– Госпожа должна пройти испытание. – Он обернулся к опешившей Каэ и спросил: – Ты согласишься на это?
– Думаешь, у меня есть выбор? – заинтересовалась она.
– Выбор всегда есть, – медленно и с расстановкой произнес жрец, подчеркивая каждое слово.
– Тогда я делаю этот выбор, – улыбнулась Каэ, – А что должно показать испытание?
– Есть ли в тебе магия, – произнес старик абсолютно бесстрастно. Его худое лицо со сморщенной кожей, похожей на высохший желтый пергамент, было в эту минуту непроницаемо, будто он говорил о совершенно обыденных вещах.

Каэтана высоко подняла правую бровь:
– И что это даст?
– Это должно ответить на многие вопросы, госпожа, – поклонился жрец. – Мы думаем, что недаром тебя вызвал в этот мир самый великий и могущественный маг нашего времени. В этом и должна крыться разгадка.
– Остановись, – вдруг прервал старика император. – Я, кажется, имею право хотя бы понимать, о чем идет речь, а ты говоришь туманно и неясно.
Тут полководец обернулся на своих придворных и небрежным жестом выслал их из зала. Вельможи и военачальники повиновались беспрекословно, а верные телохранители нерешительно затоптались у дверей, пытаясь раствориться в пространстве и при этом не оставлять императорскую особу наедине с группой чужеземцев. Конечно, подвиги пришельцев и их роль в прошедшем сражении были известны всем до единого, но именно этим они и пугали сейчас охрану. Зу-Л-Карнайну пришлось повысить голос: – К вам приказы не относятся?
– Но, повелитель, позволь нам...
– Не позволю! – рявкнул аита, и телохранители моментально скрылись за дверями. – Нет, пора становиться тираном. Меня же никто не почитает...
– Зато тебя все уважают и берегут, – улыбнулась Каэ, – а это гораздо важнее.
– Tы думаешь? – с искренним любопытством спрб сил ее, аита.
– Конечно. Если ты станешь тираном, тебе будет гораздо легче править и совершенно невыносимо жить. А так тебе действительно трудно править, но жить легче. Так что выбирай.
– Пожалуй, я выберу второе, – рассмеялся Зу-Л-Карнайн, – но иногда очень хочется стать деспотом.
Агатияр осуждающе покачал седой головой. Император обернулся к предсказателю, который терпеливо ожидал продолжения разговора, и произнес:
– Я не понимаю, при чем здесь погибший маг и как связано испытание со смертью Тешуба?
– Все связи в этом мире, император, имеют множество смыслов и значений, – тихо ответил жрец. – Некоторые из них видны сразу, другие обнаруживаются со временем, а многие узлы и сплетения так и невозможно отыскать. Вы как-то связаны с госпожой, и этих связей множество. Госпожа связана с вызвавшим ее сюда магом, и связей этих тоже множество. Я не посмею утруждать моего повелителя рассказами о наших бесконечных спорах – мы с братьями так и не пришли к конкретным Выводам. Но мы почти уверены, что госпожа является носительницей какой-то невероятно сильной магии – настолько могущественной и грозной, что даже боги боятся ее. Думаю, – тут он поклонился Каэ, – что вы когда-то были волшебницей, колдуньей. И каким-то образом перешли дорогу Новым богам. А вот Древним – нет. Так случается... Полагаю также, что вы узнали какую-то тайну, которая угрожает благополучию, а может, и самой жизни бессмертных. В отместку Новые боги отняли у вас память, а безвольное и безумное тело бросили на произвол судьбы. Думаю также, что герцог Арра отыскал ваше тело и призвал в него вашу душу, заплатив за это собственной жизнью. Таабата Шарран – единственный доступный смертным экземпляр, хранившийся у Тешуба, исчез, и мы можем только восстанавливать отдельные фрагменты. Думаю, вам следует пройти испытание на магию. Возможно, ваши навыки вернутся к вам.
– А это не опасно? – вмешался в разговор Воршуд.
– Нет – ответил жрец, но ответил как-тослишком поспешно, что не укрылось от внимания друзей, чьи чувства и без того были напряжены до предела.
– Ты лжешь! – С холодной яростью Ловалонга двинулся на старика. – Я не стану принимать во внимание твои седины; если ты замышляешь дурное против госпожи, я изрублю тебя на куски.
Бордонкай молчал, но при единственном взгляде на него становилось ясно, какая судьба ждет посягнувшего на драгоценную особу маленькой хрупкой женщины.
