Его внимание привлекла плотная кучка воинов, столпившихся на большом плоском выступе, торчащем из скалы почти горизонтально. Когда они расступились и двинулись дальше, Ирв увидел распростертое на валуне неподвижное тело Фрэнка Маркара и едва не выронил бинокль.Он вскочил на велосипед и покатил обратно к «Афине», неистово крутя педали. * * * «Уж лучше бы Дордал отпочковался самкой, — злобно подумал Тернат, — тогда этот кусок бегунковых испражнений умер… умерла бы молодой, не наплодив стольких подобных себе отпрысков — законченных идиотов».— Что-то я не пойму, старший, это все еще наше владение, или уже Дордалово? — спросил молодой самец.Тернат задумался. Он уже ходил этой тропой в начале лета, когда пытался убедить Дордала в реальности угрозы со стороны скармеров, но не достиг в этом успеха и теперь надеялся, что роль военачальника получится у него лучше, чем роль посланника.— Все еще наша, Фелиг.Глазные стебли самца разочарованно поникли.— Значит, я не могу сломать вон тот забор?— Боюсь, что нет. — Это был уже второй пустой загон, на который наткнулся отряд Терната после того, как солнце начало спускаться на запад, к Ущелью Эрвис. Снег припорошил все следы, но Тернат чуял прогорклую вонь от испражнений масси, и этот запах подсказывал ему, что двигаться следует на север.— Мы отгоним в наше владение любое стадо скота, которое попадется на пути, — прокричал Тернат. Самцы приветствовали его слова радостным гиканьемГраница между владениями Реатура и Дордала ничем отмечена не была; хватало того, что самцы, проживавшие по обе ее стороны, просто знали, кто отец их клана Поэтому Дордаловы подданные, если и болтались поблизости, то, видимо, сочли нужным не попадаться на глаза большому отряду чужаков, идущему с юга.Запах от выделений масси усиливался, и Тернат начинал беспокоиться — а не ведет ли он отряд в ловушку? Вряд ли у самого Дордала хватит ума устроить засаду, но кто-то из более молодых и энергичных его самцов вполне мог додуматься до этого.Фелиг окликнул старшего из старших и указал рукой на большой валун в нескольких десятках метров от тропы. Тернат повернул в ту сторону один глазной стебель и увидел спрятавшегося за камнем самца. Шпион Дордала?— Сделаем вид, что не заметили его, и пройдем вперед. Потом неожиданно сменим направление и окружим валун, — сказал Тернат вполголоса. — Передай остальным.Самцы омало невозмутимо миновали валун, прошли еще шагов двадцать, а затем, повинуясь жесту и короткой команде старшего из старших, вскинув копья и улюлюкая, устремились к соглядатаю.— Возьмите его живым! — проорал Тернат. — Я хочу поговорить с ним.Задумай шпион спастись бегством, далеко от девяти восемнадцаток молодых воинов ему убежать бы не удалось. Но он, похоже, бежать и не собирался. «Доходяга какой-то», — отметил Тернат. Даже смиренно расширившись, самец Дордала выглядел болезненно худым. А грязный настолько, что смотреть противно.Однако кожа его, покрытая толстым слоем грязи, не посинела от страха, и спустя мгновение старший из старших понял почему.— Ура! — завопил самец тонюсеньким голоском. — Мы вернем наш скот!«Ошалел от испуга», — решил Тернат и опустил три свои копья — какая опасность могла исходить от эдакого заморыша?— Вернем? Так ты что же, один из Реатуровых пастухов?— Именно, старший из старших. Я — Эланти, погонщик масси и подданный отца клана нашего — Реатура. Наконец-то вы пришли. Я совершенно изголодался, пока кустами и оврагами крался за ворами, угнавшими наш скот.— А-а… — сказал Тернат. — Фелиг, дай-ка ему чего-нибудь перекусить. — Пока Эланти, повизгивая от удовольствия, пожирал предложенную пищу, Тернат негромко спросил у воинов: — Кто-нибудь может подтвердить, что он действительно из наших?Самцы заколыхали стеблями, поглядывая друг на друга и на Эланти. Наконец самец по имени Олгект, проживавший в северной части владения Реатура, подтвердил:— Он — наш, старший. Я помню его. Эланти давно пасет масси у границы. — Несколько самцов дернули глазными стеблями в знак согласия.На мгновение Эланти перестал жевать и произнес с укоризной:— Это не делает тебе чести, старший из старших. Реатур узнал бы меня, не спрашивая.Тут он был прав.— На то Реатур и хозяин владения, чтобы знать такое, что пока неведомо мне.