..
– Остановись, а то придется долго называть разные имена. Да, это серьезная опасность. Серьезная, но не единственная. Но видишь ли, чем интересен Безымянный храм. Если тебе действительно нужно попасть туда, чтобы получить ответ на незаданные вопросы, если действительно больше никто не может на них ответить, то человек обязательно доберется до этого места.
– А на мои вопросы действительно никто не может ответить?
– Я – нет. Во всяком случае, на большинство. А если найдется такой мудрец, то ведь и надобность в путешествии отпадет сама собой, – ты и так будешь знать, как тебе дальше поступать, правда?
– Красиво изложено, – кивнула Каэ. – А что делать с моими друзьями?
– Пусть те, кто хочет, идут вместе с тобой. А те, кто не захочет, – что ж... Значит, у них нет настоящих проблем.
– Скажи, а про Барахоя ты можешь рассказать?
– Могу, отчего же нет. Барахой – Великий, как его потом стали называть глупцы и льстецы, – когда-то создал этот мир. Он постарался оградить его от других миров и попытался истребить в нем зло. Он думал, что всемогущ и всеблаг, но это заблуждение всех молодых богов. К старости они приобретают опыт и мудрость, но, к сожалению, обычно это происходит слишком поздно и сделанного не исправишь. Обустроив мир, Древние боги ушли на покой. А ушедших богов скоро забывают, так что и Барахоя тоже забыли. Говорят, он иногда спускается на землю, появляясь в тех немногих храмах, которые еще остались от былых времен, и по мере сил старается исправить свои ошибки. Но ошибок слишком много, а он один.
– Почему один? Разве другим Древним богам нет дела до этого мира?
– Конечно, есть. Но каждый исправляет свои собственные ошибки. И к сожалению, Новые боги ведут себя почти так же, как Древние на заре времен, – подобно легкомысленным детям.
– Ничего себе легкомысленные дети!
– В случае с тобой – испуганные дети.
– Чем испуганные? Чем я могу угрожать бессмертным? Для них то время, которое отведено мне на жизнь, промелькнет незаметно. Что рядом с их вечностью моя жизнь и зачем они так отчаянно пытаются сократить ее?
– Ты задаешь вопросы, которые обычно остаются незаданными.
– Ты даешь ответы, которые нельзя назвать ответами в строгом смысле слова. Но если я правильно тебя поняла, мне просто необходимо отправиться в путешествие к Безымянному храму...
Человек лукаво улыбнулся:
– Беседовать с тобой – сплошное удовольствие, – и тут же перешел на серьезный тон: – Прости, я не могу помочь тебе ничем более существенным. Но и Те-шуб не сделал бы большего – больше вообще никто для тебя сделать не может, кроме одного человека. И этот человек – ты сама. Но я постарался, как сумел, чтобы нелепая случайность или чей-то злой умысел не оставили тебя без единственной путеводной ниточки. Запиши это, пожалуйста, на мой счет.
– Я искренне признательна, но кто я тебе, чтобы засчитывать или не засчитывать, чтобы решать или судить?
– Тебе это не так важно знать, как важно мне, чтобы ты знала, сколь много значит для меня твое мнение.
– Ты опять говоришь загадками, незнакомец.
– Что же здесь загадочного, дорогая Каэтана? Я хочу в меру своих слабых сил заслужить твою благодарность если не сейчас, так в будущем.
Каэтана улыбнулась, наклонилась ближе к незнакомцу и заглянула ему в глаза. Они неожиданно оказались грустными и молодыми. Странное дело, лицо его – правильных черт, но ничем не примечательное – все время ускользало из ее памяти. Отвернешься – и его уже нельзя припомнить. А вот глаза... Глаза были замечательные – их взгляд проникал в самые тайники души и говорил о том, чего, чувствовала Каэтана, постичь невозможно.
– Как, однако, время пролетело, – сказал человек, поднимая голову, – рассветает. Ночи нынче короткие. Ну что ж... Мне пора.
– Подожди, пожалуйста. Мы же еще ни о чем не поговорили. Я и вопросы правильные придумать не смогла. Скажи, а на какой вопрос ты бы хотел ответить сам?
– Ты удивительная девочка. Знаешь, ведь такой вопрос действительно есть, и ты почти вплотную подошла-к нему. Я и хочу услышать его, и боюсь одновременно. Но я обещаю тебе, что очень скоро мы опять встретимся, сядем вместе посмотреть на звезды и поболтать о том о сем, и тогда я отвечу на него – очень подробно и обстоятельно, – обещаю.
