Машину возить газету нам безотказно давал Валентин Викторович Погожев (умерший в 2000 году, он у меня запечатлён в "Книге Мёртвых" вместе с Костей Локотковым в главе "Они будут нас ждать под сводами Национал-Большевистской Валгаллы") зав. автоколонной МТТ. Он любил нас.
В бункере ребята царили сами. Лишь иногда я вмешивался и наводил порядок, подправлял традиции. Так во время периода строительства возник обычай совместного обеда, во время которого я разрешал немного выпить. Обычай этот плавно перетёк в совместные застолья по случаю больших праздников. Долго этот обычай не продержался в нашей среде, я его вскоре прекратил, так как однажды мне пришлось отколов от бутылки дно с "розочкой" выставлять юных придурков, и не очень юного психа-фотографа Диму Невелёва.
Постепенно сложились и традиции лекций. Их читали как приходящие со стороны, так и свои. Так просвещал нас некоторое время специалист по левым движениям Алексей Тарасов, бородатый человек в палестинском платке, с палочкой. Единожды или дважды читал лекцию Александр Колпакиди. Его знания РАФовцев и Красных Бригад меня тем более удивили что, выяснилось,-он не знает иностранных языков. Впоследствии я даже останавливался у Колпакиди в Питере вместе с охранником Разуковым. У него отличные жена и двое детей. Но основным нашим лектором всё же был Дугин. Хотя он и взялся читать только тогда, когда заметил что у нас множество партийцев. Его лекции заранее объявлялись в газетах и потому приходили во множестве "не наши". Художники, женщины буржуазного типа, пахнущие духами мужчины.
ГЛАВА IX. ПАРТСТРОИТЕЛЬСТВО.
Я сейчас объясню раз и навсегда проблему, с днём рождения партии. 8 сентября 1993 года-дата регистрации Московского отделения Национал-Большевистской Партии не может считаться нашим днём рождения. Почему? По простой причине: тогда не существовало даже московской группы. И хотя я подписал в ночь с 20 на 21 сентября обращение политических партий к Президенту Ельцину от Национал-Большевистской Партии это не более чем жест сопротивления. Впоследствии сразу после Путча подлый "Московский Комсомолец" опубликовал на первой странице и Обращение и подписи, где моя подпись стоит рядом с подписью генерала Титова от Фронта Национального Спасения. Я горжусь тем, что поставил свою подпись в ту роковую ночь на правильной бумаге: Ельцин угробил Россию. Он уничтожил завоевания диссидентов и демократов, он убивал националистов, а в довершение всего поставил над нами человека из прошлого-Путина. Однако днём рождения Национал-Большевистской Организации должен думаю по праву считаться день выхода первого номера газеты "Лимонка". Ведь на самом деле "Лимонка" сделалась наше всё: наша программа, наш учебник политики, наш сборник легенд, наш устав партийной службы. Потому днём рождения партии я, её первый председатель и единственный живой отец-основатель объявляю 28 ноября 1994 года.
Выборы 1995 года, когда Дугин был зарегистрирован кандидатом по 210 округу в Питере, а я -в Москве на Северо-Западе столицы, я подробно и красочно описал в "Анатомии Героя". Там есть и Лиза в жакете от мух посетившая со мною два-три предвыборных митинга. У нас было мало шансов выиграть: председатель радикальной партии с неизвестными пенсионерам целями; и философ,-друг рафинированного авангардного музыканта Курёхина-на что мы могли надеяться? Но никто не мог помешать нам пытаться. Не следует думать, будто мы,-лидеры, отцы-основатели пользовались привилегией быть выдвинутыми. Я помню, что мы поощряли на подвиг региональных руководителей партии. Другое дело-что немногие смогли. Красивый, высокий, рассудительный Дима Волков из Екатеринбурга не сумел организовать сбор подписей, ещё двое других руководителей сошли с дистанции на стадии сбора подписей. На деле привилегия оборачивалась тяжёлым трудом. Следовало:
1) Организовать людей для сбора подписей, подымать их в атаку в течение месяца или более,-ежедневно. Требовалось не менее тридцати или пятидесяти ежедневно стучащихся в двери граждан нацболов-молодцов-убалтывателей.
2) Нужно было в соответствии с требованиями Избиркома оформить подписи и другие документы.
