– Понимаю. Простите, что я не прыгаю от радости, мистер Гессе, но мы уже все это проходили. В воздухе носятся слухи, что вот-вот грядут перемены, а между тем все остается по-прежнему. Вроде того, как в разгар лета в Центральной Америке обещают наступление холодного фронта.
– На этот раз перемены и вправду неизбежны. Если они хотят удержаться у власти, им придется пойти на определенный компромисс.
– Лично я не собираюсь ждать этого, затаив дыхание, – сказал Фарадей. – Но, ладно, допустим на мгновение, что это и в самом деле произойдет. Что это будет означать для Юпитера и джанска?
Гессе поджал губы.
– Арбитр Лайдоф была убеждена, что ее… ладно, давайте называть вещи своими именами… что ее план заполучить звездолет джанска с помощью шантажа был самым быстрым и эффективным способом. Она сумела убедить в этом весь Совет Пятисот, в результате чего получила разрешение на создание зонда «Омега». Теперь, ну, мнение по этому поводу претерпело серьезные изменения.
– Какого рода? – спросил Фарадей. – Что, хотят сделать «Омегу» попрочнее, чтобы вуука не могли прогрызть оболочку, и послать зонд обратно?
– Наверняка Лайдоф проталкивает что-то в этом роде, – не стал возражать Гессе. – Но у других группировок тоже есть свои идеи. Некоторые из них более приемлемы для тех из нас, кто разбирается в джанска. Это обнадеживает.
– Вот это было бы неплохо. – Фарадей пристально посмотрел на своего собеседника. – Давайте сделаем шаг назад. Какое место занимаете лично вы во всем этом хаосе?
– Как ни странно, я оказался в эпицентре событий. – Гессе изогнул губы в подобии иронической улыбки. – Одна из группировок предложила мне представлять здесь ее интересы.
– Вам? – удивился Фарадей. – Простите, но… Вам?
– Ну, я согласился, – признался Гессе. – А кого другого они нашли бы? На то, чтобы отобрать нужного человека, ввести его в курс дела относительно проекта
«Подкидыш» и переправить сюда, ушли бы недели, и все это время у Лайдоф были бы развязаны руки.
– Да, это имеет смысл, – согласился Фарадей. – Поздравляю с повышением. Ну, и где в этом раскладе мое место?
– Вообще-то это зависит от вас. – Гессе снова явно занервничал. – Я здесь, чтобы заручиться вашим согласием сотрудничать с нами.
Сидя у себя в комнате после краха «Омеги», Фарадей не раз прокручивал в уме различные сценарии своего участия в дальнейших событиях. Но до такого он не додумался – что его пригласят к сотрудничеству победители дворцового переворота.
– Интересное предложение, – сказал он. – Правда, хотел бы обратить внимание на то, что в данный момент мое влияние здесь… скажем так, не слишком велико.
– Вы, наверно, будете удивлены, но вы все еще герой, знаете ли. С именем известным и уважаемым во всей Системе. И этого имени может оказаться вполне достаточно, чтобы изменить соотношение сил, если ситуация станет достаточно напряженной. – Гессе еле заметно улыбнулся. – Плюс, конечно, вы прекрасно знаете Юпитер в целом и джанска в частности.
– Все это пропадет втуне, если со мной не будет работать крепкая команда, – сказал Фарадей. – Как обстоят дела у трех арестованных из смены «Альфа»?
Гессе снова заерзал в кресле.
– Они должны быть отправлены на Землю с ближайшим транспортным кораблем, – ответил он. – Лайдоф собирается навесить на них кучу обвинений, в том числе измену применительно к Миллигану и Спренклу. Оказание помощи врагу в боевых условиях, такую формулировку она использует, я думаю.
– Обвинения должны быть сняты.
Гессе вытаращил глаза.
– Полковник, это мне не по силам.
– Мне показалось, вы представляете могущественную группировку Совета Пятисот, – сказал Фарадей. – Прекрасно. Давайте посмотрим, насколько она на самом деле могущественна.
– То, о чем вы просите, – прямой вызов группировке Лайдоф, – вдруг зашептал Гессе, точно опасаясь, что их подслушивают. – Нет, на это они пока не пойдут.
– Но вы же только что сказали, что в Совете Пятисот все сейчас прониклись идеей компромисса, – напомнил ему Фарадей. – Давайте посмотрим, насколько далеко они готовы зайти в этом направлении.
– Не думаю, что настолько далеко. Я хочу сказать, Лайдоф обвиняет именно команду «Альфа» в своей неудаче и полна решимости преподать им наглядный урок.
