И почему между собой? Может быть, это городские сумасшедшие, которые всегда разговаривают».
Полет из Орландо в Вашингтон Манкрифу запомнится надолго. Как раз в это время с мыса Гаттерас вдоль всего Восточного побережья двигался мощный шторм. Даже самые тяжелые самолеты, попадавшие в него, тряслись и то и дело падали в воздушные ямы. Из-за непогоды самолет опоздал почти на час, но на этом несчастья Манкрифа не кончились. Вашингтон встретил его проливным холодным дождем и сильным пронизывающим ветром. Едва успев выйти из самолета, Манкриф сразу же промок и разозлился. Такси долго не было, и ему пришлось стоять в очереди. Подавленный и злой, он вместе с остальными пассажирами ругал погоду и администрацию аэропорта. Наконец грубый диспетчер буквально втиснул его в какую-то развалюху, и Манкриф принялся ворчать по поводу плохо налаженной службы такси. Его попутчики тут же поддержали его.
Шофер, пожилой молчаливый негр, не остался в долгу. Не моргнув глазом, он заявил, что десятиминутная поездка-будет стоить каждому пассажиру по двадцать пять долларов. Когда Манкриф, высаживаясь, прибавил ему еще пять, шофер удивленно вскинул брови.
– За что это? – спросил он.
– Эта поездка произвела на меня очень сильное впечатление. Я ее никогда не забуду, – выразительно ответил Манкриф.
Взбегая по ступенькам ко входу в Аэрокосмический музей, Кайл почувствовал, что у него начало хлюпать в ботинке. Он привык к кратковременным, веселым флоридским дождям и жаркому солнцу, поэтому не взял с собой ни плаща, ни зонтика. Войдя в здание, он остановился, чтобы перевести дух. Мимо шли, толкаясь, толпы туристов, и Манкриф отошел в сторону. Глядя на расползающуюся под ним лужу, Кайл пожалел, что не родился собакой, тогда бы он умел стряхивать с себя воду.
Несмотря на дождь, поток туристов не кончался. В музей входили сотни и сотни людей, молодые пары с малолетними детишками на руках, седовласые старики под руку со своими немолодыми супругами, молодые бабушки и дедушки с колясками. Между ними, раскрыв от удивления глаза и рты, шагали подростки. И вся эта толпа восхищенно охала и ахала, тыкала пальцем в ракеты, останавливалась в изумлении, издавала гудение и проходила дальше. Манкрифу посетители казались паломниками, после долгого путешествия попавшими наконец в заветный храм. «Ну и шум», – подумал он, презрительно оглядывая прихожан. Ему больше нравилась тишина.
Он наклонился, а когда поднял глаза, то увидел прямо над собой первый в мире самолет братьев Райт. И не копию, а оригинал, тот самый, который был сделан их руками. Рядом с ним с потолка свисал «Дух Сент-Луиса» Линдберга. Это был уже алюминиевый самолет, не чета тряпочно-деревянному детищу братьев Райт. А немного впереди, словно уменьшенная модель храма, возвышался командный модуль космического корабля «Аполло-11», на котором американские астронавты долетели до Луны.
Манкриф удивленно заморгал и завертел головой, переводя взгляд с самолетов братьев Райт на космический корабль и обратно. Между ними была разница в пятьдесят лет. Всего жизнь одного поколения потребовалась человечеству, чтобы от простого полета над поверхностью земли шагнуть в космос. Перед кораблем на небольшом возвышении стояла толстая деревянная пластина с вделанным в нее осколком настоящего лунного камня, доставленного на Землю астронавтами. Манкриф не отрываясь смотрел на него. «Это тебе не игра, не имитация, – думал он. – Они действительно там были и привезли с собой этот камень. Вот это реальность». Как и все остальные туристы, Манкриф подошел к камню и дотронулся до него кончиками пальцев.
– Да, поразительно. Великолепно и поразительно, – услышал он за спиной чей-то взволнованный голос.
Манкриф обернулся и посмотрел на говорящего. На первый взгляд в его внешности не было ничего необычного. Довольно молодой, внешне ничем не примечательный турист в сером костюме и консервативном синем галстуке. Очень невзрачный, среднего роста, он едва доходил Манкрифу до плеча. Глядя на его коротко остриженные и зачесанные на прямой пробор светлые волосы, Манкриф подумал, что в юности они были рыжими, а с возрастом начали темнеть. На руке у мужчины висел светлый дождевик.
Манкриф, в промокшей и сморщенной зеленой спортивной куртке, без галстука, вначале подумал, что этот коротышка – просто связник, который должен отвести его к своему боссу, и еще раз осмотрел его.
