Так же приходили учителя в класс, объясняли предмет и задавали уроки на дом. Так же по вечерам зажигались на улице большие белые фонари, и школьники, смеясь и толкаясь, спешили на каток…
Зине казалось, что она уже больше никогда не будет смеяться. Она ходила в каком-то мрачном отчаянии и недоумении. Мамы нет. Как это может быть? Случилось что-то непостижимое, То, что казалось совершенно неотъемлемым в её жизни, вдруг исчезло, ушло. А почему же стоят дома на улице и не исчезают? Почему растут деревья? Почему не разверзается земля под ногами? Всё это существовало до Зины, оно казалось вечным. Мать тоже существовала до неё. Мать - это каменная стена, на которую обопрёшься, если падаешь, это кровля над головой, если тебе грозит буря… И вот её нет. Её, родной, такой необходимой им всем, нет нигде, на всём белом свете! И никогда не будет. И когда доходило до сознания то, что матери с ними не будет, Зина снова начинала безутешно плакать, и казалось, что слёз этих не выплакать, они не кончатся!.. Как им жить без мамы? Как им теперь жить?..
Но жизнь идёт. И жить надо.
Вечер после похорон прошёл неизвестно как. Утром соседка тётя Груша приготовила им обед. Зина отвела Изюмку в детский сад. Антону сказала, чтобы он мылся обязательно так, как велела мама, чтобы поел чего-нибудь и не опоздал в школу. Сама она, оставшись в пустой, неубранной квартире, села на свою незастеленную кровать и прислонилась лбом к её холодной спинке. Надо идти в школу. Надо убрать квартиру. Надо что-то делать - то, что делала всегда. И ещё что-то делать - то, что делала мама… Но Зина сидела неподвижно, ощущая лбом холодок металлической перекладины и не двигаясь с места. И не хотела двинуться. Какое-то тяжёлое безразличие охватило её. Зима сейчас, лето - не всё ли равно? Идти в школу, а зачем? Сердце лежало в груди тяжёлым камнем и болело. Вот и всё, что ощущала Зина в этот безысходный час.
Кто-то быстрым, лёгким шагом вошёл в комнату и остановился в дверях спальни. Зина не подняла головы: не всё ли равно кто?
- Зина! - окликнул её мягкий, давно знакомый голос. Он донёсся до неё словно откуда-то издалека, из тех светлых дней, которые остались по ту сторону чёрной грани, так резко разделившей её жизнь. Зина обернулась. В дверях стояла Фатьма со школьной сумкой в руках.
- Зина, Зиночка! - Фатьма подошла к ней и, отбросив сумку, крепко обняла её. - Ну, Зина!
Зина прижалась лицом к её плечу. Обе заплакали.
- Не уходи, - сказала Зина.
- Я не уйду! - горячо сказала Фатьма, - Я никогда от тебя не уйду! Что ты! Даже и говорить об этом не надо. Но только, знаешь, Зина, ты одевайся поскорее, и пойдём в школу.
- Я не выучила ничего, - безучастно сказала Зина.
- Ничего, что не выучила! Тебя сегодня не спросят. А потом вместе выучим.
Зина покачала головой:
- Я и завтра не выучу. Я теперь как-то ничего не могу…
Она медленно огляделась вокруг. Вдруг с новой силой защемило сердце: Зина увидела на маленьком столике белый мамин воротничок. Этот воротничок был на ней в день рождения Зины.
- Ой, мама, мама! - Зина с плачем упала лицом в подушку. - Ой, что ты наделала…
Фатьма снова принялась терпеливо утешать её.
- Подумай, - сквозь рыдания еле проговорила Зина, - она устраивала мне праздник, а сама была уже больная… И всё скрывала… чтобы нас не тревожить!.. Ой, мамочка, что ты сделала!
Кто-то позвонил. Фатьма побежала открыть. В квартиру вошла Екатерина Егоровна. Её пухлое лицо было в красных пятнах от слёз, но держалась она бодро и немножко строго.
