Он показал мне приказ - все очень вежливо сформулировано. И в скобках - "без исключений".
- Может, когда я закончу колледж...
- Ты не попадешь в колледж. Не пробьешься сквозь лабиринт стандартов и ограничений. Попробуешь нажать - скажут, что ты уже стар... проклятье, я не смог пробиться на доктора, это в моем-то возрасте и...
- Да, я понял, я на два года старше, чем нужно.
- Вот именно. Или всю оставшуюся жизнь проживешь за счет государства, или вернешься в армию.
- Тут и думать нечего, - сказала Мэригей. - В солдаты мы не пойдем.
Я согласился:
- Если пять или шесть миллиардов человек могут прилично существовать и без профессии, то смогу и я.
- Они привыкли к этому с детства - к такому положению вещей, - сказал Майк. - И это, скорее всего, не совсем то, что ты представляешь себе. Еды они получают едва достаточно, чтобы сбалансировать затраты энергии. Мясо раз в неделю. Даже по первому классу обеспечения.
- Ничего особенно нового, - сказал я, - особенно, по части еды - в армии нас так и кормили.
- Что до остального, то как ты сказал, мы с детства к этому не привыкли. Мы не станем целый день сидеть и смотреть телевизор.
- Я хочу рисовать, - сказала Мэригей. - Я всегда хотела серьезно заняться рисованием и живописью.
- А я буду продолжать изучать физику, просто так, для себя. И займусь музыкой и буду писать... - я обернулся к Мэригей, - или еще чем-нибудь займусь, как нам рассказал сержант Шири на Старгейте.
- Присоединишься к Новому Возрождению, - сказал Майк безжизненным тоном и раскурил трубку. Это был настоящий табак, и по комнате распространился замечательный запах.
Он, видимо, заметил, как я смотрю на него голодными глазами.
- Ну что из меня за хозяин! - Он извлек несколько листов бумаги из кисета и ловко свернул сигаретку. - Держи. Мэригей, ты будешь?
- Нет, спасибо, Майк. Если с табаком действительно трудно, то я лучше буду снова привыкать.
Майк кивнул, попыхивая погасшей было трубкой.
- Да, ничего хорошего. Лучше тренировать психику, научиться расслабляться и без табака.
Я закурил свою тонкую сигаретку.
- Хороша.
- На Земле ты ничего лучшего не достанешь. И марихуана у нас тоже лучше - от нее голова так не мутнеет.
Вошла мама и присела к нам.
- Обед будет готов через несколько минут. Майкл опять критикует наши порядки, я слышала.
- Разве я не прав? Пара сигарет с земной "травой", - и ты зомби.
- Кто это "ты"? Ведь ты сам не куришь ее?
- Ладно, ладно. Послушный мальчик не перечит мамочке.
- Когда она права, - сказала мама, совершенно, однако, без улыбки. Так! А вы, детки, любите рыбу?
И мы заговорили на совершенно безопасную тему, о том, какие мы голодные, и потом сели вокруг блюда, на котором лежал громадный лютианус, гарниром к нему был подан рис. Первая настоящая еда, которую нам с Мэригей пришлось отведать за последние двадцать шесть земных лет.
8
Как и все остальные, на следующий день я давал интервью на стереовидении. Полное отчаяние.
Комментатор: - Сержант Манделла, вы, судя по наградам, один из самых бравых солдат в ИСООН.
- Это точно, мы все получили по пригоршне планок еще на Старгейте.
- Вы участвовали еще в знаменитой кампании Альфа-0, первой настоящей битве с тельцианами, и вот сейчас как раз вернулись из рейда к Иод-4.
- Э-э, не совсем так, мы...
Комментатор: - Прежде чем мы расскажем о кампании Иод-4, наши зрители очень бы хотели услышать ваши личные впечатления от столкновения с тельцианами, так сказать, лицом к лицу. Жуткие существа они, не правда ли?
Я: - В общем-то, да. Наверное, вы видели снимки. Единственное, что на них плохо видно - это фактура покровной ткани. Кожа у них морщинистая, как у ящериц, и бледно-оранжевого цвета.
Комментатор: - А как они... пахнут?
Я: - Понятия не имею. В боекостюме можно чувствовать только собственный запах.