Волевое, с крупным выдающимся вперед подбородком лицо мужчины было напряжено, губы сжаты. Вызывающе вздернутый маленький нос, пронизывающий взгляд стальных глаз. Нет, лицо мужчины не понравилось Манкрифу, оно слишком напоминало физиономию полицейского.
Внезапно внутри у него все похолодело, руки задрожали, лоб покрылся испариной.
– Вы опоздали на целый час, – мягким тенором произнес мужчина. Он говорил очень тихо, так, чтобы только Манкриф смог услышать и разобрать его слова. Затем он повернулся и пошел в сторону, в центральную часть музея. Манкриф направился за ним.
– Я не виноват, самолет опоздал, – оправдывался он. – Да и такси пришлось долго ждать.
Несмотря на гул и взрывы смеха, мужчина, казалось, прекрасно слышал бормотание Манкрифа.
– Ладно, не переживайте, – ответил он. – Главное, что вы здесь.
Набравшись смелости, Манкриф выпалил:
– А с кем я разговариваю?
Мужчина, не сбавляя темпа, продолжал идти вслед за толпой.
– Разве это так важно? – проговорил он.
– Я не люблю вести дела с людьми, которых не знаю, – отрезал Манкриф.
– Пап, гляди-ка. А вон «Скайлэб», – раздался восторженный голос какого-то мальчишки.
Мужчина покосился на Манкрифа.
– Что заставляет вас думать, что я собираюсь вести с вами какие-то дела?
Страх у Манкрифа исчез, уступив место возмущению.
– Послушайте, я не напрашивался на эту беседу, – возмущенно зашептал он. – Это вы меня сюда пригласили. Если вы будете говорить со мной в таком тоне, то, думаю, мне лучше возвратиться в Орландо и забыть о нашей встрече.
Собеседник Манкрифа едко улыбнулся:
– Можете называть меня мистер Смит. Надеюсь, вам нравится эта фамилия?
– В таком случае, я – Зоркий Сокол. Хао!
Шутка дошла, мужчина рассмеялся:
– Очень странно. Вы просили меня назваться, а когда я это сделал – вы обижаетесь.
Они поднялись на второй этаж музея. Высокому Манкрифу был видно все, поверх голов туристов он продолжал рассматривать экспонаты. Они миновали видеораму, рассмотрели ряд старых ракет, стоящих внизу. Их длинные острые носы уходили вверх, к самому потолку.
– Ну, так о чем мы будем говорить? – спросил Манкриф. – Что вы от меня хотите?
Смит показал на изогнутую металлическую конструкцию космической станции «Скайлэб», высокую, как десятиэтажный дом.
– Не понимаю, что она тут делает. Ее построили для того, чтобы она летала в космосе, а не торчала здесь.
Манкриф промолчал.
– О, посмотрите-ка туда, – Смит ткнул пальцем в экспонат. – Похоже, что это двигатели «Сатурн-5». Это они подняли наших астронавтов и донесли их до Луны. А вон та крошка внизу – это ракета «Минитмен».
– И что из того?
– Межконтинентальная баллистическая ракета. Вы знаете, почему она так называется? Потому что она в любую минуту готова отразить любую агрессию. Наша защитница.
– Защитница? – презрительно повторил Манкриф. – Значит, если мы превратим пару русских городов в пепел, то это будет называться «защитой»?
– Не пару, а десять, – жестко ответил Смит. – Каждая из ракет «Минитмен» несет три боеголовки. Но теперь их можно не бояться, согласно плану по разоружению, их уничтожают.
– Слава Богу.
Перегнувшись через перила, Смит посмотрел вниз, затем повернулся к Манкрифу.
– Я так и предполагал. Ваша реакция должна была быть именно такой, – произнес он с холодной усмешкой. – Уж в чем, в чем, а в желании защищать свою страну вас обвинить трудно. Чувство патриотизма вам неизвестно.
Манкрифа снова охватил страх. Он пожалел, что поддался на уговоры Вики и прилетел в Вашингтон. Самые худшие его предположения начинали сбываться.
– Вы помните шестьдесят девятый год, мистер Манкриф? Тот самый год, когда после получения повестки о призыве в армию вы смылись в Канаду? – спросил Смит. На губах его продолжала играть змеиная улыбка.
– С тех пор прошло больше тридцати лет, – ответил Кайл. – Пора бы об этом и забыть.
– Вы – дезертир, Манкриф. Вы уклонились от военной службы.