— Хмм. Логично. — Эланти откусил кусок сушеного мяса, прожевал его, проглотил, а затем продолжил: — Дордаловы ворюги отогнали наших масси в маленькую долину неподалеку отсюда, где пасется их стадо. Они выставили охрану.— Мы разделаемся с проклятыми грабителями, — мрачно заявил Тернат. — Сколько бы их там ни было.— Не сомневаюсь, — ответил Эланти, не прекращая жевать. — Не сомневаюсь, что ты покажешь этим подонкам, где бегунки зимуют. Однако позволь мне показать тебе, как к ним лучше подобраться. Я ведь следил за ними и знаю, откуда они не будут ждать атаки. Зачем тебе рисковать жизнями своих самцов?— Разумно, — одобрил Тернат. — Если ты говоришь истину и поможешь нам, Эланти, отец клана вознаградит тебя. — «Если лжешь, больше никогда никого предать не сможешь», — хотел добавить он, но не добавил.Пастух оказался на редкость понятливым парнем.— Не вознаграждение меня интересует. Я лишь желаю вернуть отцу клана его скот. Впрочем, от нескольких Дордаловых масси в подарок я бы не отказался. За мои труды, так сказать.— Ты их получишь, — пообещал Тернат, едва удержавшись, чтобы не закачать глазными стеблями. Алчность, прозвучавшая в словах Эланти, насмешила его. За этим пастухом следовало присмотреть. Слишком много амбиций для столь тщедушного самца. * * * Ламра критическим взглядом оглядела себя со всех сторон. Вообще-то она уже привыкла к шести выпуклостям над ногами, но иногда все-таки задавалась вопросом — а не делают ли они ее смешной в глазах других? Впрочем, такие моменты были редки. Почки — это нормально и естественно, разве нет?Ламра попыталась вспомнить, как выглядела раньше, до появления почек, и после недолгих размышлений пришла к выводу, что она ничем не отличалась от других самок.И была, между прочим, даже проворнее многих своих подружек, которые теперь больше не приглашают ее поиграть вместе, поскольку считают неуклюжей и медлительной.Дверь приоткрылась, и в зал вошел Реатур, очень усталый на вид, с поникшими руками и глазными стеблями. Однако к сбежавшимся самкам он отнесся с обычной терпеливой лаской: похвалил изрисовавшую всю стену Пери и одобрительно прогнул пару глазных стеблей, когда Морна и Нумар продемонстрировали ему, как ловко они умеют играть с мячом.Ламра осталась на месте, понимая, что, скорее всего, не сможет сама протолкнуться к хозяину владения, а потому лучше подождать его, но вскоре не вытерпела и крикнула:— Реатур!Два его глазных стебля повернулись в ее сторону.— Твоя очередь придет, малышка, — ответил он и заговорил с какой-то прыткой юной самкой.Обещание успокоило Ламру, но совсем ненадолго, и она вновь позвала:— Реатур!— Погоди! — отозвался он довольно резко. Единственное, что оставалось делать Ламре, — это стоять и переминаться с ноги на ногу, с ноги на ногу, с ноги на ногу.Наконец хозяин владения, на прощание погладив молодую самку, снова обратил свой взгляд к Ламре.— А теперь, малышка, ступай за мной, нам нужно поговорить.Он провел ее в одну из маленьких комнат; остальные самки почтительно расступились перед ними. Поначалу все они возмущались тем, что Реатур как-то особенно выделяет одну из них, но очень скоро привыкли к этому — как привыкали ко всему: к тем же человекам, к примеру.— Ну, малышка, чем ты занималась с тех пор, как я виделся с тобой в последний раз? — спросил хозяин владения.Ламра взмахнула куском пергамента.— Я выучила много новых знаков. Смотри, вот эти говорят: «В тот год растаяло так много льда, что потолок… » Дальше я не разобрала, — она указала пальцем на непонятное слово.Реатур обратил к пергаменту глазной стебель.— «Потолок обвалился». А ты молодчина, Ламра. Потрудилась на славу.— Ты тоже много работаешь, — ответила самка. — Иначе навещал бы меня гораздо чаще.Хозяин владения с шипением выпустил воздух из дыхательных пор.— Ты права, маленькая. Работы у меня много, — он неожиданно умолк, а затем добавил: — И работы трудной.— Но почему ты так печален, Реатур?— Причин много. Одна из них в том, что человекам по-прежнему не везет в их опытах с самками элоков, а время твоего почкования неумолимо приближается. Я никогда не хотел, чтобы ты умирала, Ламра, но появившаяся было, а теперь угасающая надежда на твое спасение причиняет мне боль.