– Честное слово?
– Честное слово.
Незнакомец наклонился и поцеловал Каэтану в лоб.
– Удачи тебе, дитя мое. До свидания.
– До свидания, – прошептала она, закрыв глаза. А когда открыла их, человек уже шел в храм, устало опустив плечи. Еще мгновение, и он скрылся за дверями.
Каэтана, повинуясь внезапному порыву, сорвалась с места и побежала. Она рывком распахнула двери, влетела внутрь и замерла. В храме опять было темно, и никого, ни единой живой души, даже звука шагов не было слышно.
– Подожди, подожди, пожалуйста! – закричала она в полный голос, оглядываясь по сторонам, стараясь в темноте разглядеть силуэт, хотя бы легкий шорох услышать.
– До свидания, Каэ, – донесся до нее далекий-далекий голос. И шел он откуда-то сверху.
Она застыла на месте, привалилась спиной к колонне и медленно сползла вниз на пол. Уснула она моментально и спала без снов.
Когда полуденное солнце раскалило каменные плиты на площади перед храмом, а милосердная тень уменьшилась до крохотного пятачка, Эйя и Габия потеряли терпение. Они решительно поднялись на ноги и заявили:
– Если она собирается провести там и вторую ночь, то мы, конечно, не против. Ну а вдруг там что-то случилось? А мы здесь сидим, как будто так и нужно.
– Именно так и нужно, – спокойно ответил Джан-гарай. – Не вламываться же в храм великого Древнего бога.
– Храм, кстати, уже опустел. И никакого бога в нем нет. В нем есть библиотека и был Тешуб. А вот Малах га-Мавет, или Арескои, или еще кто-нибудь вполне могут навестить там госпожу Каэ. И что тогда? – загорячились близнецы.
Великан Бордонкай неспокойно завозился:
– А я и не подумал об этом – вдруг это правда? Что-то она долго не выходит.
– Тебе, друг мой, и не положено думать, – осклабился Джангарай. – Ты силен не головой.
– Это правда, – не обиделся Бордонкай; понурился, но тут же вскинулся: – Тогда что я вообще делаю тут, если мне положено быть при Каэтане? – И, не слушая больше ничьих возражений, он взял на плечо секиру и зашагал вверх по лестнице.
Эйя и Габия увязались следом. Они так настороженно поглядывали вокруг и прислушивались, что Джангарай и Ловалонга тоже почувствовали беспокойство.
– Кто его знает, – пробормотал аллоброг и двинулся по направлению к храму. Джангарай догнал его через несколько шагов и тихо спросил:
– Скажи, а ты действительно веришь, что это ночное бдение в храме может привести к каким-нибудь результатам?
– Другого пути нет. Так что попытка не пытка?
– Хорошая поговорка, – развеселился Джангарай. – Нужно запомнить.
– Так это же госпожа любит ее повторять – разве не слышал?
Два высоких старика ийя присоединились к ним у самой лестницы. Один из них нес в руках груду старинных свитков, а другой – принадлежности для письма и чистый пергамент.
– Что это? – спросил Ловалонга, указывая на свитки.
– Это, сын мой, толкования снов. Если вашей спутнице что-либо приснилось, то эти записи помогут нам правильно установить, какое указание дает божество.
– Если оно вообще способно на это, – вставил Джангарай.
Жрец неодобрительно на него покосился, но промолчал.
– Способно, способно, – хором заверили ингевона Эйя и Габия. – Указания давать способен кто угодно.
Такого неуважения к божественной персоне старый ийя вынести не мог.
– Не говори столь опрометчиво, – обратился он в пространство между близнецами. – Барахой был грозным богом, и, если он не правит миром, это не значит, что он в нем невластен. Из всех божеств, нам известных, только он, если пожелает, сможет остановить Новых богов.
Бордонкай первым достиг верхней площадки, в два огромных шага пересек ее и отворил двери храма. Эйя и Габия вбежали следом. И туда же двинулись оба жреца. Джангарай и Ловалонга, переглянувшись, остались у входа с обнаженными мечами.
Каэтану они нашли мирно спящей в глубине храма, у самого алтаря. Она ровно и глубоко дышала, на лице ее розовел румянец, а губы смягчала мечтательная улыбка – никто не сказал бы, что именно Каэ преодолела такое огромное расстояние и участвовала в одной из самых великих битв.
