Даже не грезится: я просто
существую.
Если не понять природу, то покоя в таком положении не обрести ни за
что, и пережить душевный дискомфорт можно только с помощью воли. Подумаешь,
переночевать одному в палатке, подумаешь - в неизвестной местности! Я
ночевал и в более гиблых местах и рисковал, кажется, своим телом гораздо
более, чем сейчас. Не в этом дело. Я хотел понять, как надо правильно жить
здесь, на этом неприметном месте, как обрести состояние душевного покоя и
единения с миром: организовать здесь с помощью примитивных средств уют и
таким образом отделиться от мира? Или надо почувствовать себя единым с
природой и раствориться в ней?
Мне показалось, что не надо быть привязанным к месту, и я представил
себя таким. Стало хорошо и свободно. Это очень непривычная свобода - свобода
от привязанности к месту. Она не порождает отрицательных эмоций и, тем
более, безразличия. Безразличие - пошлое и тупое состояние, и к свободе не
имеет никакого отношения. Свобода - неземное чувство, похожее на отсутствие
необходимости в доме, но не вообще, а конкретно. Вообще я и так живу вне
дома, но это не то, потому что каждый день строю себе подобие дома и создаю
очаг. То, о чем я говорю - совсем другое. Это, мне кажется, основа
странствия, его душевный фундамент. Это то, что толкает все время вперед и
заставляет не задерживаться на одном месте, не вить гнезда, постоянно искать
непокоя и неуюта. Страшная сила. Но от ее действия все-таки достаточно легко
освободиться и спрятаться в мечтах о чем-то другом. Тогда волшебства не
произойдет. Но если удастся познать эту свободу, хоть ненадолго, то можно
будет почувствовать весь мир как пристанище, как судьбу, как воздух, без
которого нет жизни, и как совершенно необустроенную природу, безуютную
стихию. Именно такой он и есть, мир - безуютный.
Стало холодно на душе, как-то необычно холодно. Казалось ветер продувал
меня насквозь, не воспринимая мое тело как препятствие. Но я не терпел этот
странный холод. Я был открыт для него полностью. От этого образовался во мне
покой необычайной глубины и особого качества. Не хотелось ни спать, ни есть,
не хотелось даже поделиться своими ощущениями с кем-то, потому что не
понятно как это можно сделать с помощью слов. Я посмотрел на темное
сумеречное небо, и мне захотелось летать. Легкость была необыкновенная, и
притягивали меня к земле какие-то несколько граммов массы тела.
Ночью пошел дождь. Проснулся в 7-30 - дождь. Палатка потихоньку
протекает. Внутри уже небольшая лужа. Холодно. Все небо в сплошных тучах.
Палатка у меня в общем-то неплохая, но маленькая, двухместная - в ней, кроме
меня, еще куча вещей, которые не должны промокнуть. Лежу по стойке смирно и
шевелиться не смею. Выскакиваю наружу поправить тент. Промок и замерз. Залез
в спальник отогреваться. На какое время надо запасаться терпением -
неизвестно: на час, на день или на несколько дней. Но делать нечего, зато
можно отдохнуть и подумать о чем-нибудь.
Я прислушался к миру: он стал другим без людей. Если сказать, что
вокруг была тишина, значит ровным счетом ничего не сказать. Вокруг была
бездна тишины и пространства. Все-таки мир кажется нам ограниченным по
причине наличия людей рядом. Без них он представляется как единое
бесконечное целое. Именно таким я его почувствовал. Огромные пространства,
которые простирались вокруг, поглощали мои мысли. Они не отражали их и мысли
терялись, не сумев вернуться ко мне. Я стал похожим на огромный пустой
барабан и не было у меня никакого внутреннего содержания - одно только
внешнее представление. Вспомнил о диктофоне, который подарили ребята и
попробовал на него что-нибудь наговорить, как вдруг почувствовал, что не
могу говорить. Нет, конечно, произносить слова я себя мог заставить, но
смысл этих слов до меня не доходил и звуки, как бы рассеивались в
бесконечном пространстве.
Я слышу тишину. Какое прекрасное состояние: тишина пронизывает
полностью всего меня, завладевает каждой клеточкой.
В городе нет тишины, потому что для настоящей тишины надо еще много
свободного пространства. Тишина - это не отсутствие звука. Тишина - это
отсутствие человека. В природе никогда не бывает тихо совсем, даже в
пещерах. Но натуральные звуки не мешают тишине - они дополняют ее гармонию.