– Слава Богу, об этом уже никто не вспоминает. Картер амнистировал всех, кто не хотел воевать во Вьетнаме.
– Очень благородно. А мой старший брат погиб там. Он бросил колледж, поступил в морскую пехоту и ушел на войну добровольцем. И когда вы прохлаждались с девками в Торонто, он погибал во вьетнамских топях.
«Сколько им про меня известно», – гулко стучало в мозгу Манкрифа. От нарастающего волнения сердце его учащенно билось, руки вспотели. Кайл почувствовал, как по его спине и груди потекли тонкие струйки холодного пота. Но, несмотря на страх, он приблизился к Смиту и зашипел ему прямо в лицо:
– Вьетнам был авантюрой. Мне искренне жаль вашего брата, но что, вам было бы легче, если бы и меня убили во Вьетнаме?
– Авантюрой? – повторил Смит. – Никогда не подозревал, что политика нашей страны может считаться авантюрой. Вы действительно так думаете?
Манкриф отступил, давая пройти туристам.
– Я дам вам возможность реабилитироваться перед своей страной, – заявил Смит с убийственным спокойствием. – А воспользуетесь ли вы ею или нет, мистер Манкриф, это уже ваше дело. Только будь я на вашем месте, воспользовался бы.
Кайл заморгал. «Что именно они знают про меня? – лихорадочно думал Манкриф. – Боже праведный, знают они или нет? А может быть, нет, просто пудрят мне мозги? Да что они могут знать! И зачем им тратить время на то, чтобы собирать информацию о дезертире? Да, скорее всего так».
Кайл Манкриф родился от женщины, которая ошибочно считала, что появление сына заставит его отца жениться на ней. Первая попытка матери Кайла удержать около себя любовника успехом не увенчалась: от нее осталась лишь двухлетняя дочь.
Провалилась и вторая попытка. Несмотря на то что Кайл был назван в честь отца, он ушел из Балтимора в неизвестном направлении, оставив мать Кайла с двумя детьми на руках. Мать винила в этом Кайла, и поэтому его ранние детские воспоминания всегда были связаны с криками и побоями. Мать жестоко рассчитывалась с ним за свою ошибку. Когда она не била Кайла, то кричала на него, называя лишним и ненужным.
Сестра жалела Кайла. Когда мать уходила и в тесной однокомнатной квартире они оставались одни, она утешала его. Иногда она позволяла себе делать это и в присутствии матери. Сама еще почти ребенок, Кристал как могла заботилась о Кайле, купала его в кухонной раковине, кормила и одевала его. Она любила Кайла.
Мать Кайла когда-то убежала от своих родителей, суровых баптистов, живших в Джорджии. Последствием ее шага явилось удаление ее имени из списка членов семьи. Для всех своих она словно умерла, и мать Кайла хорошо это знала. Вернуться домой она не могла, да и, по всей видимости, не хотела. Никакой особой профессии у нее не было, и перебивалась она случайными заработками. Места работы она меняла чуть ли не каждую неделю, где-то ее не устраивали условия, а где-то хозяев не устраивала она сама. И все это время она продолжала настойчиво искать себе мужа. И чем бесплоднее было ее желание, тем сильнее оно перерастало в манию. Мать пласталась перед своими любовниками, делала все, чтобы только они не уходили, и они этим успешно пользовались. Постепенно она начала пропивать со своими ухажерами и то копеечное пособие на детей, которое получала от государства.
Она не понимала, что занимается проституцией, пока однажды днем в их убогую квартирку не вломились два каких-то красномордых детины и не предупредили, что отныне она будет отдавать им часть денег, за что они оградят ее от полиции и насилия. Затем они показали ей, как выглядит насилие, – изнасиловали ее и ушли.
В то время Кайлу было всего шесть лет. Трясясь от страха, прижавшись к своей восьмилетней сестре, он лежал на надувном армейском матрасе, служившем ему кроватью. Хотя его восьмилетняя сестра и пыталась с головой укрыть его тонким одеялом, он все равно видел, как избивали и насиловали его мать. Кайл навсегда запомнил ее мольбу и истошные крики.
Четыре последующих года превратились для него в ад. Мать стала наркоманкой и превратилась в зомби. Она приводила с собой мужчин, а порой сразу несколько. Мужчины напивались, раздевались догола и делали с ней все, что хотели. К его удивлению, она не только не сопротивлялась, но даже радовалась и смеялась. Потом мужчины уходили, а мать Кайла долго, как ему казалось часами, лежала согнувшись. Затем она вставала, пошатываясь, шла в грязный туалет и блевала так, словно хотела вывернуть себя наизнанку.
