Кэтрин суммировала данные и следила за тем, чтобы информация
попала к Уиму Вандину. Уим просматривал отчеты, пропускал все данные через
тот невероятный компьютер, каким была его голова, и практически немедленно
подсчитывал, какую прибыль получила компания или сколько потеряла.
Кэтрин нравилось ближе узнавать своих коллег, и она не уставала
восхищаться красотой старого здания, в котором ей выпало работать.
Она как-то сказала об этом Эвелин в присутствии Уима, на что Уим
заметил: "Это государственная таможня, построенная в 1721 году сэром
Кристофером Уреном. После Большого лондонского пожара Кристофер Урен
переделал 50 церквей, включая церковь святого Павла, святого Михаила и
святой Невесты. Он - автор проектов Королевской биржи и Букингемского
дворца. Здание переделали под офисы в 1907 году, и во время второй мировой
войны правительство официально объявило его бомбоубежищем на время
налетов".
Бомбоубежищем служила большая бомбонепроницаемая комната, в которую
можно было попасть через тяжелую железную дверь в подвале. Кэтрин побывала
в этой комнате и подумала о британцах, которые, стар и млад, прятались
здесь от бомбежек гитлеровской авиации.
Сам по себе подвал был огромным, протянувшимся по всей длине дома.
Там находилась бойлерная для обогрева всего здания, напичканная приборами
и телефонами. С бойлером постоянно были неприятности. Уже несколько раз
Кэтрин пришлось сопровождать ремонтных рабочих в подвал, чтобы осмотреть
его. Каждый из них, немного повозившись около бойлера, объявлял его
исцеленным от того, чем он предположительно был болен, и откланивался.
- У него такой опасный вид, - сказала как-то Кэтрин. - А он не может
взорваться?
- Типун вам на язык, мисс! Конечно, нет. Предохранительный клапан
видите? Значит, если бойлер перегревается, этот клапан выпускает излишний
пар, и дело в шляпе. Никаких проблем.

После работы ее ждал Лондон со своим изобилием замечательных
театральных, балетных и музыкальных спектаклей. Еще там были такие
интересные книжные магазины, как те, что принадлежали Хатчарду и Фойлу, и
десятки музеев, маленьких лавочек древностей и ресторанов. Кэтрин посещала
мастерские литографий, ходила за покупками к Харродсу, Фортнуму, Масону и
Спенсеру, а по воскресеньям пила чай в гостинице "Савой".
Время от времени непрошеные мысли приходили ей в голову. Очень многое
напоминало ей о Ларри. Голос... фраза... запах одеколона... песня. "Нет. С
прошлым покончено. Теперь главное - будущее". С каждым днем она
становилась все сильнее.

Кэтрин и Эвелин Кэй подружились и часто проводили время вместе.
Как-то в воскресный день они пошли на художественную выставку на берегу
Темзы. Десятки художников, молодых и старых, демонстрировали свои картины.
У всех у них было одно общее - они были неудачниками, не имеющими
возможности выставляться в художественных галереях. Картины были просто
ужасны. Кэтрин купила одну из чистой жалости.
- Где вы ее повесите? - спросила Эвелин.
- В бойлерной, - ответила Кэтрин.
Часто, гуляя по лондонским улицам, они встречали художников, рисующих
цветными мелками прямо на панели. Некоторые работы изумляли. Прохожие
останавливались полюбоваться и бросали художникам монеты. Однажды днем,
возвращаясь с обеда, Кэтрин остановилась понаблюдать за стариком, рисующим
мелом великолепный пейзаж. Он уже заканчивал его, когда пошел дождь.
Старик стоял и смотрел, как вода смывает его картину. "Совсем как мою
прошлую жизнь", - подумала Кэтрин.

Однажды Эвелин предложила Кэтрин поехать в шеферд-маркет. "Очень
интересное место", - сказала она.
Зрелище действительно было впечатляющее. Там был ресторанчик под
названием "Тидди Долз", впервые открытый триста лет назад, журнальный
киоск, женская парикмахерская, пекарня, магазины, торгующие антиквариатом,
и несколько двухи трехэтажных жилых зданий.
Таблички на почтовых ящиках казались очень старыми. На одной было
написано: "Элен", а снизу - "Уроки французского". На другой - "Рози", а
под именем - "Здесь обучают греческому".
- Здесь что, живут учителя?
Эвелин громко рассмеялась: "В определенном смысле - да. Только
предметы, которые преподают эти девушки, не стоит включать в школьную
программу".
Увидев, как Кэтрин покраснела, Эвелин расхохоталась еще громче.

