Только что прошли контрольные. Отец ей настрого приказал:
«Дома делай только самое необходимое, уроков не запускай. Дома потом и выстирается и вымоется. А сейчас самое главное - учись».
И Зина большие хозяйские дела всё откладывала да откладывала.
Контрольные прошли хорошо, но Зина была недовольна: затесались две четвёрки - по русскому и по географии. Уже не круглая пятёрочница. Конечно, с такими отметками закончить полугодие не стыдно. Лида Лимонова, например, которая только и держится на тройках, могла бы позавидовать Зине. Но что из этого? Зина-то всегда училась отлично.
Огорчился этим и отец. Но виду не показал, а сделал весёлое лицо:
- Молодец! Норму держишь! Не хуже, чем у людей, а?
Зина тоже постаралась улыбнуться. Однако не нашлась что ответить.
- Ну, а теперь как же, дочка, у нас с хозяйством будет? - спросил отец. - За что приниматься?
Зина окинула взглядом комнату. Скука давно не мытого и не чищенного жилища смотрела из всех углов: запылённые цветы, застиранная, плохо проглаженная скатерть, смятые чехлы на диванных подушках… Эти подушки где только не побывали! И на полу под столом, когда Антон и Изюмка устраивали себе там квартиру, и в углу за диваном, где они строили пещеру… А уж про пол и говорить нечего. Зине трудно было мыть полы: не хватало времени и не хватало сил.
- А ещё целый бак белья нестиранного, - прошептала Зина, подытоживая запущенные хозяйские дела.
- Да… - Отец подавил вздох и только крякнул, словно поднимая большую тяжесть.
Зина сжала губы и молча глядела на отца. И хотя оба они молчали - каждый из них знал о тяжести, лежащей на сердце другого.
«Береги отца… Береги отца…» - эти слова прозвучали в воспоминании так отчётливо, будто Зина сейчас снова услышала их. «А как же мне беречь его? Вон он какой худой, чёрный, и морщины на лбу…. Раньше всегда бритый ходил, чистый, причёсанный. А сейчас? Вон борода-то… И на висках седина. А рубашка… ворот-то какой заношенный!»
Зина ещё крепче сжала губы и, чтобы отец не увидел, что к глазам её подступили слёзы, отошла к окну, раздвинула шторы. Морозные стёкла переливались огоньками при свете уличного фонаря, а в круглые проталинки глядел синий вечер.
«Не смей! - приказала Зина сама себе. - Не смей плакать! Не смей!»
Это помогло. Будто кто-то посторонний приказал ей, и Зина, переводя дух, отошла от окна.
- Ну и что же? - бодрым голосом начала она, снова подойдя к отцу. - Вот как возьмёмся завтра за всё сразу да всё и сделаем! И квартиру вымоем. Бельё я после праздника в прачечную отнесу, а кое-что сегодня ночью постираю.
Отец поглядел на неё:
- Постираешь! Эх ты, канареечка моя! Да где ж тебе с бельём справиться?
- Вот и справлюсь! - горячо возразила Зина, тронутая ласковым словом «канареечка». У них в семье такими словами зря не разбрасывались. - А ты, папочка, пойди побрейся и новую рубашку надень. И причешись как следует!
- Ну, я и так хорош, - усмехнулся отец.
Но Зина не отступилась:
- «Хорош»! Вот так хорош! Папочка, а если бы мама тебя таким увидела, что бы она сказала, а?
Отец вдруг встал и подошёл к зеркалу. Он глядел на себя немножко изумлённым взглядом, будто был не совсем уверен, он ли это.
Антон, который строил для Изюмки домик из карт, оглянулся на отца и засмеялся:
- Папка сам себя не узнал!
- Да-а… - Отец покачал головой, не спуская глаз со своего отражения. - Вот это да-а… - И, виновато поглядев на Зину, провёл рукой по колючим щекам и взлохмаченной голове. - Да она меня, пожалуй, и домой-то не пустила бы, - сказал он. - Просто бродяга какой-то!.. А ведь послезавтра праздник!