3) Получив регистрационное свидетельство кандидата в депутаты, следовало как проклятому ещё полтора месяца ездить с утра до вечера по заводам, собесам, ЖЭКам, дебильным канальным телестанциям, в клубы пенсионеров, разговаривать с людьми тотально чужими.
4) А в это время-чтобы команды нацболов оклеивали округ листовками. Их брали в милицию, делали кандидату предупреждения, они мёрзли, были голодны. Следовало давать им деньги, обогревать их спиртным, воодушевлять.
В общем и целом, на выборы приходилось угробить месяца четыре, занимаясь только выборами. У меня уже был опыт выборов в Тверской области-северо-запад Москвы всё же был легче. Он не растянулся на триста с лишнмим километров, по крайней мере. В процессе выборов я влюбился в своих нацболов-пацанов и гордился ими. Мои доверенные лица: Мишка Хорс, Макс Сурков-были 18-летними. Сашка Аронов-чуть постарше. Все они-в чёрных джинсах, в косухах, у Макса Суркова ещё, по моему, был ирокез на круглой его голове-с достоинством занимались своими обязанностями. Я вспомнил соответствующую страницу в "Дневнике Неудачника": "Стоя за корявыми задубелыми отцами и матерями, дети, подростки,-туманно смотрят в будущее. Ради них стоит жить." Я предполагал, что так себя и будут вести пацаны-национал-большевики, если им дать обязанности. Но тут получил возможность убедиться.
Дугин в Питере собрал вокруг себя толпу ребят, и хотя он постоянно был недоволен ребятами-они собрали ему в срок подписи. Собственно говоря, до появления Дугина в Питере в конце лета 1995 года у нас там едва-едва проклёвывалась организация. В феврале того года я приезжал в Питер, выступал в "ДК им. Ленина", и туда прямо на сцену влез долговязый прыщавый парень,-отрекомендовался как Женя Веснин и потребовал, чтобы я представил его как руководителя питерской организации НБП. Я отказался его тьак скоропалительно выдвигать, но что-то он после стал делать, какие-то подвижки были. Потому, когда появился в Питере Дугин с целью стать кандидатом на выборах в ГосДуму-все стали стекаться к нему. Курёхин достал ему подвальное помещение на Погодинской улице, там сделали избирательный штаб Дугина и там впоследствие несколько лет помещалось питерское отделение НБП, деля его с чаеразвесочной фирмой. Завхозом и чаеразвесочной фирмы и штаба НБП был один и тот же человек: афганец Александр, отличный, душевный тип. Курьёзно, но здание, приютившее у себя в подвале НБП, при царях было публичным домом-голые феи, поддерживающие балкон на углу дома, сохранились до сих пор. В помещение пришли помогать Дугину: первые нацболы Питера-друзья и даже бывшие школьные товарищи Веснина (сам он успел уже отойти от партии-во какая была текучесть), помню, тогда пришла впервые в питерское НБП Маша Забродина, дочь моряка, чуть картавая девочка 17 лет, с большими-ну как бы это о партийном товарище, тем паче уже мёртвом, поприличнее выразиться-с большими шарами грудей. С нею явилась красивая девочка Таня Толстая, обе учились на историческом факультете ЛГУ. Графиня Толстая долго в партии не задержалась, но с нею познакомился, приехав в Питер по просьбе Дугина, Тарас Рабко, и влюбился в неё. Роман его с Татьяной продолжался лет пять. И затих лишь где-то год назад.
Т. е. на партийном поле встречались юноши/девушки, знакомились, влюблялись.
Как видим,-Дугину тогда собралась помогать разная публика. Его поддержала группа "Рабочая борьба", во главе с Дмитрием Жвания, такие суровые образованные мальчики троцкистского толка. Пришли забубенные скины,-сплошь растатуированные свастиками, помню двое из них, возвращаясь из нашего штаба с подписными листами попали в милицию, где их жестоко избили. Газета "Лимонка" взялась защищать их и защищала. Плюс музыканты Курёхина и школьники Веснина: получилась такая яркая команда. Дугин сумел собрать такой невиданный коктейль, допустил впоследствии ошибку. Он стал выпивать с ними, и уже проиграв выборы завёл себе моду ездить в Питер, оттягиваться, сбегая повидимому от контроля жены. Оттягиваясь в запоях, он начисто развалил им же и созданную организацию. Те, кто не хотел и не мог пить, ушли, всех остальных он сплачивал некоторое время,-наезжая в карнавальном поистине, по размахом, запое. Однажды он привёз в Питер меня, и мне пришлось наблюдать. Не надо думать, что философ Дугин-безобразный алкаш. Он работоспособный интеллектуально энергичный человек способный выдавать до 20-25 страниц талантливых текстов ежедневно. Раз в несколько месяцев он намеренно давал себе напиться, возможно этот процесс омолаживал его, оживлял, давал новый старт. Но он споил первый состав НБП в Питере.