Когда мать приводила к себе мужчин, Кайл не вылезал из-под одеяла. Таков был ее приказ – не высовываться ни под каким видом. Кристал обычно тоже лежала рядом. Пока мать принимала гостей, дети, похолодев от страха, дрожали под одеялом. Сестра прижимала Кайла к себе, порой так крепко, что он едва мог дышать.
Однажды вечером мать заявилась домой с пьяным матросом, который, увидев Кристал, потребовал, чтобы она тоже легла с ними. Когда Кайл услышал это, его охватил ужас.
– Кристал, дорогая, у нас тут очень хорошо, – заплетающимся языком говорила мать, хватая сестру за руку. – Иди скорей к мамочке, иди, доченька.
Трясясь всем телом, Кристал разжала руки и выпустила из своих объятий Кайла. Она встала с матраса и подошла к кровати, на которой валялись мать и странно ухмыляющийся пьяный матрос. Они начали раздевать ее. Когда они стали снимать ее трусики, Кристал заплакала и стала сопротивляться. Тогда мать ударила ее по лицу и крикнула:
– Заткнись. Умей вести себя!
Кайл натянул на себя одеяло, заткнул уши, но ничто не помогло. Он слышал, как визжала Кристал, как ругалась мать и сопел пьяный матрос. Он терпел до тех пор, пока крики сестры стали невыносимыми. Она захлебывалась в плаче. Тогда Кайл вскочил со своего матраса и подбежал к кровати. Он набросился на матроса, но тот легко отшвырнул тщедушного мальчишку. Потирая голову, он встал и посмотрел на лежащего на полу Кайла и пошел к нему. Кайл с омерзением смотрел на его сморщенный пенис с маленькими пятнами крови Кристал. Его доброй, заботливой Кристал.
– Завидуешь сестренке, малышок? Ну что ж, сейчас я и тебя трахну.
Кайл вскочил и подбежал к кухонному столу. Быстро выдвинув один из ящиков, он достал из него длинный нож.
– Не сметь! Положи нож на место! – заорала мать, но Кайл не пошевелился. Матрос мгновенно протрезвел.
– Лучше положи эту штуку обратно, парень, – прохрипел он, угрожающе поднимая татуированные руки. – Иначе тебе будет очень больно.
Кайл продолжал стоять, сжимая нож.
– Кому сказала, положи! – снова крикнула мать. – Вот она, твоя Кристал, ничего с ней не случилось. Смотри!
Увидев, что Кристал жива, он вдруг испугался стоящего матроса и положил нож в ящик. В ту же секунду матрос подбежал к нему, схватил за воротник рубашки и легко поднял.
– Хотел исполосовать меня, гаденыш? – прошипел он. – Так получай, тварь.
Он швырнул Кайла на пол и начал избивать. Кайл пробовал загораживать лицо от ударов, но их было так много! Матрос поднял обмякшее тело Кайла и швырнул на матрас с такой силой, что он лопнул.
Затем он стал одеваться. Увидев это, мать вскочила и подбежала к нему.
– Постой, постой, куда ты! Не уходи, давай еще погуляем. Ну что ты, давай нас по очереди, – упрашивала она матроса, но тот только мотал головой.
– Объясни своему уроду, что другой бы на моем месте ему просто голову свернул, – сказал он, выходя из комнаты.
После его ухода на Кайла уже набросилась мать.
– Скотина! – кричала она, колотя Кайла длинным армейским ремнем. – Никчемная, ненужная скотина!
Кайл понимал причину ее злобы – ведь матрос ничего не заплатил.
Утром он еле поднялся, вышел из дома и направился в школу. Промозглый осенний ветер бил ему в лицо. Кайл прошел мимо гавани, обогнул длинные одноэтажные склады и подошел к школе. Здесь было его убежище, в школе он видел место, куда может убежать от ужаса, окружающего его дома. Учителя, конечно, догадывались о том, чем занимается его мать, предполагали, какой может быть жизнь у Кайла и его сестры, но помалкивали. Товарищей у Кайла не было, но в школе ему было неплохо. Конечно, как и всех учеников младших классов, старшие дразнили и обижали его, но в общем не больше, чем других. К тому же Кайл хладнокровно сносил щипки и тычки школьников, понимая, что того, кого не любят, даже не будут дразнить.
