Тут я налетел на новую стену из сыромятной кожи и пота. Стена издала злорадный смех и отшвырнула меня довольно далеко — по крайней мере я разглядел стукнувший меня кулак. Рефлекс наконец сработал, и я уклонился от удара. Кулак вместо головы угодил мне в плечо. От удара меня завертело, я увидел, как Генрих заехал Рудольфу. Руди упал на колени и уже не вставал, а только морщился и потирал подбородок. Рядом с ним верхом на коне гарцевал рыцарь. Он поднял забрало шлема и хохотал.Но тут еще один наглец крикнул:— Моя очередь! — и схватил меня.Но у этого нахала нашелся соперник, ухвативший меня за другую руку и дернувший изо всей силы на себя. Я взвыл от боли, но все же расслышал, как он заревел:— Полегче, Густанг! Меня не обойдешь!И согнутой в локте левой рукой он врезал Густангу в живот.А я не мог поверить этому. Они не просто ради потехи избивали совершенно незнакомого им человека — они еще и из-за меня дрались, выясняя очередность на право избиения.В общем, пока эти двое выясняли отношения, я как раз маленько собрался с мыслями и, на счастье, вспомнил о том, что когда-то занимался карате. Что бы я сказал своему учителю, окажись он здесь? «Простите, сэнсэй, я засмотрелся?» Наверное.Пришла пора вспомнить, что я был натренированным убийцей. Конечно, я никого больше мышки не убивал, и то не сам, а с помощью мышеловки, но полученные навыки от этого никуда не девались.Я крутанулся вокруг своей оси, стукнулся бедром о того нахала, что держал меня за руку, ловко завел свою ногу за его ногу и рванул его на себя. Он повалился наземь, и я снова крутанулся волчком и подлетел к другому, который был настолько ошарашен, что не успел заблокироваться. Какой там блок! Он просто замахнулся, а я пригнулся, нанес резкий удар — и он тоже упал.Тут остальные четверо наконец очнулись, поняли, что происходит, и, ревя во все четыре глотки, обрушились на меня. Я отпрыгивал, уклонялся, нырял в разные стороны, хитрил, вертелся и наносил короткие резкие удары, получал удары сам, очухивался и сражал врагов ударами ребром ладони... Адреналин просто-таки пел у меня в крови. Двое противников лежали на земле. Двое выглядели неуверенно, растерянно. Похоже, они вообще не привыкли встречать отпор от тех, кого избирали своей игрушкой.Но тут рыцарь что-то выкрикнул и опустил забрало. Очевидно, пришла пора навести порядок. Его приспешники, тяжело дыша, отступили. Детишки, так сказать, наигрались и уступили место папочке.Я и так был вне себя от злости, но она буквально закипела во мне, когда я увидел, как першерон рванулся вперед и помчался на меня, набирая скорость. Так нельзя обращаться с незнакомцами, по крайней мере с теми, кто не сделал тебе ничего дурного! Конь уже пошел рысью, и тут я прокричал:— Что же это вы делаете? За что напали на странника, идущего своей дорогой? У вас что, мозги высохли и башки соломой набиты? Хоть капелька соображения у вас осталась? Неужели у вас совсем нет сострадания? Вот вас бы на мое место!Огромный конь запнулся. Споткнулся. Всем весом ударился о землю и кувыркнулся. Рыцарь испуганно закричал и только в последний момент успел выскочить из седла.Я смотрел на него, не моргая.И его люди тоже.Тут кто-то из них прошептал:— Забрер...Рыцарь дрыгал ногами и руками. Он валялся на спине и пытался перевернуться.Я понял, что на некоторое время он выведен из строя. А мне этого времени как раз должно было хватить для того, чтобы припугнуть его людей. Я развернулся и пошел на них. Если бы я попробовал удрать, я бы только того и добился, что подстегнул их самоуверенность.Однако я все рассчитал очень точно. Они взвыли и бросились наутек. Оборачивались на бегу, спотыкались, падали, поднимались и снова бежали.Я смотрел им вслед, ничего не понимая, словно меня молнией ударило. Не могли же они так напугаться только из-за того, что лошадь угодила копытом в кротовину и споткнулась! Ну ладно, по счастливому совпадению, я как раз перед этим мгновением закончил что-то выкрикивать. И все-таки не могли же они из-за этого так напугаться.Оказалось, что рыцарь был того же мнения.