Я очень старался не смотреть на то, что происходит вокруг меня. Времени не было. Сюэтэ махала руками, поднимая вихри пыли. Я прочел: Это бурею зовется? Ты в Канзасе не бывала! Там бы ты не устояла. Ну, держись, сейчас начнется! Я-то хотел, чтобы после этого запева прозвучало что-то вроде хорового припева, но не успел...Дико завыл ветер, вихрями заклубилась пыль. Между мной и колдуньей завертелась воронка смерча и отделила нас друг от друга. Вдалеке послышался чей-то рев, едва различимый на фоне свирепого рокота пыльного смерча, — это взревел Унылик, и, похоже, на пределе своих возможностей.Проснулся мой косматый талисман. Проснулся, увидел: меня нет — и понял, что я в опасности. Мне стало страшно: а вдруг Унылик умудрился разгромить барьер заколдованного круга?Я поднял полу плаща и прикрыл нос и рот. Унылик не сообразит, что надо закрыться от пыли, да у него и плаща нет. Эта буря угробит его так же быстро, как заклинания Сюэтэ.Да, похоже, эта пыль погубит не только его. Я начал задыхаться от скрипучего кашля.Однако всего лишь несколько секунд понадобилось мне, чтобы выстроить планы.Первое: избавиться от того, что может произойти в результате следующего заклинания Сюэтэ.Второе: ответить ей заклинанием и продолжать отвечать, и......Третье: избавиться от пыли.Все правильно. Можно приступить к выполнению пункта первого. От твоей тупизны, Как пожрав белены, Кто угодно со временем спятит! Что же ты вышла на бой Лишь с одной головой? Ведь ее тебе явно не хватит! На самом деле стишок имел некоторое отношение и ко второму пункту моего плана. Если КИ* КИ — коэффициент интеллекта.
Сюэтэ резко упадет, она вряд ли сумеет произнести достойное заклинание. Мозгов у нее после моего стишка должно остаться не больше, чем у луковицы.Пыль начала редеть, ветер утихал. Так, выходит, Сюэтэ потратила время на то, чтобы снять пыльную завесу между нами?Но тут я услышал раскат грома и понял, что тоже зря потерял время.Понял слишком поздно. Словно решето в небесах порвалось, и оттуда хлынул проливной дождь. Пыль быстро осела, и сквозь отвесные струи дождя я разглядел Сюэтэ — вернее, нечто, что совсем недавно было ею!На этом существе по-прежнему красовалось королевское платье, но лицо... крошечные глазки под низко нависшим лбом, широченная — от уха до уха — ухмылка... Это — на одной голове. Но были и еще две. Я в страхе смотрел на трехглавое чудище. Что, неужели вот такое происходит, когда занимаешься волшебством без лицензии?Лицензия не лицензия, но уж точно: такое может произойти, когда толком не соображаешь, что делаешь. Я был сам себе противен. Насколько лучше было бы попросту убить ее, и дело с концом!Я сокрушался до тех пор, пока не понял, что губы у всех трех голов шевелятся. Справедлива пословица: «одна голова — хорошо, а две — лучше». А три идиота — это как? Толку от них, конечно, не больше, чем от одного, если не меньше. Вспомнить только, как работает любая комиссия, и сразу станет ясно. Так что нечего ждать от трех ослов опасного заклинания. И тем не менее я не собирался опускать руки и побыстрее прочел новое стихотворение: Ты стольких вешала, душила, Сама веревку заслужила! Но ты — монарх, и мне неловко, И мне придется уступить: Повиснешь ты не на веревке, А на серебряной цепи! Струи дождя принесли с собой серебряную цепь. Она змеилась, обвила шею центральной головы и крепко затянулась петлей. Тело Сюэтэ подскочило вверх на добрых три фута и повисло, подергиваясь и качаясь на цепи, которая ни к чему не крепилась.Но две другие головы продолжали произносить какие-то слова. Губы их медленно шевелились...Меня охватила тревога. Я же решил только одну третью часть проблемы! Не мешкая, я забормотал: О цепь моя, не знай пощады! Ее повесить трижды надо! Слишком поздно. Две боковые головы начали таять, исчезать, а центральная стала изменяться. Исчезла дурацкая ухмылка, в глазах зажегся ум. Вот лоб стал выше... и передо мной снова была Сюэтэ. Злобно скривив рот, она подняла руки и принялась рвать на звенья стягивающую ее шею серебряную цепь. Вскоре звенья со звоном распались. Королева глубоко вдохнула.