– Подожди, Ловалонга, – остановила она талисенну. – Предсказатель прав. Я понимаю, что подобные испытания не гарантированы от несчастных случаев и возникновения непредвиденных ситуаций, но разве все наше предыдущее путешествие было безопасным и спокойным? Жрец прав – его объяснение кажется мне вполне логичным. А если ко мне вернется хотя бы часть моего искусства, я сама постараюсь справиться с остальным. Вопрос только в том, кем я окажусь после испытаний, – я бы не хотела стать алчной, стремящейся к власти женщиной, наделенной неправедным могуществом. – Она повернулась к притихшему жрецу: – Если вы увидите, что моя магия опасна не только Новым богам и не столько им, сколько людям, сумеете ли вы остановить ме, ня до того, как я причиню кому-нибудь непоправимый вред?
– Да, – твердо ответил ийя, глядя ей прямо в глаза.
– Тогда я готова, – просто сказала Каэ, улыбаясь друзьям.

– Нет! – завопили близнецы в один голос с альвом. – Нет!!! Не нужно, слышите?
– Почему?
– А вдруг вы не сможете справиться с тем, что гнездится внутри вас? Тогда мы никогда не увидим именно вас...
– Обещаю, что увидите. Мало ли что гнездится в обычном человеке, – если всему давать волю, мир будет населен монстрами, по сравнению с которыми чудовища Лахатала будут казаться несмышлеными карапузами. Я сумею остаться собой. Мне нужна помощь лишь в одном случае – если я перестану понимать, что это уже не я.
Жрец кивал седой головой.
– Когда состоятся испытания?
– Похороним мудреца, – ответил старик, – и...
– И займемся мной, – весело подсказала Каэ, – Я согласна.

Она обвела взглядом побледневших друзей:
– Не волнуйтесь, все будет в полном порядке. Зато я смогу узнать, в чем моя задача.
Один из троих жрецов не был так же спокоен, как братья. Его одолевали сомнения. Еще в храме Джоу Лахатала, предупрежденный вайделотами о том, что скоро появится женщина, способная каким-то образом повлиять на судьбу Арнемвенда, он начал испытывать сомнения и страх. Книга предсказаний всегда туманно повествует о будущем. Иногда даже случается так, что ты читаешь о будущем, а выясняется, что все это уже произошло, причем достаточно давно, и опять остаешься у сухого кувшина без надежды на лучшее.
Старый жрец сидит у камина в одной из комнат дворца. Он думает, что много дал бы за то, чтобы эта женщина, так стремительно ворвавшаяся в их жизнь у стен ал-Ахкафа, исчезла. Завтра испытания.
Ийя боится, что вопреки данному обещанию не справится, не остановит ее: если она и впрямь так сильна, как предполагают его братья, ей не составит большого труда уничтожить их, и тогда Вард в мгновение ока окажется под ее властью.
В двери стучат. Старик удивленно поднимает взгляд на вошедшего – он не видел его прежде. Ночной гость невысок ростом и одноглаз. Нос кривой и перебитый в нескольких местах, а некогда буйная шевелюра начала уже заметно редеть. Человек облачен в синий плащ, на ногах у него дорогие сандалии из золоченой кожи.
– Приветствую тебя, Шаннар, – говорит он.
Жрец вздрагивает всем телом, как от сильного удара, – его никто не называл по имени вот уже семь десятков лет: у предсказателей не бывает ни имен, ни лиц. Однако вот он перед ним – странный человек, знающий то имя, которое сам жрец стал уже забывать.
– Я к тебе по делу, весьма неотложному, – подчеркивает гость, и жрец пододвигается у огня, давая место незнакомцу.
– Я тебя знаю? – спрашивает он на всякий случай.
– Нет, конечно, , – беспечно отзывается гость. – Но я тебе нужен.
– Зачем?
– Ты сейчас думал, что дорого бы заплатил, чтобы уничтожить девчонку.
Ийя не слишком потрясен – скорее понимает, что его собеседник гораздо более могущественный маг, нежели он сам.
– Мне тоже нужно, чтобы она исчезла с лица земли, – говорит гость, – я помогу тебе и не возьму никакой платы. Ты помоги мне, а я помогу тебе.
– Зачем тебе ее смерть? – спрашивает жрец. Он уже понимает, что против воли проникся к незнакомцу доверием и симпатией.