Один из стариков наклонился, и осторожно потряс ее за плечо. Каэтана заворочалась, недовольно забормотала, пытаясь устроиться поудобнее и ухнуть в еще более сладкий и глубокий сон, но каменные плиты действительно были не самым лучшим ложем, поэтому она открыла глаза и приподнялась на локтях. Прямо над собой она увидела встревоженные лица троих своих друзей и двоих ийя, приготовившихся слушать рассказы о ее снах и толковать их.
– Всю ночь не спала, – заявила Каэ. – Хочу спать.
Жрецы переглянулись.
– Тебе ничего не приснилось, госпожа?
– Нет, заснула под утро как убитая. Шутка ли – а-всю ночь разговаривать с настоятелем.
– С кем? – оторопело переспросил ийя.
– Или с главным жрецом... Как он правильно называется?
– С каким главным жрецом? – с бесконечным терпением допытывались предсказатели.
Лицо Бордонкая приняло нежное выражение волкодава, у которого пытаются отобрать заветную косточку. Он решил, что ночью в храме Каэтане кто-то угрожал.
– Невысокий человек, – незамедлительно ответила она, усаживаясь и потягиваясь. – Лицо странное, потому что запомнить его нет никакой возможности, все время уплывает из-под взгляда, даже если смотреть прямо на него. А вот глаза удивительные, божественные глаза...
Каэтана огляделась:
– А где остальные?
– Ловалонга и Джангарай стерегут вход на случай всяких неожиданностей, – ответил Эйя.
– А Воршуд?
Близнецы переглянулись с Бордонкаем.
– Вот дух нечистый... Действительно, куда же он делся?
– Может, библиотеку осматривает? – неуверенно предположил исполин. – Все-таки мечта почти сбылась. Он же у нас не лесной и не городской, а библиотечный.
– Да, и не вижу причин говорить это таким пренебрежительным тоном, – послышался тонкий голосок альва откуда-то справа, из-за колонн.
Все обернулись в ту сторону. Альв вышел на освещенный тонким лучом, падавшим из отверстия в крыше, пятачок в таком виде, что все рассмеялись. Даже сдержанные жрецы позволили себе скупо улыбнуться. Воршуд с ног до головы был покрыт пылью и паутиной, которую, казалось, собрал у всех пауков Варда.
– Не вижу ничего смешного, – моментально насупился маленький человечек. – Это не вам, гладкокожим, – умылся, и все. Меня теперь как отскребать – ума не приложу. Щеткой, что ли?
– Ты где был? – строго спросила Габия, насмеявшись вволю.
– В библиотеке. Потом, знаете ли, опять спешка начнётся – все по коням и айда куда-нибудь дальше. Я эту нашу горькую планиду уже наизусть выучил – вот и решил воспользоваться моментом. Пока госпожа беседовала себе о том о сем с приятным мужчиной, я прорвался в хранилище. Они на меня внимания не обратили. Кстати, если меня спросят, то я так и скажу, что зрелый мужчина, – это не шалопай какой-нибудь. И он лично мне очень приглянулся. А куда потом делся, я не видел,
Ийя опустились на каменный пол около Каэтаны, отложив в сторону рукописи и свитки.
– Вы можете подробно рассказать о своей ночной беседе? Она вам не приснилась?
– Что значит – приснилась? – возмутился альв. – Я же своими ушами слышал и видел, как они говорили!
– Видел тоже ушами? – съязвил Эйя.
– Вот уж кто молчал бы, – огрызнулся альв.
– Все споры на потом, – попросила Каэ и повернулась к предсказателям императора: – Я понимаю, что вы не знаете о человеке, который мог бы находиться сегодня ночью в храме. Вы не ожидали его появления?
Те выдержали довольно долгую паузу, но все же решились:
– Надеялись, госпожа. Но думали, что он явится вам во сне. То, что он почтил вас своим личным присутствием, многое меняет. Он сказал что-нибудь важное?
– Он посоветовал идти в Запретные земли и искать Безымянный храм, где якобы отвечают на незаданные вопросы. Вам это о чем-нибудь говорит?
– Говорит, госпожа, – торжественно ответил – один из стариков.
Они поднялись на ноги.
– Нам необходимо о многом побеседовать с вами, ищущие, но сначала нужно вознести благодарность тому, кто помог тебе, – хозяину этого места.
– Конечно, – сказала Каэ, поднимаясь. – С огромным удовольствием. Он мне очень понравился, такой милый человек. И обещал ответить еще на один вопрос, но попозже.
Жрецы уставились на нее с таким странным выражением на лицах, что она осеклась и замолчала, переводя взгляд с одного старика на другого.
– Я что-то сказала не так, мудрые?