Я начал новое стихотворение: Грудь злодейке разорвали, Сердца там не увидали! Сюэтэ посмотрела на меня, усмехнулась и начала творить заклятия.Я окаменел. Не вышло! Такое мощное двустишие — и не вышло!Тут на ум пришла одна старая средневековая притча. В ней говорилось о колдунах, которые, боясь смерти, хранили свои сердца вне тела — ну, скажем, в яйце, а само яйцо находилось внутри утки. Ну, или еще в каком-нибудь другом амулете. Как это могло быть возможно — в голове у меня не укладывалось, если только не... ага... минуточку! А если представить себе что-то вроде гиперпространственной связи? Ну, к примеру, так: кровь от тела колдуньи к ее сердцу поступает в другое измерение, а потом течет обратно...Я опомнился. Что же я делаю? Сейчас нельзя задумываться! Сюэтэ уже произнесла последнюю фразу! Я потерял инициативу! И тут я окаменел в буквальном смысле слова. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Паралич подбирался к легким, к сердцу, поднялся к плечам, к шее. Если я немедленно не произнесу заклинания, я онемею! И умру!А Сюэтэ начала новое заклинание и замахала руками! Глава 13 Тогда я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: Ты думала, наверное, все будет шито-крыто? А у меня прививочка от полиомиелита! Не бегал я сроду от добрых врачей И впредь застрахован от параличей! Колени у меня тут же приобрели гибкость, руки расслабились и опустились. Я попробовал шагнуть — и это мне удалось. Правда, с трудом и не безболезненно. Ну, собственно, можно ли было ожидать особых чудес от стихотворения такого пошиба?Но и Сюэтэ даром времени не теряла. Она уже стояла на земле. Серебряная цепь по-прежнему висела у нее над головой... Королева завершала непродолжительное песнопение, водя руками так, словно вынимала что-то или кого-то из-под земли.И вот откуда ни возьмись выскочили четыре льва и с жутким ревом кинулись на меня.Однако их рев и сравниться не мог с тем, что прозвучал в ответ откуда-то из-за моей спины. Мимо меня пронесся Унылик. Он бесстрашно кинулся навстречу львам!Те перелетели через кусты, принялись рвать землю крепкими когтями, издавая при этом устрашающий рык. То есть три льва вели себя именно так. А четвертый, рыча все оглушительнее, бросился на тролля. Я подумал о том, что, наверное, именно таким образом эволюция устанавливала верхнюю планку отваги.Унылик действовал решительно — и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть. Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе дугу. Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный инстинкт их не обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.— Ты чего, собственно? — спросил я и попятился. — Послушай. Я тебя не звал сюда...— Сочненький... — Унылик высунул свой здоровенный язык и облизнулся. — Вкусненький...Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять с тролля эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.Тролль топотал у меня за спиной. Он нагонял меня. Вот он все ближе, ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто поболтать, а придумать стишок. Я забежал за ближайший крупный валун, каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол, пустоши, и произнес следующее: Эй, Унылик, об этом и думать не смей На ночь кушать не очень полезно. Вспомни эльфов завет и собой овладей, Ведь эльфийское слово железно. Я твой друг и хозяин, а эта карга Не в ладах ни с добром, ни со светом! Так открой же глаза — и увидишь врага, И не скушаешь друга при этом! Громадный кулак опустился и расколотил камень вдребезги. Унылик навис надо мной, его глаза алчно пылали, рот разъехался в ужасной злорадной ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но в спину мне впились каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился, встал на ноги...