А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


В его заплечной сумке лежали драгоценные свитки. Если сейчас пойти на попятную, то командор точно заподозрит его в самом чёрном умысле, и, стоит ему только пальцем шевельнуть, как все эти люди, не меньше полусотни оставшихся в живых, набросятся на него, и тогда никакая магия не поможет ему спастись. Он молча бросил под ноги коню сумку со свитками, решив, что оставить их командору даже лучше, чем доверить Йурге, и зашагал вперёд, пока Ута не успела скрыться из виду.
Сначала, казалось, вокруг ничего не изменилось, только серебряный блеск впереди становился всё ярче, по мере того, как небо светлело, а утренний ветер потихоньку разгонял облака.
Они возникли мгновенно, как будто из-под земли. Три неведомых зверя со сдержанным рычанием приближались к Уте с трёх сторон, их серебристые шкуры почти сливались со сверкающей травой, и, похоже, Ута ещё не сообразила, откуда раздаются угрожающие звуки. Если бы не острое зрение альва, которому нипочём ни ночная мгла, ни слепящий блеск, Трелли бы тоже их не заметил. Это были мандры. Это были дикие мандры. У мандров, что ходили под седлом, клыки были сточены, да и тех обычно не выпускали из стойла без намордника. Трелли хоть и ни разу в жизни не видел этих зверей, но учитель Тоббо нередко рассказывал о них. Значит, тайна Серебряной Долины проста: в последней битве погибли все, и люди, и альвы, только мандры, беспощадные стражи храма Гинны, остались. Этого достаточно, чтобы никто из тех, кого любопытство загоняло сюда, не вернулся обратно.
Страха не было. Было лишь сожаление о том, что далёкий и прекрасный Кармелл, родина альвов, так и останется для него лишь прекрасной сказкой. Мандры быстры и беспощадны – не убежать, ни произнести заклинание… Сначала они разорвут девчонку, почему-то возомнившую, будто ничто в этом мире её не остановит, а потом доберутся до последнего альва, рискнувшего оказаться среди людей.
Свою смерть он смог бы принять спокойно, как и подобает воину, но что-то мешало ему просто смотреть на то, как звери растерзают Уту. Её тонкий силуэт продолжал маячить впереди и казался таким хрупким… Мандры почему-то медлили, и Трелли неожиданно для себя самого бросился вперёд, на ходу выхватывая из ножен тяжёлый меч, бесполезное сейчас человеческое оружие. Когда Ута была впереди всего в двух шагах, ближний к ней мандр, прижавшись к земле, готовился к прыжку. Клинок со свистом рассёк воздух, и зверь, который был уже в полёте, вдруг повалился набок, как будто споткнулся о невидимое препятствие.
– Трелли… – Ута заметила его, но мандры, похоже, так и были скрыты от её зрения. Она стояла, прижав ладони к груди, глядя лишь на брызги голубой крови на серебряной траве.
Трелли уже приготовился к смерти, и ему почему-то хотелось принять её раньше, чем звери разорвут беззащитную девчонку. Внезапный порыв ветра отвлёк его от мрачных мыслей, а ещё через мгновение между ним и мандрами возник пятнистый силуэт. Йурга успела вовремя, хотя едва ли она слишком спешила. И вряд ли она вообще явилась сюда, если б её хозяин не попытался за себя постоять…
Но, похоже, не только появление Йурги напугало мандров. Из тумана, который стоял стеной в двух сотнях шагов, раздался шелест, как будто кто-то огромный и стремительный бежал сквозь заросли высокой травы. Трелли прикрыл собой Уту, продолжая держать оружие наготове. Из тумана должно было появиться что-то пострашнее древних хищников.
– Ой, смотри! – в её голосе звучал почти детский восторг. – Смотри. Это же…
Огромное, больше коровы, существо неслось к ним скачками, и огромные длинные уши взлетали вверх словно крылья. Ута взяла Трелли за запястье, не давая вновь броситься в бой, и свободной рукой погладила мягкую золтистую шерсть между огромными, как блюдца, изумрудными глазами.
– Не боишься? – Альв не выпускал из виду мандров, которые уходили медленно, пытаясь сделать вид, что просто прогуливаются.
– Разве можно его бояться! Ты посмотри, какой он милый. Ты только посмотри. – Она улыбалась. Она была рада встрече, как будто увидела старого хорошего знакомого. – Пойдём. Нам надо вернуться за остальными.
– Иди. Я тут подожду, – ответил Трелли. – Только скажи им, чтобы не обнажали здесь оружия,
– А сам-то как мечом размахивал!