– Ты сказала удивительную вещь, госпожа. Ответь, называл ли себя твой ночной собеседник?
– Нет, мудрые. Но вы назовете его?
Те переглянулись, и более старый и морщинистый церемонно ответил:
– Его нет нужды называть, госпожа. Ты и сама знаешь, кто пришел к тебе этой ночью, только боишься произнести это имя вслух...
– Барахой?
Ийя склонили седые головы.
– Нет, – улыбнулась Каэ. – Нет. Это как раз и невозможно. Он совершенно обыкновенный. Просто уставший человек...
– В нем совмещены все лица, поэтому лицо его незапоминающееся... – благоговейно прошептал жрец. – Не называй его имени вслух за пределами этого места. Джоу Лахатал все еще у власти, и он не потерпит, чтобы кто-нибудь получил помощь от его предшественника.
– Странно, – сказал альв, пытаясь собрать со своей густой шерсти самые большие комки паутины.
– Что тебе странно? – повернулся к нему один из стариков.
– Я ведь думал, что вы служите Джоу Лахаталу. А остальные боги, особенно Древние, находятся как бы в забвении. А вы, похоже, рады появлению Барахоя.
– Ты мудр, странный человек, – улыбнулся ийя. – Мудр и проницателен. Мы не служим богам – мы истолковываем их поведение, а это совершенно другая роль. Мы храним знания, а это большой груз и большая ответственность, поверь. И мы уже давно замечаем, что под властью Джоу Лахатала Вард становится все беднее и несчастнее, нежели он был при своем творце – Великом Барахое. Мы не можем говорить об этом вслух, ибо Лахатал неизбежно покарает отступника. Но мы не можем и оставить все как есть, не вмешиваясь...
В этот момент в храм протиснулись, едва приоткрыв массивные двери, Ловалонга с Джангараем. Старик мельком глянул на них и продолжал:
– Обычно человек, приходя в этот мир, не задает вопросов, почему все устроено именно так, а не иначе. Он принимает все как данность и старается приспособиться к ней. Редкие люди пытаются познать мир и изменить его в лучшую сторону. Еще реже кому-нибудь удается достичь успеха.
Второй старик внимательно слушал и, когда первый остановился, чтобы перевести дух, сразу вступил в разговор:
– Мы стары и не ищем богатства и власти. Поэтому нас трудно запугать и нельзя купить. И мы, хранители древнего знания, видим, что мир вокруг нас меняется не в лучшую сторону. Новые боги ведут себя словно дети, которые получили в подарок красивую игрушку и теперь вовсю забавляются ею, пряча от взрослых. Они закрыли дорогу на Арнемвенд Древним богам, и тем стоит немалых усилий даже на короткое время появиться здесь. Боюсь даже подумать, что Древние потеряли интерес к миру, который когда-то создали. Возможно (и я допускаю и такой вариант), Новые боги поумнеют со временем и все войдет в свою колею. Но ведь может случиться и так, что игрушка не дотянет до того момента, как ребенок повзрослеет, а будет сломана значительно раньше...
Первый жрец поднял руку, и его брат замолчал, а старик сказал:
– Ваше появление очень многое изменило в нашем мире. Во-первых, Новые боги очень боятся вас, госпожа. А значит, вы в состоянии повлиять на ход событий – не знаю как. Открою секрет: ваше будущее, прошлое и настоящее сокрыто от нас, как если бы вас не было вообще. Мы долго думали об этом, отправляя вас в этот храм. И теперь знаем ответ...
Все, включая и Каэтану, уставились на старца затаив дыхание, а он продолжал тихим и торжественным голосом:
– Человек не может увидеть то, что неизмеримо больше его самого. Тогда он видит какую-то одну деталь, фрагмент по которому чаще всего neB состоянии вое – произвести целое.
Вы неизмеримо больше, чем мы вначале предполагали, госпожа. Вот почему вас так боятся враги и так любят друзья. Мы совершили бы огромную ошибку, попытавшись предсказать ваше будущее, но еще страшнее было бы не увидеть, что на вас возлагаются сейчас наши надежды...
Каэтана наконец обрела дар речи:
– Но отчего ты так уверен, мудрый, что это был сам Барахой, а не кто-нибудь еще?
