– Госпожа моя! – Он набрал воздуха. – Госпожа моя, он нас выследил. Он приближается.
– Кто – он?
– Надо уходить. Немедля! Командор сказал. – На одном дыхании выпалил Айлон и шагнул в комнату, освобождая проход.
– Что там? – спросила Ута встревожено, надеясь, впрочем, что Айлон запаниковал из-за какого-то пустяка.
– Кто-то приближается. Два отряда. А Тео и жрец говорят: магией от них несёт, – торопливо доложил Айлон и приблизился к Уте, явно обираясь схватить за руку свою госпожу и вытащить её из кресла, как тряпичную куклу. Ему явно было уже не до почтительности.
– Поторопитесь, милочка. Я, как никто другой заинтересована в том, чтобы вы уцелели… – влезла в разговор Мона Кулина, но Ута уже почти забыла о её существовании. Она сунула Айлону в руки свитки, что передала ей бывшая фаворитка императора, и была уже на пути к выходу.
Когда они с Айлоном торопливым шагом проходили мимо лакея, продолжавшего с невозмутимым видом стоять у входа, им вслед донеслось:
– И не вздумайте никого жалеть, милочка! Вас-то уж точно никто не пожалеет…

ГЛАВА 7

Среди предметов, сохранившихся со времён альвов, нередко встречаются украшения из белого и красного золота, изображающие странных крылатых тварей, слегка напоминающих кошек, но с непомерно длинными ушами. Возможно, такие звери действительно существовали, и альвы, оседлав их, летали, куда им вздумается. А длинные уши, возможно, служили вместо уздечки, чтобы управлять полётом.
«Учёные записки» Раима Драя, мага и чародея.


– Крук, перестань переминаться, и так еле слышно, – шёпотом потребовал Трелли и сам замер, вслушиваясь в гомон голосов, доносившихся со стороны вражеского лагеря.
«…а я ей накидку копьём поддел и на голову набросил, а у них, у южан, под накидкой ничего, потому как жарко…» – Кто-то из наёмников треплется у костра, повествуя о своих «подвигах», но от этого разговора ясно только одно: язык у него не заплетается, значит, положенной браги сегодня они не получили. Значит, ранним утром или даже среди ночи пойдут на последний штурм.
«…шея у меня от этой штуки болт. На меня Их Милость только взглянули, так я трубу, айдтаанг этот, чуть не выронил. Тогда бы точно они бы меня прикончить изволили…» – Дико слышать, как люди коверкают альвийские слова… Но то, что раб жалуется на свой ошейник, – хороший знак.
«…эрцог Горландии, демонстрируя верность своим обязательствам, прислал вам пять дюжин лучников собственной дворцовой стражи…» – докладывает какой-то запыхавшийся человек. Он явно проделал долгий путь и всю дорогу очень спешил.
«Вон там. Пусть по краю того леса станут и бьют во всё, что шевелится!» – А это уже сам лорд-самозванец отдаёт распоряжение, небрежно и тихо. Он привык к тому, что, стоит ему открыть рот, все вокруг почтительно затихают.
«Так темно же, Ваша Милость…»
«Светло будет, как днём. Огоньку я вам подброшу…»
Он явно решил не дожидаться рассвета. Хенрик ди Остор потерял терпение. Хенрик ди Остор решил нынче же ночью добить всё, что осталось от маленькой армии, вторгшейся во владения, которые он уже привык считать своими.
Ещё Ута просила узнать что-нибудь о судьбе Луца Баяна, который исчез ещё в тот день, когда олляапа, или клянь, как назвал её Ай-Догон, нашептала Уте сладкие слова о скорой победе и будущем величии… Куда и зачем он ушёл, скорее всего, знает жрец. Знает, но молчит – наверное, боится вызвать неудовольствие лордессы. О Луце пока никто не проронил ни слова, а это вселяет надежду, что дело своё он сделал так ловко, что никто и не заметил. Оставаться здесь дольше уже нельзя: атака, скорее всего вот-вот начнётся, и лучшее, что можно сделать сейчас – уйти, затеряться в каменных расселинах, поросших соснами и кипарисами.
«…снова этот ошейник жжёт…»
«…ничего, сделаем дело, и жечь перестанет. Кормят досыта, а остальное терпимо…»
– Уходим. – Трелли посмотрел сначала на Ай-Догона, потом на Крука, которые беспомощно озирались в темноте. Командор наверное лишь затем настоял на том, чтобы они пошли: присмотреть за альвом. На самом деле, ничего не стоит шагнуть в сторону и затеряться в безлунной ночи. Люди слепы в темноте и туги на ухо. Только незачем бежать, тем более, два драгоценных фрагмента чудесного полотна всё ещё лежат в чудом уцелевшей повозке…
– Может, стоит подойти поближе, – предложил жрец, глядя на склон, покрытый вражескими кострами.