- Как, девочки? Что у вас? - спросила она, оглядывая неубранную и словно потемневшую квартиру.
Зина поднялась навстречу. Екатерина Егоровна погладила её влажные, нерасчесанные волосы.
- Почему вы обе не в школе?
- Я вот не знаю, - нерешительно сказала Фатьма, - как нам… мы опоздали уже…
- Ничего, ничего, - не допускающим возражения тоном ответила Екатерина Егоровна. - Сейчас же умываться, приводить себя в порядок и идти в школу. Без горя, дети, жизнь не проживёшь. Надо уметь стойко принимать беду. Так или иначе, а дело своё делать надо. Видишь, отец-то небось не лежит и не плачет, а стоит у своего станка, тянет проволоку, А разве ему легче? Эх, дети!.. Тяжко! - Екатерина Егоровна грузно опустилась на стул и закрыла лицо рукой. Но тут же, овладев собой, стукнула ладонью по столу: - Хватит! Иди умывайся, Зина. А ты, девочка, золотая подружка, помоги ей собрать книги. Опоздали уже - ну ничего. Сегодня вам простится.
Зина взяла полотенце и пошла умываться…
Вернувшись из школы, Зина увидела, что комнаты чисто прибраны. Правда, прибраны чужой рукой - подушки на диване положены не так, как они всегда лежали. Коврик постлан у двери, а не около дивана. Посуда поставлена не на ту полку… Зина быстро переставила посуду, переложила подушки и постлала коврик к дивану. Так было при маме, и пусть так будет всегда. Но всё-таки спасибо Екатерине Егоровне. Это, конечно, она убрала квартиру.
На столе Зина нашла записку: «Зина, в кухне за окном мясо. Свари суп». Это соседка тётя Груша ходила утром за мясом и Зине взяла, не забыла.
Зина прошла в кухню, остановилась у своего столика. Кастрюли, горшочки стояли на полке чистые, пустые, холодные, словно давным-давно не были в руках проворной и весёлой хозяйки.
В кухню вошла другая соседка, старушка Анна Кузьминична.
- Ну что ж стоишь смотришь? - сказала она Зине. - Берись-ка за дело. Теперь уж давай управляйся за хозяйку, тётя Груша не будет тебе каждый день обед варить. Умеешь картошку-то чистить?
- Умею, - тихо ответила Зина.
- Вот и хорошо! А теперь поставь мясо варить, потом картошку положишь. Не велика мудрость. Чего не сумеешь - нужда научит. Да ведь и некогда особенно горевать-то. Антон из школы сейчас придёт, Изюмка из сада, отец с работы - все есть запросят. А кто же их накормит? Ты должна. Ты - старшая.
Зина, смахивая снова появившиеся слёзы, принялась готовить обед.
- А слёзы-то в суп не роняй, - заметив это, сказала Анна Кузьминична. - Слёзы-то у тебя сейчас уж очень горькие да солёные. Эхе-хе! - вздохнув, добавила она. - Ни за что погибла бабочка. А давно-давно она припадала - я-то видела. Да лечиться до смерти не любила. Всё ей, вишь, некогда было, а теперь вот как: сразу со всеми делами управилась…
Вскоре пришёл Антон. Он посмотрел на Зину круглыми голубыми глазами и неуверенно спросил:
- Зина, а чего поесть?
- Возьми хлебушка пока, - ответила Зина и отвернулась, чтобы опять не расплакаться. - Придут папа с Изюмкой - обедать будем. Только вот и за хлебом ещё надо сходить… И суп посмотреть надо. Ты, Антон, сумеешь суп посмотреть?
- А я что буду делать? - Фатьма неслышно вошла в кухню. - Хочешь, я за хлебом схожу?
- Фатьма! - сказала Зина. - Он, как хорошо, когда ты здесь! Ну ладно, сама выбирай: или суп вари, или за хлебом иди.
