайшем фланге люди Смердиса оттеснили войско Шарбараза на несколько фарлонгов. Абивард опустил копье и помчался на врага «Получилось!» — ликуя, думал он. На него оборачивались изумленные, смятенные лица, по рядам сторонников Смердиса пронеслись тревожные крики. На то, чтобы насладиться ими, у Абиварда были считанные мгновения. Потом он выбил копьем из седла всадника, успевшего лишь наполовину развернуться к нему. Это показалось Абиварду не очень справедливым, но крайне действенным.
Воины Шарбараза с новым воодушевлением разразились криками. Абивард и его люди своей атакой спутали боевой порядок на левом фланге армии Смердиса. Но ее командующему смекалки было не занимать; он снял людей с центра и правого фланга, чтобы остановить натиск противника, пока тот не смел все на своем пути.
Однако битва, поначалу складывавшаяся в пользу узурпатора, стала внезапно оборачиваться вторым тяжелым поражением.
В войске Смердиса тоже были трубачи. Абивард узнал подаваемый ими сигнал: отступление. Он радостно крикнул: «За ними! За ними!» Этот крик волной прокатился не только по отряду, который он возглавлял, но и по всей армии Шарбараза. Подобно тому, как отступление вызвало смятение в рядах Смердисова войска, победа воодушевляла воинов Шарбараза. Они упорно преследовали противника, стараясь не дать ему перестроить свои ряды.
Воин, который призывал Абиварда пустить отряд в бой до сигнала, теперь оказался рядом с ним. У него был рассечен лоб и кровь заливала лицо, но он улыбался.
— Ты был прав, повелитель Абивард, а я ошибался, и во мне довольно мужества, чтобы признать это, — заявил он. — Мы изрубили их в щепки, в щепки!
К Абиварду обратился другой воин, в бороде которого седых волос было больше, чем черных:
— Повелитель, подобное следует ценить, — сказал он. — Такое, чтобы твои же воины признали, что ты оказался умнее их, случается раз в жизни — и то если очень повезет.
— Похоже, друг, ты прав. — Часть воинов Смердиса пошла в контратаку, чтобы у их соратников хватило времени отойти.
— В Бездну отступника! Смердис Царь Царей! — закричал копейщик, направляя своего коня прямо на Абиварда. Абивард пришпорил коня: менее всего ему хотелось отражать атаку, не набрав инерции движения. Он едва успел поднять щит, как сошелся с противником.
Копье соперника разбилось о щит. Абивардово же копье выдержало, но конник Смердиса отразил его удар щитом, так что никакого урона оно ему не нанесло.
Теперь они оказались совсем рядом. Быстрее, чем рассчитывал Абивард, противник обломком копья нанес ему удар сбоку по голове.
Шлем спас Абиварда от пролома черепа, но голова его почувствовала, каково быть железом между молотом и наковальней. Взгляд его затуманился; только бы удержаться на коне — на большее его теперь не хватало. Он заметил, что при нем больше нет копья, но не мог понять, куда оно делось.
* * *
Следующее, что он увидел, был усталый, худой, обеспокоенный мужчина, держащий свечку в двух пальцах от его глаза. Потом тот поднес свечку ко второму глазу Абиварда и испустил долгий, хриплый вздох.
— Зрачки разного размера, — сказал он кому-то, Абивард повернул голову и увидел Шарбараза. — Его ударили по голове.
— Вот именно, — произнес Абивард и тут же почувствовал липкую и вязкую головную боль, будто от тысячелетнего похмелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— А ты бы хотела, чтобы мы держались в стороне? — спросил Абивард.
Гордость его была задета.
— Ради тебя и ради себя самой я этого хотела бы. — Рошнани вздохнула. — Однако, если вы будете так поступать, войско утратит боевой дух, а это, в свою очередь, сделает ваше поражение и гибель более вероятными. Не всегда легко найти правильный ответ.
— Нечто подобное у нас уже было, когда мы толковали о том, как тебе выйти с женской половины и возможно ли это вообще. — Абивард засмеялся. Только тогда ты очень быстро нашла ответ — взяла меня наскоком. А то как же иначе вам с Динак удалось бы отправиться вместе с войском?