Комментатор: - Ха-ха, понимаю. Но мне хотелось бы узнать вот что, что вы чувствовали, вы лично, когда первый раз увидели противника... Испуг, отвращение, ненависть - что именно?
- Ну, сначала я был испуган, и отвращение тоже чувствовал. Это еще до боя, когда над нами пролетел одиночный тельцианин. Во время же боя мы находились под воздействием постгипнотического внушения - его нам сделали на Земле, и ключевая фраза приводила внушение в действие - и я испытывал только искусственную ненависть.
- Вы их презирали - и сражались немилосердно.
- Правильно. Мы истребили всех до одного. Хотя они и не пытались сопротивляться. Но когда нас освободили от воздействия внушения... мы сами не могли поверить, что это сделали мы. Четырнадцать человек сошли с ума, все остальные еще неделю сидели на транквилизаторах.
- Понимаю, - рассеянно сказал комментатор и бросил взгляд куда-то в сторону. - Сколько убили вы лично?
- Пятнадцать, двадцать - не знаю, ведь я уже говорил, что мы сами себя не помнили. Это было истребление.
В течение всего интервью комментатор как-то странно повторял сам себя и держался несколько скованно. Вечером, уже дома, я понял, в чем было дело.
Мэригей и я сидели перед стереокубом вместе с Майкам. Ма отправилась к дантисту по поводу нескольких вставных зубов (считалось, что дантисты в Женеве лучше, чем американские). Мое интервью показывали по программе "Калейдоскоп", втиснув его между документальным фильмом о лунных гидропонных оранжереях и концертом какого-то человека, утверждавшего, что он может сыграть "Двойную фантазию ля-мажор" Телеманна на губной гармошке. Мне было интересно узнать, смотрит ее еще кто-нибудь на целой Земле.
Что ж, интересно было посмотреть на гидропонные оранжереи, и парень играл на гармошке виртуозно, но между ними встряло интервью, и это была сплошная липа.
Комментатор: - А как они пахнут?
Я (за камерой) - Ужасная вонь, смесь гниющих овощей и жженой серы. Запах проникал в боекостюм сквозь отводной фильтр.
Все стало ясно - он заставлял меня говорить и говорить, чтобы набрать побольше материала, на основе которого они потом синтезировали мой голос.
- Черт побери, кто им позволил такое делать? - спросил я Майка, когда спектакль закончился.
- Не обижайся на этого парня, - сказал Майк, следивший за учетверившимся образом музыканта, дувшего в четыре гармошки. - Все средства информации подлежат цензуре ИСООН. Уже десять или двенадцать лет, как Земля не получает объективных репортажей о войне. Хорошо, что они не подставили актера вместо тебя.
- А на Луне как, лучше?
- Официальная информация ничем не отличается от земной. Но так как все связаны с работой в ИСООН, легко определить, где прямая подделка фактов.
- Они полностью вырезали часть, где я говорю про внушение.
- Понятно, - Майк вздохнул. - Им нужны герои, а не марионетки.
Интервью с Мэригей показали в программе следующего часа, и с ней сделали то же самое. Каждый раз, когда она на самом деле говорила что-то против армии или войны, камеры переключали на женщину, проводившую интервью, а искусственно созданный голос Мэригей возвещал очередную несуразицу.
ИСООН оплачивали полностью пятидневное пребывание в Женеве, и мы решили начать познавать новую жизнь на Земле прямо здесь. На следующее утро мы раздобыли план города - книжку сантиметровой толщины, и опустились на самый нижний уровень. Мы решили постепенно подниматься до крыши, не пропуская ничего интересного.
Нижний уровень представлял собой странную смесь промышленного и исторического. Основание здания-города покрывало большую часть старой Женевы, и многие из старых зданий сохранялись.
Подавляли шум и суета: громадные грузовые гидромобили вползали сквозь входные ворота, окруженные облаками снега, баржи причаливали к товарным докам (старушка Рона тихо текла сквозь недра бетонной горы), даже несколько миниатюрных вертолетов сновали туда-сюда, координируя кипящую деятельность, ловко лавируя между подпорками и контрфорсами, удерживающими серое небо следующего уровня, в сорока метрах у нас над головами.
Мы могли бы смотреть на все это часами, но рисковали превратиться в сосульки. От ледяного ветра нас защищали только легкие накидки. Мы решили, что еще вернемся сюда, но уже одетые потеплее.