– Ваше описание, госпожа, и еще – появление на поле битвы великого Траэтаоны. Слишком много тысячелетий прошло с тех пор, как он вмешивался в сражения смертных. Только теперь мне ясен смысл его появления. Древние боги надеются на вас, госпожа, так же как уповают и люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Остановись, а то придется долго называть разные имена. Да, это серьезная опасность. Серьезная, но не единственная. Но видишь ли, чем интересен Безымянный храм. Если тебе действительно нужно попасть туда, чтобы получить ответ на незаданные вопросы, если действительно больше никто не может на них ответить, то человек обязательно доберется до этого места.
– А на мои вопросы действительно никто не может ответить?
– Я – нет. Во всяком случае, на большинство. А если найдется такой мудрец, то ведь и надобность в путешествии отпадет сама собой, – ты и так будешь знать, как тебе дальше поступать, правда?
– Красиво изложено, – кивнула Каэ. – А что делать с моими друзьями?
– Пусть те, кто хочет, идут вместе с тобой. А те, кто не захочет, – что ж... Значит, у них нет настоящих проблем.
– Скажи, а про Барахоя ты можешь рассказать?
– Могу, отчего же нет. Барахой – Великий, как его потом стали называть глупцы и льстецы, – когда-то создал этот мир. Он постарался оградить его от других миров и попытался истребить в нем зло. Он думал, что всемогущ и всеблаг, но это заблуждение всех молодых богов. К старости они приобретают опыт и мудрость, но, к сожалению, обычно это происходит слишком поздно и сделанного не исправишь. Обустроив мир, Древние боги ушли на покой. А ушедших богов скоро забывают, так что и Барахоя тоже забыли. Говорят, он иногда спускается на землю, появляясь в тех немногих храмах, которые еще остались от былых времен, и по мере сил старается исправить свои ошибки. Но ошибок слишком много, а он один.
– Почему один? Разве другим Древним богам нет дела до этого мира?
– Конечно, есть. Но каждый исправляет свои собственные ошибки. И к сожалению, Новые боги ведут себя почти так же, как Древние на заре времен, – подобно легкомысленным детям.
– Ничего себе легкомысленные дети!
– В случае с тобой – испуганные дети.
– Чем испуганные? Чем я могу угрожать бессмертным? Для них то время, которое отведено мне на жизнь, промелькнет незаметно. Что рядом с их вечностью моя жизнь и зачем они так отчаянно пытаются сократить ее?
– Ты задаешь вопросы, которые обычно остаются незаданными.
– Ты даешь ответы, которые нельзя назвать ответами в строгом смысле слова. Но если я правильно тебя поняла, мне просто необходимо отправиться в путешествие к Безымянному храму...
Человек лукаво улыбнулся:
– Беседовать с тобой – сплошное удовольствие, – и тут же перешел на серьезный тон: – Прости, я не могу помочь тебе ничем более существенным. Но и Те-шуб не сделал бы большего – больше вообще никто для тебя сделать не может, кроме одного человека. И этот человек – ты сама. Но я постарался, как сумел, чтобы нелепая случайность или чей-то злой умысел не оставили тебя без единственной путеводной ниточки. Запиши это, пожалуйста, на мой счет.
– Я искренне признательна, но кто я тебе, чтобы засчитывать или не засчитывать, чтобы решать или судить?
– Тебе это не так важно знать, как важно мне, чтобы ты знала, сколь много значит для меня твое мнение.
– Ты опять говоришь загадками, незнакомец.
– Что же здесь загадочного, дорогая Каэтана? Я хочу в меру своих слабых сил заслужить твою благодарность если не сейчас, так в будущем.
Каэтана улыбнулась, наклонилась ближе к незнакомцу и заглянула ему в глаза. Они неожиданно оказались грустными и молодыми. Странное дело, лицо его – правильных черт, но ничем не примечательное – все время ускользало из ее памяти. Отвернешься – и его уже нельзя припомнить. А вот глаза... Глаза были замечательные – их взгляд проникал в самые тайники души и говорил о том, чего, чувствовала Каэтана, постичь невозможно.
– Как, однако, время пролетело, – сказал человек, поднимая голову, – рассветает. Ночи нынче короткие. Ну что ж... Мне пора.
– Подожди, пожалуйста. Мы же еще ни о чем не поговорили. Я и вопросы правильные придумать не смогла. Скажи, а на какой вопрос ты бы хотел ответить сам?
– Ты удивительная девочка. Знаешь, ведь такой вопрос действительно есть, и ты почти вплотную подошла-к нему. Я и хочу услышать его, и боюсь одновременно. Но я обещаю тебе, что очень скоро мы опять встретимся, сядем вместе посмотреть на звезды и поболтать о том о сем, и тогда я отвечу на него – очень подробно и обстоятельно, – обещаю.