Большую часть времени Кэтрин была одна, но она так много работала,
что скучать не приходилось. Она использовала все дни без остатка, как
будто пыталась восполнить то, что у нее было украдено. Она не хотела
думать ни о прошлом, ни о будущем. Она посетила Виндзорский замок и
Кентербери с его замечательным собором, а также Хэмптон Корт. По выходным
она отправлялась за город, останавливалась в маленьких уютных гостиницах и
много гуляла.
"Я живу, - думала она. - Никто не родится счастливым. Каждый кузнец
своего счастья. Я выжила. Я молода и здорова, и у меня все еще впереди".
В понедельник она возвращалась в контору к Эвелин, девушкам и Уиму
Вандину.
Уим Вандин был для нее загадкой.
Кэтрин никогда не встречала никого, хоть немного похожего на него. В
конторе работало двадцать человек, и Уим Вандин, без всякого калькулятора,
всегда знал, сколько кому причитается, сколько следует удержать и какой у
каждого служащего страховой номер. Хотя делопроизводство в конторе было в
полном порядке, он держал все данные, касающиеся компании, в голове. Он
знал, какие были денежные поступления из каждого подразделения, и больше
это или меньше, чем в прошлые месяцы за пять лет назад, когда он впервые
начал работать в компании.

Уим Вандин помнил все, что когда-либо слышал или читал. Диапазон его
знаний был умопомрачительным. Самый простой вопрос на любую тему вызывал
поток информации. Вместе с тем он очень тяжело сходился с людьми.
Кэтрин спрашивала о нем Эвелин.
- Я совсем не понимаю Уима.
- Уим эксцентричен, - объяснила Эвелин. - Нужно принимать его таким,
какой он есть. Ничего, кроме цифр, его не интересует. Не думаю, чтобы он
обращал внимание на людей.
- У него есть друзья?
- Нет.
- А свидания? В смысле, с девушками.
- Нет.

Кэтрин не уставала удивляться, сколько Уим всего знает. Однажды у нее
заболело ухо.
Уим сказал мрачно:
- Погода малоподходящая. Лучше сходи к врачу.
- Спасибо Уим. Я...
- Ухо состоит из ушной раковины, слухового канала, барабанной
перепонки, нескольких косточек - молоточка, наковальни и стремени,
барабанной полости, полукруглой перепонки, овального отверстия,
евстахиевой трубы, слухового нерва и ушной улитки. - И удалился.
Однажды Кэтрин и Эвелин пригласили Уима пообедать с ними в маленьком
местном ресторанчике. В помещении в глубине ресторана посетители
развлекались метанием стрел.
- А ты интересуешься спортом, Уим? - спросила Кэтрин. - Когда-нибудь
был на бейсболе?
- Бейсбол, - сказал Уим. - Бейсбол имеет девять с половиной дюймов в
окружности. Сделан из ниток, намотанных на жесткий резиновый конус. Сверху
покрыт белой кожей. Бита обычно делается из ясеня, ее диаметр не больше 2.
75 дюйма, а длина не более 42 дюймов.
"Он знает все статистические данные, - подумала Кэтрин, - но в
состоянии ли он получать удовольствие, участвуя в игре?"
- Ты когда-нибудь играл в какие-нибудь спортивные игры? Например,
баскетбол?
- Площадка для игры в баскетбол должна иметь деревянное или бетонное
покрытие. Мяч имеет сферическую кожаную покрышку тридцати двух дюймов в
диаметре. Резиновая камера внутри надувается до давления в тринадцать
атмосфер. Весит от двадцати до двадцати двух унций. Изобретен Джеймсом
Найсмитом в 1891 году.
Другого ответа Кэтрин не потребовалось.