– И отсюда всё слышно, – пробурчал Трелли. – Они вот-вот начнут.
– Что начнут? – недовольно спросил карлик, но альв уже двинулся в сторону нагромождения камней, за которым прошедшим вечером остаткам армии законной правительницы Литта удалось устоять под натиском неприятеля.
Альв мысленно усмехнулся, вспомнив, какой испуг промелькнул в глазах Уты, когда он и жрец, забравшись на два самых высоких булыжника, начали вместе произносить заклинание, от которого земля вздыбилась волной и начала покрываться густой сетью трещин. Всадники, что были в первых рядах атакующих, полетели вперёд через головы споткнувшихся коней, а остальные торопливо натянули поводья. Только повторить это заклинание вновь так, чтобы оно подействовало, удастся не скоро. Многие Силы Призрачного Мира подчиняются магам, только если удаётся застать их врасплох…
Почему только командор не приказал немедленно отступать дальше, пока преследователи не опомнились? Он-то ведь точно должен знать, что следующая атака станет последней… Если эти люди решат остаться здесь умирать, дальше надо идти одному. Осталось только проделать долгий путь на север, к родным болотам, и донести до места свою бесценную добычу, а с Йургой пусть разбирается Тоббо, если уж ему так легко проникать в Призрачный мир.
Призрачный мир, место, где смешались прошлое и будущее, а настоящего не бывает… Место, где сходятся нити земного бытия… Место, которого нет…
– Эй, кто там?! – потребовал ответа дозорный, держа наготове лук. Не видит. Не понятно всё-таки, как альвы могли проиграть войну этим неуклюжим существам, тугим на ухо, почти не видящим в темноте и умирающим от пустяковых ран…
– Свои мы, свои… – торопливо отозвался Крук вполголоса. – Не узнаёшь что ли?
– Мало ли… – Дозорный уже заталкивал стрелу обратно в колчан. – Пока вы бродили, я уже одного подстрелил.
Трелли споткнулся обо что-то мягкое и с удивлением обнаружил мёртвое тело у себя под ногами. Из середины лба незнакомца торчало оперенье стрелы, мёртвые скрюченные пальцы вцепились в ошейник, а на расстоянии вытянутой руки валялся айдтаанг. Едва ли этот раб пришёл сюда, выполняя волю своего господина. Скорее всего, он хотел либо избавиться от ошейника, либо умереть. Но не стоит огорчать дозорного. Пусть лучше чувствует себя героем.
Трелли подобрал айдтаанг и двинулся дальше, недоумевая, как это дозорный, не видя в темноте, ухитрился попасть прямо в лоб беглецу из вражеского лагеря. Может быть, у людей есть ещё что-то, кроме зрения и слуха…
– Ну, и что там? – спросил командор, глядя на угли чахлого костерка. Он, казалось, не менял позы с тех пор, как отправил разведку в сторону вражеского лагеря. Здесь же, на камнях, застеленных конскими попонами, сидели оба уцелевших сотника, лысый старик со своей молодой подружкой и, сама Ута, лордесса Литта, дремала, положив голову на колени «амазонки из Заморья».
– Ничего хорошего, – безо всякого почтения к собравшимся ответил карлик.
– Трелли говорит: уходить надо. Прямо сейчас, – сообщил жрец, оглядываясь на молчащего альва.
– Было бы куда уходить… Если мы переживём эту ночь, я на первом попавшемся капище, коня в жертву принесу. Своего коня… – вполголоса пообещал Франго.
– До капища ещё добраться надо, – отозвался Ай-Догон. – А ритуал можно совершить где угодно, боги вездесущи и всевидящи.
– Значит, если просто зарезать конягу в чистом поле – всё равно, что жертву принести?
– Если ритуал соблюсти, как положено, то и в поле можно. Да хоть на рынке.
– Что-то не видел никогда, чтобы на рынке жертвы приносили…
– К ним пришло подкрепление. А нападут они ещё до рассвета, – сообщил Трелли, прерывая уходящий в сторону разговор.
– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил командор.
– Откуда-откуда! – влез в разговор карлик. – Мы, может, почти в самый их лагерь прокрались, они там и не думают шептаться – орут, как резаные. Наёмники даже передрались. Одни говорят, давай, мол, уйдём, куда подальше, а другие кричат: за такие деньги и сдохнуть не жалко.