Тех кто думает что в "серьёзных" партиях прошлого такого быть не могло, что там только и делали что насупясь с карандашом в руках читали "Майн Кампф" и "Капитал", отсылаю к ежедневной жизни итальянских фашистов и штурмовиков. Полезно прочесть книгу Курцио Малапарте "Капут", различные воспоминания. Даже несгибаемый Сталин умудрился пьянствовать в Царицыне во время обороны оного с Климентом Ворошиловым, в чём Ленин пенял и ругал его при появлении в столице. люди остаются людьми, чем бы они не занимались, возделывают поля или же работают в политических партиях. Человек приходит в партию ещё и потому,-чтобы не быть одному, чтобы чувствовать рядом друзей,-их мускулистые тела. В число дружеских обрядов политического коллектива входят совместная мариновка на улицах, горделивая колонна под яркими флагами стремится видом своим устрашить противника, заявить о себе. В число обрядов входят и совместные потасовки с противником и стихией и совместный приём пищи и совместные возлияния. Политическая партия-это как бы племя, отдельное, другое, и ему чтобы поддерживать себя в общности нужны ритуалы. Безусловно плохо и безнравственно, когда возлияния чрезмерны. С этим мы всегда боролись в Национал-Большевистской Партии. В московской организации я в конце-концов запретил совместные возлияния в штабе. Вне пределов штаба и тогда когда не заняты национал-большевистской работой-нацболы также призваны соблюдать умеренность. Алкоголиков, впрочем у нас никогда не было. Были несколько пьяниц, с которых я не спускал глаз. Нескольких мы изгнали.
На время выборов газета наша сделалась скучнее. Дело в том что Дугин, а за ним и я,-стали печатать в ней материалы для выборов. Рассчитаны материалы были на избирателей, а не национал-большевиков. Мне самому было противно читать их и после выборов я потом напишу резко: "Избирателей надо бить ногами". Александр Гельевич был подавлен результатом выборов, я не помню, сколько он получил голосов, но немного. Впрочем и я получил какие-то странные, если не ошибаюсь 5555 голосов, что резко контрастировало с моим результатом в 93 году в Твери, тогда я взял около 23 тысяч голосов. Объяснялось это поражение в моём случае просто: избиратель уже и в 1993 году выбирал партии(пусть и в сугубо российском понимании этого слова), а на личности уже не обращал внимания. Что касается Дугина, то он был намного менее известен широкой публике. В его округе победил "Яблочник" Голов. Лично у Голова известность была вряд ли больше чем у Дугина, но к "Яблоку" питерская интеллигенция относилась крайне сочувственно. У меня в округе победил Владимир... тут я сознаюсь что забыл фамилию этого достаточно заурядного демократа. Лысенко!, вспомнил. Демократ.
После выборов я, с ещё большей энергией взялся за газету. Дабы сократить расходы я сам стал клеить макет "Лимонки". Научился делать это менее чем за два часа. В назначеный день я клал свою газету в папку и вёз её на метро "Полежаевская" и взбирался вверх пешком по улице Зорге. Проходил мимо вахтёрши в "Картолитографию". Находил или директора Слуцкого в его потрёпанной кожанке, или относил макет прямо в производственный отдел на второй этаж к девушкам в белых халатах, отдавал им сопутствующие фотографии, и уходил.
Типографская работа всегда доставляла мне удовольствие, как и пребывание в типографии. У Слуцкого тогда не было заказов и потому мы, платившие наличными были желанны в типографии. К нам относились радушно. Я уже было думал, что нашёл друзей на долгие годы, как вдруг Через год на Слуцкого наехали "неопознанные наш враги", пригрозили ему, что если он будет продолжать печатать нашу газету, то ему откажут в крупном заказе на печатание школьных учебников для московской области.