Рошнани тоже засмеялась:
— Ты воспринимаешь это лучше, чем я рассчитывала. Наверняка большинство мужчин на твоем месте до сих пор сердились бы.
— А какой смысл? — сказал Абивард. — Дело сделано, ты победила, и теперь я стараюсь использовать то, что получилось, наилучшим образом, точно так же как и тогда, прошлым летом, когда я вернулся домой из степи.
— Хм. Пожалуй, мне не нравится, когда меня сравнивают с хаморами. И мне ты не проиграл ни одной битвы, потому что уже признал, что отказываешься воевать.
— Надеюсь, — сказал Абивард. — Вы с Динак стратегически переиграли меня, как хаморы Пероза.
— И что из этого? — спросила Рошнани. — Армия из-за этого рассыпалась? Хоть один дихган, хоть один воин без доспехов и лука, на хромой кляче перешел к Смердису из-за того, что мы с Динак здесь? Мы превратили поход в катастрофу для Шарбараза?
— Нет, нет и нет, — признал Абивард. — Мы бы куда лучше справились, если бы вы обе командовали нашими флангами — одна правым, другая левым. По-моему, командиры, которых мы туда поставили, не очень-то отличились.
Он ждал, что Рошнани воспользуется таким поворотом беседы и начнет пенять ему на несправедливость и безобразия на женской половине и заставит его признать, что это и впрямь безобразие. Но она ничего подобного не сделала, а спросила о состоянии раненых. И только позже он подумал, что, если ее аргумент возникли в его сознании, хотя она не произнесла и слова, она уже почти выиграла битву.
* * *
Чем дальше на юго-восток продвигалось войско Шарбараза, тем сильнее Абивард чувствовал, что очутился в совершенно незнакомом ему Макуране. Новые добровольцы, приходившие под знамя Шарбараза, говорили с протяжным, как ему казалось, ленивым акцентом, носили кафтаны, казавшиеся ему безвкусными, и очень раздражали его высокомерием по отношению к изначальным сторонникам Царя Царей, считая их деревенщиной с окраин царства. Это вызывало драки и даже привело к неожиданной кончине двух новичков.
Но когда Абивард пожаловался на поведение южан, Шарбараз поднял его на смех:
— Если ты, друг мой, считаешь этих людей не такими, как вы, посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с теми, кто живет между Тубтубом и Тибом, в речной долине, называемой Страной Тысячи Городов.
— Но они вовсе не макуранцы, — сказал Абивард, — просто наши подданные.
Шарбараз поднял бровь:
— Так может показаться человеку, надел которого находится возле Дегирда. Но Машиз, не забывай, выходит на Страну Тысячи Городов. Согласен, люди, населяющие долину, не нашей породы, но благодаря им царство таково, каково оно есть. Множество наших чиновников и писарей вышли из тех краев. А без них мы бы через год забыли, кто чем владеет.
Абивард хмыкнул — сказанное Царем Царей не произвело на него особого впечатления. Если бы кто-то помимо его монарха принялся восхвалять достоинства таких чиновников, он бы ответил куда грубее.
Возможно, почувствовав это, Шарбараз добавил:
— Они также дают нам неплохую пехоту. Этого ты не видел, ведь против степных кочевников они бессильны, поэтому Царь Царей и не взял их с собой в Пардрайю. Но они многочисленны, из них получаются хорошие гарнизонные отряды, и они славно послужили нам против Видессии.
— За это я готов простить им многое, — сказал Абивард.
— Да, это меняет дело, — согласился Шарбараз. — Но я буду восхищаться ими куда меньше, если они сослужат службу Смердису против меня.
— Зачем им это делать? — спросил Абивард. — Ты ведь истинный Царь Царей. С какой стати им хотеть сражаться за Смердиса, а не за тебя?
— Если они поверят лжи о моем отречении от отречения, могут и захотеть, — ответил Шарбараз. — Или Смердис попросту пообещает им больше привилегий и меньше налогов для Страны Тысячи Городов. Этого может оказаться достаточно. Они долго находятся под властью Макурана, потому что мы лучше воюем, но они — не истинные макуранцы. По большей части это не имеет значения. Но иногда это обстоятельство поднимает голову и кусает Царя Царей в зад.