– Мне можно. Я – альв. Я тут, почти как дома. – Он сам не удержался и почесал зай-грифона за ухом. – И Франго скажи, чтобы не вздумал здесь своего коня в жертву приносить.
– А он и не собирался.
– Но он же обещал.
– Мало ли чего он обещал…

ГЛАВА 8

Вернувшись домой после долгой отлучки, постарайся заранее выяснить, а твой ли ещё это дом. В наше время всё так быстро меняется.
«Изречения императора Ионы Доргона VII Безмятежного», записанные Туем Гарком, старшим хранителем казённой печати.


Чтобы хоть как-то оправдаться перед самим собой, Хенрик приказал на обратном пути сделать небольшой крюк и разграбить замок Горлнн, а заодно захватить всех мужчин, которые попадутся на пути его войска через земли эрцогства. Для оставшихся в живых горландских лучников хватило ошейников, снятых с метателей огня, погибших во славу своего лорда. Бывшие стражники, личная охрана эрцога, исправно помогали извлекать сокровища из кладовых своего бывшего господина, который вместе с регентом предусмотрительно подался в бега. Теперь у кузнецов прибавится работы – ковать новые ошейники для новобранцев, да и Ойе придётся несколько ночей не поспать – без её заклинаний ошейники почему-то не работают.
Ощущение собственного могущества, возникшее после той ночи, когда Ойя-Тайли проводила его в обитель Владыки Ночи, куда-то исчезло, и он чувствовал себя усталым, разбитым и подавленым, настолько, что наблюдать, как разгружают добычу, пришлось поручить Грете.
– Где Тайли? – спросил он у домоправительницы, собираясь отправиться к себе, в башню.
– Ваша рабыня, вам и знать, где она бродит, – грубо ответила Грета, не высказав ни малейшего почтения своему лорду.
Хенрик замахнулся, чтобы отвесить ей затрещину, но вдруг подумал, что подобная перемена не могла произойти просто так. Пока он отсутствовал, здесь что-то изменилось. Он искоса посмотрел туда, где должны были стоять стражники, охранявшие вход в подъёмную клеть, и обнаружилось, что вместо двух бравых ребят с тяжёлыми алебардами, в начищенных до блеска ошейниках, там торчит, переминаясь с ноги на ногу, полдюжины головорезов Тука Морковки, которым вообще полагалось быть на границе с Ретммом.
Стараясь не думать о худшем, он всё-таки окликнул наёмников, которые только что сползли с коней, чтобы немедленно получить обещанный сразу же по возвращении расчёт. Хенрик ещё в Горлнне пообещал выдать им сверх положеного и долю, которая причиталась погибшим. После этого те, что остались живыми и невредимыми отказались грузить раненых в повозки и даже прогнали местных знахарей, желавших подзаработать.
На зов своего лорда откликнулось пять или шесть солдат удачи, причём, в большинстве, они даже не удосужились прихватить с собой мечи из ножен, притороченных к сёдлам.
– Вот этих взять! – приказал им Хенрик, указывая на людей Тука, но те остались стоять, как ни в чём не бывало. На их небритых рожах даже нарисовались одинаковые кривые усмешки.
Первая стрела возилась в спину бородатому сотнику, две другие скосили тех, что были при оружии, остальные наёмники, даже те, что не отошли от своих коней, попадали на колени и подняли руки вверх, раньше своего господина сообразив, в чём дело. Из-за распахнутых ворот замка уже доносился звон металла и стоны раненых и железная поступь линейной пехоты. Теперь Хенрик осознал, наконец, что, пока его здесь не было, в замке созрела измена, и гнев в его сердце сменился приступом страха.
В створе ворот появился Геркус Бык, а за ним стройной колонной во внутренний двор втянулись пехотинцы.
– Ну что, Милость, допрыгался! – на ходу выкрикнул Геркус. – Может, прямо тут на копья тебя поднять, воитель хренов.
– Нет, лучше мне его отдайте, – потребовал неизвестно откуда взявшийся палач Трент. – Я поработаю, а вы посмотрите.
– Нет уж, давайте обойдёмся без зверств, – вмешался в разговор Тук Морковка. – На ножи его – и все дела!
– Всем молчать! – Из распахнувшейся двери подъёмной клети вышла сама Ойя-Тайли, недавняя рабыня, а теперь, похоже, хозяйка положения. – Тащите его сюда. Я для него подарок приготовила.