Кто такие ННВ Слуцкий не разгласил, но намекнул, что это возможно КПРФ или ЛДПР, и попросил меня поискать другую типографию. Я тогда на него обиделся и даже обратился в прокуратуру с просьбой расследовать эту историю, тем более, что Слуцкий сказал мне что ему угрожали. Через несколько лет после событий мне поведали что в дело была замешана некая Любовь Кезина-министр образования правительства Москвы и мать Жени Кезина-приятеля Тараса Рабко. Я помнил Женю по поездке в город Вятку как высокого парня с хвостом и только, и думать не думал, что его мать почему-то окажет влияние на судьбу нашей газеты. Я и до сего дня не понял, что там такое произошло на самом деле. То ли Женя Кезин показал матери отличные номера "Лимонок" и сказал "Вот мама, как надо издавать, в лучшей типографии города, простаивающей, так как у них нет работы". А мать Кезина искала где бы дёшево и качественно издать московские учебники. А затем Кезина, чтоб не компрометировать себя соседством с радикальной газетой уронила Слуцкому: "Кстати, а почему вы печатаете этих коммуно-фашистов? Они что Вам хорошо платят?"
"Да помилуйте!" мог сказать Слуцкий, по самым низким расценкам платят. Я их попрошу найти себе другую типографию, проблемы нет, Любовь Александровна". А могло быть ещё проще: получив жирный заказ Слуцкий сам решил выставить нас от греха подальше. C совестью справиться ему было очень легко: "Картолитография" должна была кормить своих рабочих, а директор Слуцкий был им как бы отец-кормилец.
Я бросился искать типографию. Произошло всё это весной 1996 года. Именно тогда же, с дистанцией в несколько недель произошёл 1-ый кризис с Дугиным. Я расскажу о нём в следующей главе, а пока расскажу о том как газета строила партию.
Механизм был прост. Издающаяся в столице радикальная молодёжная газета, очень необычная, весёлая и злая,-полная правых сказок Дугина, крутых левых и правых материалов. В доступной форме говорящая на языках молодёжи о молодёжи. Говорящая о том, что читать, что слушать, что смотреть, подключающая немедленно любого пацана из Богом забытого города к столице, к цивилизации - такая газета вдруг сваливается в город N-ск. Её читают, передают из рук в руки, она вызывает брожение умов. Она бросает семена в ожидающую почву российского провинциального города. Через несколько месяцев там, куда попала "Лимонка" образовывался кружок, а потом и ячейка нацболов. Эти пацаны встречались, обговаривали газету, потом писали нам. И получали, порой долго ждали, но в основном получали ответ. Мы посылали им другие номера газеты, завязывался обмен, начиналась поставка. Так появлялись у нас первые организации. Мы не сразу сами поняли этот механизм. Когда поняли стали его использовать.
Поначалу я всего лишь заботился о том, чтобы газета наша попала в наибольшее возможное число городов. Вначале "Логос-М" брал у нас от 5000 до 3600 экземпляров "Лимонки", К 1996 году стали брать меньше. Но не потому, что на нас не было спроса, но потому что киоскёрам было невыгодно нами заниматься. Они гнали читателю миллионы тиражей "Комсомольской Правды", "Аргументов и фактов" или "СПИД -ИНФО", те газеты, которые уже имели миллионы читателей. Выставлять нас на своём прилавке в один квадратный метр им не было прибыли. Газетный и издательский бизнес первым в России успешно стал капиталистическим, работал в режиме свободного ранка. Чтобы нас необычных, и достойных внимания продвигать, или чтобы мы платили ему хорошо за то, что он нас продвигает. А они не хотели давать ход политической оппозиционной газете - это раз. И второе,-мы не могли платить за популяризацию жирные деньги. У нас их не имелось.
Постепенно мы перешли на самораспространение. Часть газет мы отвозили к музею Ленина,-где был рынок патриотической прессы и сдавали оптом оппозиционным старушкам и старикам. Часть газет уезжала на поездах в различные города России и СНГ. Мы далеко не всегда получали за свои газеты деньги, но мы правильно и тупо развозили свои газеты по вокзалам. И газеты встречали в далёких городах и в конце концов в 1998 году мы подсчитали количество региональных организаций НБП и ахнули: более пятидесяти регионов оказалось у нас в руках. Их покорила вначале "Лимонка", а уж потом НБП.