Следующий уровень именовался первым, вопреки элементарной логике. Мэригей объясняла, что европейцы всегда пользовались такой системой. (Забавно, я успел побывать за тысячу световых лет от моего родного Нью-Мексико, но первый раз в жизни пересек Атлантику). Первый уровень это был мозг города, там работали административные органы, системотехники, аналитики и криогеники.
Мы стояли посреди просторного холла, в котором, как это ни странно, пахло стеклом. Одну стену занимал гигантский голографический куб-демонстратор, на нем оранжевым светом сияла структурная схема женевской организационной системы, десятки тысяч имен, соединенных линиями, от "мэра" на самом верху и до "коридорных" в основании. Имена исчезали и перемещались или их увольняли, повышали или понижали в должности. Постоянное мерцание, мелькание линий - все это напоминало нервную систему какого-то фанатического существа. В определенном смысле так оно и было на самом деле.
Противоположная демонстрационному клубу стена была одним большим окном, открывавшим вид на комнату, которую висевшая рядом табличка идентифицировала, как "КОНТРОЛЬЦИММЕР" ("контролерная"). За стеклом виднелись сотни висевших рядами техников, каждый за собственной отдельной консолью с полуплоским головизорным экраном и множеством индикаторов и циферблатов. В комнате царила напряженная атмосфера, которую всегда создают вокруг себя до предела занятые чем-то важным люди: у большинства техников на уши были надвинуты миниатюрные телефоны и через маленькие микрофончики они переговаривались с другими техниками, тем временем что-то записывая или нажимая переключатели. Другие, словно пианисты, "играли" на клавишах консолей, сдвинув наушники на шею. Очень немногие рабочие места пустовали, их владельцы с озабоченным видом пересекали комнату в различных направлениях.
Сквозь стекло доносился слабый отзвук таинственной деятельности обитателей комнаты.
Кроме нас, в холле было еще два посетителя. Краем уха я услышал, что они направляются посмотреть "на мозг". Мы последовали за ними по длинному коридору и оказались у очередного смотрового окна, сравнительно скромных размеров, если вспомнить контрольный зал. За окном находились компьютеры, поддерживающие функционирование Женевы, как единого целого. Коридор в этом месте освещало только холодное голубое сияние из комнаты за стеклом. Размерами компьютерная тоже значительно уступала контрольному залу, она была не больше площадки для бейсбола. Ничем на вид не примечательные серые параллелепипеды компьютерных блоков соединялись между собой стеклянными тоннелями диаметром в рост человека. Через регулярные промежутки в стенах тоннеля имелись двери переходных камер. Очевидно, эта система позволяла добраться до одного из элементов в случае аварии, пока остальная часть комнаты оставалась при температуре около абсолютного нуля - для создания сверхпроводимости.
Хотя внешне компьютерная проигрывала перед деятельной атмосферой контрольного зала и суматохой нижнего уровня, но все же производила немалое впечатление, наводя на мысли о неведомых и могучих силах, подчиненных человеком. Храм, возведенный во славу порядка, целенаправленности и изобретательства.
Пара, за которой мы шли по коридору, сказала нам, что ничего больше интересного на этом уровне нет - только комнаты для конференций, административные учреждения и вечно занятые чиновники. Мы вернулись к лифту и поднялись на следующий уровень - это был главный торговый центр.
Книжка-путеводитель весьма нам здесь пригодилась. Центр составляли сотни магазинов и "открытых базаров", расположенных на манер геометрически правильной решетки. Пересекающие ленты дорожек ограничивали зоны, где располагались магазины одного определенного рода. Мы отправились в самый центр торговой площади, выполненный в стиле средневекового городка. Имелось подобие церкви, в стиле барокко, и благодаря голографической иллюзии, она казалась в четыре раза выше, чем была на самом деле. На стенах мозаика на религиозные сюжеты, мощеная мостовая, фонтан с извергающими водяные потоки монстрами... мы купили гроздь винограда у зеленщика (иллюзия пропала, когда зеленщик взял у меня талон калорийного потребления и поставил штамп в книжке рациона), и пошли по узенькой мощеной улочке. Нам там ужасно понравилось. Хорошо, что на Земле еще достает энергии и времени, чтобы устраивать такие вот уголки.