Только теперь Хенрик заметил, что Ойя, словно корону, держит на вытянутых руках ошейник, сверкающий золотым блеском. Не поскупилась, стерва…
Геркус и Тук лично заломили ему руки за спину и поволокли к башне. То, что рядовым стражникам не позволили к нему прикоснуться, служило слабым утешением. Створки дверей захлопнулись, наверху заскрипел подъёмный механизм, и Хенрик сделал безнадёжную попытку вырваться, благо альвийский меч всё ещё болтался у него на поясе. Удар по голове, который отвесил ему командор железной рукавицей, заставил его на время успокоиться. Когда сознание вернулось, оказалось, что он лежит на медвежьей шкуре посреди собственной опочивальни, и два лучника-раба направляют на него наконечники стрел, готовые в любой момент отпустить тетиву.
– Ну, вот и всё. – Ойя сидела на его кровати, подобрав под себя ноги. – Порезвился, и хватит. Настала пора для серьёзных дел, а ты, как оказалось, можешь прогадить всё на свете.
– Заткнись, уродина! – Хенрик попытался ей напомнить, как она выглядела, лёжа в каменном гробу.
– Постарайся побыстрее привыкнуть к тому, что ты здесь больше не командуешь, – спокойно посоветовала ему Ойя, и теснящиеся слева от кровати Геркус, Тук и Трент подобострастно осклабились.
Хенрик решил, что недостойно лорда вступать в пререкания с подлыми предателями и, стиснув зубы, постарался сесть. Голова гудела, а под ложечкой жгло нестерпимое чувство досады.
– Ты бы тут рожи не корчил, – обратился к нему палач. – Тут госпожа перед тобой, может быть, будущая властительница мира, а ты, мой бывший лорд, как дитя малое. Не хочешь с ней говорить – поговоришь со мной. Со мной все разговаривают.
Не то, чтобы угроза подействовала, но Хенрик нашёл в себе силы подумать не о том, как ему скверно сейчас, а о том, что из любой передряги надо искать выход, даже когда кажется, будто его нет и быть не может. Ди Осторы всегда славились живучестью, взять хотя бы дядю Иеронима… Как бы ни было горько, страшно и обидно, разговор следует поддержать – чем дольше будет с ним трепаться эта альвийская мумия в человеческом обличье, тем больше останется времени поразмыслить, как можно вывернуться.
– А ты не боишься, что твои нынешние «преданные» слуги предадут тебя однажды точно так же, как сегодня предали меня? – задал он первый пришедший в голову вопрос.
– Ну, что ты, что ты… – Она обнажила ровные ряды белоснежных зубов. – Предают только тех, в ком замечена слабость, только тех, кого можно заподозрить в слабости. Тебя, например, погубило твоё же упрямство. Я же пыталась тебя остановить, а ты, как глупый пескарь, лез и лез на крючок. Понимаешь! Ты попался на пустой крючок, даже наживки на нём не было.
– Какой ещё крючок? Когда это ты пыталась меня остановить? – Говорить следовало всё, что угодно, вступая в разговор, стоит ей только замолчать. Надо только обшаривать комнату рассеянным взглядом, делая вид, что в душе не осталось ни воли, ни сил сопротивляться – вдруг обнаружится что-то спасительное.
– Трент, расскажи ему.
Трент… Что может знать палач, который только и умеет орудовать раскалёнными щипцами…
– Ну, в общем, приволокли мне тут одного парня, – начал деловито и неспешно рассказывать палач. – Его, правда, сначала пришлось в порядок приводить, потому как по дороге его Тукова братва так отделала, что язык во рту не помещался.
– Так он пятерых моих положил, – попытался оправдаться Тук Морковка. – Здоров ножами швыряться.
– И потом работать тоже пришлось аккуратно, – как ни в чём не бывало, продолжил палач. – Мой принцип – не навреди, как у знахаря-целителя. Ха! Но он всё равно молчал, как рыба об лёд, только сегодня ближе к утру разговорился. Сам. Я уж отчаялся из него что-то выбить, а тут, видно, время приспело такое: не исправишь того, что он нам подгадил.
– Ты бы, Трент, покороче… – поторопил его Геркус. – Я с дороги. Жрать, спать охота, спасу нет.
– Ну, в общем, дело такое: они там, враги, значит, нашу же клянь изловили, в пузырёк спрятали, по-новому заговорили, а потом этот парень нам самим же её и подкинул. Если б не бдительность ребят славного Тука, мы бы до сих пор не знали, какая муха лорда нашего бывшего укусила, что он сломя голову помчался неведомо куда, всю свою надежду и опору отправив неведомо зачем. Вот и всё. Чего тут ещё говорить… Спасибо госпоже нашей новой – растолковала, надоумила. Впредь умнее будем. А господ, которые без мозгов, нам не надо.