– Если она получит то, от чего ее однажды отлучили, то мир погиб, – шепчет одноглазый. – Она не ведьма, но иногда с ведьмами бывает легче справиться, и они приносят меньше вреда, чем могущественные маги, незнающие толком, чего они хотят.
– Ее уже пытались убить, – говорит жрец. – Сейчас ее охраняют преданные люди.
– Но ведь она может умереть во время испытания, – говорит одноглазый вкрадчивым голосом. – Подумай, нужно ли тебе становиться между богами во время их спора. Ты уже видел, к чему может привести противостояние Древних и Новых.
Ийя слушает и кивает. Одноглазый повторяет вслух его собственные мысли. Старик считает, что оба его брата поступают крайне опрометчиво, позволяя втянуть себя в эту запутанную и таинственную историю. Странная женщина опасна, как ни глянь. Встань против нее – и Древние боги, которые так или иначе вмешиваются в мирские проблемы, окажутся на ее стороне. Это уже точно известно, и он прекрасно знает многие детали и подробности ее путешествия в ал-Ахкаф. Такие детали и подробности, о которых не нужно говорить ни императору, ни Агатияру, ни кому-либо другому. Встань на ее стороне – и все Новые бессмертные ополчатся против непокорного, – видимо настолько мешает им эта удивительная женщина.
Оскорбленные боги опасны, испуганные – опасны вдвойне. Старый жрец с ужасом вспоминает долгие разговоры с вайделотами из храма Джоу Лахатала. Они тоже находятся на распутье, не зная, какую сторону им принять или вообще остаться в стороне, наблюдая за происходящим. Жаль, что подобная роскошь недоступна ему, – необходимо принимать решение, даже если этого очень не хочется.
А змеящийся, обволакивающий голос одноглазого продолжал звучать, проникая в самые отдаленные уголки души старика:
– Подумай, подумай хорошо, о мудрейший. Подумай о своем повелителе, – он неопытен, он дерзок по молодости лет. Станет старше – станет мудрее, но нужно, чтобы у него была такая возможность – стать старше, ибо боги могут с легкостью отвернуться от императора, и из непобедимого и могущественного он превратится в беспомощного и гонимого.
– Он не ведает, что творит, – вздыхает ийя, думая о своем.

Он думает, что предостерегать императора бесполезно: мальчик действительно бесстрашен и встанет на защиту тйто, что полагает справедливым. К тому же его окрылило лицезрение великого Траэтаоны – он видит в этом знак свыше и не собирается больше считаться с волей Новых богов. Возможно, он в чем-то и прав, но... Нет и еще раз нет – эта женщина обязана уйти из жизни тихо и внезапно, не успев изменить ход событий, не успев столкнуть с вершины горы тот небольшой камень, который вызовет лавину. Эту последнюю мысль он обдумывает вслух:
– А если она уже столкнула его, все бесполезно.
Но одноглазый будто читает в мозгу собеседника все несказанное и отвечает на вопрос:
– Сейчас еще есть время остановить эта лавину. Но как знать, не будет ли поздно уже завтра? Ну же, решайся, мудрейший! Кто, кроме тебя, может принять единственно верное решение? Соглашайся, ибо сегодня судьба Барда в твоих руках. Соглашайся!!! И однажды настанет день, когда ты сможешь сказать себе: «Я, и только я, спас этот мир».
Чем, кроме глубокой обеспокоенности, можно объяснить, что мудрый и опытный жрец не распознал в словах одноглазого самого примитивного искушения – искушения гордыней и славой?.. Кто знает.
– Как? – спросил жрец, теребя полу своей хламиды старческими худыми руками в темных пятнах.
Лицо его было спокойным и величественным, но дрожащие руки выдали одноглазому все сокровенные мысли старца.
– Очень просто, о многомудрый. Сегодня на рассвете, когда она спала, мой человек отрезал у нее небольшую прядку волос – совершенно незаметно. Вот. – С этими словами он полез в складки своего синего одеяния и извлек оттуда маленький сверточек – лоскуток шелковой зеленой ткани, в который что-то было завернуто.
– Что ты предлагаешь? – спросил ийя неожиданно севшим голосом.
– Выбери для нее смерть на свое усмотрение. Пусть не мучается долго, она ведь ни в чем не виновата, – скороговоркой ответил одноглазый. – Главное, чтобы все было кончено в считанные секунды.
– А не проснется ли ее магия? – с тревогой в голосе спросил жрец.
– Что может быть сильнее магии Джоу Лахатала, если ты держишь в руках ее волосы? – ухмыльнулся одноглазый. – Не мне тебя учить, как отправить ее в царство Баал-Хаддада. Поверь, безглазый бог ждет ее уже очень давно.