– Честное слово?
– Честное слово.
Незнакомец наклонился и поцеловал Каэтану в лоб.
– Удачи тебе, дитя мое. До свидания.
– До свидания, – прошептала она, закрыв глаза. А когда открыла их, человек уже шел в храм, устало опустив плечи. Еще мгновение, и он скрылся за дверями.
Каэтана, повинуясь внезапному порыву, сорвалась с места и побежала. Она рывком распахнула двери, влетела внутрь и замерла. В храме опять было темно, и никого, ни единой живой души, даже звука шагов не было слышно.
– Подожди, подожди, пожалуйста! – закричала она в полный голос, оглядываясь по сторонам, стараясь в темноте разглядеть силуэт, хотя бы легкий шорох услышать.
– До свидания, Каэ, – донесся до нее далекий-далекий голос. И шел он откуда-то сверху.
Она застыла на месте, привалилась спиной к колонне и медленно сползла вниз на пол. Уснула она моментально и спала без снов.
Когда полуденное солнце раскалило каменные плиты на площади перед храмом, а милосердная тень уменьшилась до крохотного пятачка, Эйя и Габия потеряли терпение. Они решительно поднялись на ноги и заявили:
– Если она собирается провести там и вторую ночь, то мы, конечно, не против. Ну а вдруг там что-то случилось? А мы здесь сидим, как будто так и нужно.
– Именно так и нужно, – спокойно ответил Джан-гарай. – Не вламываться же в храм великого Древнего бога.
– Храм, кстати, уже опустел. И никакого бога в нем нет. В нем есть библиотека и был Тешуб. А вот Малах га-Мавет, или Арескои, или еще кто-нибудь вполне могут навестить там госпожу Каэ. И что тогда? – загорячились близнецы.
Великан Бордонкай неспокойно завозился:
– А я и не подумал об этом – вдруг это правда? Что-то она долго не выходит.
– Тебе, друг мой, и не положено думать, – осклабился Джангарай. – Ты силен не головой.
– Это правда, – не обиделся Бордонкай; понурился, но тут же вскинулся: – Тогда что я вообще делаю тут, если мне положено быть при Каэтане? – И, не слушая больше ничьих возражений, он взял на плечо секиру и зашагал вверх по лестнице.
Эйя и Габия увязались следом. Они так настороженно поглядывали вокруг и прислушивались, что Джангарай и Ловалонга тоже почувствовали беспокойство.
– Кто его знает, – пробормотал аллоброг и двинулся по направлению к храму. Джангарай догнал его через несколько шагов и тихо спросил:
– Скажи, а ты действительно веришь, что это ночное бдение в храме может привести к каким-нибудь результатам?
– Другого пути нет. Так что попытка не пытка?
– Хорошая поговорка, – развеселился Джангарай. – Нужно запомнить.
– Так это же госпожа любит ее повторять – разве не слышал?
Два высоких старика ийя присоединились к ним у самой лестницы. Один из них нес в руках груду старинных свитков, а другой – принадлежности для письма и чистый пергамент.
– Что это? – спросил Ловалонга, указывая на свитки.
– Это, сын мой, толкования снов. Если вашей спутнице что-либо приснилось, то эти записи помогут нам правильно установить, какое указание дает божество.
– Если оно вообще способно на это, – вставил Джангарай.
Жрец неодобрительно на него покосился, но промолчал.
– Способно, способно, – хором заверили ингевона Эйя и Габия. – Указания давать способен кто угодно.
Такого неуважения к божественной персоне старый ийя вынести не мог.
– Не говори столь опрометчиво, – обратился он в пространство между близнецами. – Барахой был грозным богом, и, если он не правит миром, это не значит, что он в нем невластен. Из всех божеств, нам известных, только он, если пожелает, сможет остановить Новых богов.
Бордонкай первым достиг верхней площадки, в два огромных шага пересек ее и отворил двери храма. Эйя и Габия вбежали следом. И туда же двинулись оба жреца. Джангарай и Ловалонга, переглянувшись, остались у входа с обнаженными мечами.
Каэтану они нашли мирно спящей в глубине храма, у самого алтаря. Она ровно и глубоко дышала, на лице ее розовел румянец, а губы смягчала мечтательная улыбка – никто не сказал бы, что именно Каэ преодолела такое огромное расстояние и участвовала в одной из самых великих битв.