— Ганс! — кричал он. — Клаус! Эй, вы, никудышные куски собачьего мяса! А ну, вернитесь и помогите мне, а не то... — Но тут рыцарь увидел, как я ковыляю к нему. Наверное, видок у меня был тот еще — рубаха порвана, и все такое прочее. В общем, видать, рыцаря я здорово напугал, раз он жалобно застонал и принялся чертить в воздухе какой-то знак. — Ты не можешь одолеть меня! Мой повелитель — Князь Зла!Невидимая волна налетела на меня, и в ушах зазвенело. Наверное, он чем-то швырнул в меня. Я разозлился. Больше всего мне хотелось подбежать к рыцарю и вколотить его башку в землю. Но в последний миг благоразумие возобладало и намекнуло мне, что надо бы убраться подобру-поздорову куда-нибудь подальше. Мало ли как отнесутся ко мне здешние власти — зачем же отягощать свое положение убийством. А как ко мне отнесутся, сомневаться не приходилось, поскольку рыцарь наверняка был в некотором роде представителем власти. В свое время из схожих соображений я перестал курить травку и был вознагражден: меня не арестовали. Я замедлил шаг и склонил голову.— Верно. Я тебя тоже очень люблю, дружок. Напомни, чтобы я отплатил тебе таким же гостеприимством как-нибудь, — сказал я, повернулся к рыцарю спиной и зашагал прочь так быстро, как только мог. Я довольно заметно прихрамывал.Пару раз я оглянулся. Похоже, преследовать меня никто не собирался. И почему бы? Мне стало любопытно. Я дохромал до дерева, взобрался на него и наконец увидел опушку небольшого лесочка, около которого произошла наша встреча. Теперь я оказался по другую сторону этого лесочка. Отсюда мне было отлично видно, что рыцарь и сопровождающие его пешие воины торопятся к замку на холме. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку я получил время на поиски укрытия. А плохо — потому, что рыцарь и его свита, вероятно, решили, что их сил маловато, и рванули за подкреплением.А может быть, они просто драпали? Возможно, они даже не собирались никому рассказывать обо мне. Но почему-то мне в это слабо верилось. Сомнения мои подстегивало оброненное кем-то из свиты слово. Как раз в то мгновение, когда рыцарь упал с коня, кто-то прошипел: «Забрер». С немецким у меня отношения были натянутые, да, может, это было сказано и не на настоящем немецком... Скорее всего я ошибался, но не означало ли это слово что-то вроде «ведьмак», то бишь ведьма мужского пола? Не исключено.Я спустился с дерева. Сомнения терзали меня. Неужели мой свитер и джинсы показались им одеждами из дорогих тканей? На них самих была какая-то домотканая ряднина. Поведение мое, по их понятиям, вероятно, тоже выглядело странно. Да, пожалуй, даже ремня и ботинок хватило бы, чтобы здешние решили, что я, во всяком случае, не крестьянин. Ремень из тисненой кожи со здоровенной металлической пряжкой и ботинки на высоких каблуках. С одной стороны, в моем облике для них хватало знакомых черт, а с другой стороны — у меня было предостаточно странностей, чтобы счесть меня существом особого сорта.Я тронулся в путь. Дорога шла на подъем. Я решил не прятаться.Притвориться «волшебником» — совсем недурная идея. Я приобретал возможность защититься. А больше эту работу сделать было положительно некому. Хотя... в кармане у меня лежал большой складной нож. Я вообще люблю ножи побольше, и этот никак нельзя было назвать «перочинным». Я решил, что в драке от самого ножа проку, может быть, и мало. Зато с его помощью можно изготовить еще какое-нибудь оружие. Дойдя до очередной рощицы, я вошел в нее, немного побродил под деревьями и нашел упавшую ветку, довольно-таки крепкую. Я подобрал ее и зашагал дальше, по пути срезая ножом сучки. Вскоре я обзавелся удобным посохом. В свое время я приятельствовал с ребятами — членами «Общества любителей истории» и перенял у них кое-какие приемы поединка на палках. Кроме того, этому же меня обучал и мой сэнсэй. Нет-нет, я не был таким уж асом, но кое-что умел, а это лучше, чем ничего.Опершись на посох, я окинул взглядом окрестности. Пора было получше ознакомиться с местностью. Вдалеке возвышались скалистые горы, поближе тянулись высокие холмы, на склонах паслись овцы. Там, где земля была поровнее, лежали засеянные пшеницей поля. Хотя, может быть, и не пшеницей. Пшеница вроде бы не такая ворсистая.