И успел увидеть, как глаза тролля потускнели, а нижняя челюсть обескураженно отвисла.— Чародей... — обиженно протянул тролль. — Чего я делала?— Ничего, — ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. — Ты прогнал львов и спас меня, Унылик. Спасибо.Все бы хорошо, но, заглянув за спину тролля, я увидел Сюэтэ. Она опустилась на колени и что-то рисовала в пыли, напевая при этом нечто заунывное.Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе на помощь, это явно было что-то большое-пребольшое. И если уж символические жесты усиливали колдовские чары, то символические рисунки тем более.И тут я ощутил небывалый творческий прилив. Ведь меч может быть обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.— Унылик! — крикнул я. — Вон другая! — И указал на Сюэтэ.— Другая какая? — тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь, а надо читать стихотворное заклинание, и прочел: Что увидишь впереди — Тут же слопать и захочешь. Вон колдунья, погляди — Чем не лакомый кусочек? А не нравится она, На ее представь-ка месте Хочешь целого слона, Хочешь — поросенка в тесте. Да, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся на некий результат.И не зря. Унылик только издал голодное «ням-ням» и прямой наводкой помчался на Сюэтэ.Колдунья подняла на тролля полные ужаса глаза и в самое последнее мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав при этом ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я воспользовался моментом. Мозг у меня трудился на всех оборотах. Теперь я не намерен был терять ни секунды. Королева убегала от тролля, а я запел: Венеры статуя — без рук. Тебя же, милая, в дороге Не только руки подведут, но подведут тебя и ноги! Потом я вырвал из рубахи нитку и, торопливо завязывая на ней узелки, продолжил: Желудок скрутит злая боль и голову не пожалеет. Она повиснет, упадет, и в ней рассудок ослабеет! Колдунья как подкошенная рухнула на землю, крича и воя от страха и злости.А Унылик победно взревел и приготовился прикончить свою жертву.— Эй, Унылик, не теряйся! — крикнул я. — Жалости не поддавайся!Но тролль замер и не двигался.Потом морда его сморщилась, и он, всем своим видом демонстрируя отвращение, проворчал:— Фу! Колдунья! Старая! Тухлая!Сюэтэ смотрела на него, не моргая, и, похоже, не знала, оскорбиться ей или обрадоваться. Чары до сих пор сковывали ее, тем не менее она начала что-то негромко бормотать.Унылик ходил кругами, глядя по сторонам в полном замешательстве.— А где вкусненький? Где сочненький? Поросеночек где?Так вот чего ему хотелось! В гастрономическом плане колдунья явно уступала юному поросеночку.— Он убежал, — быстро нашелся я. — Ты бы к костру сходил да посмотрел, не осталось ли там у Жильбера чего-нибудь от ужина?— Олений окорок! — Унылик радостно закивал и повернул к костру. — Ням-ням!А я вынул из кармана складной нож, раскрыл его, шагнул к Сюэтэ и коснулся кончиком лезвия шеи колдуньи.— Режь! — крикнул я. — А не то это сделаю я!Последние слоги заклинания замерли в горле королевы.Она не успела дочитать фразы. Но вот, что-то заметив, она насмешливо улыбнулась:— Так ты уверен, что победил меня?— Да, пожалуй.Между тем я всерьез задумался о том, долго ли смогу вот так продержать нож.— Ну, так убей меня, — осклабилась Сюэтэ. Я не отводил от нее глаз, сжал зубы, прищурился. Она подсмеивалась надо мной, блефовала. Я приготовился к броску и не смог надавить на рукоятку ножа. А глаза Сюэтэ танцевали и смеялись надо мной. Я стиснул зубы и попытался собраться с силами для последнего удара.— Начинай заклинание!Улыбаясь все шире, Сюэтэ покачала головой.— Проклятие! — Я отскочил в сторону и воткнул нож в землю.Ведьма насмешливо расхохоталась.— Поздравляю тебя... с тем, какой ты благородный, чародей.Я, вне себя от ярости, крутанулся на месте.— О да, тяжело убить беззащитную старую женщину, — продолжала паясничать колдунья. — Так-то! Ты сделал меня беззащитной и сам себе руки связал!