– В таком случае ваша группировка должна иметь в виду, что этот «наглядный урок» может ударить по обеим сторонам, – заметил Фарадей. – Если будет проведено расследование, то наружу выплывут все факты. Все, включая и тот, что у джанска есть звездолет.
Гессе нахмурился.
– Ну, и в чем проблема? Совет Пятисот не собирается утаивать это от Системы.
– Проблема в том, что пока еще он не у вас, – объяснил ему Фарадей. – И если так пойдет и дальше, вы его не скоро получите. Поверьте мне: стоит вам сообщить общественности что-нибудь в этом роде, и от вас сразу же начнут требовать работающую модель.
Гессе вздрогнул.
– Я как-то об этом не задумывался, – медленно сказал он. – Вы правы, этот рычаг вполне можно использовать против нее.
– Можете также напомнить ей, что все трое – мелкая рыбешка, – добавил Фарадей. – И она вполне может позволить себе швырнуть их обратно в реку.
– Меткий выстрел, ничего не скажешь, – неохотно согласился Гессе. – Ладно. Что еще вы хотите?
– Я хочу?
– Какова цена вашей поддержки, – объяснил Гессе. – Хоть что-то вам нужно, а?
– Вы слишком давно занимаетесь политикой, мистер Гессе, – не в силах сдержать отвращение, сказал Фарадей. – В этой вселенной далеко не все руководствуются исключительно принципом «что я с этого буду иметь».
Гессе покраснел.
– Прошу прощения, полковник. Я просто подумал…
– Расскажите, как ваша группировка относится к джанска, – прервал его Фарадей. – Какие цели преследует относительно их жизни и безопасности, а также какими видит наши взаимоотношения с ними?
Гессе поджал губы.
– По правде говоря, не знаю, – признался он. – Но я спрошу, обещаю вам.
– Сделайте это. Тогда и станет ясно, на какого рода поддержку с моей стороны вы можете рассчитывать. – Он оглядел комнату, в которой провел столько дней, не имея возможности выйти. – Исходя из соображения, что я по-прежнему занимаю положение, при котором вообще не могу оказывать кому-то поддержку.
– Я бы на вашем месте об этом не беспокоился, – сказал Гессе. – Если у группировки Лайдоф не хватило влияния, чтобы отстранить вас еще до «Омеги», то сейчас они точно не пойдут на такой риск. Как я уже сказал, за вами имя и престиж. – Он встал таким резким движением, словно его дернули за ниточку. – Я, пожалуй, пойду.
– Еще один вопрос, – сказал Фарадей. – Что случилось с Мантой?
Гессе удивленно воззрился на него.
– Ох! Ну да. Ничего особенного. Ему пришлось пройти через что-то вроде расследования, отчитаться за свои действия. Однако после непродолжительной дискуссии его отпустили.
– Насколько серьезным было расследование? – спросил Фарадей. – Кто там присутствовал?
– Я не спрашивал. Могу сделать это, если хотите.
– Это все вам мистер Бич рассказал, надо полагать?
Гессе заколебался, потом кивнул.
– Ну да. Но, пожалуйста, пусть это останется между нами. Он по-прежнему более-менее в милости у Лайдоф, и ей не следует знать, какие разговоры он ведет за пределами Зоны Контакта.
– Понимаю, – кивнул Фарадей. – Значит, говорите, Манту отпустили?
– Да, но не одного, – ответил Гессе. – На этот раз у него две няньки, мужчина и женщина. Наверно, они не хотят еще раз потерять его из вида. Все трое направляются на юг, это последнее, что нам стало известно.
– Последнее, что нам стало известно? – нахмурившись, повторил Фарадей. – Разве мы по-прежнему не наблюдаем за ним?
Гессе покачал головой.
– Разведывательный зонд имеет небольшой запас топлива. Лайдоф решила, пусть лучше остается около стада и приглядывает за ними.
– Поскольку Манта ей вряд ли уже когда-нибудь понадобится?
– Что-то в этом роде, – признался Гессе. – Сожалею.
Фарадей удержал готовое сорваться с губ ругательство.
– А что с Драсни? С ней все в порядке?
Гессе беспомощно пожал плечами.
– Насколько мне известно, она жива и находится на лечении. Но продолжает жить в уединении.
– Сделайте мне любезность, а? – сказал Фарадей. – Если что-нибудь узнаете о ней, сразу же сообщите мне, хорошо?
– Конечно, – пообещал Гессе. – И я немедленно переговорю со своими сторонниками. Посмотрим, что можно сделать, чтобы снять обвинение в измене.