Выбор товаров и различных услуг, выполняемых за деньги, был невероятно разнообразный, но мы за эти годы разучились делать покупки. И еще неизвестно было, насколько нам хватит денег.
Несмотря на мрачное предсказание генерала Ботсфорда, кое-что нам удалось все-таки сохранить - отец Роджерс, юрист, оказался специалистом по налоговому законодательству, и он научил нас, что делать - нам пришлось платить налоги исходя из среднего годового дохода. В итоге я оказался владельцем 280.000 долларов.
Третий уровень мы пропустили - здесь помещались средства коммуникации и информации, потому что днем раньше успели обойти его вдоль и поперек, когда давали интервью на стереовидении. Хотел поговорить я с парнями, которые переделали мое интервью, но Мэригей убедила меня, что толку тут не добьешься.
Искусственная гора Женевы имеет ступенчатую структуру - вроде свадебного пирога - в самом низу первые три уровня имеют около километра в диаметре, этажи с четвертого до тридцать второго имеют диаметр в два раза меньший. Дальше идет верхушка - этажи с тридцать третьего по семьдесят второй - триста метров в поперечнике и сто двадцать в высоту.
На четвертом этаже, как и на тридцать третьем, находился парк, деревья, ручейки, всякие живые твари. Стены прозрачные, и прямо из покрывающей потолок третьего уровня почвы растет настоящий лес. Мы присели отдохнуть на скамью у пруда, наблюдая, как гуляющие бросают виноградины рыбам. Многие купались.
С самого нашего прибытия в Женеву меня не покидало какое-то подсознательное беспокойство и вот теперь, в этом приятном окружении приятных людей, я внезапно понял, что меня беспокоит.
- Мэригей, - сказал я. - Почему-то не видно здесь несчастных.
Она улыбнулась.
- Ничего удивительного. Тут такие цветы...
- Нет... я имею в виду всю Женеву. Похоже, все совершенно довольны положением вещей. Кто...
- Твой брат, например.
- Правильно, но он тоже, можно сказать, приезжий. Я имею в виду продавцов и рабочих и вообще всех вокруг.
Она задумалась.
- Не знаю. Видимо, ты прав. Я не обращала внимания.
- Тебя это не удивляет?
- Это не совсем обычно... но... - Она бросила виноградину в пруд, и рыбки в испуге шмыгнули в разные стороны. - Помнишь, что говорил сержант Шири? Они выявляют нехорошие наклонности психики еще в детском возрасте и исправляют их. И любой здравомыслящий человек будет вполне доволен такой жизнью.
Я фыркнул. - Половина населения не имеет занятия, а большинство остальных выполняет искусственно придуманную работу, которую можно было бы вообще не делать или передать машинам.
- Но они имеют пищу в достатке и у них есть чем занять время и голову. Двадцать шесть лет назад не было и этого.
- Возможно, - сказал я, не желая спорить. - Наверное, ты права.
9
Оставшуюся часть дня и весь следующий день мы провели в штаб-квартире ООН (само собой, это была "столица мира"), занимавшей весь нижний цилиндр Женевы. Больше недели ушло бы только на осмотр всего Музея Человека. Каждая страна была представлена отдельной экспозицией, зачастую имелся не только магазин, где продавались сувениры, но и ресторан с фирменными блюдами местной кухни. Стало бы гораздо скучнее, несмотря на всеобщий порядок. Хорошо, что мои опасения не оправдались.
И все же на душе у меня было неспокойно.
За это время мы с Мэригей разработали план на ближайшее будущее. Мы решили вернуться в Штаты, подыскать себе жилье и отправиться в путешествие месяца на два.
Когда я обратился к ма за советом, как мне найти квартиру, она показалась мне странно смущенной, вроде сержанта Шири во время нашей беседы. Но она пообещала навести справки в Вашингтоне, когда она туда вернется - ма жила в Вашингтоне, не захотела переезжать после смерти отца.
Я спросил у Майка, отчего все так неохотно говорят на тему о жилье, и он объяснил, что все это - последствия страшного хаоса, царившего в годы между голодными бунтами и началом Реконструкции. Не хватало жилья, люди теснились по две семьи в одной комнате даже в относительно процветающих странах. Ситуация сложилась очень неустойчивая, и тогда за дело взялась ООН. Сначала - массовая агитационная кампания, потом - массовое кондиционирование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
- Может, когда я закончу колледж...