Часто поведение Уима на людях оставляло желать много лучшего. Как-то
в воскресенье Кэтрин и Эвелин взяли Уима с собой в Мейденнед. Зашли в
таверну пообедать. К столу подошел официант:
- У нас сегодня свежие моллюски.
Кэтрин повернулась к Уиму:
- Ты любишь моллюсков?
Уим ответил:
- Моллюски бывают длинные, круглые, острые, прибойные, однополые и
кровяные.
Официант смотрел на него, открыв рот:
- Не желаете заказать, сэр?
- Терпеть не могу моллюсков, - резко ответил Уим.
Кэтрин нравились все, с кем она работала, но Уим был чем-то
особенным. Ум его превосходил все возможные пределы, и вместе с тем он был
погружен в себя и одинок.
Как-то Кэтрин сказала Эвелин:
- Разве для Уима невозможно жить, как все? Влюбиться, жениться?
Эвелин вздохнула:
- Я же тебе говорила. Он лишен чувств. Он никогда ни к кому не будет
по-настоящему привязан.
Но Кэтрин не верила, что такое возможно. Раз или два она заметила
искорку симпатии, смеха в глазах Уима, и ей захотелось выманить его из
скорлупы, помочь ему. Но, может быть, ей просто показалось?

Однажды все служащие конторы получили приглашения на
благотворительный бал в гостинице "Савой".
Кэтрин вошла в кабинет Уима:
- Уим, ты умеешь танцевать?
Он взглянул на нее:
- Ритм фокстрота - полтора такта на четыре счета. Мужчина начинает с
левой ноги и делает два шага вперед. Женщина начинает с правой ноги и
делает два шага назад. За двумя медленными шагами следует быстрый шаг в
сторону под прямым углом к медленным шагам. Наклон - мужчина шагает вперед
левой ногой и медленно наклоняется, затем делает шаг вперед правой ногой,
тоже медленно. Затем быстро делает шаг влево левой ногой, тоже медленно.
Затем, тоже быстро, приставляет правую ногу к левой ноге.
Кэтрин просто не нашлась что сказать. "Он знает все правильные слова,
но не понимает, что они означают".
Позвонил Константин Демирис. Было уже поздно, и Кэтрин собиралась
ложиться спать.
- Надеюсь, не помешал? Это Коста.
- Нет, что вы. - Ей было приятно слышать его голос. Ей не хватало
бесед с ним, его советов. В конце концов, он был единственным, кто знал о
ее прошлом. Он казался ей старым другом.
- Я думал о вас, Кэтрин. Боюсь, Лондон может показаться вам скучным.
Вы же никого там не знаете.
- Мне действительно иногда бывает одиноко, - призналась Кэтрин. - Но
я справляюсь. Я все время помню, что вы сказали: забудьте о прошлом,
живите для будущего.
- Совершенно верно. Кстати, о будущем. Я завтра буду в Лондоне. Хотел
бы пригласить вас на ужин.
- Я буду очень рада, - с готовностью отозвалась Кэтрин. Она будет
ждать встречи с нетерпением. У нее появится возможность выразить ему свою
признательность.
Положив трубку, Константин Демирис улыбнулся про себя: _п_о_г_о_н_я
н_а_ч_а_л_а_с_ь_.

Они поужинали в "Ритце". Хотя зал ресторана отличался изысканностью,
а еда была просто великолепна, Кэтрин с трудом могла обращать внимание на
что-либо, кроме сидящего напротив нее мужчины. Ей так много надо было ему
сказать.
- В вашей конторе замечательные служащие, - сказала она. - Уим просто
поразителен. Мне никогда не приходилось встречать человека, который бы
мог...
Но Демирис не слушал. Он смотрел на нее и думал, как она прекрасна и
как уязвима. "Мне не следует ее торопить, - решил он. - Буду играть в эту
игру не торопясь, чтобы насладиться победой. Посвящаю это тебе, Ноэлли, и
твоему любовнику".
- Вы долго пробудете в Лондоне? - спрашивала тем временем Кэтрин.
- День или два, не больше. Есть дела. - Это было правдой.
Однако он знал, что все вопросы можно было решить по телефону. Нет, в
Лондон он прилетел, чтобы как-то сблизиться с Кэтрин, сделать ее
эмоционально от себя зависимой. Он наклонился к ней:
- Кэтрин, я когда-нибудь вам рассказывал о том времени, когда я
работал на нефтяных месторождениях в Саудовской Аравии?..
Демирис повез Кэтрин ужинать и на следующий вечер.
- Эвелин мне рассказала, как вы прекрасно работаете. Я вам прибавлю
жалованье.
- Вы и так очень добры, - запротестовала Кэтрин. - Я...
Демирис заглянул ей в глаза.
- Вы и представить себе не можете, каким добрым я могу быть.
Кэтрин почувствовала себя неловко. "Он просто очень добрый, -
подумала она. - Я не должна ничего себе воображать".

