Они недурно пристроилсь, воруют у меня деньги..."
"Саша, я не уверен что именно они взяли Ваши деньги. Ключ от бункера есть и у электриков и у сантехников. Потом вы ведь знаете, что я был против того, чтобы в бункере продавали что-либо кроме газеты. Деньги неотменно развращают личный состав."
"Ещё мне показали творение Тараса Рабко, в котором он призывает обманывать меня, торгуя моими книгами. Что за мерзкая раса прощелыг."
"Что за творение?"
"Ваш ученик Тарас в письменном виде рекомендует надувать меня, накручивая на каждую книжку "Геополитики" по 50 рублей. Он учит партийцев как отнимать у моих детей молоко!"
"Саша, именно потому, чтобы не создавать подобных ситуаций я и противился открытию торговли в бункере".
Мы помолчали. "Саша,"-сказал я "Вам ли ставить себя на одну доску с пацанами. Это же бытовая ссора. Вам ли, философу, одному из основателей партии втягиваться в склоку из-за 248 рублей. Хотите я Вам возмещу убыток? Моя роль в партии всех сгребать вместе."
"Я требую чтобы эти четверо были исключены из партии."сказал Дугин "Я не потерплю... Выбирайте Эдуард или я, или эти подонки..."
"только из уважения к Вам я ещё не набил ему толстую бородатую морду"-сказал Костя Локотков, узнав о требовании Дугина.
24 марта я улетел в Новосибирск. Там только что родилась вторая по счёту новосибирская организация НБП, во главе её стала высокая девочка Вика Попова, побывав в Санкт - Петербурге она увидела работу Гребнева и тот "положил" её на руководство регионалкой. 26 вечером в Москве, позвонив Лизе, узнал что она придти сегодня не может и когда придёт не знает. Я понял что моя девушка - опять не моя девушка. Я пережил тяжёлую ночь и утром решил прекратить эту связь. Личное развалилось. Коллективное, увы торопилось развалиться вслед за личным.
5 апреля мы провели самый активный День Нации: шествие и митинг, за всю Историю Партии. Около 1400-1500 человек собрались к Храму Христа Спасителя.
6 апреля был понедельник. Я проводил обычное собрание, Дугин не присутствовал, однако в этом не было ничего удивительного. Он чаще не присутствовал на обычных собраниях. Организация его не интересовала. Его интересовали уши нацболов. Я провёл собрание и передал слово Максиму Суркову. За три года истекшие со времени выборов 1995 года, Макс стал авторитетным человеком в партии, "бункерфюрера" слушались и уважали. Он огласил план работы отделения партии на неделю и сказал вдруг "Ну и последнее. Хотелось бы обсудить ситуацию с просьбой Александра Гельевича Дугина к Эдуарду Вениаминовичу с просьбой исключить из партии Охапкина, Дементьева, Локоткова и Хорса." Я не ожидал от Максима такого удара в спину. "Максим", сказал я, "кто тебе позволил выносить этот сор из избы, пока я улаживаю ещё этот конфликт." "Алксандр Гельевич просил", ответил Макс "вынести перед партией эту историю" "Все и так всё знают" - заметила Таня Тарасова с места. "Ну что ж", сказал я "Раз все всё знают, меньше будет объяснять. Как председатель партии я отказываюсь исключать из партии Охапкина, Локоткова, Дементьева и Хорса. Я не считаю что они ангелы, но для исключения из партии должна быть веская причина: предательство партии или предательство членов партии. Упомянутые четверо такие же как все вы, сидящие передо мной: в меру безалаберны, в меру ленивы, преданы делу партии. Есть мелкие грехи, ну у кого их нет. Так и передай, Макс, Александру Гельевичу Дугину. А если у него есть вопросы и проблемы,-мы ждём его на собрании . Пусть больше не прикрывается Максом Сурковым."