- Ты не попадешь в колледж. Не пробьешься сквозь лабиринт стандартов и ограничений. Попробуешь нажать - скажут, что ты уже стар... проклятье, я не смог пробиться на доктора, это в моем-то возрасте и...
- Да, я понял, я на два года старше, чем нужно.
- Вот именно. Или всю оставшуюся жизнь проживешь за счет государства, или вернешься в армию.
- Тут и думать нечего, - сказала Мэригей. - В солдаты мы не пойдем.
Я согласился:
- Если пять или шесть миллиардов человек могут прилично существовать и без профессии, то смогу и я.
- Они привыкли к этому с детства - к такому положению вещей, - сказал Майк. - И это, скорее всего, не совсем то, что ты представляешь себе. Еды они получают едва достаточно, чтобы сбалансировать затраты энергии. Мясо раз в неделю. Даже по первому классу обеспечения.
- Ничего особенно нового, - сказал я, - особенно, по части еды - в армии нас так и кормили.
- Что до остального, то как ты сказал, мы с детства к этому не привыкли. Мы не станем целый день сидеть и смотреть телевизор.
- Я хочу рисовать, - сказала Мэригей. - Я всегда хотела серьезно заняться рисованием и живописью.
- А я буду продолжать изучать физику, просто так, для себя. И займусь музыкой и буду писать... - я обернулся к Мэригей, - или еще чем-нибудь займусь, как нам рассказал сержант Шири на Старгейте.
- Присоединишься к Новому Возрождению, - сказал Майк безжизненным тоном и раскурил трубку. Это был настоящий табак, и по комнате распространился замечательный запах.
Он, видимо, заметил, как я смотрю на него голодными глазами.
- Ну что из меня за хозяин! - Он извлек несколько листов бумаги из кисета и ловко свернул сигаретку. - Держи. Мэригей, ты будешь?
- Нет, спасибо, Майк. Если с табаком действительно трудно, то я лучше буду снова привыкать.
Майк кивнул, попыхивая погасшей было трубкой.
- Да, ничего хорошего. Лучше тренировать психику, научиться расслабляться и без табака.
Я закурил свою тонкую сигаретку.
- Хороша.
- На Земле ты ничего лучшего не достанешь. И марихуана у нас тоже лучше - от нее голова так не мутнеет.
Вошла мама и присела к нам.
- Обед будет готов через несколько минут. Майкл опять критикует наши порядки, я слышала.
- Разве я не прав? Пара сигарет с земной "травой", - и ты зомби.
- Кто это "ты"? Ведь ты сам не куришь ее?
- Ладно, ладно. Послушный мальчик не перечит мамочке.
- Когда она права, - сказала мама, совершенно, однако, без улыбки. Так! А вы, детки, любите рыбу?
И мы заговорили на совершенно безопасную тему, о том, какие мы голодные, и потом сели вокруг блюда, на котором лежал громадный лютианус, гарниром к нему был подан рис. Первая настоящая еда, которую нам с Мэригей пришлось отведать за последние двадцать шесть земных лет.
8
Как и все остальные, на следующий день я давал интервью на стереовидении. Полное отчаяние.
Комментатор: - Сержант Манделла, вы, судя по наградам, один из самых бравых солдат в ИСООН.
- Это точно, мы все получили по пригоршне планок еще на Старгейте.
- Вы участвовали еще в знаменитой кампании Альфа-0, первой настоящей битве с тельцианами, и вот сейчас как раз вернулись из рейда к Иод-4.
- Э-э, не совсем так, мы...
Комментатор: - Прежде чем мы расскажем о кампании Иод-4, наши зрители очень бы хотели услышать ваши личные впечатления от столкновения с тельцианами, так сказать, лицом к лицу. Жуткие существа они, не правда ли?
Я: - В общем-то, да. Наверное, вы видели снимки. Единственное, что на них плохо видно - это фактура покровной ткани. Кожа у них морщинистая, как у ящериц, и бледно-оранжевого цвета.
Комментатор: - А как они... пахнут?
Я: - Понятия не имею. В боекостюме можно чувствовать только собственный запах.
Комментатор: - Ха-ха, понимаю. Но мне хотелось бы узнать вот что, что вы чувствовали, вы лично, когда первый раз увидели противника... Испуг, отвращение, ненависть - что именно?