Надо понимать,-как устроен российский социум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
В бункере ребята царили сами. Лишь иногда я вмешивался и наводил порядок, подправлял традиции. Так во время периода строительства возник обычай совместного обеда, во время которого я разрешал немного выпить. Обычай этот плавно перетёк в совместные застолья по случаю больших праздников. Долго этот обычай не продержался в нашей среде, я его вскоре прекратил, так как однажды мне пришлось отколов от бутылки дно с "розочкой" выставлять юных придурков, и не очень юного психа-фотографа Диму Невелёва.
Постепенно сложились и традиции лекций. Их читали как приходящие со стороны, так и свои. Так просвещал нас некоторое время специалист по левым движениям Алексей Тарасов, бородатый человек в палестинском платке, с палочкой. Единожды или дважды читал лекцию Александр Колпакиди. Его знания РАФовцев и Красных Бригад меня тем более удивили что, выяснилось,-он не знает иностранных языков. Впоследствии я даже останавливался у Колпакиди в Питере вместе с охранником Разуковым. У него отличные жена и двое детей. Но основным нашим лектором всё же был Дугин. Хотя он и взялся читать только тогда, когда заметил что у нас множество партийцев. Его лекции заранее объявлялись в газетах и потому приходили во множестве "не наши". Художники, женщины буржуазного типа, пахнущие духами мужчины.
ГЛАВА IX. ПАРТСТРОИТЕЛЬСТВО.
Я сейчас объясню раз и навсегда проблему, с днём рождения партии. 8 сентября 1993 года-дата регистрации Московского отделения Национал-Большевистской Партии не может считаться нашим днём рождения. Почему? По простой причине: тогда не существовало даже московской группы. И хотя я подписал в ночь с 20 на 21 сентября обращение политических партий к Президенту Ельцину от Национал-Большевистской Партии это не более чем жест сопротивления. Впоследствии сразу после Путча подлый "Московский Комсомолец" опубликовал на первой странице и Обращение и подписи, где моя подпись стоит рядом с подписью генерала Титова от Фронта Национального Спасения. Я горжусь тем, что поставил свою подпись в ту роковую ночь на правильной бумаге: Ельцин угробил Россию. Он уничтожил завоевания диссидентов и демократов, он убивал националистов, а в довершение всего поставил над нами человека из прошлого-Путина. Однако днём рождения Национал-Большевистской Организации должен думаю по праву считаться день выхода первого номера газеты "Лимонка". Ведь на самом деле "Лимонка" сделалась наше всё: наша программа, наш учебник политики, наш сборник легенд, наш устав партийной службы. Потому днём рождения партии я, её первый председатель и единственный живой отец-основатель объявляю 28 ноября 1994 года.
Выборы 1995 года, когда Дугин был зарегистрирован кандидатом по 210 округу в Питере, а я -в Москве на Северо-Западе столицы, я подробно и красочно описал в "Анатомии Героя". Там есть и Лиза в жакете от мух посетившая со мною два-три предвыборных митинга. У нас было мало шансов выиграть: председатель радикальной партии с неизвестными пенсионерам целями; и философ,-друг рафинированного авангардного музыканта Курёхина-на что мы могли надеяться? Но никто не мог помешать нам пытаться. Не следует думать, будто мы,-лидеры, отцы-основатели пользовались привилегией быть выдвинутыми. Я помню, что мы поощряли на подвиг региональных руководителей партии. Другое дело-что немногие смогли. Красивый, высокий, рассудительный Дима Волков из Екатеринбурга не сумел организовать сбор подписей, ещё двое других руководителей сошли с дистанции на стадии сбора подписей. На деле привилегия оборачивалась тяжёлым трудом. Следовало:
1) Организовать людей для сбора подписей, подымать их в атаку в течение месяца или более,-ежедневно. Требовалось не менее тридцати или пятидесяти ежедневно стучащихся в двери граждан нацболов-молодцов-убалтывателей.
2) Нужно было в соответствии с требованиями Избиркома оформить подписи и другие документы.
3) Получив регистрационное свидетельство кандидата в депутаты, следовало как проклятому ещё полтора месяца ездить с утра до вечера по заводам, собесам, ЖЭКам, дебильным канальным телестанциям, в клубы пенсионеров, разговаривать с людьми тотально чужими.