– И выясните, каковы их планы в отношении джанска.
– Непременно. – Гессе подошел к двери и дважды постучал по ней. – Сообщу, как только что-нибудь узнаю.
Дверь открылась.
– Спасибо, – сказал Фарадей. – Увидимся позже.
Гессе кивнул.
– До свидания, полковник.
Дверь за ним закрылась. Фарадей некоторое время прислушивался к звуку его шагов в коридоре, потом подошел к постели и растянулся на ней. Закинул руки под голову и уставился в гладкий серый потолок.
Значит, началось. Он знал, что в конечном счете так и будет, учитывая размах этой истории с провалом плана «Омега». Лайдоф, вне всякого сомнения, сражается сейчас за свою карьеру, и она произвела впечатление чертовски хорошего борца.
Пожалуй, больше всего его удивило, какую роль во всем этом играет Гессе. Но в ретроспективе это тоже имело смысл.
Как бы то ни было, лед тронулся. Сейчас он мог только ждать – и внимательно следить за развитием событий, чтобы не упустить шанс урвать хоть что-то хорошее из этого политического хаоса. Для себя, для Макколлам, Спренкла и Миллигана.
А если очень повезет, то, может быть, и даже для Манты.

Глава 21
Впереди, в сгущающемся сумраке, Манта заметил нечто, выглядевшее как вытянутое, плотное, темно-голубое, дрейфующее с ветром облако.
– Может, здесь? – спросил он. – Вроде неплохое место, чтобы провести ночь.
– Шутишь, что ли? – фыркнул у него за спиной Защитник. – Только представь себе, сколько хищников околачиваются около таких густых зарослей брикиса.
– В особенности сивра, – добавила Воспитательница. – Бывает, в них прячутся три-четыре стаи сивра, дожидаясь, пока какой-нибудь неосторожный джанска подплывет поближе.
– Давайте просто будем осторожны, – заявил Манта. – Я голоден.
– Ты всегда голоден, – презрительно фыркнул Защитник. – Нет уж, поедим в более безопасном месте.
– Конечно, я всегда голоден, – пробормотал себе под нос Манта. – Потому что от вас не дождешься, чтобы задержаться подольше и как следует поесть.
– Что-что? – с вызовом спросил Защитник.
– Ничего. – Манта состроил гримасу.
Обогнув брикис, они продолжили путь. И, наверно, в девяностый раз за последние две недели Манта решил, что сыт по горло.
Да, сыт по горло всем этим, но больше всего сыт по горло ими.
Их звали, как они в конце концов с явной неохотой сообщили ему, Гринтаро и Виркани. Судя по всему, супругами они не были, хотя, сопоставляя обрывки их разговоров, Манта пришел к выводу, что они уже давно плавают вместе. Бугристое тело Гринтаро красноречиво свидетельствовало о множестве сражений с вуука и сивра. Напротив, относительно гладкое тело Виркани указывало на то, что она преуспела в умении ускользать от хищников.
– Плывем вон туда. – Взмахом хвоста Виркани указала вправо. – Видишь? Милая маленькая поросль раншея, словно дожидается нас.
– Вижу, – буркнул Манта, скорчив гримасу при виде плывущего в воздухе коричневого облачка.
Это и впрямь был раншей, и, следовательно, они не уснут с пустыми желудками. Но без серебристо-голубого джептриса, играющего роль приправы, это будет безвкусно.
– Мог бы и «спасибо» сказать, – проворчал Гринтаро, устремляясь к поросли.
– Сейчас, – буркнул Манта. – Устанешь, дожидаясь.
– Живей, Манта, – подбодрила его Виркани. – Не обращай внимания на Гринтаро. Тут нам всем хватит.
Манта вздохнул. Гринтаро представлял собой тип делового, грубоватого джанска, из тех, кого – в случае, если бы Советники, Лидеры и Мудрые решили организовать армию для борьбы с вуука – единодушно назначили бы командиром.
Сострадания в нем было не больше, чем у пакра, и если он и обладал хоть каким-то намеком на чувство юмора, Манта этого не заметил. Короче, Гринтаро был джанска того типа, присутствие которого желательно в трудную минуту, но не за общей трапезой.
Виркани же была совершенно противоположного склада – неизменно жизнерадостная, в той степени, что иногда просто сводила этим Манту с ума. К тому же она явно питала к нему материнские чувства, что нередко вызывало у него ощущение неловкости.
И все же грубоватость Гринтаро казалась искренней, а любезность Виркани искусственной или наигранной. Как будто она ради Манты ломала комедию.