Школа служила Кайлу отдушиной. Учился он неплохо, отметками не блистал, но и в неуспевающих никогда не числился. Он всегда старался прийти в класс подготовленным и, как бы поздно ему ни приходилось ложиться, уроки делал постоянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Полет из Орландо в Вашингтон Манкрифу запомнится надолго. Как раз в это время с мыса Гаттерас вдоль всего Восточного побережья двигался мощный шторм. Даже самые тяжелые самолеты, попадавшие в него, тряслись и то и дело падали в воздушные ямы. Из-за непогоды самолет опоздал почти на час, но на этом несчастья Манкрифа не кончились. Вашингтон встретил его проливным холодным дождем и сильным пронизывающим ветром. Едва успев выйти из самолета, Манкриф сразу же промок и разозлился. Такси долго не было, и ему пришлось стоять в очереди. Подавленный и злой, он вместе с остальными пассажирами ругал погоду и администрацию аэропорта. Наконец грубый диспетчер буквально втиснул его в какую-то развалюху, и Манкриф принялся ворчать по поводу плохо налаженной службы такси. Его попутчики тут же поддержали его.
Шофер, пожилой молчаливый негр, не остался в долгу. Не моргнув глазом, он заявил, что десятиминутная поездка-будет стоить каждому пассажиру по двадцать пять долларов. Когда Манкриф, высаживаясь, прибавил ему еще пять, шофер удивленно вскинул брови.
– За что это? – спросил он.
– Эта поездка произвела на меня очень сильное впечатление. Я ее никогда не забуду, – выразительно ответил Манкриф.
Взбегая по ступенькам ко входу в Аэрокосмический музей, Кайл почувствовал, что у него начало хлюпать в ботинке. Он привык к кратковременным, веселым флоридским дождям и жаркому солнцу, поэтому не взял с собой ни плаща, ни зонтика. Войдя в здание, он остановился, чтобы перевести дух. Мимо шли, толкаясь, толпы туристов, и Манкриф отошел в сторону. Глядя на расползающуюся под ним лужу, Кайл пожалел, что не родился собакой, тогда бы он умел стряхивать с себя воду.
Несмотря на дождь, поток туристов не кончался. В музей входили сотни и сотни людей, молодые пары с малолетними детишками на руках, седовласые старики под руку со своими немолодыми супругами, молодые бабушки и дедушки с колясками. Между ними, раскрыв от удивления глаза и рты, шагали подростки. И вся эта толпа восхищенно охала и ахала, тыкала пальцем в ракеты, останавливалась в изумлении, издавала гудение и проходила дальше. Манкрифу посетители казались паломниками, после долгого путешествия попавшими наконец в заветный храм. «Ну и шум», – подумал он, презрительно оглядывая прихожан. Ему больше нравилась тишина.
Он наклонился, а когда поднял глаза, то увидел прямо над собой первый в мире самолет братьев Райт. И не копию, а оригинал, тот самый, который был сделан их руками. Рядом с ним с потолка свисал «Дух Сент-Луиса» Линдберга. Это был уже алюминиевый самолет, не чета тряпочно-деревянному детищу братьев Райт. А немного впереди, словно уменьшенная модель храма, возвышался командный модуль космического корабля «Аполло-11», на котором американские астронавты долетели до Луны.
Манкриф удивленно заморгал и завертел головой, переводя взгляд с самолетов братьев Райт на космический корабль и обратно. Между ними была разница в пятьдесят лет. Всего жизнь одного поколения потребовалась человечеству, чтобы от простого полета над поверхностью земли шагнуть в космос. Перед кораблем на небольшом возвышении стояла толстая деревянная пластина с вделанным в нее осколком настоящего лунного камня, доставленного на Землю астронавтами. Манкриф не отрываясь смотрел на него. «Это тебе не игра, не имитация, – думал он. – Они действительно там были и привезли с собой этот камень. Вот это реальность». Как и все остальные туристы, Манкриф подошел к камню и дотронулся до него кончиками пальцев.
– Да, поразительно. Великолепно и поразительно, – услышал он за спиной чей-то взволнованный голос.
Манкриф обернулся и посмотрел на говорящего. На первый взгляд в его внешности не было ничего необычного. Довольно молодой, внешне ничем не примечательный турист в сером костюме и консервативном синем галстуке. Очень невзрачный, среднего роста, он едва доходил Манкрифу до плеча. Глядя на его коротко остриженные и зачесанные на прямой пробор светлые волосы, Манкриф подумал, что в юности они были рыжими, а с возрастом начали темнеть. На руке у мужчины висел светлый дождевик.
Манкриф, в промокшей и сморщенной зеленой спортивной куртке, без галстука, вначале подумал, что этот коротышка – просто связник, который должен отвести его к своему боссу, и еще раз осмотрел его.