Дугин прикрылся Максом ещё раз. Через несколько дней Макс втайне от меня собрал фракционное собрание, на котором не присутствовали я, и те, кого Макс посчитал моими сторонниками. Это был уже открытый раскол. Первый в истории партии. Не знаю, что они там говорили, на том собрании, но в следующий понедельник я изругал Макса как только мог, довёл до сведения его и всей партии, что максим Сурков совершил тяжкое преступление, он виновен в фракционизме, собрал без разрешения председателя общее собрание на котором... и так далее. Всё это я изложил в письменном виде,-приказом и приказал вывесить на доске у стола дежурного. Я ещё раз позвонил Дугину. Я как мог тише, спокойнее и деликатнее напомнил ему о том что мы с ним отцы-основатели партии. Что как таковые мы не имеем права на эмоции. Что как таковые мы должны быть выше человеческих страстей и обид. Но он уже повидимому принял окончательное решение, потому слова мои отскакивали от него. Впоследствии кто-то из моих сподвижников высказал мысль, что Дугин вначале решил уйти от нас, а уж потом подыскал предлог. Что весной 1998 года дела его обстояли как никогда хорошо: вышел том "Основ геополитики" с предисловием генерала Клокотова, замначальника Генерального Штаба. "Основы" продавались прекрасно, Дугин с Серёжей Мелентьевым готовили 2-е издание. В Германии приняли "Основы Геополитики" за официальную доктрину Российского Генштаба на основании предисловия генерала. Некоторые немецкие журналы даже опубликовали рецензии на непереведённую на немецкий (редчайший случай!) русскую книгу. Дугин должно быть чувствовал себя просто на вершине блаженства. Вершителем судеб русского государства! НБП и его мальчики и девочки стали тесны Дугину - не знаю собрался ли он заранее или собрался мгновенно покинуть нас. Помню, что в те тяжёлые недели и месяцы я старался минимизировать ущерб. "Лимонка" мало писала о сотрясающих отцов-основателей распрях. Дело в том что гордиться тут было нечем, любой раскол - событие отрицательное. Раскол на бытовой почве низкое явление. Меньшевики и большевики разделились на таковых по политическим причинам. Однако поразмышляв, я пришёл к выводу что партия в этот момент делится на тех, кто хочет до конца дней своих читать умные книги, бравировать своей революционной фразеологией в салонах и газетах и на теле, т.е. пикейных жилетов и на тех, кто желает пройти весь путь какой следует пройти революционной партии. То есть в известном смысле мы и делимся сейчас на меньшевиков-ликвидаторов (Дугин и дугинцы) и сторонников профессиональной революционной партии.
"Лимонка" вообще не писала о происходящем расколе пока вкладкой в газету "Завтра" не стал выходить "Вторжение" - редактор г-н Дугин. Он вынес сор из избы и после него пришлось размазывать сор и нам. Тактика умалчивания принесла нам ощутимую пользу, благодаря умалчиванию мы избежали раскола региональных организаций. Только считанные: в Татарстане и Омской области были загублены Дугиным и прекратили своё существование.
Но вернёмся к расколу. В Москве конфликт медленно развивался. Дугин не появлялся. Ко мне обратился Валерий Коровин с просьбой позволить ему попытаться вернуть Дугина, уговорить его. Я разрешил. Коровин собрал делегацию и делегация поехала к Мэрлину. И жрец конечно их легко и быстро загипнотизировал. В результате Коровин и компания стали требовать общего собрания , чтобы нам исключит четверых обвиняемых.
Валера Коровин в те годы был похож на Шурика из "Истории Ы", "Кавказской пленницы" или "Бриллиантовой руки". Широкоротый, большеухий мальчик в очках, блондин, приехал из Владивостока и жил где-то в Подмосковье. Валера упорно учился в институте. Честный и упрямый Коровин ездил со мной в Ставрополье, где проявил себя очень хорошо. Он дольше всех блуждал в полу-пустынных деревнях полных гусей, ночевал в стогах, единственный сэкономил выданные на агитационную поездку деньги. Для меня он стал, ну если не совестью партии, то хотябы лакмусовой бумагой, по которой я определял честность и чистоту. И вот у меня в квартире на Калошином переулке сидит Валера Коровин и убеждает меня и Андрея Фёдорова выгнать четверых своих товарищей ради Дугина. "Валерий, не надо мне восхвалять Дугина",-в конце концов останови я его. "Я между прочим знаю Александра Гельевича дольше Вас всех и лучше Вас всех. Мы дружили с ним, вместе основали партию. Я ценю его и тем более не могу понять, почему человек таких высоких качеств вообще мог поставить меня перед такой проблемой. Человек его калибра не должен ставить под угрозу единство партии, какие бы чувства его не обуревали. Ты думаешь, Валера, Вы все мне нравитесь?"
"Я согласен, чтобы меня исключили из партии, но чтобы исключили этих четырёх, и чтоб вернулся Александр Гельевич",-голосом загипнотизированного сказал Коровин.
"Валера, ты идиот!" - вмешался Андрей Фёдоров.
"Если бы эти четверо были виновны, я бы выставил их. Но если я сейчас пожертвую товарищами ради Дугина, завтра он потребует от меня исключить из партии ещё десяток непонравившихся ему людей- Кирилл и Мишка Хорс между прочим - ветераны партии"., сказал я.