— Да я и сама не хочу умирать, Реатур. Может, и не умру. А если все же умру, ну что ж…— Не говори об этом, — попросил хозяин владения, и Ламра не стала повторять древнюю поговорку о старых самках. Помолчав немного, он продолжил: — Знаешь, Ламра, самцы Дордала украли наших масси, а скармеры пересекли Ущелье Эрвис с помощью штуковин, которые они называют «лодками» и убили одного из человеков. А в остальном все ХОРОШО.Ламра не всегда понимала сарказм, присущий Реатуру, не поняла его и сейчас. Ее поразило известие о гибели человека. Неужели они способны умирать?— Которого из них убили? — спросила она озабоченно; странные существа стали для нее друзьями. Особенно трое из них.— Самца по имени Фрэнк, — ответил Реатур.Ламра почувствовала некоторое облегчение. Человека по имени Фрэнк она видела всего один раз и почти его не помнила. Но выразить сочувствие все равно следовало.— Как прискорбно. Ведь человеков так мало. Они, должно быть, грустят по погибшему.Реатур сердито взмахнул руками и слегка пожелтел.— Мы будем грустить куда сильнее, чем они, если не сможем сбросить проклятых скармеров на дно ущелья. Когда во главе нашего владения встанет новый хозяин — хозяин-скармер, — твои отпочковавшиеся, скорее всего, погибнут не своей смертью. А что сделает скармерский вождь с тобой? Не знаешь? А я знаю — ничего хорошего.Ламра поняла, что синеет. Слова Реатура о том, что с ней сможет сделать плохое какой-то другой самец, привели ее в ужас.— Тогда нам нужно победить этих… скармеров, — тихо сказала она. — И мы их одолеем, я уверена. У них ведь нет такого хозяина, как ты, — в ее голосе прозвучала гордость, а глазные стебли радостно качнулись.— Хотел бы я, чтобы это было так просто, — вздохнул Реатур, снова зеленея. — Напрасно я беспокою тебя разговорами о делах, которые должен решать сам. Прости.Реатур почтительно расширился и вышел прочь, не дав Ламре возможности ответить ему тем же. * * * Пэт шла к загону, опустив голову, но глядя куда угодно, только не себе под ноги. Споткнувшись о камень, она едва не упала.— Осторожно, — уже не в первый раз повторил Ирв.— Извини, — буркнула Пэт отрешенным голосом.— Послушай, — осторожно сказала Сара, — может, тебе лучше вернуться на корабль?В глазах у Пэт появилось осмысленное выражение, и она покачала головой.— Нет. Мне там нечего делать. Когда я помогаю тебе, это помогает мне отвлечься от мыслей… о Фрэнке.Сара внимательно посмотрела на мужа. Тот кивнул — мол, Пэт права. Сара пожала плечами, но ничего не сказала, а лишь еще больше нахмурилась. И было отчего — до сих пор, несмотря на все старания, не удалось спасти ни одну беременную самку элока. А тут еще вторжение с запада. Если скармеры одержат верх над омало, то продлять жизнь Ламре, возможно, и смысла не имеет.Ирва же больше всего беспокоило то, что скармеров сопровождал Олег Лопатин. Судя по реакции Толмасова, советский полковник и сам не в восторге от поведения своего бортинженера. А тот, похоже, больше не подчиняется своему командиру. И имеет при себе АК-74.Против «Калашникова» с шестью — вернее, теперь уже с пятью — пистолетами не попрешь.— Как мы будем обороняться, если что? — спросил он у Сары тихо, так, чтобы не услышала Пэт.Сара лишь раздраженно мотнула головой — то ли не зная, что ответить, то ли не желая думать об этом сейчас. «А возможно, и то, и другое», — решил Ирв.Беременная самка уже настолько привыкла к «человекам», что даже не попыталась ни боднуть их, ни отковылять в дальний угол загона. Только обратила к ним еще один глазной стебель, когда они подошли поближе.— Теперь надо ждать, — хмуро сказала Сара. Ирв догадывался, что долго ждать не придется:почки у самки набухли так, что, казалось, вот-вот лопнут. Впрочем, как случается и у беременных женщин, готовность элочицы разродиться могла оказаться обманчивой. С месяц назад Ирв, Пэт и Сара провели на морозе, в загоне, трое суток рядом с самкой, которая, казалось, с минуты на минуту должна была разрешиться от бремени… И стоило им отлучиться на одну ночь, как наутро по загону сновали шестеро детенышей, не обращавших никакого внимания на лежавшую в луже собственной крови маму.