Волевое, с крупным выдающимся вперед подбородком лицо мужчины было напряжено, губы сжаты. Вызывающе вздернутый маленький нос, пронизывающий взгляд стальных глаз. Нет, лицо мужчины не понравилось Манкрифу, оно слишком напоминало физиономию полицейского.
Внезапно внутри у него все похолодело, руки задрожали, лоб покрылся испариной.
– Вы опоздали на целый час, – мягким тенором произнес мужчина. Он говорил очень тихо, так, чтобы только Манкриф смог услышать и разобрать его слова. Затем он повернулся и пошел в сторону, в центральную часть музея. Манкриф направился за ним.
– Я не виноват, самолет опоздал, – оправдывался он. – Да и такси пришлось долго ждать.
Несмотря на гул и взрывы смеха, мужчина, казалось, прекрасно слышал бормотание Манкрифа.
– Ладно, не переживайте, – ответил он. – Главное, что вы здесь.
Набравшись смелости, Манкриф выпалил:
– А с кем я разговариваю?
Мужчина, не сбавляя темпа, продолжал идти вслед за толпой.
– Разве это так важно? – проговорил он.
– Я не люблю вести дела с людьми, которых не знаю, – отрезал Манкриф.
– Пап, гляди-ка. А вон «Скайлэб», – раздался восторженный голос какого-то мальчишки.
Мужчина покосился на Манкрифа.
– Что заставляет вас думать, что я собираюсь вести с вами какие-то дела?
Страх у Манкрифа исчез, уступив место возмущению.
– Послушайте, я не напрашивался на эту беседу, – возмущенно зашептал он. – Это вы меня сюда пригласили. Если вы будете говорить со мной в таком тоне, то, думаю, мне лучше возвратиться в Орландо и забыть о нашей встрече.
Собеседник Манкрифа едко улыбнулся:
– Можете называть меня мистер Смит. Надеюсь, вам нравится эта фамилия?
– В таком случае, я – Зоркий Сокол. Хао!
Шутка дошла, мужчина рассмеялся:
– Очень странно. Вы просили меня назваться, а когда я это сделал – вы обижаетесь.
Они поднялись на второй этаж музея. Высокому Манкрифу был видно все, поверх голов туристов он продолжал рассматривать экспонаты. Они миновали видеораму, рассмотрели ряд старых ракет, стоящих внизу. Их длинные острые носы уходили вверх, к самому потолку.
– Ну, так о чем мы будем говорить? – спросил Манкриф. – Что вы от меня хотите?
Смит показал на изогнутую металлическую конструкцию космической станции «Скайлэб», высокую, как десятиэтажный дом.
– Не понимаю, что она тут делает. Ее построили для того, чтобы она летала в космосе, а не торчала здесь.
Манкриф промолчал.
– О, посмотрите-ка туда, – Смит ткнул пальцем в экспонат. – Похоже, что это двигатели «Сатурн-5». Это они подняли наших астронавтов и донесли их до Луны. А вон та крошка внизу – это ракета «Минитмен».
– И что из того?
– Межконтинентальная баллистическая ракета. Вы знаете, почему она так называется? Потому что она в любую минуту готова отразить любую агрессию. Наша защитница.
– Защитница? – презрительно повторил Манкриф. – Значит, если мы превратим пару русских городов в пепел, то это будет называться «защитой»?
– Не пару, а десять, – жестко ответил Смит. – Каждая из ракет «Минитмен» несет три боеголовки. Но теперь их можно не бояться, согласно плану по разоружению, их уничтожают.
– Слава Богу.
Перегнувшись через перила, Смит посмотрел вниз, затем повернулся к Манкрифу.
– Я так и предполагал. Ваша реакция должна была быть именно такой, – произнес он с холодной усмешкой. – Уж в чем, в чем, а в желании защищать свою страну вас обвинить трудно. Чувство патриотизма вам неизвестно.
Манкрифа снова охватил страх. Он пожалел, что поддался на уговоры Вики и прилетел в Вашингтон. Самые худшие его предположения начинали сбываться.
– Вы помните шестьдесят девятый год, мистер Манкриф? Тот самый год, когда после получения повестки о призыве в армию вы смылись в Канаду? – спросил Смит. На губах его продолжала играть змеиная улыбка.
– С тех пор прошло больше тридцати лет, – ответил Кайл. – Пора бы об этом и забыть.
– Вы – дезертир, Манкриф. Вы уклонились от военной службы.
