Отличался от всех прочих
сотрудников учреждения бородищей до пояса. Бороду брить перестал после того,
как упал в тайгу вместе с вертолетом. Спасатели прибыли не сразу, а лишь
через несколько дней. За это время пострадавшие схоронили одного пассажира,
а главный пилот, сильно ударившись головой при посадке, сошел с ума и все
время грозился лишить жизни научного сотрудника Воронина. Намаялся он с
летчиком, и когда вернулся домой, решил больше бороду не брить.
Мужчина, который стоял передо мной, скорей всего в авиакатастрофах не
участвовал. Он выглядел так колоритно по естественной причине длительного
существования в глуши. Его звали Виктор, но сначала он представился по
имени-отчеству и даже произнес название своей должности, что-то вроде:
"старший государственный инспектор заповедника Берег Бурых Медведей". Я не
запомнил ни отчества, ни точного названия должности, которой он очень
гордился. Мне ни к чему. Не люблю гордиться ничем, а тем более чужими
званиями, поэтому окрестил его просто лесником. На что Виктор попытался
обидеться и начал втолковывать мне, что между инспектором и лесником большая
разница. Так и не сообразил в чем эта разница заключается, но мы
подружились.
Надежды попариться рухнули. На территории поселения мыс Покойники
банька всего одна, и та не Виктора, а метеоролога, но он уехал в Кочериково
отвозить немца-путешественника, который сломал ногу. Вернется наверное к
вечеру. Но баня мне все равно не светит, потому что топить ее надо 12
часов!..
- Такого еще не встречал. Может, здесь не принято дверь в парилку
закрывать, или воздух сильно разрежен, или еще чего?.. - недоумевал я.
- Народ на Байкале встречается обычно странный и каждый по-своему: одни
без ружья в одиночку путешествуют, другие - баню по 12 часов протапливают, -
быстро нашелся Виктор.
Мне сразу стало легко на душе оттого, что я, со стороны такой
необычный, ничего особенного из себя по здешним меркам не представляю а даже
наоборот, очень гармонично вписываюсь в байкальскую жизнь.
Но наполовину мне все-таки повезло: баню недавно топили и там осталось
немного горячей воды. Не кости погреть - так хоть помыться.
Все равно здорово. Вода, разогретая с помощью дров, обладает дивными
свойствами: она радует тело и придает необычайную легкость дыханию. Как
только умоюсь такой водой, то голова кружится, будто перед засыпанием.
Можно ли испытать счастье с помощью двух ведер горячей воды? Очень даже
запросто - надо в холодном климате преодолеть полтысячи километров на
весельной лодке, а затем помыться - и ты в раю.
Виктор позвал в гости и кажется задался целью закормить. На столе -
изобилие яств, блюда в основном рыбные. Начали с копченой щуки, потом
перешли на омуля, который оказался совершенно сырым (жена Виктора перепутала
бочку и достала только что выловленную рыбу), но меня это не смутило и я
съел несколько рыбин. За омулем последовал хариус, потом бутерброды с его же
икрой, через некоторое время на столе появилось мясо нерпы и только потом
чай. Я объелся, разомлел и вспомнил Дальний Восток.
Моему сахалинскому корешу старшему электромеханику НИС "Искатель"
Валерке Булычеву понравилась девушка, которая подошла и начала на него
смотреть в то время, как он в центре дальневосточного городка Ванино
раздаривал детишкам конфеты "Косолапый мишка". Валерка стоял на площади и
разбрасывал конфеты в разные стороны подобно сеятелю. Заприметив девушку, он
запустил в небо остаток конфет вместе с кульком, подошел к ней и произнес:
"Девушка, глядя на Вас, мне хочется жить!".
Мне тоже хотелось жить, как тогда Валерке Булычеву, но только от
общества Виктора и его жены. За время моей жизни на материке, после того как
покинул замечательный остров Сахалин, я успел отвыкнуть от душевных людей и
даже начал сомневаться в их всамделишном существовании. А здесь на Байкале
не могу им нарадоваться.
Я был странником и встречали меня как странника. От этого в душе
происходит праздник, самый настоящий праздник, а не тот, который отмечен в
календаре.