4) А в это время-чтобы команды нацболов оклеивали округ листовками. Их брали в милицию, делали кандидату предупреждения, они мёрзли, были голодны. Следовало давать им деньги, обогревать их спиртным, воодушевлять.
В общем и целом, на выборы приходилось угробить месяца четыре, занимаясь только выборами. У меня уже был опыт выборов в Тверской области-северо-запад Москвы всё же был легче. Он не растянулся на триста с лишнмим километров, по крайней мере. В процессе выборов я влюбился в своих нацболов-пацанов и гордился ими. Мои доверенные лица: Мишка Хорс, Макс Сурков-были 18-летними. Сашка Аронов-чуть постарше. Все они-в чёрных джинсах, в косухах, у Макса Суркова ещё, по моему, был ирокез на круглой его голове-с достоинством занимались своими обязанностями. Я вспомнил соответствующую страницу в "Дневнике Неудачника": "Стоя за корявыми задубелыми отцами и матерями, дети, подростки,-туманно смотрят в будущее. Ради них стоит жить." Я предполагал, что так себя и будут вести пацаны-национал-большевики, если им дать обязанности. Но тут получил возможность убедиться.
Дугин в Питере собрал вокруг себя толпу ребят, и хотя он постоянно был недоволен ребятами-они собрали ему в срок подписи. Собственно говоря, до появления Дугина в Питере в конце лета 1995 года у нас там едва-едва проклёвывалась организация. В феврале того года я приезжал в Питер, выступал в "ДК им. Ленина", и туда прямо на сцену влез долговязый прыщавый парень,-отрекомендовался как Женя Веснин и потребовал, чтобы я представил его как руководителя питерской организации НБП. Я отказался его тьак скоропалительно выдвигать, но что-то он после стал делать, какие-то подвижки были. Потому, когда появился в Питере Дугин с целью стать кандидатом на выборах в ГосДуму-все стали стекаться к нему. Курёхин достал ему подвальное помещение на Погодинской улице, там сделали избирательный штаб Дугина и там впоследствие несколько лет помещалось питерское отделение НБП, деля его с чаеразвесочной фирмой. Завхозом и чаеразвесочной фирмы и штаба НБП был один и тот же человек: афганец Александр, отличный, душевный тип. Курьёзно, но здание, приютившее у себя в подвале НБП, при царях было публичным домом-голые феи, поддерживающие балкон на углу дома, сохранились до сих пор. В помещение пришли помогать Дугину: первые нацболы Питера-друзья и даже бывшие школьные товарищи Веснина (сам он успел уже отойти от партии-во какая была текучесть), помню, тогда пришла впервые в питерское НБП Маша Забродина, дочь моряка, чуть картавая девочка 17 лет, с большими-ну как бы это о партийном товарище, тем паче уже мёртвом, поприличнее выразиться-с большими шарами грудей. С нею явилась красивая девочка Таня Толстая, обе учились на историческом факультете ЛГУ. Графиня Толстая долго в партии не задержалась, но с нею познакомился, приехав в Питер по просьбе Дугина, Тарас Рабко, и влюбился в неё. Роман его с Татьяной продолжался лет пять. И затих лишь где-то год назад.
Т. е. на партийном поле встречались юноши/девушки, знакомились, влюблялись.
Как видим,-Дугину тогда собралась помогать разная публика. Его поддержала группа "Рабочая борьба", во главе с Дмитрием Жвания, такие суровые образованные мальчики троцкистского толка. Пришли забубенные скины,-сплошь растатуированные свастиками, помню двое из них, возвращаясь из нашего штаба с подписными листами попали в милицию, где их жестоко избили. Газета "Лимонка" взялась защищать их и защищала. Плюс музыканты Курёхина и школьники Веснина: получилась такая яркая команда. Дугин сумел собрать такой невиданный коктейль, допустил впоследствии ошибку. Он стал выпивать с ними, и уже проиграв выборы завёл себе моду ездить в Питер, оттягиваться, сбегая повидимому от контроля жены. Оттягиваясь в запоях, он начисто развалил им же и созданную организацию. Те, кто не хотел и не мог пить, ушли, всех остальных он сплачивал некоторое время,-наезжая в карнавальном поистине, по размахом, запое. Однажды он привёз в Питер меня, и мне пришлось наблюдать. Не надо думать, что философ Дугин-безобразный алкаш. Он работоспособный интеллектуально энергичный человек способный выдавать до 20-25 страниц талантливых текстов ежедневно. Раз в несколько месяцев он намеренно давал себе напиться, возможно этот процесс омолаживал его, оживлял, давал новый старт. Но он споил первый состав НБП в Питере.