Наконец до меня дошло. Я не на Среднем Западе. Пожалуй, даже вообще не в Америке. А судя по тому, что за народец тут обитает, я вдобавок и не в двадцатом веке.Путешествие во времени? Перемена пространства? Невероятно! Наверное, все это мне пригрезилось.Так-то оно так, но тем не менее места ушибов побаливали. Уж это мне как пить дать не снилось. Галлюцинация?Не исключено. Но я никогда прежде не слыхал о столь длительной галлюцинации и вдобавок столь детально проработанной. Кроме того, всякие эксперименты с наркотиками я прекратил несколько лет назад. А если, так сказать, постфактум? Тоже не исключено, хотя я все же никогда не принимал наркотики в таком количестве, чтобы впасть в галлюцинаторное состояние спонтанно, да еще и так надолго. Я закрыл глаза и стал внушать себе, что я хочу вернуться в свою квартиру.Но никаких психоделических картинок я не увидел — только черноту. Вернее, красноту — я же стоял на открытой местности ярким солнечным днем. Я протянул руку, надеясь нащупать себя реального, предполагая, что сам себе мнюсь, но не нащупал ничего, кроме посоха. В отчаянии я положил левую руку на пряжку ремня и принялся нащупывать выдавленные на ее поверхности американские национальные символы. Ничего не произошло.Я вздохнул и открыл глаза. Я был заперт здесь, где бы ни находилось это «здесь». И жить мне тут нужно было в согласии со здешними законами, каковы бы ни были эти законы. Отрицать их бесполезно. И не просто бесполезно — это верный путь к гибели.Приходилось признать, что рыцарь и его свита самые настоящие. Эти парни никак не могли быть членами общества «Созидательный анахронизм»: они были невежливы, недружелюбны, и оружие у них было остро заточено. Стало быть, выходило, что я каким-то образом попал в средневековую цивилизацию. И если тут меня сочли волшебником... пожалуй, этим кое-что объяснялось.Но где же я? При всем желании я не мог даже подумать о том, что где-нибудь на Земле сохранилось место, где люди живут по законам североевропейского средневековья. Ну, ладно, существовали острова, жители которых были кое в чем ограничены — не имели даже телевизоров, — но, насколько я знаю, они из-за этого не становились рыцарями.Средневековая ярмарка, устроенная ради привлечения туристов? Нет. Туристов не бьют.Я вздохнул и решил, что пока у меня слишком мало сведений для того, чтобы понять, где я нахожусь, как я сюда попал и почему. Пока же предо мной стояли куда более насущные проблемы. Например — остаться в живых.Я стал подниматься по склону. Пройдя несколько сотен ярдов, я обнаружил кусты с ягодами и понял, что голоден. Я остановился и внимательно разглядел ягоды. «Ну, раз мне хочется есть, — подумал я, — не так уж плохи мои дела». Пару лет я мотался в походы с одной компанией, увлекающейся выживанием в трудных условиях — уж по крайней мере в условиях отсутствия бакалейных лавок. Эти ребята мне нравились. Я с удовольствием бродил с ними по округе до тех пор, пока они не заговорили о создании коммуны. Короче говоря, я знал, какие растения можно есть, а какие нет, и еще я знал главное правило: не уверен, что съедобно, лучше не прикасайся. Но эти ягоды на вид ничем не отличались от самой обыкновенной малины, поэтому я нарвал полную горсть и попробовал. И на вкус ягоды оказались вполне удобоваримыми. Я нарвал еще пригоршню.Пережевывая ягоды, я обратил внимание на большую паучью сеть за кустом. Да не одну, а несколько. Наверное, тут было полно мух. На самой обширной паутине восседал ее восьминогий владелец. Он был раза в два крупнее той твари, что цапнула меня за руку. Я почувствовал прилив злости, рука крепче сжала посох... но я тут же сказал себе: это же не тот паук, — и отвернулся.Да, доложу я вам, какой-то паучий год выдался.Я тронулся дальше, забираясь все выше и выше. Наверное, я добрался до подножия тех гор, что видел вдалеке. Еще через некоторое время я дошел до леса, которому, казалось, нет конца. Я остановился на опушке. Судя по тому, что я знал про средние века, из чащи в любой миг мог выскочить разъяренный дракон. Но с другой стороны, в случае чего можно было бы быстренько улизнуть в эту самую чащу. В случае чего — это значит, если бы Сэру Властителю и его ребяткам взбрело бы в голову за мной поохотиться.И тут меня что-то поразило. Что? Я замер, вцепившись в посох. Откуда это жуткое чувство одиночества? Почему оно не уходит?Чувство не уходило.На ум мне почему-то пришли слова Куллерво из «Калевалы». Я произнес строчки вслух, надеясь, что сам звук человеческого голоса принесет мне облегчение. Так покинутый размыслил: Кто родил на свет сиротку, Кто меня, бедняжку, создал, Чтоб по месяцам блуждал я Здесь, под воздухом пространным...* «Калевала», руна тридцать четвертая, жалоба Куллерво.