– Слава Богу, об этом уже никто не вспоминает. Картер амнистировал всех, кто не хотел воевать во Вьетнаме.
– Очень благородно. А мой старший брат погиб там. Он бросил колледж, поступил в морскую пехоту и ушел на войну добровольцем. И когда вы прохлаждались с девками в Торонто, он погибал во вьетнамских топях.
«Сколько им про меня известно», – гулко стучало в мозгу Манкрифа. От нарастающего волнения сердце его учащенно билось, руки вспотели. Кайл почувствовал, как по его спине и груди потекли тонкие струйки холодного пота. Но, несмотря на страх, он приблизился к Смиту и зашипел ему прямо в лицо:
– Вьетнам был авантюрой. Мне искренне жаль вашего брата, но что, вам было бы легче, если бы и меня убили во Вьетнаме?
– Авантюрой? – повторил Смит. – Никогда не подозревал, что политика нашей страны может считаться авантюрой. Вы действительно так думаете?
Манкриф отступил, давая пройти туристам.
– Я дам вам возможность реабилитироваться перед своей страной, – заявил Смит с убийственным спокойствием. – А воспользуетесь ли вы ею или нет, мистер Манкриф, это уже ваше дело. Только будь я на вашем месте, воспользовался бы.
Кайл заморгал. «Что именно они знают про меня? – лихорадочно думал Манкриф. – Боже праведный, знают они или нет? А может быть, нет, просто пудрят мне мозги? Да что они могут знать! И зачем им тратить время на то, чтобы собирать информацию о дезертире? Да, скорее всего так».
Кайл Манкриф родился от женщины, которая ошибочно считала, что появление сына заставит его отца жениться на ней. Первая попытка матери Кайла удержать около себя любовника успехом не увенчалась: от нее осталась лишь двухлетняя дочь.
Провалилась и вторая попытка. Несмотря на то что Кайл был назван в честь отца, он ушел из Балтимора в неизвестном направлении, оставив мать Кайла с двумя детьми на руках. Мать винила в этом Кайла, и поэтому его ранние детские воспоминания всегда были связаны с криками и побоями. Мать жестоко рассчитывалась с ним за свою ошибку. Когда она не била Кайла, то кричала на него, называя лишним и ненужным.
Сестра жалела Кайла. Когда мать уходила и в тесной однокомнатной квартире они оставались одни, она утешала его. Иногда она позволяла себе делать это и в присутствии матери. Сама еще почти ребенок, Кристал как могла заботилась о Кайле, купала его в кухонной раковине, кормила и одевала его. Она любила Кайла.
Мать Кайла когда-то убежала от своих родителей, суровых баптистов, живших в Джорджии. Последствием ее шага явилось удаление ее имени из списка членов семьи. Для всех своих она словно умерла, и мать Кайла хорошо это знала. Вернуться домой она не могла, да и, по всей видимости, не хотела. Никакой особой профессии у нее не было, и перебивалась она случайными заработками. Места работы она меняла чуть ли не каждую неделю, где-то ее не устраивали условия, а где-то хозяев не устраивала она сама. И все это время она продолжала настойчиво искать себе мужа. И чем бесплоднее было ее желание, тем сильнее оно перерастало в манию. Мать пласталась перед своими любовниками, делала все, чтобы только они не уходили, и они этим успешно пользовались. Постепенно она начала пропивать со своими ухажерами и то копеечное пособие на детей, которое получала от государства.
Она не понимала, что занимается проституцией, пока однажды днем в их убогую квартирку не вломились два каких-то красномордых детины и не предупредили, что отныне она будет отдавать им часть денег, за что они оградят ее от полиции и насилия. Затем они показали ей, как выглядит насилие, – изнасиловали ее и ушли.
В то время Кайлу было всего шесть лет. Трясясь от страха, прижавшись к своей восьмилетней сестре, он лежал на надувном армейском матрасе, служившем ему кроватью. Хотя его восьмилетняя сестра и пыталась с головой укрыть его тонким одеялом, он все равно видел, как избивали и насиловали его мать. Кайл навсегда запомнил ее мольбу и истошные крики.
Четыре последующих года превратились для него в ад. Мать стала наркоманкой и превратилась в зомби. Она приводила с собой мужчин, а порой сразу несколько. Мужчины напивались, раздевались догола и делали с ней все, что хотели. К его удивлению, она не только не сопротивлялась, но даже радовалась и смеялась. Потом мужчины уходили, а мать Кайла долго, как ему казалось часами, лежала согнувшись. Затем она вставала, пошатываясь, шла в грязный туалет и блевала так, словно хотела вывернуть себя наизнанку.