"Я попробую уговорить Дугина оставить кого-то из четверых" сказал умный Валера моргая жёлтыми ресницами под очками.
"Валера, я Вам разрешил попытаться уговорить Дугина не для того чтобы он использовал Вас как средство давления на меня. Дугин очень важен, но партия выживет и без него. НБП пойдёт вперёд и победит с Дугиным или без."
Как оказалось он запомнил это, "с Дугиным или без". 12 мая мы собрались в моём кабинете, чтобы решить проблему. Без Дугина. Я за столом, Андрей Фёдоров рядом со мной с Уставом Партии(оказавшимся кстати в этот день). Это собрание я запомнил. До конца моих дней буду помнить. Выступал Коровин. Передал самые последние результаты переговоров с Дугиным. Тот снизил свои требования. Выгнать Сашку Дементьева и Костю Локоткова, Охапкину и Хорсу объявить выговоры. В дальнейшем Коровин замолчал и среди главных обвинителей выступили мои лучшие ребята. Я их расхвалил в только что сданной в печать книге "Анатомия Героя", события там заканчиваются серединой марта 1998 года: Макс Сурков и ответственный секретарь "Лимонки" Алексей Цветков, даже только что вступивший в партию Коржевский, 18 лет.
Я сообщил что не могу принять ультиматум. Что не вижу в поведении наших товарищей, о которых идёт речь ничего предосудительного. "Это Ваши товарищи и тот факт, что Вы легко отказываетесь от своих партийных товарищей говорит не в Вашу пользу", сказал я. "Я не вижу будущего в отношениях с Дугиным, моё мнение: он решил уйти и уйдёт и никакие жертвы если я их принесу, его не удовлетворят. Впоследствии нужно будет периодически приносить ему жертвы..."
"У Вас, Эдуард, синдром Коржакова" - закричал возмущённый Макс."Вы слишком прислушиваетесь к тому что говорит Вам Локотков."
Локотков, обернулся и сжал кулаки, проскрипел: "Дал бы я тебе Макс, если бы не партия..."
"Слушайте меня", сказал я "Дугин презирает Вас всех, если бы вы слышали как он отзывается о Вас, Вы бы не радовались."
"Дугин наш идеолог",-Цветков выглядел очень недовольным, хотя изначально в конфликте казалось не участвовал.
"Ну это как сказать. Программа НБП - сиреневая книжка, изданная Трасом всецело написанная мной - вашим председателем. В Программе НБП 1966 года, та что была опубликованная в "Лимонке", из 26 пунктов, Дугин автор только нескольких пунктов, среди них: 1-ый "об империи от Гибралтара до Владивостока" и пункт "об экономике", там где 5 рабочих - частное предприятие, 55-, 555 и все. Всё остальное написано мной. Если же Вы имеете ввиду "цели и задачи нашей революции", то брошюра Дугина написана не для НБП, и эта смесь православия с экзистенциализмом - не имеет к нам никакого отношения."
Они не смутились. Или не поверили. "Дугин сказал мне что Вы даже не читали книгу "Хлыст" Александра Эткинда!" закричал краснокоричневый сионист Аркадий Маляр.
"Не читал" сказал я "Будет время - прочту".
Таня Тарасова воскликнула: "Ну Эдуард Вениаминович, как же мы без Дугина!" По виду она была действительно в отчаянии.
Даже юный Сергей Ермаков и принятый вместе с ним очкарик Коржевский их я тоже расхваливал в "Анатомии Героя", словно доказывая, как яоказался близорук, требовал казни своих товарищей.
Страсти накалялись. Мишка Хорс (четверо подсудимых заняли лавку лицом ко мне) обернувшись к обвинителям кричал: "Ваш любимый Гельич проповедует революцию, а сам старые кресла везёт на дачу, мы пёрли эти кресла. Старые кресла! Он буржуй - ваш Гельич, использовал вас как полковник своих солдат канаву сраную копать заставил. Гельич, пивом он Костяна упрекает, как будто не он бродил тут пьяный из своей комнаты и обратно. Он пользуется партией для личных целей. Он ещё трусит, не является, действует через подставных лиц!"
"Ладно, давайте голосовать", закричал Цветков. "Да, да, голосовать,", поддержали его восставшие.
"Согласно Уставу НБП, исключить из Национал - Большевистской партии кого-либо может лишь Партсовет" -сообщил им Фёдоров. "партсовет насчитывает 28 лидеров региональных организаций. Собрать их..."