Сказал - и вдруг, хлопнув себя по лбу, остановился среди комнаты:
- А ёлку-то? А ёлку-то мы что же?..
- Давай я схожу! - живо предложила Зина.
Отец с усмешкой поглядел на неё:
- Ты, кажется, и этого мне не доверяешь? Ну уж нет! Ёлку я сам куплю. Пойду завтра с работы и захвачу. Не беспокойся, выберу хорошую.
«Если ещё ёлки к тому времени останутся…» - подумала Зина, но ничего не сказала, лишь улыбнулась отцу.
В дверь постучали. Вошла тётя Груша. Она была приземистая, широкоплечая, скуластая, говорила грубым голосом с хрипотцой. Но тётю Грушу любили все: и рабочие на заводе, и соседи, и все ребятишки во дворе. Из её небольших ярко-синих глаз глядела горячая, добрая душа.
Изюмка и Антон, как только появилась тётя Груша, уронили свой карточный домик, подбежали к ней и ухватились с двух сторон за её наглаженный серый фартук.
- Ну вот, ну вот! - загудела тётя Груша своим простуженным басом. - Свалите с ног-то! А поднимать кто будет?
Она пошарила в карманах и достала два мятных пряника - розовый и белый.
- Мне розовый! - закричал Антон.
- И мне розовый! - ещё громче закричала Изюмка.
- Начинается! - с упрёком сказала Зина. - Это вместо того, чтобы спасибо сказать…
- Спасибо! - крикнули ребята в один голос.
Но Изюмка тут же добавила:
- А мне розовый!
- Антон, уступи, - попросила Зина. - Ты ведь у нас уже большой!
Антон поглядел на Зину и протянул розовый пряник Изюмке.
- Слушает сестру, молодец парень! - Тётя Груша похлопала Антона по спине. - Ну, что же вы сидите, воробьи подзастрешные, а? - обратилась она к отцу и к Зине. - Праздник ведь на дворе!
- Да, праздник, - согласился отец и снова провёл рукой по небритым щекам.
- А что-то у вас праздника не видно, - продолжала тётя Груша. - Пироги-то будете печь?
- Я не умею… - негромко сказала Зина и покачала головой.
- Не умеешь - так сумеешь, - возразила тётя Груша. - Пойдём тесто ставить.
- Эх, до пирогов ли… - сказал отец. - Тут вон и пол… и бельё там…
В комнату без стука вошла Анна Кузьминична:
- Мир вам, и я к вам!
- Милости просим! - ответила Зина. Так отвечала мама.
- Вы что же, хозяева, - начала старуха, - когда-нибудь свой черёд по квартире справлять будете, ай нет? Одну неделю пропустили, и другую, и третью… И конца этому нет. Значит, так и дальше будет? Топтать - топчете… вон у вас людей-то сколько, одни ребятишки взад-вперёд… а коридор мыть - я?
- Я вымою… - Зина покраснела и украдкой взглянула на отца.
- Ну вот видишь? - обратился отец к тёте Груше. - А ты - пироги!
- Ещё что! - загудела тётя Груша на Анну Кузьминичну. - Заставь, заставь, старая, девчонку всю квартиру мыть, благо она сиротка! Вот так… Со слабыми-то воевать не велик труд!
- А что, я должна за всеми убирать? - закричала Анна Кузьминична. - Мне ведь скоро на седьмой десяток, не молоденькая!
- Давайте-ка я вам пол вымою, - предложил отец. - Не сумею, что ли?
- Подожди, не спеши, - сказала тётя Груша. - Всё это дело не трудное. Чего проще? Заплати нашей уборщице - она придёт, да и вымоет, да ещё спасибо скажет.
- Правильно! - обрадовался отец. - И как же я сам-то не догадался? Конечно, так и сделаем. Только где эту уборщицу взять?
- А чего её брать - вон она в том флигеле живёт, - вмешалась Анна Кузьминична. - Утром схожу да позову. Только деньги оставь, не забудь.