— Что же нам с этим делать? — Абивард почувствовал, что его голос звучит обеспокоенно. Кое-что из того, о чем упомянул Шарбараз, он знал, но до сего момента эти знания были покрыты густым слоем пыли. Теперь он понял, что это действительно имело значение.
Шарбараз положил ему руку на плечо:
— Я не хотел тебя волновать. Я послал людей в долины Тубтуба и Тиба. Любым обещаниям Смердиса я могу противопоставить свои, хотя мне бы этого и не хотелось. А пехота против конницы мало что может. Пехота передвигается медленно. Часто она не доходит до того места, где нужна, — а если и доходит, обойти ее обычно не составляет труда.
— Наверное. Об искусстве боя с пехотой я знаю не больше, чем об обрядах ложной видессийской религии.
— Да, там, где ты вырос, в этом не было нужды. — Шарбараз пожевал свой ус.
— Господь свидетель, я не хочу, чтобы война со Смердисом тянулась бесконечно. Если северо-западная граница долго останется неприкрытой, кочевники хлынут туда большими силами, а если придется загонять их обратно за Дегирд, мы не сможем уделить империи Столько времени и внимания, сколько она заслуживает.
Абивард не спешил с ответом. Дело было не в том, что он не соглашался с чем-то из сказанного Шарбаразом. Но его обеспокоенность кочевниками вызывалась не тем, что это будет означать для стратегических планов Макуранского царства, а тем, что произойдет с его наделом: со стадами и с людьми, которые пасут их, с ганатами и с крестьянами, которые пользуются их водой для выращивания пшеницы, орехов, овощей, — но больше всего его волновала крепость Век-Руд, брат, мать, жены, сводные братья и сестры. Крепости редко покорялись кочевникам — на северо-западе их строили основательно, не в последнюю очередь именно на такой случай, — но это случалось. От природы склонный к сомнениям и опасениям, Абивард без труда представил себе самое худшее.
Шарбараз слегка сжал руку, лежащую на плече Абиварда:
— Не дергайся так, зятек. Фрада представляется мне более чем способным. Надел Век-Руд останется твоим, когда ты вернешься домой, увенчанный славой.
— Ты меня успокоил, — сказал Абивард, не кривя душой. Для него самого Фрада почти всегда был лишь младшим братишкой, часто надоедливым и редко воспринимаемым всерьез. Это изменилось, с тех пор как у Фрады стали пробиваться усики, и еще в большей степени — когда Абивард вернулся из Пардрайянской степи.
И все же, услышав, как законный Царь Царей похвалил его брата, он просиял от гордости.
Но вот насчет возвращения домой увенчанным славой? Сначала надо побить Смердиса, потом хаморов, потом Видессию. А после того как Видессия получит по заслугам, кто знает, какой еще может явиться враг — то ли с крайнего запада, то ли снова из степей?
— Величайший, — сказал Абивард со смехом, в котором отчетливо слышалась дрожь, — нам еще столько воевать. Только Господь ведает, когда я снова увижу родной дом.
— Если мы не прекратим побеждать, непременно вернешься — когда-нибудь, ответил Шарбараз, и Абиварду пришлось этим удовлетвориться.
Он очень старался не думать о последствиях поражения, когда появились разведчики с вестью, что с юга подходит войско. Затрубили рожки. Войска Шарбараза, командиры которых теперь имели боевого опыта ровно на одну битву больше, чем до начала кампании, начали сложную операцию по перестройке из походного порядка в боевой.
Шарбараз сказал:
— Если узурпатор и его прислужники не сдадутся мирно, придется задать им перцу. С такими соратниками, как ты, Абивард, я не сомневаюсь в победе.
Такие слова обрадовали Абиварда — на миг. Позже у него уже не было времени радоваться. Первый взгляд он машинально бросил назад, чтобы убедиться, что обоз надежно защищен… и фургон с Динак и Рошнани тоже. Удостоверившись, что там все в порядке, он стал выкрикивать приказания. Он успел убедиться в одном: Шарбаразу не нужны приближенные, которые могут быть только приближенными: законный Царь Царей ожидал, что его последователи и сами способны вести людей за собой.