А может, ради Гринтаро. Иногда казалось, что в глубине души Манта был симпатичен ей не больше, чем она ему.
В таком случае сам собой напрашивался вопрос: почему она плавает с ним? Только потому, что Латранесто и остальные Советники велели ей делать это?
Манта презрительно фыркнул, набив рот раншеем. Сразу по окончании расследования он подумал, что легко отделался. Однако теперь, прикованный к этой парочке, изменил свое мнение.
Краем глаза он заметил движение в стороне. Поднял взгляд…
– Что? – рявкнул Гринтаро, тоже посмотрев вверх.
– О, это просто бролка, – успокаивающе ответила Виркани. – Опасаться нечего.
– Я знаю.
Манта проводил взглядом миниатюрного джанска, откусившего немного раншея и тут же метнувшегося прочь. С тех пор, как он со своими спутниками покинул Центральную Линию, это создание встречалось им впервые.
И при виде его Манта вспомнил, что так и не выяснил, кто же они такие. Почему бы не попытаться?
– Хотя… нет, не знаю, – добавил он. – Кто это?
– Бролка, конечно. – Гринтаро сердито взглянул на него. – Не придуривайся.
– Я не придуриваюсь, – ответил Манта. – Впервые я услышал о бролка двадцать или тридцать недель назад. Откуда они берутся?
– А ты как думаешь? – проворчал Гринтаро. – От джанска, конечно.
Манта уставился на него.
– От джанска?
– Как и Малыши, – сказала Виркани. – Надо полагать, ты знаешь, откуда берутся Малыши?
– Конечно. – Манта перевел взгляд с одного на другую, и по спине у него поползли мурашки. Нет, это невозможно. – Ты хочешь сказать, что бролка – это Малыши джанска?
Виркани буквально рот раскрыла.
– Не пори чушь, – грубее обычного отрезал Гринтаро. – Они – кормовые животные вуука и сивра. По-твоему, мы допустили бы, чтобы наши Малыши стали кормовыми животными?
– Но ты же сам только что сказал, что они происходят от джанска, – возразил совершенно сбитый с толку Манта. – Если они происходят от джанска, тогда почему они не джанска?
– Потому что они меньше и тяжелее джанска. – Судя по тону, жизнерадостность Виркани начала давать трещину. – Они не разговаривают, не увеличиваются в размерах больше чем в четыре раза по сравнению с новорожденными и не понимают нас. Просто кормовые животные, вот и все.
– Может, ты тоже один из них, – с иронией заметил Гринтаро, – если не в состоянии понять такой простой…
– Постойте, – прервал его Манта, пытаясь осмыслить услышанное. – Значит, бролка рождаются от джанска. И что, они рождаются одновременно с джанска или в другое время?
– Одновременно. – Виркани хмуро посмотрела на него. – За один раз обычно появляются на свет один джанска и от четырех до шести бролка.
– И все они происходят от джанска? – снова спросил Манта. – Или, может, бролка спариваются между собой?
– По-твоему, у нас хватит Производительниц, чтобы произвести на свет столько бролка? – усмехнулся Гринтаро. – Я думал, вы, люди, разбираетесь, что такое мыслящие существа, а что такое животные.
– Перестань, Гринтаро, – увещевающе сказала Виркани. – Нет, Манта, бролка прекрасно спариваются между собой. И даже с лучшим результатом, чем у нас, по правде говоря. У них одновременно рождается восемь-девять детей. Ты что, в самом деле не знаешь об этом?
– Никто мне ничего не рассказывал, – пробормотал Манта.
Он был потрясен услышанным. Вот, значит, как это происходит. Всякий раз, когда на свет появляется разумный Малыш джанска, вместе с ним рождается целая куча тупых кормовых животных. Малыш остается в стаде, а бролка… что? Просто уплывают прочь?
В этом было что-то противоестественное, что-то почти… непристойное. Но чем больше Манта размышлял об этом, тем яснее ему становилось, что здесь есть своя логика. Правда, Производительнице приходится тратить очень серьезные биологические ресурсы на то, чтобы, создавая Малыша, создать одновременно и столько животных. Но, с другой стороны, чем больше кормовых животных появится на свет, тем меньше вероятность того, что новорожденный Малыш окончит свои дни в зубах вуука. В целом такая система, наверно, способствует процветанию джанска.
По крайней мере так, по-видимому, обстояло дело в северных регионах. Пока Манта плавал там с Белтренини и ее друзьями, он гораздо меньше сталкивался с хищниками, чем во времена своего детства или впоследствии, живя в районе Центральной Линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42