- Вот и уладилось, - заключила тётя Груша. - А теперь, дочка, всё-таки пойдём тесто ставить. Ну что за праздник без пирогов!
Зина отправилась с тётей Грушей на кухню, и ребятишки потянулись за ними. Тётя Груша говорила:
- Нагрей молока… клади масла, сахару… Дрожжи размешай…
Зина всё это делала, а ребята глядели. Так все вместе они поставили тесто для праздничных пирогов.
Утром, когда Зина спешила в школу, она ещё издали увидела, что Фатьма поджидает у ворот. А рядом, с метлой в руках, стоит её круглолицая, черноглазая мать - Дарима.
- Здравствуйте! - закричала им Зина и прибавила шагу.
- Здравствуй, здравствуй, белый преник! - Дарима улыбалась ей, блестя крупными зубами. - Подойди поближе, говорить надо!
- Что?
- Как праздник справлять будешь?
- Вчера тесто поставила! - живо сообщила Зина. - Тётя Груша пирогов напечёт.
- А в доме-то небось ничего не прибрано?
Зина замялась:
- Нет ещё… Уборщица придёт…
- Мама, мы с девочками соберёмся, - сказала Фатьма, - вымоем всё.
- Эге! Вымоете вы! - Дарима махнула своей брезентовой рукавицей. - Ты лучше скажи мне, белый преник: там в комнату меня кто-нибудь впустит?
- Там Анна Кузьминична… А ключ - на вешалке.
- Хорошо, очень хорошо! - Дарима похлопала Зину по спине. - Бегите в школу теперь. Насчёт уборки не беспокойся - всё будет чисто к празднику!
- Спасибо! - обрадовалась Зина. - Спасибо, тётя Дарима! А я вам потом тоже буду помогать снег возить!
Девочки взялись за руки, как маленькие, и побежали в школу.
В первую же перемену к Зине подошла Елена Петровна.
- Как у тебя дома? - спросила она, внимательно заглядывая ей в глаза. - Девочки ходят? Помогают?
- Ходят, - ответила Зина, - помогают всё время.
- А ёлка уже есть у вас?
- Ёлки ещё нету. Папа сегодня принесёт.
- Пойдём-ка.
Елена Петровна повела Зину в кабинет завуча, где был телефон.
- Как позвонить на завод, знаешь?
Зина сказала номер. Елена Петровна вызвала её отца.
- Андрей Никанорыч? Это учительница… Да, Елена Петровна. Вы за ёлкой не ходите. Мы сами сходим… Доставьте нам это удовольствие… Да, уверяю вас, что это для нас удовольствие!.. Ну, за что же столько благодарности?
И, положив трубку, она обернулась к Зине:
- За ёлкой вместе пойдём.
Зина радостно вскинула на неё глаза:
- С вами?
- Со мной.
Зине хотелось обнять Елену Петровну, прижаться к ней лицом, но разве она посмела бы? Она только зарумянилась и заулыбалась, с гордостью поглядывая на девочек, которые слышали этот разговор: вот видите, Елена Петровна сама пойдёт покупать им ёлку!
Когда кончились занятия и звонок прозвенел в последний раз, отпуская учителей и учеников на новогодние праздники, Елена Петровна и Зина пошли за ёлкой. Вместе с ними отправилась и Фатьма. У самой калитки школьного сада их нагнала Шура Зыбина. А если ёлка попадётся большая, то без неё и не дотащат! И обязательно захотела пойти с ними Сима Агатова. Чем больше народу, тем веселее.
Было солнечно, морозно, в воздухе сверкали искорки. Праздник уже бродил по улицам. Спешили прохожие с покупками. Несли ёлки. Проезжали гружённые ёлками машины. Магазины сверкали ёлочными украшениями. Весёлые ребятишки пробегали стайками и толпились возле витрин с игрушками…
Недалеко от вокзала, в заснеженном сквере, вырос еловый лесок. Ёлочки стояли, увязнув в сугробе или прислонившись к ограде, растопырив зелёные ветки, украшенные снегом, и каждая словно говорила: «А посмотрите-ка на меня! Вот я какая хорошенькая!»