Один из стариков наклонился, и осторожно потряс ее за плечо. Каэтана заворочалась, недовольно забормотала, пытаясь устроиться поудобнее и ухнуть в еще более сладкий и глубокий сон, но каменные плиты действительно были не самым лучшим ложем, поэтому она открыла глаза и приподнялась на локтях. Прямо над собой она увидела встревоженные лица троих своих друзей и двоих ийя, приготовившихся слушать рассказы о ее снах и толковать их.
– Всю ночь не спала, – заявила Каэ. – Хочу спать.
Жрецы переглянулись.
– Тебе ничего не приснилось, госпожа?
– Нет, заснула под утро как убитая. Шутка ли – а-всю ночь разговаривать с настоятелем.
– С кем? – оторопело переспросил ийя.
– Или с главным жрецом... Как он правильно называется?
– С каким главным жрецом? – с бесконечным терпением допытывались предсказатели.
Лицо Бордонкая приняло нежное выражение волкодава, у которого пытаются отобрать заветную косточку. Он решил, что ночью в храме Каэтане кто-то угрожал.
– Невысокий человек, – незамедлительно ответила она, усаживаясь и потягиваясь. – Лицо странное, потому что запомнить его нет никакой возможности, все время уплывает из-под взгляда, даже если смотреть прямо на него. А вот глаза удивительные, божественные глаза...
Каэтана огляделась:
– А где остальные?
– Ловалонга и Джангарай стерегут вход на случай всяких неожиданностей, – ответил Эйя.
– А Воршуд?
Близнецы переглянулись с Бордонкаем.
– Вот дух нечистый... Действительно, куда же он делся?
– Может, библиотеку осматривает? – неуверенно предположил исполин. – Все-таки мечта почти сбылась. Он же у нас не лесной и не городской, а библиотечный.
– Да, и не вижу причин говорить это таким пренебрежительным тоном, – послышался тонкий голосок альва откуда-то справа, из-за колонн.
Все обернулись в ту сторону. Альв вышел на освещенный тонким лучом, падавшим из отверстия в крыше, пятачок в таком виде, что все рассмеялись. Даже сдержанные жрецы позволили себе скупо улыбнуться. Воршуд с ног до головы был покрыт пылью и паутиной, которую, казалось, собрал у всех пауков Варда.
– Не вижу ничего смешного, – моментально насупился маленький человечек. – Это не вам, гладкокожим, – умылся, и все. Меня теперь как отскребать – ума не приложу. Щеткой, что ли?
– Ты где был? – строго спросила Габия, насмеявшись вволю.
– В библиотеке. Потом, знаете ли, опять спешка начнётся – все по коням и айда куда-нибудь дальше. Я эту нашу горькую планиду уже наизусть выучил – вот и решил воспользоваться моментом. Пока госпожа беседовала себе о том о сем с приятным мужчиной, я прорвался в хранилище. Они на меня внимания не обратили. Кстати, если меня спросят, то я так и скажу, что зрелый мужчина, – это не шалопай какой-нибудь. И он лично мне очень приглянулся. А куда потом делся, я не видел,
Ийя опустились на каменный пол около Каэтаны, отложив в сторону рукописи и свитки.
– Вы можете подробно рассказать о своей ночной беседе? Она вам не приснилась?
– Что значит – приснилась? – возмутился альв. – Я же своими ушами слышал и видел, как они говорили!
– Видел тоже ушами? – съязвил Эйя.
– Вот уж кто молчал бы, – огрызнулся альв.
– Все споры на потом, – попросила Каэ и повернулась к предсказателям императора: – Я понимаю, что вы не знаете о человеке, который мог бы находиться сегодня ночью в храме. Вы не ожидали его появления?
Те выдержали довольно долгую паузу, но все же решились:
– Надеялись, госпожа. Но думали, что он явится вам во сне. То, что он почтил вас своим личным присутствием, многое меняет. Он сказал что-нибудь важное?
– Он посоветовал идти в Запретные земли и искать Безымянный храм, где якобы отвечают на незаданные вопросы. Вам это о чем-нибудь говорит?
– Говорит, госпожа, – торжественно ответил – один из стариков.
Они поднялись на ноги.
– Нам необходимо о многом побеседовать с вами, ищущие, но сначала нужно вознести благодарность тому, кто помог тебе, – хозяину этого места.
– Конечно, – сказала Каэ, поднимаясь. – С огромным удовольствием. Он мне очень понравился, такой милый человек. И обещал ответить еще на один вопрос, но попозже.
Жрецы уставились на нее с таким странным выражением на лицах, что она осеклась и замолчала, переводя взгляд с одного старика на другого.
– Я что-то сказала не так, мудрые?