Голос одноглазого становился все мощнее. Он уже не уговаривал жреца; он повелевал, приказывал, и старик понимал самым краем сознания, что должен подчиниться, выполнить этот приказ, потому что...
Ийя не выдержал напряжения и повалился со скамьи ворохом старого тряпья – сознание милосердно оставило его на некоторое время, необходимое мозгу для того, чтобы прийти в себя, не сломаться под давлением чужой воли, мощи и власти.
Старик лежал на каменном полу, крепко сжимая в руках мягкий шелковый сверточек.
Одноглазый смотрел на него несколько секунд, затем Усталым движением провел ладонью по лицу и словно снял маску. Куда девались хищный крючковатый нос, страшное бельмо на глазу?
Легконогий молодой человек в туманных прозрачных одеяниях тенью выскальзывает из покоев старого жреца. Стражи, которые стоят у дверей, его не видят. Стройный силуэт легко проходит сквозь толщу камня и появляется уже за пределами дворца Дахака Давараспа.
Его ждут. В тенистом садике, у звонкого ручья, стоят двое – высокие, одетые в черное, могучие братья – рыжий и черноволосый.
– Что, Вахаган? – с нетерпением спрашивает рыжий, и его зеленые глаза сверкают, как у тигра.
– Он поможет нам, – отвечает посланник богов, склоняясь перед братьями в легком поклоне.
– Я доволен тобой, – говорит рыжий.
– Я доволен тобой, – одновременно с ним произносит желтоглазый, и Вахаган облегченно вздыхает: хорошо, когда тобой довольна смерть.
– Когда назначено испытание? – спрашивает Арескои.
– Сразу после похорон Тешуба.
– Она о чем-нибудь подозревает?
– Думаю, нет, брат мой. – Вахаган на всякий случай склоняет голову перед Победителем Гандарвы.
– На этот раз мы сотрем ее с лица земли!
– Мы вышвырнем ее за пределы Арнемвенда!
– Она ничего не вспомнит.
– Магия, – хохочет Вахаган, – она найдет свою магию...
Испуганные прохожие шарахаются от тенистого сада, в котором никого нет, но откуда доносятся раскаты громового хохота. Нынче в ал-Ахкафе происходит слишком много странного.
Старый жрец пришел в себя и огляделся. Он не нашел в зале своего собеседника и почему-то очень обрадовался этому. Сам разговор казался ему не то сном, не то давним событием, и он хотел на время отвлечься от гнетущих и тягостных мыслей. Но тут его пальцы ощутили гладкую шелковистую плоть свертка, в котором хранились волосы Каэтаны, и прорицатель застонал в непритворном горе – о, как бы он хотел, чтобы осталась жива эта веселая и сильная женщина с обезоруживающей детской улыбкой! Но он не мог позволить себе ни жалости, ни сострадания, ни милосердия. Во имя спасения Варда, во имя примирения Древних и Новых богов она должна была погибнуть, ибо ийя полагал, что в лице Каэ он устранит саму причину раздора между богами.
Своими мыслями старик не поделился ни с кем.
В страшной жаре, стоявшей в тот год в пустыне, тела убитых не могли долго сохраняться не тронутые тлением. Поэтому, как только бои в городе закончились, император отдал приказ своим воинам собрать тела павших, чтобы предать их погребению согласно обычаям. Жителям города также было разрешено забрать тела своих родных и близких. Так, с одной стороны, император поступал благородно и проявлял уважение к павшим в кровопролитной битве, а с другой – предупреждал возможность появления страшных болезней, непременных спутниц войн.
Воины Зу-Л-Карнайна принялись за дело, разыскивая тела павших друзей среди трупов, которые были нагромождены и в степи, на подступах к городу, и на самих его улицах.
Бесстрастные, как всегда, саракои собрали своих мертвых, несколько раз обойдя место сражения и тщательно убедившись в том, что никто не останется лежать не погребенным по обычаям предков. Они вынесли тела товарищей в степь, где и закопали, совершив над местом захоронения странные церемонии.
Тагары похоронили своих воинов еще днем, сложив их тела штабелями и облив какой-то горючей жидкостью. Затем, когда костер догорел, насыпали прах в огромный золотой сосуд и запаяли его, поставив на крышке печать. Прах воинов, погибших при взятии ал-Ахкафа, они обещали привезти домой, в Джералан, и похоронить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59