– Всё слышал? – ехидно спросила Ойя.
Такого поворота событий Хенрик не ожидал. Не мог ожидать. Оказалось, что он и впрямь сам себя подставил под удар, оказался жертвой нехитрой уловки, попался в те самые сети, которые сам же и расставил… Старый фокус Раима Драя, пожалуй, единственное, что тот действительно умел делать. Но ведь и сама альвийская ведьма тогда одобрила его замысел, даже похвалила за сообразительность.
– А как же Владыка Ночи? – Вопрос его прозвучал почти слезливо. – Ты же сама говорила: станешь сам себе Закон, сама себе Судьба и сам себе Истина. Значит, не мог я ошибаться, и всё делал верно. Сами вы всё испортили! Все вы! Я загнал их в Серебряную Долину! Я…
– Какой ещё Владыка Ночи? – искренне изумилась Ойя. – Не знаю я никакого Владыки Ночи. Это всё было иллюзией, мой суслик. Неужели ты думал, что я и впрямь допущу тебя к Силам? Вот эти простые славные ребята, – она махнула рукой в сторону командора, разбойника и палача, – хотят, в отличие от тебя, простых вещей – сладко есть, мягко спать, и чтобы люди их уважали. И они, поверь, не клюнут ни на какой мираж, ни на какую призрачную мечту. Им надо немного, но они точно получат всё, чего хотят. И ты – всего лишь человек, а значит, надо быть скромнее. Только теперь уже поздно локти кусать. Ты никому не нужен, потому что ничего не можешь дать другим, ни мне, ни этим парням, которые были готовы жизни за тебя, поганца, положить!
– Крепко сказано! – одобрительно высказался Тук. – Только ножичком под рёбра вернее будет. Или уж давай поскорее на него ошейник нахлобучим, а то волнительно мне как-то, неспокойно.
– Трусишь? – Геркус хлопнул разбойника по плечу.
– Мы не гордые. Гордые, всё больше, в гробу лежат.
Пока его новые враги препирались между собой, Хенрик обводил взглядом комнату, не в силах поверить, что впереди его ждёт либо смерть, либо рабство. Всё равно, не могло быть, чтобы судьба подшутила над ним так внезапно и так зло. Иллюзии! Может быть, и их сегодняшнее торжество – всего лишь иллюзия. Кто признает власть недавней рабыни над Литтом! Слухи о том, что какая-то шайка свергла законного лорда Литта, который однажды удостоился милости своего императора, скоро, очень скоро дойдёт до столицы. Государь хоть и лежебока, но таких оскорблений терпеть не будет, тем более, что гнев не стоит ему никаких трудов: всё сделает линейная пехота. Двух фаланг хватит, чтобы за неделю подавить мятеж.
Но будет уже поздно, и едва ли удастся поплясать на костях изменников.
– Да, как правильно сказал славный Тук, мы люди не гордые. – Альвийка как бы невзначай причислила себя к человеческому роду, и уличить её во лжи не было никакой возможности – по жилам рабыни Тайли текла красная кровь. – Мы оставим тебе жизнь. Мы даже трон тебе оставим.
Хенрик напрягся, ожидая очередного подвоха.
– Но, прежде чем вновь надеть корону на свою пустую башку, ты должен облагодетельствовать свою шею вот этим украшением. – Ойя положила руку на плед, рядом с ошейником из литого золота. – Так и тебе будет спокойнее, и нам не помешает лишняя уверенность, что ты снова не наделаешь глупостей.
Вот оно! Взгляд его упал на Ларец, мирно стоящий на туалетном столике рядом с Плетью и Книгой, в которую, став лордом, Хенрик так и не удосужился ни разу заглянуть. Алые самоцветы, которыми была усыпана крышка Ларца, сияли ровным светом, который, казалось, вот-вот вырвется на волю. Храпун созрел! Это случилось несравненно быстрее, чем должно бы, но это свершилось. Раим Драй и при жизни был нетерпелив, и теперь его ненависть хлестала через край, готовясь сравнять с землёй всё на полсотни лиг вокруг. Что ж, такова судьба этого замка – быть дважды уничтоженным своим хозяином перед лицом коварных врагов. Но скорее всего, коварные враги струхнут, пожалеют себя и имущество, которое поспешили присвоить. Один решительный поступок мог всё поставить на свои места. Видишь кошмар – ущипни себя за что-нибудь, и всё пройдёт, может быть…
Он не стал благодарить судьбу за то, что заговорщики не потрудились его связать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48