Покупатели ходили по скверу, выбирали ёлки. Ходили и выбирали ёлку и наши друзья. Выбирали, присматривались, и всё казалось, что не эта ёлка самая лучшая, а самая лучшая, пожалуй, вон та.
Наконец Елена Петровна сказала:
- Кажется, лучше этой не найдём.
Ёлочка была небольшая, пушистая, с красивой макушкой. Заплатили деньги, вытащили ёлочку из сугроба, связали её верёвкой, чтобы не топорщилась, и понесли домой. Зина шла и улыбалась: «Вот теперь ребятишки обрадуются!»
Едва войдя в квартиру, Зина почувствовала, что праздник заглянул и в их дом. Пахло тёплыми пирогами, свежестью чисто промытых полов… И как только внесли ёлку, по всем комнатам побрёл весёлый запах леса, смолы и хвои…
Навстречу вышла Дарима, румяная, слегка растрёпанная. Она только что кончила уборку и стояла, вытирая покрасневшие от воды руки:
- Входите, входите! Всё готово! Управилась.
- Спасибо, тётечка Дарима! - сказала ей Зина.
А Дарима, увидев ёлку, радостно всплеснула руками:
- Ай-яй, и ёлочка есть!
Комната показалась Зине и просторнее и светлее, словно Дарима каким-то волшебством раздвинула и осветила её. Пол стал белым, как свечка. Коврик, вычищенный снегом, ярко пестрел голубыми и красными цветами. Полотняные чехлы на диванных подушках, выстиранные и проглаженные, сияли свежестью. Большая полотняная скатерть, с тугими складками на сгибах, лежала на столе, словно впервые выпавший снег. Цветы на окнах стали зелёными и живыми… Так вот было при маме. Будто это она вошла и прибрала у них и сделала всё, как было… На мгновение Зине показалось, что мама дома, что она здесь, что она лишь на минуту вышла в кухню, а сейчас войдёт, улыбнётся и скажет что-нибудь весёлое… Но мгновение пролетело, и Зина сжала губы от душевной боли. В комнату вместо мамы вошла тётя Дарима.
Девочки суетились, развязывали ёлку, прикидывали, куда поставить. И никто не заметил волнения Зины. Заметила только Фатьма.
- Зина, что ты? - спросила она потихоньку.
- Нет, ничего, - поспешно ответила Зина. - Мне показалось, что мама дома. А она… Не спрашивай ничего, не говори. У нас Новый год, а она… в могиле…
Голос у Зины прервался. Но, почувствовав, что ещё немножко - и слёзы хлынут из глаз, она грозно приказала себе: «Не смей!» И ещё раз: «Не смей!»
И это опять помогло.
Елена Петровна тревожно взглянула на неё, но тотчас поняла, что Зину надо отвлечь от её тяжёлых воспоминаний.
- Где у вас всегда стояла ёлка, Зина? - спросила она, будто не замечая, что у Зины глаза блестят от слёз. - У окна?
- Нет. - Зина торопливо отодвинула маленький столик. - Вот здесь, чтобы её в зеркале было видно. Тогда у нас будто две ёлки: одна здесь, а другая в зеркале.
Разыскали старую деревянную крестовину, установили ёлку. Достали со шкафа коробку с ёлочными игрушками.
- Давайте, я прикреплю звезду на верхушку, - сказала Елена Петровна. Взяла звезду и, подставив стул, влезла на него. - Вот так не криво?.. Хорошо?
Ёлка стояла вся зелёненькая, как в лесу, и только на верхушке сияла серебряная гранёная звезда.
- А теперь я, девочки, пойду домой, дома меня тоже ждут. - Елена Петровна слезла со стула и полюбовалась на звезду. - Вы поможете Зине нарядить ёлку?
- Конечно, поможем! - закричали и Сима, и Шура, и Фатьма - все сразу.