– Всё равно, боятся они в лоб на нас идти, – заметил жрец. – Наверное, думают, что Купол ещё стоит. Может, пока темно, отойдём куда подальше.
– Некуда нам отсюда уходить, – ледяным голосом сказал командор. – Знаю я это место. Впереди враг, справа скалы – Драконья Челюсть, слева болото – Жаркая Топь.
– А позади что? – поинтересовался карлик. – Я, конечно, не военный, но знаю: отступать полагается назад.
– А позади нас… – Командор сделал тяжеловесную паузу. – А позади нас Серебряная Долина.
Все замолчали чуть ли не благоговейно. При одном упоминании об этом месте у людей холодела спина. Серебряная долина, земля страха, место, где по слухам обитает сама смерть, проклятое место, последний бастион альвов…
Даже Трелли вдруг ощутил, что и ему стало слегка не по себе. Серебряная Долина, место последней великой битвы, в которой погибли все, и люди, и альвы. И нигде, ни в Альванго, ни в Литте не дождались гонцов с вестью о победе. Даже Тоббо упоминал об этом месте лишь вскользь, стараясь перевести разговор на что-нибудь иное. Только однажды он сказал, что где-то в тех краях когда-то был храм Светлого Лика Гинны, и альвы, которые уставали от жизни, уходили туда умирать…
– Никто не знает, что ждёт вас в Серебряной Долине, – сказал Трелли, посмотрев поочерёдно на всех сидящих у костерка. – Зато хорошо известно, что будет, если мы останемся здесь.
– Поднимайте людей, – негромко приказал сотникам Франго. – А повозку придётся оставить. Скрипит, – сказал он проснувшейся Уте.
– А если поставить Купол? – предложила Ута, нащупав на груди звезду с семью короткими лучами и зелёным камнем посередине.
– Это нас не спасёт. Ты же не сможешь держать его до бесконечности, – заметил Ай-Догон, и Ута лишь кивнула в ответ. Купол простоял почти весь прошедший день, и теперь семиконечная звезда, была холодна. Значит, пройдёт не меньше двух дней, прежде чем она вновь вберёт в себя тепло неведомых сил.
Трелли с удивлением заметил, что необходимость идти туда, где по мнению людей затаилось древнее проклятие, ничуть не напугала эту хрупкую девушку – то ли она слишком верит в свою судьбу, либо её уже столько пришлось пережить, что чувство страха покинуло её навсегда.
Сборы не заняли много времени. Пока Лара и Айлон выпрягали лошадей, лучники растолкали сухари и куски вяленого мяса по заплечным мешкам, и вскоре остатки воинства, полсотни пехотинцев и две дюжины всадников, стараясь не создавать лишнего шума, двинулись на север по тропе, едва заметной после восхода луны. Они прошли в молчании не меньше пяти лиг, когда сзади поднялось бесшумное зарево – Хенрик ди Остор, потерявший во время погони не меньше половины своих воинов, решил действовать наверняка: сначала выжечь всё, что можно, айдтаангами, а потом бросить вперёд наёмную конницу и горландских лучников. Поздно. Пусть потом кусает себе локти, если дотянется…
– Расскажи мне об этой Долине, альв. – Ута ехала верхом на одной лошади с «амазонкой из Заморья», а Трелли шёл рядом, держась за стремя.
– Я знаю немного, Ута. – Он с самого начала решил называть её по имени, только для того, чтобы не произносить слова «госпожа». Над альвом не может быть господ. – Но ещё до людского мятежа, людям было запрещено даже приближаться к этим священным местам.
– Так почему же ты нас ведёшь туда?
– Я не еду. Вы же сами знаете дорогу. – Трелли ещё раз оглянулся на зарево, которое полыхнуло с новой силой. Похоже, на одном их склонов вспыхнул хвойный лес: Хенрик ди Остор позаботился о том, чтобы осветить цели для лучников. И вдруг на фоне низких полыхающих облаков промелькнул стремительный чёрный кошачий силуэт. Йурга вернулась. Вернулась удача – вернулась и Йура. Наверное, учитель Тоббо ошибался, говоря, что она – всего лишь брошенная кошка богов. Кто-то за гранью небес плетёт кружево судеб, и те нити, что перестают вплетаться в узор, рвутся, – так однажды сказал учитель. Значит, этот «кто-то» выше богов, и они сами тянутся к тому, чья нить в этом кружеве не дрожит даже от слабого дуновения ветра.
«Я бы всё-таки посоветовал тебе быть скромнее, малыш. – Голос учителя раздался под облаками, похожий на раскат далёкого грома. – Ты близок к цели, но ты ещё не достиг её…»
– Почему ты так долго молчал, учитель? – Трелли едва не сказал это вслух, но вовремя спохватился.