- Ну, сначала я был испуган, и отвращение тоже чувствовал. Это еще до боя, когда над нами пролетел одиночный тельцианин. Во время же боя мы находились под воздействием постгипнотического внушения - его нам сделали на Земле, и ключевая фраза приводила внушение в действие - и я испытывал только искусственную ненависть.
- Вы их презирали - и сражались немилосердно.
- Правильно. Мы истребили всех до одного. Хотя они и не пытались сопротивляться. Но когда нас освободили от воздействия внушения... мы сами не могли поверить, что это сделали мы. Четырнадцать человек сошли с ума, все остальные еще неделю сидели на транквилизаторах.
- Понимаю, - рассеянно сказал комментатор и бросил взгляд куда-то в сторону. - Сколько убили вы лично?
- Пятнадцать, двадцать - не знаю, ведь я уже говорил, что мы сами себя не помнили. Это было истребление.
В течение всего интервью комментатор как-то странно повторял сам себя и держался несколько скованно. Вечером, уже дома, я понял, в чем было дело.
Мэригей и я сидели перед стереокубом вместе с Майкам. Ма отправилась к дантисту по поводу нескольких вставных зубов (считалось, что дантисты в Женеве лучше, чем американские). Мое интервью показывали по программе "Калейдоскоп", втиснув его между документальным фильмом о лунных гидропонных оранжереях и концертом какого-то человека, утверждавшего, что он может сыграть "Двойную фантазию ля-мажор" Телеманна на губной гармошке. Мне было интересно узнать, смотрит ее еще кто-нибудь на целой Земле.
Что ж, интересно было посмотреть на гидропонные оранжереи, и парень играл на гармошке виртуозно, но между ними встряло интервью, и это была сплошная липа.
Комментатор: - А как они пахнут?
Я (за камерой) - Ужасная вонь, смесь гниющих овощей и жженой серы. Запах проникал в боекостюм сквозь отводной фильтр.
Все стало ясно - он заставлял меня говорить и говорить, чтобы набрать побольше материала, на основе которого они потом синтезировали мой голос.
- Черт побери, кто им позволил такое делать? - спросил я Майка, когда спектакль закончился.
- Не обижайся на этого парня, - сказал Майк, следивший за учетверившимся образом музыканта, дувшего в четыре гармошки. - Все средства информации подлежат цензуре ИСООН. Уже десять или двенадцать лет, как Земля не получает объективных репортажей о войне. Хорошо, что они не подставили актера вместо тебя.
- А на Луне как, лучше?
- Официальная информация ничем не отличается от земной. Но так как все связаны с работой в ИСООН, легко определить, где прямая подделка фактов.
- Они полностью вырезали часть, где я говорю про внушение.
- Понятно, - Майк вздохнул. - Им нужны герои, а не марионетки.
Интервью с Мэригей показали в программе следующего часа, и с ней сделали то же самое. Каждый раз, когда она на самом деле говорила что-то против армии или войны, камеры переключали на женщину, проводившую интервью, а искусственно созданный голос Мэригей возвещал очередную несуразицу.
ИСООН оплачивали полностью пятидневное пребывание в Женеве, и мы решили начать познавать новую жизнь на Земле прямо здесь. На следующее утро мы раздобыли план города - книжку сантиметровой толщины, и опустились на самый нижний уровень. Мы решили постепенно подниматься до крыши, не пропуская ничего интересного.
Нижний уровень представлял собой странную смесь промышленного и исторического. Основание здания-города покрывало большую часть старой Женевы, и многие из старых зданий сохранялись.
Подавляли шум и суета: громадные грузовые гидромобили вползали сквозь входные ворота, окруженные облаками снега, баржи причаливали к товарным докам (старушка Рона тихо текла сквозь недра бетонной горы), даже несколько миниатюрных вертолетов сновали туда-сюда, координируя кипящую деятельность, ловко лавируя между подпорками и контрфорсами, удерживающими серое небо следующего уровня, в сорока метрах у нас над головами.
Мы могли бы смотреть на все это часами, но рисковали превратиться в сосульки. От ледяного ветра нас защищали только легкие накидки. Мы решили, что еще вернемся сюда, но уже одетые потеплее.