Не успела Фатьма выйти, раздался звонок. Зина подумала, что вернулась Фатьма. Но это пришли Маша Репкина и Сима Агатова.
- Входите, девочки! - Зина без улыбки кивнула головой.
Девочки вошли молча, неслышно ступая, словно боясь оскорбить шумом то большое горе, которое поселилось здесь.
Поговорили обо всём. Об уроках, о делах, о сельскохозяйственной выставке, которая затевается в школе. Правда, говорила Маша, а Сима только старалась как-нибудь выразить Зине свою ласку и участие. То она подняла ей упавшую ленту, то сбегала на кухню за водой и полила цветы. Спросила у Антона, как его дела, посмотрела его тетрадки и дневник, похвалила за хорошие отметки…
А Маша серьёзно объясняла Зине:
- Ты пропустила… ну в тот день… а нам новые правила объясняли. Мы обещали Елене Петровне, что объясним тебе, чтобы ты не отстала. С кем ты хочешь заниматься? С Тамарой, наверно?
- С Тамарой? - вмешалась Сима. - Ну уж нет! Тамара сама только и смотрит, чтобы ей кто помог. А кстати, почему её нет? Она уже была у тебя сегодня, Зина?
Зина покачала головой: нет, Тамара у неё не была.
- Не была?! - Сима приподняла брови. - Как - не была? Почему?
Зина не знала почему.
- Ну, в общем, - сказала Маша, - Зина её тянула изо всех сил, а теперь Тамара должна ей помогать.
- Я буду с Фатьмой заниматься, - возразила Зина. - Мы рядом живём…
Маша внимательно поглядела на неё:
- Она… будет приходить к тебе?
- Она уже пришла. Ещё с утра… - И, услышав, что хлопнула входная дверь, добавила: - Она и сейчас здесь.
В комнату заглянула Фатьма:
- А, девочки! Вы пришли - как хорошо!.. А я принесла хлеба.
- И Фатьма здесь, а Тамары нету… Как же так? - Сима никак не могла понять этого. - Зина, а ведь я думала - она с тобой больше всех дружна!
- Я тоже думала… - тихо ответила Зина.
Вечером Зина, стараясь всё делать так, как делала мама, уложила спать младших ребят. Антон, притихший и какой-то сразу оробевший, тут же послушался Зину и улёгся. Но с Изюмкой пришлось помучиться. Она капризничала, звала маму и никак не хотела ложиться.
- Когда мама придёт, тогда лягу.
- Мама не придёт, Изюмка, ложись, - уговаривала её Зина.
- Нет, придёт!
- Ну, может быть, завтра придёт. А сегодня давай я тебя уложу. Мама велела, чтобы я…
- А она почему…
- Она ушла, Изюмка. Но ты же её послушаешься, раз она велела?
В спальню вошёл отец, хотел помочь Зине, но она замахала на него рукой, и он вышел.
Изюмка плакала, и Зина плакала вместе с ней. Не плакал только Антон; он лежал молча и всё думал о чём-то, пока не уснул.
Зина дождалась, когда уснула Изюмка, и, совсем измученная, вышла из спальни. На столе стоял остывший недопитый чай. Зина тихонько прошла в кухню. Отец стоял возле кухонного стола и мыл тарелки. Выходило это у него очень неуклюже - вода плескалась и на стол, и на пол, и на брюки.
- Папочка, ну что это ты! - Зина слабо улыбнулась. - Я сама вымою, ты же не умеешь. Смотри, облился весь.
Зина решительно отобрала у него полотенце и оттеснила от стола. Отец смущённо посмотрел на свои подмоченные обшлага.
- Значит, по-твоему, я это не умею? Гм… - Он вытер руки и присел около Зины на табуретку. - Вот как круто нам пришлось! - вздохнул отец. - Всем нам: и мне, и тебе, и им. - Он кивнул в сторону спальни. - Но жить на свете надо.
- Все так говорят, - прошептала Зина.