Елена Петровна улыбнулась им, нежно провела рукой по гладким белокурым волосам Зины, простилась и ушла. А вслед за ней ушла и Дарима.
- Девочки, а вот я читала «Детство Никиты», - сказала Сима, - там знаете как? Пока ёлку не нарядят, ребятишек не пускают. А потом сразу - хлоп! - двери настежь. Ребятишки входят, а ёлка уже вся наряженная и в огнях! Давайте и мы так сделаем, пока их нет дома!
Девочки весело согласились:
- Давайте!
- А вдруг Антон сейчас возьмёт да придёт со двора? - сказала Сима.
- Не придёт! - ответила Зина. - Они всем классом в кукольный театр пошли. А мы в это время все игрушки повесим, лампочки зажжём! У нас ведь игрушек не очень много… Бусы побились… Шариков тоже мало осталось… А канитель-то какая! Не блестит уже… Ну ничего. Что есть, то и есть.
Всё вышло так, как задумали девочки. Зато и было же радости, когда перед Антоном и Изюмкой вдруг раскрылись двери комнаты и наряженная ёлка встала перед ними вся в огнях и блеске! Изюмка закричала, засмеялась и бросилась к ёлке, под самые ветки, начала прыгать, хлопать в ладоши. Антон, весь расплывшись в улыбке и затаив дыхание от счастья, подошёл к ёлке, словно боясь, что она сейчас исчезнет. Ведь ещё утром никакой ёлки не было. Откуда же она взялась? Постоял, посмотрел, а потом и сам начал прыгать вместе с Изюмкой. Девочки были довольны: вот сколько веселья доставили они ребятам!
Впрочем, тут произошёл маленький эпизод, который чуть не разрушил эту непрочную радость осиротевшей семьи… Антон попрыгал, поплясал, а потом снова задумался о чём-то и вдруг потихоньку исчез из комнаты. Зинины подруги, развеселившись, потешали Изюмку как могли - пели песенки, водили хоровод, читали маленькие смешные стихи. А Зина, тотчас заметив исчезновение Антона, вышла из комнаты. Она нашла его в кухне. Антон стоял, открыв дверь кладовки, и смотрел туда, в холодную темноту. Услышав шаги, он обернулся, и Зина увидела, что глаза его широко открыты.
- Ты что тут делаешь? - негромко спросила Зина. - Что ищешь?
Антон тихонько прикрыл кладовку:
- Я думал - может, она там…
У Зины сжалось сердце.
- Кто - там? Что ты говоришь, Антон?
- Да так просто… - Антон отвёл глаза. - Я подумал… может, мама? А кто же принёс ёлку? А может, она вдруг взяла да и пришла из больницы?

Зина взяла его за руку и повела в комнату.
- Нет, - сказала она ласково, - наша мама не пришла. Это мы с Еленой Петровной купили ёлку. Иди попляши с Изюмкой, не надо сейчас говорить про маму - ладно? А то папа придёт, и ему станет скучно… Не будем папу расстраивать. Знаешь, мама велела его беречь!.. Ладно?
- Ладно, - согласился Антон и кивнул своей остриженной круглой головой.
Вскоре пришёл и отец. Он пришёл чистый, выбритый, подстриженный, в свежей рубашке - видно, прямо с работы успел сходить в баню. Он вошёл в комнату и развёл руками:
- Что такое? Куда я попал? Домой я пришёл или нет?
- Домой! - закричал Антон. - Это наш дом!
- Это наша ёлка! - подхватила Изюмка. И тут же быстрые глаза её подметили, что отец, войдя, поставил на стул большую белую коробку. - Папочка! А это что? Покажи скорее!
Белую коробку тотчас окружили:
- Что там такое, а?
- Торт! - сказала Шура и причмокнула. - Наверно, с кремом!
- Ничего подобного, торт завязывают ленточкой, а здесь верёвочка, - возразила Сима.
- А может быть, пирожные?.. - мечтательно предположила Фатьма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24