– Ты сказала удивительную вещь, госпожа. Ответь, называл ли себя твой ночной собеседник?
– Нет, мудрые. Но вы назовете его?
Те переглянулись, и более старый и морщинистый церемонно ответил:
– Его нет нужды называть, госпожа. Ты и сама знаешь, кто пришел к тебе этой ночью, только боишься произнести это имя вслух...
– Барахой?
Ийя склонили седые головы.
– Нет, – улыбнулась Каэ. – Нет. Это как раз и невозможно. Он совершенно обыкновенный. Просто уставший человек...
– В нем совмещены все лица, поэтому лицо его незапоминающееся... – благоговейно прошептал жрец. – Не называй его имени вслух за пределами этого места. Джоу Лахатал все еще у власти, и он не потерпит, чтобы кто-нибудь получил помощь от его предшественника.
– Странно, – сказал альв, пытаясь собрать со своей густой шерсти самые большие комки паутины.
– Что тебе странно? – повернулся к нему один из стариков.
– Я ведь думал, что вы служите Джоу Лахаталу. А остальные боги, особенно Древние, находятся как бы в забвении. А вы, похоже, рады появлению Барахоя.
– Ты мудр, странный человек, – улыбнулся ийя. – Мудр и проницателен. Мы не служим богам – мы истолковываем их поведение, а это совершенно другая роль. Мы храним знания, а это большой груз и большая ответственность, поверь. И мы уже давно замечаем, что под властью Джоу Лахатала Вард становится все беднее и несчастнее, нежели он был при своем творце – Великом Барахое. Мы не можем говорить об этом вслух, ибо Лахатал неизбежно покарает отступника. Но мы не можем и оставить все как есть, не вмешиваясь...
В этот момент в храм протиснулись, едва приоткрыв массивные двери, Ловалонга с Джангараем. Старик мельком глянул на них и продолжал:
– Обычно человек, приходя в этот мир, не задает вопросов, почему все устроено именно так, а не иначе. Он принимает все как данность и старается приспособиться к ней. Редкие люди пытаются познать мир и изменить его в лучшую сторону. Еще реже кому-нибудь удается достичь успеха.
Второй старик внимательно слушал и, когда первый остановился, чтобы перевести дух, сразу вступил в разговор:
– Мы стары и не ищем богатства и власти. Поэтому нас трудно запугать и нельзя купить. И мы, хранители древнего знания, видим, что мир вокруг нас меняется не в лучшую сторону. Новые боги ведут себя словно дети, которые получили в подарок красивую игрушку и теперь вовсю забавляются ею, пряча от взрослых. Они закрыли дорогу на Арнемвенд Древним богам, и тем стоит немалых усилий даже на короткое время появиться здесь. Боюсь даже подумать, что Древние потеряли интерес к миру, который когда-то создали. Возможно (и я допускаю и такой вариант), Новые боги поумнеют со временем и все войдет в свою колею. Но ведь может случиться и так, что игрушка не дотянет до того момента, как ребенок повзрослеет, а будет сломана значительно раньше...
Первый жрец поднял руку, и его брат замолчал, а старик сказал:
– Ваше появление очень многое изменило в нашем мире. Во-первых, Новые боги очень боятся вас, госпожа. А значит, вы в состоянии повлиять на ход событий – не знаю как. Открою секрет: ваше будущее, прошлое и настоящее сокрыто от нас, как если бы вас не было вообще. Мы долго думали об этом, отправляя вас в этот храм. И теперь знаем ответ...
Все, включая и Каэтану, уставились на старца затаив дыхание, а он продолжал тихим и торжественным голосом:
– Человек не может увидеть то, что неизмеримо больше его самого. Тогда он видит какую-то одну деталь, фрагмент по которому чаще всего neB состоянии вое – произвести целое.
Вы неизмеримо больше, чем мы вначале предполагали, госпожа. Вот почему вас так боятся враги и так любят друзья. Мы совершили бы огромную ошибку, попытавшись предсказать ваше будущее, но еще страшнее было бы не увидеть, что на вас возлагаются сейчас наши надежды...
Каэтана наконец обрела дар речи:
– Но отчего ты так уверен, мудрый, что это был сам Барахой, а не кто-нибудь еще?
– Ваше описание, госпожа, и еще – появление на поле битвы великого Траэтаоны. Слишком много тысячелетий прошло с тех пор, как он вмешивался в сражения смертных. Только теперь мне ясен смысл его появления. Древние боги надеются на вас, госпожа, так же как уповают и люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59