— Больше всего на свете, — пробурчал я сквозь стиснутые зубы, — меня раздражают те, кто пытается одержать верх, пользуясь добротой противника.— Просто не могу нарадоваться на твои... добродетели, — сказала Сюэтэ таким тоном, что это прозвучало подобно оскорблению.Я отвернулся и решил уйти от греха подальше. И стоило мне отвернуться, как колдунья тут же заговорила нараспев на неизвестном мне древнем языке. Я в испуге обернулся. Королева сладко потягивалась.— Благодарю, чародей. Ты дал меня время произнести контрзаклятие. Не сомневайся, я не собираюсь платить тебе добром за добро!Я раскрыл нож и принялся покачиваться из стороны в сторону, как уличный хулиган. А чтоб почувствовать себя увереннее, я пропел: Эй, попалась злая тварь, Не уйдешь из сети, Не бывать тебе живой Ни за что на... Сюэтэ заморгала, перестала читать заклинание и закричала.— Тише! Тс-с-с!Она повернула голову вбок, предостерегающе подняла руку, будто бы к чему-то прислушиваясь. А потом, усмехаясь, обернулась ко мне.— Как ты слагаешь свои злобные заклинания, чародей, это мне неведомо... но ты оказался куда более злобным, чем я от тебя ожидала.Перемирие? Расслабиться или пока не стоит?— Мне бы очень хотелось остаться и завершить начатое нами занятие, — фыркнула Сюэтэ, — но возникли срочные дела, которые требуют моего личного присутствия. Будь он проклят, этот упрямый монах! Мы еще встретимся, не сомневайся. Должна признаться, тебя есть за что уважать. Но в следующий раз у меня за спиной будет армия.«Да, — понял я, — зря я желал перемирия». И, поборов всякое сожаление, я начал читать: Настало время расставаться, Устал я маяться с тобой. Сюэтэ не сводила с меня изумленных глаз. Я стиснул зубы и продолжал: Мне надоело пререкаться, И мне давно пора домой. Ведьма резко склонила голову набок, словно опять к чему-то прислушиваясь.«Хочет меня отвлечь», — решил я и, вперившись в физиономию колдуньи, пропел: Но ты так злобна и черна... Сюэтэ обернулась, гортанно захохотала и вдруг резко замолчала, потом выругалась и замахала руками в разные стороны.— Что превратиться... — крикнул я. Ведьма исчезла.— В пыль должна! — закончил я и обреченно крикнул: — О, ну почему же так вышло?!Я гадал, над чем же она смеялась. Может быть, просто пыталась меня отвлечь, как я и думал, а может быть...А вдруг она увидела какую-то опасность, грозящую мне и моим спутникам?Опасность? На открытой всем ветрам равнине? Темной ночью?А потом я услышал лязганье железа, крики Жильбера и стоны Фриссона — далекие, но на равнинной местности отчетливо слышные. Ревел Унылик, и ему отвечал целый хор сердитых голосов.— Она меня отвлекла, а сама послала туда карательный отряд! — вскрикнул я и бросился бегом, по пути гадая, как бы мне попасть к костру побыстрее.Побыстрее... Я так резко остановился, что чуть не упал. Ведь я же чародей, не так ли? По крайней мере тут все так считают. Значит, я могу оказаться в любом месте, каком только пожелаю, в любое мгновение — ну то есть в пределах этой галлюцинации. Нужно только сказать верное заклинание. Не умею я летать ни далеко, ни высоко Кто бы добренький меня Приподнял и с места сдвинул, Чтобы я в мгновенье ока Оказался у огня На другом краю равнины? Голова у меня сильно закружилась, потом я увидел глинобитные стены, крестьянские хаты, грубо склоченную мебель, грязных, убогих обитателей этого жилища, одетых в домотканую ряднину.Хозяин испуганно глянул на меня из-за стола. У него была длинная борода и еще здоровенный топор.Я лупал глазами. Что же такое случило?А-а-а. Ясно. Дело было в терминологии. Я сказал «у огня», но не уточнил, у какого именно. Сказал «на другом краю равнины», ну вот и оказался в бедняцкой хатке в этих самых краях.Я белозубо улыбнулся хозяевам и приподнял воображаемую шляпу.— Прошу прощения за вторжение, братцы, — сказал я. — Все дело в семантике, понимаете?Сидевший за столом понимающе ухмыльнулся, встал и подбросил в руке топор.