Получилось. Нет, я не был лишним, я не был одинок. Да, в том, что создано культурой, можно порой найти великое утешение.По крайней мере этого утешения хватило, чтобы ко мне вернулось присутствие духа. Я выпрямился, расправил плечи и зашагал вперед.Но тут полыхнул такой яркий свет, что я невольно заслонился, прикрыл рукой глаза, отшатнулся. Мне стало страшно. Насколько я знал, такой яркий свет вспыхивает только при взрыве бомбы.Но ведь я не слышал взрыва. Если я что и слышал, то что-то вроде далекого мелодичного удара гонга, да и это мне, наверное, показалось.А может, и не показалось... В самой середине вспышки дрожала и мерцала фигура, похожая на человеческую.Я чуть не задохнулся от удивления. Передо мной стоял молодой человек. Он как бы впитал в себя яркий свет и теперь еле заметно светился, оставаясь при этом полупрозрачным.Одет он был в сверкающий, переливающийся балахон. Что-то трепетало у него за плечами — уж не крылья ли? Лицо юноши было необычайно суровое.Нет. Не может быть. Ангел?— Именно так, — ответило существо, хотя я ни о чем его не спрашивал. — Я — тот, кто все ведал о тебе с того дня, как ты родился на свет Божий, Савл.Так. Мало-помалу я приходил в себя.— Если ты меня так давно знаешь, — пробормотал я, — как же вышло, что я тебя никогда раньше не видел?— В том мире мрака, где ты родился, увидеть ангелов почти что невозможно. Лишь души избранников Божьих светоносны, и дано узреть свет только тем, кто безгрешен, а их немного. Здесь же горние области открыты и зримы для тех, кто хочет узреть.— Ты хочешь сказать, что сейчас я нахожусь совсем в другом мире, не в том, где жил всю жизнь?Самое интересное — заявление незнакомца не прозвучало для меня столь уж неожиданно.— Истинно так, — подтвердил ангел. Лицо его по-прежнему оставалось суровым.Тут до меня дошел смысл второй фразы.— Вот только, — проговорил я, — мир духа меня как-то не особенно интересует.— О, сколь мало ты знаешь самого себя, Савл! И почему ты так упорствуешь в своем желании утаить свою истинную суть! Ведь ты всегда соприкасался с творениями духа, ты так горячечно искал истину, что этот поиск увел тебя от пути Церкви.С секунду я пытался сообразить, к чему он клонит. Потом сказал:— А разве вы не считаете, что только в Церкви можно найти истину?— Истина содержится в религиях, которым служат церкви, следовательно, и в самих церквах. Однако церкви создаются людьми, а эти люди грешны, как и все смертные. О, как же ты нетерпим, как несправедлив! Свои грехи ты себе прощаешь, а людей винишь в их грехах!Я возмущенно вскинул голову.— Я никого ни в чем не виню!— А разве ты не отвернулся от людей, объявив их лицемерами? А ведь ты наверняка понимал, что их вера не что иное, как стремление к совершенству.Я кивнул, плохо понимая, о чем речь.— Следовательно, если они стремятся к совершенству, они его пока не достигли.— Погоди, постой минуточку!Я протянул к ангелу руку, заметив, что он собирается уходить.— Теперь ты знаешь, — сказал ангел, кивнув. — Поскольку они несовершенны, их нельзя судить за отсутствие совершенства.— Но я никого не судил!— А разве ты только что не осуждал самого Создателя? Разве не Его ты винил в том, что он создал тебя обреченным на одиночество?— О... — протянул я. — Вот почему ты ко мне явился.— Да, — подтвердил ангел. — В этом мире... — о нет, в этом Универсуме, молитва не остается без ответа, вернее, здесь этот ответ проще услышать, чем в том, где ты жил прежде. А стихи — это молитвы. Либо молитвы, либо жалобы Врагу.Тут я очень обрадовался, что не спел «Sympathy to the Devil»* «Сочувствие к дьяволу» — песня с альбома «Let it Bleed» группы «Rolling Stones».