Помогая расставлять конников Шарбараза, Абивард одновременно зорко следил за линией горизонта на юге, высматривая облако пыли, которое возвестило бы о приближении воинов Смердиса. Скоро — на его взгляд, слишком скоро — он его заметил, чуть восточнее, чем ожидал со слов разведчиков. И у него возникла идея.
Ему пришлось подождать, пока Шарбараз закончит выкрикивать свои приказания. Добившись внимания монарха, он показал на облако:
— А что если поставить отряд вон за той высоткой? Судя по направлению, с которого подходит противник, он может нас и не заметить, пока не окажется слишком поздно.
Шарбараз задумался, работая челюстями, словно разжевывал эту мысль, как лепешку. Потом резко, в своем духе, приняв решение, кивнул:
— Будь по-твоему. Возьми отряд и жди там подходящего момента. Два долгих сигнала рожка и один короткий будут тебе сигналом выступать.
— Ты хочешь, чтобы отряд вел я? — К своему ужасу он услышал, что голос его перешел в изумленный визг.
— Почему нет? — несколько сердито ответил Шарбараз. — Мысль твоя, и она хороша. Если сработает — все лавры твои. А коль скоро в последнем бою ты сражался по правую руку от меня, значит, в этом вполне можешь и сам повести отряд.
Абивард сглотнул. Ему доводилось непосредственно командовать разве что парой десятков человек, которых он возглавил против хаморских грабителей незадолго до того, как узнал, что у Птардака содержится в неволе Шарбараз. Но сказать это — значило потерять лицо перед Царем Царей.
— Величайший, я сделаю все, что в моих силах, — не без труда проговорил он и пошел собирать своих людей.
Некоторые из командиров, которым он приказал сменить позицию, одарили его неприязненными взглядами.
Это были профессионалы, перешедшие на сторону Шарбараза. С их точки зрения, он был всего-навсего приграничным дихганом неизвестных и сомнительных дарований. Однако на это можно было ответить, что он к тому же зять Царя Царей.
Так что, сколь бы сомнительны ни казались его дарования, а подчиняться надо.
— Будем ждать сигнала, — сказал Абивард своим воинам, отведя их к месту засады. — Тогда мы выскочим и зайдем войску узурпатора во фланг. Да от нас будет зависеть исход всей битвы!
Конники возбужденно зашумели. В отличие от скептически настроенных командиров, они были готовы следовать за Абивардом куда угодно. Да, конечно, многие из них были из северо-западных наделов. Эти люди не были опытными профессионалами; они попали сюда потому, что их дихганы и они сами хотели скинуть Смердиса и вернуть Шарбаразу принадлежащий ему по праву трон. Энтузиазм важнее умения? Абивард надеялся, что это так.
Он увел свой отряд далеко за замеченный им холмик, чтобы скрыть его от глаз наступающих воинов Смердиса. Единственная трудность заключалась в том, что при этом Абивард и его воины не могли видеть начала боя. Это пришло ему в голову лишь тогда, когда уже ничего нельзя было поделать, не выдавая своего местоположения.
Он надеялся, что по звуку сумеет определить то, чего не может видеть, как проходит бой. Но определить это оказалось труднее, чем он рассчитывал. По шуму он мог распознать, где идет самая ожесточенная рубка, но не на чьей стороне перевес. Он нервно ерзал в седле, пока его беспокойство не передалось коню и тот не начал храпеть и бить копытом.
Возглавляемые им люди были столь же неспокойны.
— Пора нападать, повелитель Абивард, — обратился к нему один из них. — Брось нас на узурпатора!
Другие подхватили этот призыв, но Абивард покачал головой.
— Мы дождемся сигнала, — повторил он и подумал: «Или того момента, когда мне станет ясно, что мы проигрываем». Тогда настанет миг показать, на что он способен. Воинам же он сказал:
— Если мы выдвинемся слишком рано, то потеряем все преимущества засады.
Он надеялся, что это сможет сдержать их. Они дергались всякий раз, когда слышали звук рожка, — и он тоже. Рано или поздно они вырвутся из укрытия, и все его попытки остановить их будут бесполезны. Он почувствовал себя никчемным. Шарбараз поймет, что он не способен командовать.
«Ду-у-у. Ду-у-у. Ду». Дрожь пробежала по телу Абиварда. Теперь томящийся в ожидании отряд может атаковать, и при этом видимость того, что он им командует, сохранится.