Неужели он знал слово «семантика»? А я с первого взгляда большого грамматиста в нем не признал... Рыбка, сорвавшись с крючка, в глубину уплывает. Вышла промашка. Незваный ваш гость отбывает. Топор взметнулся... а я вдруг снова оказался на равнине, залитой лунным светом. Я посмотрел по сторонам, плохо соображая, и увидел на горизонте яркую точку, услыхал далекие крики и звон железа.Опять промахнулся! Что поделать — не хватило времени прицелиться поточнее.Но мои друзья в беде! Пока я до них добираюсь, нужно помочь им заклинанием. Нам опять накликали беду... Затянись туманом, вся округа! Пусть враги, пока к друзьям иду, Перебьют в тумане том друг друга. От земли тут же поднялся туман. Он становился все гуще и гуще. Через две минуты туман закрыл звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Сюэтэ резко упадет, она вряд ли сумеет произнести достойное заклинание. Мозгов у нее после моего стишка должно остаться не больше, чем у луковицы.Пыль начала редеть, ветер утихал. Так, выходит, Сюэтэ потратила время на то, чтобы снять пыльную завесу между нами?Но тут я услышал раскат грома и понял, что тоже зря потерял время.Понял слишком поздно. Словно решето в небесах порвалось, и оттуда хлынул проливной дождь. Пыль быстро осела, и сквозь отвесные струи дождя я разглядел Сюэтэ — вернее, нечто, что совсем недавно было ею!На этом существе по-прежнему красовалось королевское платье, но лицо... крошечные глазки под низко нависшим лбом, широченная — от уха до уха — ухмылка... Это — на одной голове. Но были и еще две. Я в страхе смотрел на трехглавое чудище. Что, неужели вот такое происходит, когда занимаешься волшебством без лицензии?Лицензия не лицензия, но уж точно: такое может произойти, когда толком не соображаешь, что делаешь. Я был сам себе противен. Насколько лучше было бы попросту убить ее, и дело с концом!Я сокрушался до тех пор, пока не понял, что губы у всех трех голов шевелятся. Справедлива пословица: «одна голова — хорошо, а две — лучше». А три идиота — это как? Толку от них, конечно, не больше, чем от одного, если не меньше. Вспомнить только, как работает любая комиссия, и сразу станет ясно. Так что нечего ждать от трех ослов опасного заклинания. И тем не менее я не собирался опускать руки и побыстрее прочел новое стихотворение: Ты стольких вешала, душила, Сама веревку заслужила! Но ты — монарх, и мне неловко, И мне придется уступить: Повиснешь ты не на веревке, А на серебряной цепи! Струи дождя принесли с собой серебряную цепь. Она змеилась, обвила шею центральной головы и крепко затянулась петлей. Тело Сюэтэ подскочило вверх на добрых три фута и повисло, подергиваясь и качаясь на цепи, которая ни к чему не крепилась.Но две другие головы продолжали произносить какие-то слова. Губы их медленно шевелились...Меня охватила тревога. Я же решил только одну третью часть проблемы! Не мешкая, я забормотал: О цепь моя, не знай пощады! Ее повесить трижды надо! Слишком поздно. Две боковые головы начали таять, исчезать, а центральная стала изменяться. Исчезла дурацкая ухмылка, в глазах зажегся ум. Вот лоб стал выше... и передо мной снова была Сюэтэ. Злобно скривив рот, она подняла руки и принялась рвать на звенья стягивающую ее шею серебряную цепь. Вскоре звенья со звоном распались. Королева глубоко вдохнула.Я начал новое стихотворение: Грудь злодейке разорвали, Сердца там не увидали! Сюэтэ посмотрела на меня, усмехнулась и начала творить заклятия.Я окаменел. Не вышло! Такое мощное двустишие — и не вышло!Тут на ум пришла одна старая средневековая притча. В ней говорилось о колдунах, которые, боясь смерти, хранили свои сердца вне тела — ну, скажем, в яйце, а само яйцо находилось внутри утки. Ну, или еще в каком-нибудь другом амулете. Как это могло быть возможно — в голове у меня не укладывалось, если только не... ага... минуточку! А если представить себе что-то вроде гиперпространственной связи? Ну, к примеру, так: кровь от тела колдуньи к ее сердцу поступает в другое измерение, а потом течет обратно...