Тех кто думает что в "серьёзных" партиях прошлого такого быть не могло, что там только и делали что насупясь с карандашом в руках читали "Майн Кампф" и "Капитал", отсылаю к ежедневной жизни итальянских фашистов и штурмовиков. Полезно прочесть книгу Курцио Малапарте "Капут", различные воспоминания. Даже несгибаемый Сталин умудрился пьянствовать в Царицыне во время обороны оного с Климентом Ворошиловым, в чём Ленин пенял и ругал его при появлении в столице. люди остаются людьми, чем бы они не занимались, возделывают поля или же работают в политических партиях. Человек приходит в партию ещё и потому,-чтобы не быть одному, чтобы чувствовать рядом друзей,-их мускулистые тела. В число дружеских обрядов политического коллектива входят совместная мариновка на улицах, горделивая колонна под яркими флагами стремится видом своим устрашить противника, заявить о себе. В число обрядов входят и совместные потасовки с противником и стихией и совместный приём пищи и совместные возлияния. Политическая партия-это как бы племя, отдельное, другое, и ему чтобы поддерживать себя в общности нужны ритуалы. Безусловно плохо и безнравственно, когда возлияния чрезмерны. С этим мы всегда боролись в Национал-Большевистской Партии. В московской организации я в конце-концов запретил совместные возлияния в штабе. Вне пределов штаба и тогда когда не заняты национал-большевистской работой-нацболы также призваны соблюдать умеренность. Алкоголиков, впрочем у нас никогда не было. Были несколько пьяниц, с которых я не спускал глаз. Нескольких мы изгнали.
На время выборов газета наша сделалась скучнее. Дело в том что Дугин, а за ним и я,-стали печатать в ней материалы для выборов. Рассчитаны материалы были на избирателей, а не национал-большевиков. Мне самому было противно читать их и после выборов я потом напишу резко: "Избирателей надо бить ногами". Александр Гельевич был подавлен результатом выборов, я не помню, сколько он получил голосов, но немного. Впрочем и я получил какие-то странные, если не ошибаюсь 5555 голосов, что резко контрастировало с моим результатом в 93 году в Твери, тогда я взял около 23 тысяч голосов. Объяснялось это поражение в моём случае просто: избиратель уже и в 1993 году выбирал партии(пусть и в сугубо российском понимании этого слова), а на личности уже не обращал внимания. Что касается Дугина, то он был намного менее известен широкой публике. В его округе победил "Яблочник" Голов. Лично у Голова известность была вряд ли больше чем у Дугина, но к "Яблоку" питерская интеллигенция относилась крайне сочувственно. У меня в округе победил Владимир... тут я сознаюсь что забыл фамилию этого достаточно заурядного демократа. Лысенко!, вспомнил. Демократ.
После выборов я, с ещё большей энергией взялся за газету. Дабы сократить расходы я сам стал клеить макет "Лимонки". Научился делать это менее чем за два часа. В назначеный день я клал свою газету в папку и вёз её на метро "Полежаевская" и взбирался вверх пешком по улице Зорге. Проходил мимо вахтёрши в "Картолитографию". Находил или директора Слуцкого в его потрёпанной кожанке, или относил макет прямо в производственный отдел на второй этаж к девушкам в белых халатах, отдавал им сопутствующие фотографии, и уходил.
Типографская работа всегда доставляла мне удовольствие, как и пребывание в типографии. У Слуцкого тогда не было заказов и потому мы, платившие наличными были желанны в типографии. К нам относились радушно. Я уже было думал, что нашёл друзей на долгие годы, как вдруг Через год на Слуцкого наехали "неопознанные наш враги", пригрозили ему, что если он будет продолжать печатать нашу газету, то ему откажут в крупном заказе на печатание школьных учебников для московской области.