Следующий уровень именовался первым, вопреки элементарной логике. Мэригей объясняла, что европейцы всегда пользовались такой системой. (Забавно, я успел побывать за тысячу световых лет от моего родного Нью-Мексико, но первый раз в жизни пересек Атлантику). Первый уровень это был мозг города, там работали административные органы, системотехники, аналитики и криогеники.
Мы стояли посреди просторного холла, в котором, как это ни странно, пахло стеклом. Одну стену занимал гигантский голографический куб-демонстратор, на нем оранжевым светом сияла структурная схема женевской организационной системы, десятки тысяч имен, соединенных линиями, от "мэра" на самом верху и до "коридорных" в основании. Имена исчезали и перемещались или их увольняли, повышали или понижали в должности. Постоянное мерцание, мелькание линий - все это напоминало нервную систему какого-то фанатического существа. В определенном смысле так оно и было на самом деле.
Противоположная демонстрационному клубу стена была одним большим окном, открывавшим вид на комнату, которую висевшая рядом табличка идентифицировала, как "КОНТРОЛЬЦИММЕР" ("контролерная"). За стеклом виднелись сотни висевших рядами техников, каждый за собственной отдельной консолью с полуплоским головизорным экраном и множеством индикаторов и циферблатов. В комнате царила напряженная атмосфера, которую всегда создают вокруг себя до предела занятые чем-то важным люди: у большинства техников на уши были надвинуты миниатюрные телефоны и через маленькие микрофончики они переговаривались с другими техниками, тем временем что-то записывая или нажимая переключатели. Другие, словно пианисты, "играли" на клавишах консолей, сдвинув наушники на шею. Очень немногие рабочие места пустовали, их владельцы с озабоченным видом пересекали комнату в различных направлениях.
Сквозь стекло доносился слабый отзвук таинственной деятельности обитателей комнаты.
Кроме нас, в холле было еще два посетителя. Краем уха я услышал, что они направляются посмотреть "на мозг". Мы последовали за ними по длинному коридору и оказались у очередного смотрового окна, сравнительно скромных размеров, если вспомнить контрольный зал. За окном находились компьютеры, поддерживающие функционирование Женевы, как единого целого. Коридор в этом месте освещало только холодное голубое сияние из комнаты за стеклом. Размерами компьютерная тоже значительно уступала контрольному залу, она была не больше площадки для бейсбола. Ничем на вид не примечательные серые параллелепипеды компьютерных блоков соединялись между собой стеклянными тоннелями диаметром в рост человека. Через регулярные промежутки в стенах тоннеля имелись двери переходных камер. Очевидно, эта система позволяла добраться до одного из элементов в случае аварии, пока остальная часть комнаты оставалась при температуре около абсолютного нуля - для создания сверхпроводимости.
Хотя внешне компьютерная проигрывала перед деятельной атмосферой контрольного зала и суматохой нижнего уровня, но все же производила немалое впечатление, наводя на мысли о неведомых и могучих силах, подчиненных человеком. Храм, возведенный во славу порядка, целенаправленности и изобретательства.
Пара, за которой мы шли по коридору, сказала нам, что ничего больше интересного на этом уровне нет - только комнаты для конференций, административные учреждения и вечно занятые чиновники. Мы вернулись к лифту и поднялись на следующий уровень - это был главный торговый центр.
Книжка-путеводитель весьма нам здесь пригодилась. Центр составляли сотни магазинов и "открытых базаров", расположенных на манер геометрически правильной решетки. Пересекающие ленты дорожек ограничивали зоны, где располагались магазины одного определенного рода. Мы отправились в самый центр торговой площади, выполненный в стиле средневекового городка. Имелось подобие церкви, в стиле барокко, и благодаря голографической иллюзии, она казалась в четыре раза выше, чем была на самом деле. На стенах мозаика на религиозные сюжеты, мощеная мостовая, фонтан с извергающими водяные потоки монстрами... мы купили гроздь винограда у зеленщика (иллюзия пропала, когда зеленщик взял у меня талон калорийного потребления и поставил штамп в книжке рациона), и пошли по узенькой мощеной улочке. Нам там ужасно понравилось. Хорошо, что на Земле еще достает энергии и времени, чтобы устраивать такие вот уголки.