Я опомнился. Что же я делаю? Сейчас нельзя задумываться! Сюэтэ уже произнесла последнюю фразу! Я потерял инициативу! И тут я окаменел в буквальном смысле слова. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Паралич подбирался к легким, к сердцу, поднялся к плечам, к шее. Если я немедленно не произнесу заклинания, я онемею! И умру!А Сюэтэ начала новое заклинание и замахала руками! Глава 13 Тогда я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: Ты думала, наверное, все будет шито-крыто? А у меня прививочка от полиомиелита! Не бегал я сроду от добрых врачей И впредь застрахован от параличей! Колени у меня тут же приобрели гибкость, руки расслабились и опустились. Я попробовал шагнуть — и это мне удалось. Правда, с трудом и не безболезненно. Ну, собственно, можно ли было ожидать особых чудес от стихотворения такого пошиба?Но и Сюэтэ даром времени не теряла. Она уже стояла на земле. Серебряная цепь по-прежнему висела у нее над головой... Королева завершала непродолжительное песнопение, водя руками так, словно вынимала что-то или кого-то из-под земли.И вот откуда ни возьмись выскочили четыре льва и с жутким ревом кинулись на меня.Однако их рев и сравниться не мог с тем, что прозвучал в ответ откуда-то из-за моей спины. Мимо меня пронесся Унылик. Он бесстрашно кинулся навстречу львам!Те перелетели через кусты, принялись рвать землю крепкими когтями, издавая при этом устрашающий рык. То есть три льва вели себя именно так. А четвертый, рыча все оглушительнее, бросился на тролля. Я подумал о том, что, наверное, именно таким образом эволюция устанавливала верхнюю планку отваги.Унылик действовал решительно — и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть. Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе дугу. Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный инстинкт их не обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.— Ты чего, собственно? — спросил я и попятился. — Послушай. Я тебя не звал сюда...— Сочненький... — Унылик высунул свой здоровенный язык и облизнулся. — Вкусненький...Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять с тролля эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.Тролль топотал у меня за спиной. Он нагонял меня. Вот он все ближе, ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто поболтать, а придумать стишок. Я забежал за ближайший крупный валун, каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол, пустоши, и произнес следующее: Эй, Унылик, об этом и думать не смей На ночь кушать не очень полезно. Вспомни эльфов завет и собой овладей, Ведь эльфийское слово железно. Я твой друг и хозяин, а эта карга Не в ладах ни с добром, ни со светом! Так открой же глаза — и увидишь врага, И не скушаешь друга при этом! Громадный кулак опустился и расколотил камень вдребезги. Унылик навис надо мной, его глаза алчно пылали, рот разъехался в ужасной злорадной ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но в спину мне впились каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился, встал на ноги...И успел увидеть, как глаза тролля потускнели, а нижняя челюсть обескураженно отвисла.— Чародей... — обиженно протянул тролль. — Чего я делала?— Ничего, — ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. — Ты прогнал львов и спас меня, Унылик. Спасибо.Все бы хорошо, но, заглянув за спину тролля, я увидел Сюэтэ. Она опустилась на колени и что-то рисовала в пыли, напевая при этом нечто заунывное.Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе на помощь, это явно было что-то большое-пребольшое. И если уж символические жесты усиливали колдовские чары, то символические рисунки тем более.И тут я ощутил небывалый творческий прилив. Ведь меч может быть обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.— Унылик! — крикнул я. — Вон другая! — И указал на Сюэтэ.