— Вперед! — крикнул он. — Накажем Смердиса за кражу престола. Наш клич будет…
— Шарбараз! — вылетело из тысячи глоток. Абивард пришпорил коня. Тот пронзительно заржал, наполовину от ярости на хозяина, наполовину от радости, что наконец-то можно пуститься вскачь. Конь перешел с шага на рысь, а с рыси на галоп стремительно, как никогда. Но и при этом Абиварду стоило больших трудов оставаться во главе отряда.
— Шарбараз! — вновь грянули всадники, вырвавшись из укрытия. Абивард вгляделся вперед, быстро оценивая, как идет бой. На ближайшем фланге люди Смердиса оттеснили войско Шарбараза на несколько фарлонгов. Абивард опустил копье и помчался на врага «Получилось!» — ликуя, думал он. На него оборачивались изумленные, смятенные лица, по рядам сторонников Смердиса пронеслись тревожные крики. На то, чтобы насладиться ими, у Абиварда были считанные мгновения. Потом он выбил копьем из седла всадника, успевшего лишь наполовину развернуться к нему. Это показалось Абиварду не очень справедливым, но крайне действенным.
Воины Шарбараза с новым воодушевлением разразились криками. Абивард и его люди своей атакой спутали боевой порядок на левом фланге армии Смердиса. Но ее командующему смекалки было не занимать; он снял людей с центра и правого фланга, чтобы остановить натиск противника, пока тот не смел все на своем пути.
Однако битва, поначалу складывавшаяся в пользу узурпатора, стала внезапно оборачиваться вторым тяжелым поражением.
В войске Смердиса тоже были трубачи. Абивард узнал подаваемый ими сигнал: отступление. Он радостно крикнул: «За ними! За ними!» Этот крик волной прокатился не только по отряду, который он возглавлял, но и по всей армии Шарбараза. Подобно тому, как отступление вызвало смятение в рядах Смердисова войска, победа воодушевляла воинов Шарбараза. Они упорно преследовали противника, стараясь не дать ему перестроить свои ряды.
Воин, который призывал Абиварда пустить отряд в бой до сигнала, теперь оказался рядом с ним. У него был рассечен лоб и кровь заливала лицо, но он улыбался.
— Ты был прав, повелитель Абивард, а я ошибался, и во мне довольно мужества, чтобы признать это, — заявил он. — Мы изрубили их в щепки, в щепки!
К Абиварду обратился другой воин, в бороде которого седых волос было больше, чем черных:
— Повелитель, подобное следует ценить, — сказал он. — Такое, чтобы твои же воины признали, что ты оказался умнее их, случается раз в жизни — и то если очень повезет.
— Похоже, друг, ты прав. — Часть воинов Смердиса пошла в контратаку, чтобы у их соратников хватило времени отойти.
— В Бездну отступника! Смердис Царь Царей! — закричал копейщик, направляя своего коня прямо на Абиварда. Абивард пришпорил коня: менее всего ему хотелось отражать атаку, не набрав инерции движения. Он едва успел поднять щит, как сошелся с противником.
Копье соперника разбилось о щит. Абивардово же копье выдержало, но конник Смердиса отразил его удар щитом, так что никакого урона оно ему не нанесло.
Теперь они оказались совсем рядом. Быстрее, чем рассчитывал Абивард, противник обломком копья нанес ему удар сбоку по голове.
Шлем спас Абиварда от пролома черепа, но голова его почувствовала, каково быть железом между молотом и наковальней. Взгляд его затуманился; только бы удержаться на коне — на большее его теперь не хватало. Он заметил, что при нем больше нет копья, но не мог понять, куда оно делось.
* * *
Следующее, что он увидел, был усталый, худой, обеспокоенный мужчина, держащий свечку в двух пальцах от его глаза. Потом тот поднес свечку ко второму глазу Абиварда и испустил долгий, хриплый вздох.
— Зрачки разного размера, — сказал он кому-то, Абивард повернул голову и увидел Шарбараза. — Его ударили по голове.
— Вот именно, — произнес Абивард и тут же почувствовал липкую и вязкую головную боль, будто от тысячелетнего похмелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50