Недаром они прозвали его "Параграф". Бедлам кончился. "Я временно приостанавливаю своё членство в партии!"-закричал сурков. И выбежал. "И я! И я! И я!" мой кабинет опустел наполовину.
"Да", сказал Фёдоров "Славно над ними поработал Мэрлин. Как зазомбированные все. Вроде нормальные пацаны..."
"Видите, Андрей, как действуют на юные души всякие показушные иностранные слова и употребление эзотерические терминологии. Молодой человек чувствует себя посвящённым своим гуру в Великие тайны, и в обмен на это посвящение готов даже отправить на гражданскую казнь своих товарищей. А Вы," сказал я "обвиняемым" "за то, что я не сдал вас будете работать".
"Спасибо Эдуард Вениаминович",-сказали они.
"Возьмите списки всего личного состава московского отделения, разделите между собой и вызовите всех назавтра начиная с утра. Я хочу со всеми отдельно побеседовать."
"А этих, временно приостановивших своё членство?"
"Этих не надо"
На следующий день я потребовал от каждого нацбола верность мне лично. Я сказал что Дугин поставил свои интересы выше интересов партии и что с ним ушли некоторые партийцы. Список верных мне рос. 3, 16, 26, 29...54.
В "Интернете" Дугин хвастался, что с ним ушло всё московское отделение. Пол нашим подсчётам с ним ушло 12 или чуть более человек.
Через неделю появились возвращенцы. Пришёл Сергей Ермаков, попросил должность и получил её. Вернулась Таня Тарасова. Вернулся Игорь Мишин. Потом Сева.
Уводя ребят, Дугин не знал что с ними делать, страсть разрушения владела им. В начале планы у них были великие. Они стали обзванивать наши региональные отделения, пытаясь уговорить их переметнуться. Но лидеры регионалок все годами общались со мной и естественно сразу звонили мне. Я успокаивал их. Когда я узнал, что лидером будущей партийной организации Дугина назначен Цветков, я успокоился. Алексей был полностью непригоден к организационной работе. В прошлом я давал ему поручения.
Вначале вкладка величиной в одну полосу в газете "Завтра" называлась "Национал Большевистское вторжение" . Через несколько месяцев Дугин снял "национал - большевистское" и поставил "евразийское". Это было косвенным признанием поражения в борьбе за партию.
Обосновался Дугин в близи Ново-Девичьего монастыря в библиотеке. Предварительно сделав там евроремонт. (Деньги говорят ему дали в "Русском золоте" . А в "Русское золото" он попал с моей подачи. Приятель попросил меня дать пресс-секретаря ,-человека умеющего работать с прессой. Я порекомендовал Цветкова. Цветков, получив контракт, передал его Дугину.)
Впоследствии Дугин разогнал их всех, кроме Коровина и Бутрина. Макса Суркова он выгнал за то что тот был обильно татуирован. Он выгнал красно-коричневого сиониста раболепно глядевшего Дугину в рот. Последним Дугин выгнал Цветкова. Возможно из-за человеконенавистничества.
Что крылось за пустяковыми придирками к не самым плохим национал большевикам? Думаю Дугин понимал, что эпоха сменилась. Страна насытилась знаниями о фашизме. Магазин "Библио-Глобус" весь пестрел богато иллюстрированными альбомами о Гитлере, Геббельсе и Третьем Рейхе. Можно было пойти и купить то, что Дугин добывал с трудом и отпускал по каплям, необходимость в культуртрегерской деятельности отпала. Должность гуру была ненужна. Кирилл и Мефодий фашизма вскоре должен был остаться не у дел в партии. Одновременно Дугин уже успел переквалифицироваться в верховного жреца Геополитики. Безо всякой иронии считаю, что он самый блестящий истолкователь геополитики, какой возможен в России. И геополитика ему подходит, поскольку это необязательная сказка о том как должен вести себя мир. А Дугин ведь сказочник. Был ещё один аспект в расколе НБП, вряд ли сам Дугин его понимал: в 1998 году завершалось в общих чертах становление Национал - Большевистской Партии. Нет, партстроительство не завершилось, оно продолжается. Однако партия свершилась. Она была. Политическая партия не есть кружок интеллектуалов и подчиняется другим законам, нежели кружок интеллектуалов. В партии со сложившейся идеологией на первый план выходят ДЕЛАТЕЛИ, а не прорицатели красивых слов. Т.е. партия должна была неминуемо от разговоров о революции, от дискуссий каким способом её лучше совершить перейти к ДЕЛАНИЮ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29