— Другая какая? — тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь, а надо читать стихотворное заклинание, и прочел: Что увидишь впереди — Тут же слопать и захочешь. Вон колдунья, погляди — Чем не лакомый кусочек? А не нравится она, На ее представь-ка месте Хочешь целого слона, Хочешь — поросенка в тесте. Да, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся на некий результат.И не зря. Унылик только издал голодное «ням-ням» и прямой наводкой помчался на Сюэтэ.Колдунья подняла на тролля полные ужаса глаза и в самое последнее мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав при этом ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я воспользовался моментом. Мозг у меня трудился на всех оборотах. Теперь я не намерен был терять ни секунды. Королева убегала от тролля, а я запел: Венеры статуя — без рук. Тебя же, милая, в дороге Не только руки подведут, но подведут тебя и ноги! Потом я вырвал из рубахи нитку и, торопливо завязывая на ней узелки, продолжил: Желудок скрутит злая боль и голову не пожалеет. Она повиснет, упадет, и в ней рассудок ослабеет! Колдунья как подкошенная рухнула на землю, крича и воя от страха и злости.А Унылик победно взревел и приготовился прикончить свою жертву.— Эй, Унылик, не теряйся! — крикнул я. — Жалости не поддавайся!Но тролль замер и не двигался.Потом морда его сморщилась, и он, всем своим видом демонстрируя отвращение, проворчал:— Фу! Колдунья! Старая! Тухлая!Сюэтэ смотрела на него, не моргая, и, похоже, не знала, оскорбиться ей или обрадоваться. Чары до сих пор сковывали ее, тем не менее она начала что-то негромко бормотать.Унылик ходил кругами, глядя по сторонам в полном замешательстве.— А где вкусненький? Где сочненький? Поросеночек где?Так вот чего ему хотелось! В гастрономическом плане колдунья явно уступала юному поросеночку.— Он убежал, — быстро нашелся я. — Ты бы к костру сходил да посмотрел, не осталось ли там у Жильбера чего-нибудь от ужина?— Олений окорок! — Унылик радостно закивал и повернул к костру. — Ням-ням!А я вынул из кармана складной нож, раскрыл его, шагнул к Сюэтэ и коснулся кончиком лезвия шеи колдуньи.— Режь! — крикнул я. — А не то это сделаю я!Последние слоги заклинания замерли в горле королевы.Она не успела дочитать фразы. Но вот, что-то заметив, она насмешливо улыбнулась:— Так ты уверен, что победил меня?— Да, пожалуй.Между тем я всерьез задумался о том, долго ли смогу вот так продержать нож.— Ну, так убей меня, — осклабилась Сюэтэ. Я не отводил от нее глаз, сжал зубы, прищурился. Она подсмеивалась надо мной, блефовала. Я приготовился к броску и не смог надавить на рукоятку ножа. А глаза Сюэтэ танцевали и смеялись надо мной. Я стиснул зубы и попытался собраться с силами для последнего удара.— Начинай заклинание!Улыбаясь все шире, Сюэтэ покачала головой.— Проклятие! — Я отскочил в сторону и воткнул нож в землю.Ведьма насмешливо расхохоталась.— Поздравляю тебя... с тем, какой ты благородный, чародей.Я, вне себя от ярости, крутанулся на месте.— О да, тяжело убить беззащитную старую женщину, — продолжала паясничать колдунья. — Так-то! Ты сделал меня беззащитной и сам себе руки связал!— Больше всего на свете, — пробурчал я сквозь стиснутые зубы, — меня раздражают те, кто пытается одержать верх, пользуясь добротой противника.— Просто не могу нарадоваться на твои... добродетели, — сказала Сюэтэ таким тоном, что это прозвучало подобно оскорблению.Я отвернулся и решил уйти от греха подальше. И стоило мне отвернуться, как колдунья тут же заговорила нараспев на неизвестном мне древнем языке. Я в испуге обернулся. Королева сладко потягивалась.— Благодарю, чародей. Ты дал меня время произнести контрзаклятие. Не сомневайся, я не собираюсь платить тебе добром за добро!Я раскрыл нож и принялся покачиваться из стороны в сторону, как уличный хулиган. А чтоб почувствовать себя увереннее, я пропел: Эй, попалась злая тварь, Не уйдешь из сети, Не бывать тебе живой Ни за что на... Сюэтэ заморгала, перестала читать заклинание и закричала.