На следующий день Демирис собрался уезжать.
- Кэтрин, не хотите проводить меня в аэропорт?
- Конечно.
Он казался Кэтрин таким замечательным, что просто дух захватывало. Он
был остроумен и блестящ, и его внимание льстило ей.
В аэропорту Демирис слегка поцеловал Кэтрин в щеку:
- Рад, что нам удалось побыть вместе, Кэтрин.
- Взаимно. Спасибо, Коста.
Она дождалась, пока самолет взлетит. "Он такой необыкновенный, -
сказала она себе. - Мне будет его не хватать".

6
Все поражались тем явно тесным дружеским отношениям, которые
существовали между Константином Демирисом и его шурином, Спиросом Ламброу.
Спирос Ламброу был почти так же богат и могущественен, как Демирис.
Если Демирис владел самым большим грузовым флотом в мире, то Спирос
Ламброу владел вторым по величине. Константин Демирис контролировал ряд
газет и авиалиний, нефтепромыслов, сталелитейных заводов и золотых
приисков; у Спироса Ламброу были страховые компании, банки, огромное
количество недвижимости и химический завод. Они производили впечатление
мирных соперников, более того, приятелей.
- Ну не чудесно ли, - говорили люди, - что два таких могущественных
человека - большие друзья?
На самом же деле они были непримиримыми соперниками и презирали друг
друга. Не успел Спирос Ламброу купить 100-футовую яхту, как Демирис
спустил на воду яхту в 150 футов, с четырьмя дизельными двигателями,
командой из тринадцати человек, двумя скоростными катерами и бассейном с
пресной водой.
Едва флот Спироса Ламброу вырос до двадцати танкеров водоизмещением в
650000 тонн, как Константин Демирис увеличил свой флот до двадцати трех
танкеров водоизмещением в 650000 тонн. Когда Спирос Ламброу приобрел
несколько скаковых лошадей, Демирис немедленно купил целую конюшню, чтобы
выставлять своих лошадей против него на скачках, где он, в основном, и
выигрывал.
Они часто встречались, поскольку были членами одних и тех же
благотворительных комитетов, заседали в одних и тех же правлениях.
Встречались они и по-семейному.
Они были абсолютно полярны по темпераменту. Если Константин Демирис
родился в бедной семье и сам пробил себе дорогу наверх, Спирос Ламброу был
аристократом по рождению. Он был высок и элегантен, всегда безукоризненно
одет, обладал прекрасными манерами. Старейшим из его предков был Отто из
Баварии, который когда-то правил Грецией. Во время ранних политических
восстаний в Греции небольшому числу людей, принадлежавших олигархии,
удалось сколотить состояние на торговле, морских перевозках и земле. Одним
из таких людей был отец Спироса Ламброу, и Спирос унаследовал его империю.
Долгие годы Спирос Ламброу и Константин Демирис прятались за фасадом
дружелюбия. На самом же деле один стремился уничтожить другого. Демирисом
руководил инстинкт выживания, Ламброу же хотел отомстить своему шурину за
обращение с Мелиной.
Спирос Ламброу был человеком суеверным. Он сознавал, что в жизни ему
повезло, и не хотел гневить богов. Время от времени он консультировался у
экстрасенсов, но одна женщина-экстрасенс его поразила. Она предсказала,
что у его сестры, Мелины, будет выкидыш, что замужество ее будет неудачным
и еще с десяток других событий, которые действительно имели место. Она
жила в Афинах.
Звали ее мадам Пирис.

У Константина Демириса вошло в привычку каждое утро являться в свой
офис на улице Св. Геронда ровно в шесть утра. К тому времени как его
соперники приходили на работу, Демирис уже успевал провести деловые
переговоры со своими агентами в десятке стран мира.
Личный кабинет Демириса представлял собой нечто грандиозное. Вид из
огромных зеркальных окон открывался великолепный - все Афины лежали под
ногами. Пол был из черного гранита. Мебель - сплошная сталь и кожа. Стены
были увешаны картинами кубистов, среди них - картины Леже, Брака и с
полдюжины работ Пикассо. Еще там был огромный письменный стол из стали и
стекла и похожий на трон, обтянутый кожей стул. На столе в подставке из
хрусталя стояла посмертная маска Александра Великого. Надпись на подставке
гласила: "Александрос. Защитник человека".
В это утро, когда Константин Демирис вошел в кабинет, телефон на его
столе уже звонил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29