Когда мать приводила к себе мужчин, Кайл не вылезал из-под одеяла. Таков был ее приказ – не высовываться ни под каким видом. Кристал обычно тоже лежала рядом. Пока мать принимала гостей, дети, похолодев от страха, дрожали под одеялом. Сестра прижимала Кайла к себе, порой так крепко, что он едва мог дышать.
Однажды вечером мать заявилась домой с пьяным матросом, который, увидев Кристал, потребовал, чтобы она тоже легла с ними. Когда Кайл услышал это, его охватил ужас.
– Кристал, дорогая, у нас тут очень хорошо, – заплетающимся языком говорила мать, хватая сестру за руку. – Иди скорей к мамочке, иди, доченька.
Трясясь всем телом, Кристал разжала руки и выпустила из своих объятий Кайла. Она встала с матраса и подошла к кровати, на которой валялись мать и странно ухмыляющийся пьяный матрос. Они начали раздевать ее. Когда они стали снимать ее трусики, Кристал заплакала и стала сопротивляться. Тогда мать ударила ее по лицу и крикнула:
– Заткнись. Умей вести себя!
Кайл натянул на себя одеяло, заткнул уши, но ничто не помогло. Он слышал, как визжала Кристал, как ругалась мать и сопел пьяный матрос. Он терпел до тех пор, пока крики сестры стали невыносимыми. Она захлебывалась в плаче. Тогда Кайл вскочил со своего матраса и подбежал к кровати. Он набросился на матроса, но тот легко отшвырнул тщедушного мальчишку. Потирая голову, он встал и посмотрел на лежащего на полу Кайла и пошел к нему. Кайл с омерзением смотрел на его сморщенный пенис с маленькими пятнами крови Кристал. Его доброй, заботливой Кристал.
– Завидуешь сестренке, малышок? Ну что ж, сейчас я и тебя трахну.
Кайл вскочил и подбежал к кухонному столу. Быстро выдвинув один из ящиков, он достал из него длинный нож.
– Не сметь! Положи нож на место! – заорала мать, но Кайл не пошевелился. Матрос мгновенно протрезвел.
– Лучше положи эту штуку обратно, парень, – прохрипел он, угрожающе поднимая татуированные руки. – Иначе тебе будет очень больно.
Кайл продолжал стоять, сжимая нож.
– Кому сказала, положи! – снова крикнула мать. – Вот она, твоя Кристал, ничего с ней не случилось. Смотри!
Увидев, что Кристал жива, он вдруг испугался стоящего матроса и положил нож в ящик. В ту же секунду матрос подбежал к нему, схватил за воротник рубашки и легко поднял.
– Хотел исполосовать меня, гаденыш? – прошипел он. – Так получай, тварь.
Он швырнул Кайла на пол и начал избивать. Кайл пробовал загораживать лицо от ударов, но их было так много! Матрос поднял обмякшее тело Кайла и швырнул на матрас с такой силой, что он лопнул.
Затем он стал одеваться. Увидев это, мать вскочила и подбежала к нему.
– Постой, постой, куда ты! Не уходи, давай еще погуляем. Ну что ты, давай нас по очереди, – упрашивала она матроса, но тот только мотал головой.
– Объясни своему уроду, что другой бы на моем месте ему просто голову свернул, – сказал он, выходя из комнаты.
После его ухода на Кайла уже набросилась мать.
– Скотина! – кричала она, колотя Кайла длинным армейским ремнем. – Никчемная, ненужная скотина!
Кайл понимал причину ее злобы – ведь матрос ничего не заплатил.
Утром он еле поднялся, вышел из дома и направился в школу. Промозглый осенний ветер бил ему в лицо. Кайл прошел мимо гавани, обогнул длинные одноэтажные склады и подошел к школе. Здесь было его убежище, в школе он видел место, куда может убежать от ужаса, окружающего его дома. Учителя, конечно, догадывались о том, чем занимается его мать, предполагали, какой может быть жизнь у Кайла и его сестры, но помалкивали. Товарищей у Кайла не было, но в школе ему было неплохо. Конечно, как и всех учеников младших классов, старшие дразнили и обижали его, но в общем не больше, чем других. К тому же Кайл хладнокровно сносил щипки и тычки школьников, понимая, что того, кого не любят, даже не будут дразнить.
Школа служила Кайлу отдушиной. Учился он неплохо, отметками не блистал, но и в неуспевающих никогда не числился. Он всегда старался прийти в класс подготовленным и, как бы поздно ему ни приходилось ложиться, уроки делал постоянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70