— Тише! Тс-с-с!Она повернула голову вбок, предостерегающе подняла руку, будто бы к чему-то прислушиваясь. А потом, усмехаясь, обернулась ко мне.— Как ты слагаешь свои злобные заклинания, чародей, это мне неведомо... но ты оказался куда более злобным, чем я от тебя ожидала.Перемирие? Расслабиться или пока не стоит?— Мне бы очень хотелось остаться и завершить начатое нами занятие, — фыркнула Сюэтэ, — но возникли срочные дела, которые требуют моего личного присутствия. Будь он проклят, этот упрямый монах! Мы еще встретимся, не сомневайся. Должна признаться, тебя есть за что уважать. Но в следующий раз у меня за спиной будет армия.«Да, — понял я, — зря я желал перемирия». И, поборов всякое сожаление, я начал читать: Настало время расставаться, Устал я маяться с тобой. Сюэтэ не сводила с меня изумленных глаз. Я стиснул зубы и продолжал: Мне надоело пререкаться, И мне давно пора домой. Ведьма резко склонила голову набок, словно опять к чему-то прислушиваясь.«Хочет меня отвлечь», — решил я и, вперившись в физиономию колдуньи, пропел: Но ты так злобна и черна... Сюэтэ обернулась, гортанно захохотала и вдруг резко замолчала, потом выругалась и замахала руками в разные стороны.— Что превратиться... — крикнул я. Ведьма исчезла.— В пыль должна! — закончил я и обреченно крикнул: — О, ну почему же так вышло?!Я гадал, над чем же она смеялась. Может быть, просто пыталась меня отвлечь, как я и думал, а может быть...А вдруг она увидела какую-то опасность, грозящую мне и моим спутникам?Опасность? На открытой всем ветрам равнине? Темной ночью?А потом я услышал лязганье железа, крики Жильбера и стоны Фриссона — далекие, но на равнинной местности отчетливо слышные. Ревел Унылик, и ему отвечал целый хор сердитых голосов.— Она меня отвлекла, а сама послала туда карательный отряд! — вскрикнул я и бросился бегом, по пути гадая, как бы мне попасть к костру побыстрее.Побыстрее... Я так резко остановился, что чуть не упал. Ведь я же чародей, не так ли? По крайней мере тут все так считают. Значит, я могу оказаться в любом месте, каком только пожелаю, в любое мгновение — ну то есть в пределах этой галлюцинации. Нужно только сказать верное заклинание. Не умею я летать ни далеко, ни высоко Кто бы добренький меня Приподнял и с места сдвинул, Чтобы я в мгновенье ока Оказался у огня На другом краю равнины? Голова у меня сильно закружилась, потом я увидел глинобитные стены, крестьянские хаты, грубо склоченную мебель, грязных, убогих обитателей этого жилища, одетых в домотканую ряднину.Хозяин испуганно глянул на меня из-за стола. У него была длинная борода и еще здоровенный топор.Я лупал глазами. Что же такое случило?А-а-а. Ясно. Дело было в терминологии. Я сказал «у огня», но не уточнил, у какого именно. Сказал «на другом краю равнины», ну вот и оказался в бедняцкой хатке в этих самых краях.Я белозубо улыбнулся хозяевам и приподнял воображаемую шляпу.— Прошу прощения за вторжение, братцы, — сказал я. — Все дело в семантике, понимаете?Сидевший за столом понимающе ухмыльнулся, встал и подбросил в руке топор.Неужели он знал слово «семантика»? А я с первого взгляда большого грамматиста в нем не признал... Рыбка, сорвавшись с крючка, в глубину уплывает. Вышла промашка. Незваный ваш гость отбывает. Топор взметнулся... а я вдруг снова оказался на равнине, залитой лунным светом. Я посмотрел по сторонам, плохо соображая, и увидел на горизонте яркую точку, услыхал далекие крики и звон железа.Опять промахнулся! Что поделать — не хватило времени прицелиться поточнее.Но мои друзья в беде! Пока я до них добираюсь, нужно помочь им заклинанием. Нам опять накликали беду... Затянись туманом, вся округа! Пусть враги, пока к друзьям иду, Перебьют в тумане том друг друга. От земли тут же поднялся туман. Он становился все гуще и гуще. Через две минуты туман закрыл звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52