Выбор товаров и различных услуг, выполняемых за деньги, был невероятно разнообразный, но мы за эти годы разучились делать покупки. И еще неизвестно было, насколько нам хватит денег.
Несмотря на мрачное предсказание генерала Ботсфорда, кое-что нам удалось все-таки сохранить - отец Роджерс, юрист, оказался специалистом по налоговому законодательству, и он научил нас, что делать - нам пришлось платить налоги исходя из среднего годового дохода. В итоге я оказался владельцем 280.000 долларов.
Третий уровень мы пропустили - здесь помещались средства коммуникации и информации, потому что днем раньше успели обойти его вдоль и поперек, когда давали интервью на стереовидении. Хотел поговорить я с парнями, которые переделали мое интервью, но Мэригей убедила меня, что толку тут не добьешься.
Искусственная гора Женевы имеет ступенчатую структуру - вроде свадебного пирога - в самом низу первые три уровня имеют около километра в диаметре, этажи с четвертого до тридцать второго имеют диаметр в два раза меньший. Дальше идет верхушка - этажи с тридцать третьего по семьдесят второй - триста метров в поперечнике и сто двадцать в высоту.
На четвертом этаже, как и на тридцать третьем, находился парк, деревья, ручейки, всякие живые твари. Стены прозрачные, и прямо из покрывающей потолок третьего уровня почвы растет настоящий лес. Мы присели отдохнуть на скамью у пруда, наблюдая, как гуляющие бросают виноградины рыбам. Многие купались.
С самого нашего прибытия в Женеву меня не покидало какое-то подсознательное беспокойство и вот теперь, в этом приятном окружении приятных людей, я внезапно понял, что меня беспокоит.
- Мэригей, - сказал я. - Почему-то не видно здесь несчастных.
Она улыбнулась.
- Ничего удивительного. Тут такие цветы...
- Нет... я имею в виду всю Женеву. Похоже, все совершенно довольны положением вещей. Кто...
- Твой брат, например.
- Правильно, но он тоже, можно сказать, приезжий. Я имею в виду продавцов и рабочих и вообще всех вокруг.
Она задумалась.
- Не знаю. Видимо, ты прав. Я не обращала внимания.
- Тебя это не удивляет?
- Это не совсем обычно... но... - Она бросила виноградину в пруд, и рыбки в испуге шмыгнули в разные стороны. - Помнишь, что говорил сержант Шири? Они выявляют нехорошие наклонности психики еще в детском возрасте и исправляют их. И любой здравомыслящий человек будет вполне доволен такой жизнью.
Я фыркнул. - Половина населения не имеет занятия, а большинство остальных выполняет искусственно придуманную работу, которую можно было бы вообще не делать или передать машинам.
- Но они имеют пищу в достатке и у них есть чем занять время и голову. Двадцать шесть лет назад не было и этого.
- Возможно, - сказал я, не желая спорить. - Наверное, ты права.
9
Оставшуюся часть дня и весь следующий день мы провели в штаб-квартире ООН (само собой, это была "столица мира"), занимавшей весь нижний цилиндр Женевы. Больше недели ушло бы только на осмотр всего Музея Человека. Каждая страна была представлена отдельной экспозицией, зачастую имелся не только магазин, где продавались сувениры, но и ресторан с фирменными блюдами местной кухни. Стало бы гораздо скучнее, несмотря на всеобщий порядок. Хорошо, что мои опасения не оправдались.
И все же на душе у меня было неспокойно.
За это время мы с Мэригей разработали план на ближайшее будущее. Мы решили вернуться в Штаты, подыскать себе жилье и отправиться в путешествие месяца на два.
Когда я обратился к ма за советом, как мне найти квартиру, она показалась мне странно смущенной, вроде сержанта Шири во время нашей беседы. Но она пообещала навести справки в Вашингтоне, когда она туда вернется - ма жила в Вашингтоне, не захотела переезжать после смерти отца.
Я спросил у Майка, отчего все так неохотно говорят на тему о жилье, и он объяснил, что все это - последствия страшного хаоса, царившего в годы между голодными бунтами и началом Реконструкции. Не хватало жилья, люди теснились по две семьи в одной комнате даже в относительно процветающих странах. Ситуация сложилась очень неустойчивая, и тогда за дело взялась ООН. Сначала - массовая агитационная кампания, потом - массовое кондиционирование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25