Кто такие ННВ Слуцкий не разгласил, но намекнул, что это возможно КПРФ или ЛДПР, и попросил меня поискать другую типографию. Я тогда на него обиделся и даже обратился в прокуратуру с просьбой расследовать эту историю, тем более, что Слуцкий сказал мне что ему угрожали. Через несколько лет после событий мне поведали что в дело была замешана некая Любовь Кезина-министр образования правительства Москвы и мать Жени Кезина-приятеля Тараса Рабко. Я помнил Женю по поездке в город Вятку как высокого парня с хвостом и только, и думать не думал, что его мать почему-то окажет влияние на судьбу нашей газеты. Я и до сего дня не понял, что там такое произошло на самом деле. То ли Женя Кезин показал матери отличные номера "Лимонок" и сказал "Вот мама, как надо издавать, в лучшей типографии города, простаивающей, так как у них нет работы". А мать Кезина искала где бы дёшево и качественно издать московские учебники. А затем Кезина, чтоб не компрометировать себя соседством с радикальной газетой уронила Слуцкому: "Кстати, а почему вы печатаете этих коммуно-фашистов? Они что Вам хорошо платят?"
"Да помилуйте!" мог сказать Слуцкий, по самым низким расценкам платят. Я их попрошу найти себе другую типографию, проблемы нет, Любовь Александровна". А могло быть ещё проще: получив жирный заказ Слуцкий сам решил выставить нас от греха подальше. C совестью справиться ему было очень легко: "Картолитография" должна была кормить своих рабочих, а директор Слуцкий был им как бы отец-кормилец.
Я бросился искать типографию. Произошло всё это весной 1996 года. Именно тогда же, с дистанцией в несколько недель произошёл 1-ый кризис с Дугиным. Я расскажу о нём в следующей главе, а пока расскажу о том как газета строила партию.
Механизм был прост. Издающаяся в столице радикальная молодёжная газета, очень необычная, весёлая и злая,-полная правых сказок Дугина, крутых левых и правых материалов. В доступной форме говорящая на языках молодёжи о молодёжи. Говорящая о том, что читать, что слушать, что смотреть, подключающая немедленно любого пацана из Богом забытого города к столице, к цивилизации - такая газета вдруг сваливается в город N-ск. Её читают, передают из рук в руки, она вызывает брожение умов. Она бросает семена в ожидающую почву российского провинциального города. Через несколько месяцев там, куда попала "Лимонка" образовывался кружок, а потом и ячейка нацболов. Эти пацаны встречались, обговаривали газету, потом писали нам. И получали, порой долго ждали, но в основном получали ответ. Мы посылали им другие номера газеты, завязывался обмен, начиналась поставка. Так появлялись у нас первые организации. Мы не сразу сами поняли этот механизм. Когда поняли стали его использовать.
Поначалу я всего лишь заботился о том, чтобы газета наша попала в наибольшее возможное число городов. Вначале "Логос-М" брал у нас от 5000 до 3600 экземпляров "Лимонки", К 1996 году стали брать меньше. Но не потому, что на нас не было спроса, но потому что киоскёрам было невыгодно нами заниматься. Они гнали читателю миллионы тиражей "Комсомольской Правды", "Аргументов и фактов" или "СПИД -ИНФО", те газеты, которые уже имели миллионы читателей. Выставлять нас на своём прилавке в один квадратный метр им не было прибыли. Газетный и издательский бизнес первым в России успешно стал капиталистическим, работал в режиме свободного ранка. Чтобы нас необычных, и достойных внимания продвигать, или чтобы мы платили ему хорошо за то, что он нас продвигает. А они не хотели давать ход политической оппозиционной газете - это раз. И второе,-мы не могли платить за популяризацию жирные деньги. У нас их не имелось.
Постепенно мы перешли на самораспространение. Часть газет мы отвозили к музею Ленина,-где был рынок патриотической прессы и сдавали оптом оппозиционным старушкам и старикам. Часть газет уезжала на поездах в различные города России и СНГ. Мы далеко не всегда получали за свои газеты деньги, но мы правильно и тупо развозили свои газеты по вокзалам. И газеты встречали в далёких городах и в конце концов в 1998 году мы подсчитали количество региональных организаций НБП и ахнули: более пятидесяти регионов оказалось у нас в руках. Их покорила вначале "Лимонка", а уж потом НБП.
Надо понимать,-как устроен российский социум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29