Не люблю календарные торжества - мне на них скучно. Мне скучно видеть
пьяные морды, отпускающие плоские шутки. Даже Новый Год не люблю, оттого что
должен радоваться по расписанию. Праздник - это радость, радость для души.
Если этого нет - все остальное не имеет смысла.
Когда уехал с Сахалина и сделался материковым жителем, то разучился
радоваться жизни. Я уже забыл что это такое - настоящая радость общения.
Когда только собирался на Байкал, то меньше всего думал о встречах с людьми.
Я хотел чего-то прекрасного, непонятно чего, но только не человеческого
общества. В последнее время от людей у меня одни расстройства. А здесь,
неожиданно для себя увидел людей такими, какими они и должны быть -
радостными и добрыми. Я радовался людям. Я открыл их для себя заново. Я
открыл целый новый мир - мир людей. Это величайшее открытие для меня, потому
что я уже устал и приготовился дожить жизнь до конца отдельно. И не потому,
что так решил, а потому, что перестал видеть в людях людей. И в значительной
степени не во мне причина. Мой народ терпит страшное бедствие. Корабль, на
котором мы все вместе куда-то плыли, утоп, и кому-то в голову пришла идея,
что спасение утопающих - дело рук самих утопающих. И понеслось. Мы стали не
спасать себя, а топить друг друга. В таких условиях выживают не сильнейшие,
а гады, которые в последствии нарожают себе подобных. Они уже народились и
уже живут, придумывая новые немыслимые жизненные устои.
Есть у нас в Крыму альпинист-одиночка по кличке Фантик. Залез как-то
Фантик на скалу и грохнулся вниз. Лежит переломанный и смотрит в небо.
Проходит мимо него группа туристов. И как вы думаете, что произошло? Ребята
бросились оказывать первую помощь пострадавшему отважному альпинисту, а один
из них, самый выносливый, побежал в ближайший населенный пункт вызывать
горноспасателей? Ничего подобного. Ребята перешагнули через покалеченное
тело героя и пошли дальше - они боялись куда-то опоздать и не захотели
задерживаться. Фантика подобрал лесник случайно.
Это как раз те самые молодые ребята, которые выросли в новом обществе.
Но это мой народ, и я должен его любить, потому что ничего другого не
остается. Иначе я буду похож на тех туристов, которые бросили валяться
израненного Фантика.
У меня есть книжка Юрия Визбора где он любит повторять, что в горах не
может быть гадов. Еще как может! Не так человек устроен, что вытащи его на
природу - и он похорошеет, расцветет и преобразиться. Природа не для этого
сделана: она для любви устроена. А это совсем другое и никакими лишениями,
нечеловеческими усилиями и прочим здесь ничего не добиться, потому что
невозможно добиться любви.
Я сидел с Виктором на его малюсенькой кухоньке и страдал от обжорства.
Но я был счастлив оттого, что передо мной настоящий человек живьем - значит,
не все еще потеряно для отечества: у Виктора есть дети, и я уверен, он их
правильно вырастит, и будет кому правильно жить.
Радости встречи обязательно должна предшествовать разлука, иначе какая
это встреча? Настоящая встреча не может быть без любви, а любви не бывает
без радости, как не бывает странствия без пути, как не бывает пути без
встреч и разлук. Путь без любви - это путь во мраке, это не путь в никуда,
это тупик.
Чтобы почувствовать вкус пищи, надо проголодаться. Сытому пища во вред.
Чтобы обрадоваться встрече с человеком, надо на время перестать видеть
людей. От людей тоже вред, когда они не рады друг другу. Обычно мы так не
живем и не думаем. Это ужасно и мне жаль людей за то, что они разучились
встречаться и расставаться.
Встреча с человеком в обычной жизни - несущественная деталь. Во время
странствия - это праздник. Одиночество в обычной жизни - страшная тягость,
во время странствия - это источник силы и радости. Странничество - это жизнь
наоборот. И этого очень не хватает человеку.
В каждом из нас есть бог и дьявол. Каждый способен на все: на
самопожертвование и на убийство, на бескорыстную растрату и на воровство, на
верность и на измену, на любовь и ненависть. Человек - это такой гад, что
мне иногда страшно становится от того, что он способен натворить.