- И правильно говорят, дочка. Но вот дело-то в чём… Труднее всего приходится тебе. Я - при своей работе. Ребятишки - при своих делах. А у тебя, кроме твоих дел, ещё и материнские заботы…
- Я справлюсь, папа.
- Всерьёз так думаешь?
- Да. - Зина подняла на него глаза. - Девочки мне помогать будут. У меня знаешь какие подруги!
- Я тоже тебе буду помогать. Буду на рынок ходить. Только ты мне говори, дочка, когда что купить надо. Делай заказы, так сказать…
- Хорошо, папочка. - И, серьёзно посмотрев ему в глаза, Зина сказала: - Только ты, смотри, там, на работе, ни о чём не думай. Ни о чём не беспокойся. Ладно?
- Ладно, - согласился отец. - Вот только трудно тебе будет с ребятами. Ну, уж ты наберись терпения как-нибудь… Что же поделаешь? Уж очень рано у них матери не стало…
- У меня тоже рано, - прошептала Зина.
И, уходя спать, сказала:
- Если просплю, ты, папа, смотри разбуди меня. Я теперь вместе с тобой буду вставать.
- Придётся так… - со вздохом ответил отец.
У ТАМАРЫ ОТ УСПЕХОВ КРУЖИТСЯ ГОЛОВА
Елена Петровна, как делала это часто, на перемене подозвала Зину:
- Девочки не забывают тебя?
- Вчера были Шура Зыбина и Аня Веткина, - ответила Зина. - И потом Фатьма. Фатьма каждый день ходит, мы вместе занимаемся.
- И Тамара, верно, ходит каждый день? - Елена Петровна взглянула на Белокурову, которая в это время проходила мимо.
Но та тотчас отвела глаза.
- Нет, - опустив голову, сказала Зина. - Тамара ещё не была. У неё как-то всё не получается… Не успевает.
- За полторы недели не была ни разу? - удивилась Елена Петровна. - Тамара, подойди сюда.
- У меня мама болела, - не глядя на учительницу, ответила Тамара.
- А бабушка ещё не больна? - Елена Петровна, иронически улыбнувшись, отвернулась от Тамары.
«Дубовые ветки кончились, - подумала она, - так и надо было ожидать. Хорошо, что я не вмешалась тогда в это дело, всё пустяки!»
Зина задумчиво глядела на Тамару. Услышав её всегдашний довод «у меня мама болела», Зина почувствовала, что краснеет от стыда за подругу и от своего унижения. Если бы Тамара сказала что-нибудь другое - не успела из-за уроков, или прокаталась на катке, или что угодно, - только пусть бы это было правдой. Но Зина знала, что Тамара говорит неправду. Значит, она не приходила потому, что ей не хотелось прийти. За десять дней - ни разу! А какие говорились слова!
Оглянувшись на девочек, которые уже стояли около них полукругом, Тамара почувствовала, что сделала ошибку и что её объяснению никто не поверил.
- Да я сегодня пойду… - поспешно сказала она, - я уже говорила. Только вот… Зина, а что там у тебя надо делать?
- Ну как - что? - вмешалась Сима Агатова. - Что придётся. Мало ли дел по хозяйству… Можно посуду помыть. Картошку почистить… Только имей в виду: пирогами там тебя угощать не будут!
- Очень хорошо! - пожала плечами Тамара. - Сделаю уроки и приду. Разве я отказываюсь? И не насмешничай.
- И я приду, - отозвалась Шура Зыбина.
- Но ты же вчера была, - сказала Маша Репкина.
- Ну и что же? А раз мне хочется! - возразила Шура. - И мама мне говорит, чтобы почаще к Зине ходила… Зина, можно?
Зина признательно поглядела на неё:
- Конечно! Что ты, Шура, ещё спрашиваешь!
Елена Петровна, успокоенная, отпустила девочек. «Молодцы девчонки, - подумала она, - крепко подхватили подругу, не оставляют в беде!.. Только вот Тамара… Эта, видно, из тех, кто друзья лишь до чёрного дня. Она к Зине придёт, конечно, но… кому нужно участие по принуждению?»