.А потом до меня дошел смысл других его высказываний. Я нахмурился.— Что ты имеешь в виду, говоря «в этом Универсуме»?— Неужели ты до сих пор этого не понял, а еще кичишься своим умом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Получилось. Нет, я не был лишним, я не был одинок. Да, в том, что создано культурой, можно порой найти великое утешение.По крайней мере этого утешения хватило, чтобы ко мне вернулось присутствие духа. Я выпрямился, расправил плечи и зашагал вперед.Но тут полыхнул такой яркий свет, что я невольно заслонился, прикрыл рукой глаза, отшатнулся. Мне стало страшно. Насколько я знал, такой яркий свет вспыхивает только при взрыве бомбы.Но ведь я не слышал взрыва. Если я что и слышал, то что-то вроде далекого мелодичного удара гонга, да и это мне, наверное, показалось.А может, и не показалось... В самой середине вспышки дрожала и мерцала фигура, похожая на человеческую.Я чуть не задохнулся от удивления. Передо мной стоял молодой человек. Он как бы впитал в себя яркий свет и теперь еле заметно светился, оставаясь при этом полупрозрачным.Одет он был в сверкающий, переливающийся балахон. Что-то трепетало у него за плечами — уж не крылья ли? Лицо юноши было необычайно суровое.Нет. Не может быть. Ангел?— Именно так, — ответило существо, хотя я ни о чем его не спрашивал. — Я — тот, кто все ведал о тебе с того дня, как ты родился на свет Божий, Савл.Так. Мало-помалу я приходил в себя.— Если ты меня так давно знаешь, — пробормотал я, — как же вышло, что я тебя никогда раньше не видел?— В том мире мрака, где ты родился, увидеть ангелов почти что невозможно. Лишь души избранников Божьих светоносны, и дано узреть свет только тем, кто безгрешен, а их немного. Здесь же горние области открыты и зримы для тех, кто хочет узреть.— Ты хочешь сказать, что сейчас я нахожусь совсем в другом мире, не в том, где жил всю жизнь?Самое интересное — заявление незнакомца не прозвучало для меня столь уж неожиданно.— Истинно так, — подтвердил ангел. Лицо его по-прежнему оставалось суровым.Тут до меня дошел смысл второй фразы.— Вот только, — проговорил я, — мир духа меня как-то не особенно интересует.— О, сколь мало ты знаешь самого себя, Савл! И почему ты так упорствуешь в своем желании утаить свою истинную суть! Ведь ты всегда соприкасался с творениями духа, ты так горячечно искал истину, что этот поиск увел тебя от пути Церкви.С секунду я пытался сообразить, к чему он клонит. Потом сказал:— А разве вы не считаете, что только в Церкви можно найти истину?— Истина содержится в религиях, которым служат церкви, следовательно, и в самих церквах. Однако церкви создаются людьми, а эти люди грешны, как и все смертные. О, как же ты нетерпим, как несправедлив! Свои грехи ты себе прощаешь, а людей винишь в их грехах!Я возмущенно вскинул голову.— Я никого ни в чем не виню!— А разве ты не отвернулся от людей, объявив их лицемерами? А ведь ты наверняка понимал, что их вера не что иное, как стремление к совершенству.Я кивнул, плохо понимая, о чем речь.— Следовательно, если они стремятся к совершенству, они его пока не достигли.— Погоди, постой минуточку!Я протянул к ангелу руку, заметив, что он собирается уходить.— Теперь ты знаешь, — сказал ангел, кивнув. — Поскольку они несовершенны, их нельзя судить за отсутствие совершенства.— Но я никого не судил!— А разве ты только что не осуждал самого Создателя? Разве не Его ты винил в том, что он создал тебя обреченным на одиночество?— О... — протянул я. — Вот почему ты ко мне явился.— Да, — подтвердил ангел. — В этом мире... — о нет, в этом Универсуме, молитва не остается без ответа, вернее, здесь этот ответ проще услышать, чем в том, где ты жил прежде. А стихи — это молитвы. Либо молитвы, либо жалобы Врагу.Тут я очень обрадовался, что не спел «Sympathy to the Devil»* «Сочувствие к дьяволу» — песня с альбома «Let it Bleed» группы «Rolling Stones».
.А потом до меня дошел смысл других его высказываний. Я нахмурился.— Что ты имеешь в виду, говоря «в этом Универсуме»?— Неужели ты до сих пор этого не понял, а еще кичишься своим умом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52