Странничество порождает негласную договоренность между людьми о доброте
и любви. Страшная сила возникает от одного только факта странника. Я не
задумывался об этом, пока не заметил вокруг себя мир, созданный на основе
доброты. Он сам таким сделался, и это был мой мир. Я увидел много доброты в
людях, столько, что даже начинал чувствовать себя, почему-то, неловко. Мне
хотелось сделать что-нибудь хорошее. Но что я могу?
Умы наши заражены страшным вирусом. Имя ему - "Обмен". Зараза убивает
все прекрасное, оставляя вместо этого иллюзию приобретения. Микроб появился
на свет от недоверия, которое сеет только вражду между людьми.
Мы усматриваем высшую справедливость в обменном принципе. Отдать ровно
столько, сколько взять. Это не справедливость - это ошибка, роковая ошибка.
Жизнь - не арифметика, потому что эта наука не способна учесть радость и
любовь. Радость и любовь возникают от подарков и жертвы. Любовь и радость
получаются, когда не требуется ничего взамен. Мы сочинили, как нам кажется,
самое главное уравнение, по которому живем. Но в расчетах ошибка, чудовищная
ошибка. Я не хочу жить по такой формуле.
Каким бы расчудесным не было общество, оно имеет ужасную оборотную
сторону и черную тень: члены его волей-неволей уподобляются баранам, ведомым
пастырем. Человек, следующий за кем-то, теряет себя и Бога в своей душе
заодно. Странствие - это путь к простой истине: жизнь возможна по другому.
Весь мир -это мы и есть и никуда не надо ходить, особенно далеко и особенно
за кем-то. Благословен тот странник, который осознал свое отдельное и
независимое положение в мире. Хочется жить, как летать, хочется сказки,
хочется таинства.
Вернулся из Кочериково метеоролог Володя и поселил меня к себе
ночевать.
В Володином доме я познакомился с Наташей, очень интересной сибирской
женщиной 27-ми лет. Вид ее не говорил о том, что она принадлежит к слабому
полу. Работа у Наташи была тоже не для слабаков - она заведует всеми
бабочками и жучками на огромной территории Байкало-Ленского заповедника.
Живет она у Володи временно, пока не построит себе зимовье где-то на отшибе
в тайге.
По штату Наташе положено иметь настоящий пистолет для обороны, но она
его никогда с собой не носит, надеясь на медвежью доброту.
Байкальские жители разделяются на два типа: одни видят в медведе лютого
хищника (и небезосновательно), другие - проявляют крайнюю беспечность в этом
вопросе и воспринимают зверюгу как к домашнее животное.
Жители поселения мыса Покойники относятся поголовно ко второму типу и
медведя всерьез не воспринимают.
Бродя по тайге, Наташа время от времени сталкивается с медведями и
ничего, лишь однажды чуть было не случилась беда, когда она случайно
оказалась между медведицей и ее детенышами. К счастью, все обошлось. Но так
бывает не всегда. Я слышал много страшных историй о лютости и коварстве
дикого зверя, и очень странно видеть людей разгуливающих по тайге без ружья.
Правда, здесь это - редкость.
Некоторых медведей знают в морду, у них даже есть имена.
Было около полуночи, когда пришел сын Виктора, пацан лет 10-ти, и
позвал есть пирог. Пирог был рыбный и очень вкусный. Высота кулинарного чуда
сантиметров двенадцать и нарубили его от всей широченной сибирской души
здоровенными кусками, которые можно удержать только двумя руками. Для
сочности в пирог добавили рыбий жир. Но это не та гадость, которой нас
кормят в детстве, а совсем другой жир. Он соскребается с рыбьей брюшины.
Рыбных блюд съел за вечер килограмма три и теперь на ночь глядя
потянуло на чай, которого влил в себя наверное полведра. Чаек был как и
полагается отменной крепости, и всю ночь я пролежал с выпученными глазами
без малейшего желания заснуть.
Утро не застало врасплох, я полностью проследил его постепенное
возникновение. Голова раскалывалась как с похмелья, но стоило только умыться
в Байкале, как все неприятные ощущения чудесным образом исчезли без следа.