Правда, в тот раз просто сидеть и ждать было легче, потому что тогда скармеры еще не перебрались через ущелье и не убили Фрэнка. Ирв ловил себя на мысли, что его беспокоит не столько смерть друга, сколько состояние Пэт. Она совершенно ушла в себя и в данный момент, вместо того чтобы по обыкновению язвительно комментировать происходящее, без толку слонялась по загону, едва не натыкаясь на жерди. Если Сара или Ирв спрашивали ее о чем-то, она отвечала односложно — «да» или «нет». Поэтому они и друг с другом практически не разговаривали состояние депрессивной скорби очень заразительно. В общем, время тянулось невыносимо медленно.— Кожа начинает трескаться. Будьте готовы, — наконец воскликнула Сара, не спускавшая глаз с набухших почек.Ирв мгновенно подскочил к самке и положил ладони на две ее почки, слева от Сары. Спустя пару минут к ним подошла Пэт и взялась за две почки справа.— Попробуем действовать по-другому, — сказала Сара. — Надо сразу же перекрыть кровотоки. Возьмите, — она протянула Пэт и Ирву по паре хирургических зажимов. — Как только детеныши отвалятся, зажимайте кровеносные сосуды. Сначала перекройте один, потом другой. Прошу об одном: как можно быстрее.Ирв помнил, как истекали кровью Байал и другие «подопытные» самки, и понимал, что жена права. Вот уж где действительно промедление смерти подобно.Элочица стояла совершенно спокойно. Разрывы удлинились уже настолько, что Ирв увидел шевелящиеся ножки детенышей, готовых спрыгнуть на землю.— Сейчас отпочкуются, — выдохнула Сара. Вскоре стали видны кровеносные сосуды, связывавшие новорожденных с матерью. Еще секунда, и они оборвутся…Как всегда, отпочкование произошло совершенно неожиданно. Только что Ирв лицезрел детенышей прикрепленными к самке — и вот они уже свалились на землю и резво устремились прочь.Он все же успел защелкнуть зажимы достаточно быстро; поток крови, пару секунд бивший ключом, почти прекратился Довольный собой антрополог взглянул на жену — та тоже оперативно справилась со своей задачей и ответила ему кивком.— Как дела у тебя? — в один голос спросили они у Пэт.— Один зажим на месте, — помедлив, отозвалась та. — Сейчас прикреплю второй.— А, ч-черт! — воскликнула Сара, метнувшись к подруге. — Давай его мне, живо1 — Она выхватила из рук остолбеневшей Пэт зажим и прищепила им кровеносный сосуд. «Слишком поздно, — подумал Ирв, увидев лужу крови, расплывающуюся на снегу. — Одним трупом больше».— Это я виновата, — пролепетала Пэт, глядя на обмякшее тело рухнувшей на розовый снег самки — Простите меня.— Да ладно, чего уж теперь… — Сара вздохнула. — А я ведь надеялась, что нам удастся спасти беднягу. Тогда и Ламра могла бы рассчитывать на удачную операцию.Они с Ирвом нагнулись над трупом и быстро сняли окровавленные зажимы.— Ну что, пошли? — спросил он, глядя вслед Пэт, которая, словно сомнамбула, медленно брела к воротам загона.— Наверное, мне следовало взять в помощь кого-нибудь из минервитян, — вполголоса сказала Сара. — От Пэт сейчас мало толку; Я не виню ее, но…— Наверное, — согласился Ирв, затем, после секундного раздумья, покачал головой. — Нет, тут ты не права. Насколько я разобрался в психологии местных мужиков, никто из них — кроме Реатура и, может быть, Терната — не одобрил бы мысль о борьбе за спасение жизни самки какого-то элока. Да и сам Реатур не разбежался бы с помощью, не питай он нежных чувств к Ламре. Но Тернат сейчас далеко, а у Реатура…—… море других проблем, — закончила за него Сара, — в которых и нам придется разбираться. Разве нет? ГЛАВА 10 Минервитянские летние денечки не казались особенно холодными Лопатину, привыкшему к временами весьма суровому московскому климату Чего не скажешь о летних ночах — стабильно десяток, а то и больше градусов ниже нуля От такого и сибиряк бы взвыл, особенно если учесть, что проводить эти ночи гэбэшнику приходилось под открытым небом.Все это напоминало Лопатину учебные сборы, на которые он ездил в юности, будучи курсантом военного училища. Правда, тогда это был охраняемый со всех сторон лагерь и рядом находились товарищи, такие же курсанты, как он, а сейчас…Сейчас Лопатин торчал в гуще Фралькова «воинства», потрепанного переправой через Каньон Йотун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39