В этот день Тамару вызвали к доске. Иван Прокофьевич продиктовал задачу и взглянул на Тамару поверх очков:
- Вы поняли задачу?
В классе наступила насторожённая тишина. Тамара немножко подумала, вглядываясь в белые цифры. Что-то знакомое есть в условии этой задачи… Тамара быстро оглянулась и вопросительно поглядела на Зину. Зина подбадривающе кивнула головой. Да, это одна из тех задач, которые они решали с Зиной и в которых Зина помогала ей разобраться.
- Поняла, - спокойно ответила Тамара.
- Пожалуйста, решайте.
Иван Прокофьевич, протерев свои большие очки, раскрыл журнал и ни разу не оглянулся на Тамару. Он никогда не подсказывал и не помогал ученицам, делая вид, что ему совершенно безразлично - решит человек задачу или не решит. Случалось, что какая-нибудь девочка вдруг беспомощно остановится среди задачи и глядит на него, не зная, что делать. Тогда Иван Прокофьевич говорит сухо и вежливо:
- Привыкайте работать самостоятельно. Вы учитесь для себя, а не для меня. А если не желаете серьёзно заниматься - сделайте одолжение. Не мне оставаться на второй год, а вам.
Тамара уже знала это и не надеялась на его помощь. Но у неё была хорошая память.
«Вот такую задачу мы решали с Зиной. Я хотела начать так… а Зина сказала - нет. Надо вот с этого. Ага! - чуть не крикнула Тамара. - Да, правильно. Знаю уже!..»
И она, бойко стуча мелом по доске, решила задачу. Иван Прокофьевич окинул доску взглядом:
- Можете садиться.
Зина, улыбаясь Тамаре, ждала её взгляда.
Но Тамара прошла на своё место, не заметив её улыбки. Она села, спокойно и ясно окинув глазами класс, и в этом спокойствии был вызов: «Ну что? Плохая я ученица? Попробуйте вы так!»
Зина опустила голову. Она поймала себя на том, что ждала благодарности. Как это нехорошо - помочь в чем-нибудь человеку, а потом ожидать от него благодарности. Будто плату требовать!
Это так. Но сама-то Зина разве могла бы забыть чью-нибудь услугу? И разве сейчас не полно её сердце благодарности ко всем, кто сказал ей в эти трудные дни хоть одно ласковое слово! А Тамара будто и не помнит, что, если бы не Зина, ей бы сегодня ни за что не решить этой задачи. А ведь она-то помнит же!
Когда окончился последний урок, Тамара подошла к Зине и громко, чтобы слышали окружающие, сказала:
- Ну, значит, я к тебе приду сегодня!
И пошла, не заметив, что Зина глядит на неё каким-то странным, пустым взглядом и ничего не отвечает ей.
Тамара уже вышла из ворот, когда её окликнула Сима Агатова:
- Белокурова, погоди, разговор есть!
Разговор оказался интересным. Ирина Леонидовна на бюро совета отряда предложила поручить Тамаре ответственное дело.
У Тамары сверкнули глаза: какое? Только если опять собирать заметки для стенгазеты или марлевые юбочки шить для спектакля, то она не будет. Если это действительно ответственное, тогда она посмотрит.
- Это насчёт выставки, - объяснила Сима. - Ирина Леонидовна хочет, чтобы ты была ответственным организатором нашего класса.
- А почему это я должна за всех вас отвечать?
- Да не отвечать! - рассердилась Сима. - Ты организуешь всех девочек, чтобы каждая принесла рисунок, картинку или фото и каждая что-нибудь написала. Она говорит, что ты это сумеешь, тебя девочки послушаются. Ну? Возьмёшься? Или, как всегда, возьмёшься, а потом сдрейфишь?
- А что это ты вечно задираешься?
- Характер такой! - Сима насмешливо взглянула на неё косым взглядом и повторила уже всерьёз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24