Снова хочу в путь.
Метеоролог Володя погоду предсказывать совершенно не может, и не
потому, что он плохой специалист, а потому что погода такая. Ее просто
невозможно предсказать, даже на несколько часов вперед.
- Володь! Какая сегодня погода? - Мне стало интересно мнение
специалиста.
- Да Бог ее знает, - ответил специалист.
Я распрощался с обитателями мыса Покойники и продолжил свое
путешествие. Виктор надарил в дорогу сушенных щук штук, наверное, десять,
каждая по полметра длиной. Их я ел каждый день в обед и очень привык.
Грустно было доедать последнюю.
Странные вещи начинают происходить: я перестаю чувствовать тело. Это
происходит спустя полчаса после начала гребли. Сначала мысли пребывают в
смятении и путаются между собой, но вскоре они успокаиваются и я перестаю
помнить о себе, как бы вообще перестаю быть, и мое плавание превращается в
полет. Я будто лечу на параплане среди гор. Если не быть дубиной, то, летая
на высоте 1км., можно запросто почувствовать непричастность к миру. Когда у
меня это получается, я становлюсь как бы между прочим, и чувствую себя
неучтенным.
Мое плавание - сплошной полет. Я теряю все, как землю под ногами во
время прыжка в бездну, чтобы потом обрести заново: людей, весь мир и себя.
Прохожу мимо мрачного ущелья, через которое идет тропа к Лене-реке,
всего четыре часа ходу. У меня была возможность туда сходить, но я передумал
- есть физический предел и у моего организма. Кроме того, впечатления обо
всем, что со мной произошло, были настолько сильны, что, добавив еще, можно
перебрать.
Над ущельем висит неприветливая серая туча. Холодно, сыро и неуютно.
Место серьезное и на редкость мрачное. Интересно здесь побывать, но не жить.
Во всяком случае, я бы не хотел.
Мыс Покойники вместе с избами на нем скрылся из виду, и я снова - один.
Иногда бывает просто хорошо: ни о чем не думается - просто гребу и
существую. Но случается так, что мысли начинают как бешеные носиться внутри
головы: их не запомнить просто так, если не стараться специально. Иногда
что-то записываю по вечерам - не все, конечно, а только то, на что хватает
терпения и сил.
Рассказы о своих мыслях - это палка о двух концах. С одной стороны,
интересно, конечно читателю узнать, не только что делал путешественник, но и
о чем думал. Но с другой стороны мысли странника не всегда о смешном, а это
не всем по вкусу. Мне интересней всего читать, о чем думал и что чувствовал
путешественник, поэтому я, перед тем как сесть за книгу, решил не стесняться
писать про то, что у меня в голове тогда было.
Откуда у человека возникает неудержимая тяга к путешествиям, к
передвижению, к странствию? Дурь это, блажь, потребность или что-то еще? Что
же такое странничество, есть ли в этом смысл, или это просто так? Мы обычно
теряемся среди известных слов, не понимая их смысла до конца: туризм путаем
с путешествием, путешествие - со странствием, странствие с бродяжничеством,
скитанием и паломничеством, а увлеченные восточной философией запросто могут
назвать странника санньясином.
Народ о странничестве только слышал, но толком ничего не понимает и не
знает, когда это началось, продолжается ли и должно ли быть.
Расскажу сказку. Она не интересная и не поучительная и воспринимать ее,
по моему, тяжело. Я даже хотел ее выкинуть и уже выкинул, но потом все-таки
оставил - пусть будет.
Сначала это было Ничто, и это Ничто преспокойно в таком состоянии
находилось бы, не случись с ним Печаль о Несуществующем. Так произошла
Двойственность, и сразу же Печаль о Несуществующем породила Радость
Постижения Всего Сущего, которое таким образом уже начало Быть. Идея Быть
произвела Пространство и Время для удобства восприятия того, чем все это
будет заполняться. И заполнилось все это Двойственностью, которая произвела
Материю и Дух. Пространство, время, материя, дух не могли сдержаться и
создали весь мир с тьмой вещей и поднебесной. Из простого появилось куча
сложностей, которые имеют свойство размножаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32