«Всё, что мог, я уже сделал, мой мальчик. Больше я ничем не могу тебе помочь. Я бы и сейчас не стал тебя беспокоить, но, похоже, времени у меня осталось немного. Поторопись, если сможешь…»
– Я подхожу к Серебряной Долине. Последние два свитка у меня. Я сделал то, чего никто… – сказал Трелли и тут же едва не прикусил себе язык. Так хвастливо могли изъясняться только люди, и то, если только переберут вонючего дурманящего напитка.
«Если вернёшься и не застанешь меня, знай: я передал заклинание Лунне… А зачем тебе в Серебряную Долину? Стоит ли беспокоить умерших…»
– У меня нет другого пути.
«Если нет, то иди. Может быть, тебе повезёт…»
– Тоббо, скажи, как забрать у Йурги то, что у неё…
«Может быть, тебе повезёт…»
Вот и всё. Голос исчез, и только Ута, свесившись с конского крупа, трясёт его за плечо.
– Что с тобой, альв? Трелли, очнись! – Она впервые назвала его по имени, и в голосе промелькнуло неподдельное беспокойство.
– Я здесь, – отозвался он, стряхивая с себя сонливость, в которую погружался любой, находясь на грани Призрачного Мира. Хорошо хоть он успел побороть соблазн хоть одним глазком глянуть на безмятежные зелёные холмы, а то так и проспал бы на ходу до самой Серебряной Долины.
– Ноги не болят? – поинтересовалась «мона Лаира». – Я пешком могу прогуляться, а ты давай на моё место.
– Я на одной лошади с альвом не поеду. Ты бы хоть у меня спросила, – слегка обиженно заявила Ута.
– Да он всё равно не согласится. – Наездница едва заметно усмехнулась. – Альвы – маленький, но гордый народ.
Пусть… Трелли сделал вид, что пропустил мимо ушей эту насмешку, и просто замедлил шаг. Теперь впереди маячил конский хвост, а рядом шагал жрец Ай-Догон, единственный среди людей, кто относился к нему без страха и брезгливости. С альвом не поеду… Маленький, но гордый народ… Посмотреть бы на них лет пятьсот назад! Когда Тоббо произнесёт заклинание возле собранного воедино полотна чародея, не захочет ли «маленький, но гордый народ» Кармелла вновь войти в страну людей. И кто знает, кого предпочтёт местная чернь – жадную и жесткую знать из своих соплеменников или благородных альвов… Стоп. Обида – первый шаг к отчаянью. Пусть говорят, что угодно, лишь бы не мешали.
Дальше все шли молча. Зарево, пылавшее позади, давно угасло или просто скрылось из виду. Люди то и дело озирались по сторонам, проверяя, не отстал ли кто, не затерялся ли в придорожных кустах. Время двигалось медленно, как оно может тянуться только в дороге. Тропа, которая и так была едва заметна, исчезла совсем, и это был, по-своему, хороший знак: даже местные землепашцы и охотники не смели так близко подходить к Серебряной Долине, значит, наёмники самозванного лорда тем более не посмеют, разве что за непомерную плату и, если деньги вперёд.
– Посмотри-ка! – Ай-Догон толчком в бок вывел его из задумчивости.
Все остальные тоже остановились, не решаясь приблизиться к полосе сияния, которое то возникало, то меркло в просвете между двумя пологими склонами, как будто свежий иней серебрился на солнце. Но до восхода было ещё далеко – небо только-только начало светлеть.
– Ну, и чего стоим?! – громко поинтересовался командор. – Если уж решили, значит надо идти. – Он уже отвёл пятки, чтобы пришпорить коня, но Ута остановила его:
– Нет, сначала я!
– Но почему, госпожа?
– Потому что я так решила. – На самом деле ей вдруг вспомнились каменоломни в ущелье Торнн-Баг, и она решила проверить, как далеко может зайти благодарность богов. Она никогда и никому, даже Ларе, не рассказывала о том, что произошло там, в древнем святилище, и сама старалась как можно реже вспоминать об этом. Но сейчас Уте казалось, что люди, которые ей доверились, там, в Серебряной Долине, будут в большей опасности, чем она сама.
Когда она уже приблизилась к полосе серебрящейся травы, Трелли шагнул за ней.
– Эй, а ты куда? – Командор хлестнул коня ладонью и преградил альву дорогу.
– Разве ты хочешь, чтобы она была там одна?
– Тогда сумку свою оставь, – потребовал Франго. – Когда вернёшься с госпожой, тогда и отдам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48