Смуту вносит только человек. Отсутствие людей поблизости чувствуется очень
сильно. Сознание этого факта пьянит.
Но безлюдье - это еще не одиночество, которое достигается только при
осознании и чувствовании своего положения. Вот когда пройдет страх,
беспокойство и успокоится ум, тогда открываются бесконечные дали счастья
ощущения мира.
Чувство мира и его сущности - это как бы жизнь заново. Я лежу и
чувствую тишину, ощущая все, что находится в огромном пространстве вокруг. Я
чувствую огромную массу воды, горы и бесконечное небо. Каждая деталь
вселенной была во мне, а я был везде. Я растворился в природе и меня будто
не стало. Я стал счастливым.
Шел дождь. Я лежал в спальнике в палатке и ничего не видел, кроме тента
над головой. Мне не было нужды видеть что-либо. Я потерял время.
Дождь, казалось, никогда не закончится, как вдруг задул ветер, облака
рассосались, появилось синее небо и солнце - все вокруг не узнать.
Мрачные краски сменились радостными всего за несколько минут, и
настроение мое преобразилось так же стремительно: только что я летал в
облаках , а теперь полон энергии и решимости продолжить путь. Предо мной
открывается манящий горизонт. Я хочу туда.
Пальцы на руках разбиты и опухли, на трех из-под ногтей вытекает гной ,
если надавить. На мозоли внимания не обращаю. Лодку постоянно приходится
подкачивать. Для этих целей у меня две ножные помпы-лягушки. Одна порвалась
уже на второй день. Остался с одной. Дорожу ею - как бы чего не вышло. Лодку
по-другому не накачать.
Окончательно утвердил способ передвижения по-байкальски: иду на веслах,
а при попутном ветре ставлю прямой парус, весел при этом не убирая. Ветер то
появляется, то исчезает, случается, даже меняет направление. Начинаю
привыкать к такой чехарде.
Прохожу устье Бугульдейки. Горы расступились, обнажая долину реки.
Место опасное, но не очень, потому как нет у реки значительной растопыренной
и мелководной дельты , как у Голоустной, и можно держаться в безопасной
близости от берега.
Бугульдейка - это ворота в другой мир. Пейзаж преображается до
неузнаваемости, как будто светская дама после бала снимает красивое платье и
облачается в лохмотья, превращаясь заодно в бабу-Ягу. До этого она плясала
менуэты и очаровывала всех - теперь же она дряхлая старуха с колдовскими
наклонностями. Но дряхлая она только на вид - внутри чувствуется наличие
таинственной силы.
Горы безобразно оголились и стали выглядеть как бритый череп
новобранца. Места начались гиблые. Не представляю, как надо себя при этом
вести: может стоит опечалиться?
Как будто не в Сибири. Окрестности похожи на песчаные и безжизненные
отроги берегов Аральского моря. Показалось, что я в Казахстане. Будто чудо
произошло и я стал способен путешествовать через пространство и время.
Обогнул Бугульдейскую пристань и пошел вдоль берега, стараясь не
удаляться более чем на 200 метров. Погода начала портиться: небо посмурнело
и покрылось сплошными серыми облаками, Байкал нахмурился и поменял
расцветку.
На берегу бурят ловит рыбу странным способом. На расстоянии метров
пятидесяти от него плывет небольшая деревянная конструкция - кораблик.
Рыболов идет вдоль берега и тащит его за собой, причем кораблик не
приближается к берегу, а движется вдоль. Я не заметил приспособление сразу и
зацепил веслом. Пока распутывал леску, - разглядел конструкцию. Она
нехитрая: к кораблику привязаны две лески: одна тянется к хозяину, другая, с
грузилом и крючком, должна опускаться в водную пучину чтобы обдурить рыбу.
Бурят показался мне странным, потому как сохранял глубокое молчание и,
вроде, не замечал меня. То, на чем я плыл его не интересовало совсем. Он был
невозмутим, как тибетский лама, и пролетай я мимо на метле, он, похоже, не
вышел бы из своего дивного состояния. Так я увидел первого бурята. Мы не
поздоровались и, как следствие, не попрощались. Какой-то самостоятельный,
цельный и самодостаточный у него был внутренний мир, не имеющий выхода
наружу. Или все-таки имеющий, но в недоступном для моего понимания и
восприятия месте. Потянуло азиатским востоком, вспомнился Вьетнам и сбил
меня с толку. Я потерялся среди своих чувств, воспоминаний и впечатлений, и
казалось, что нахожусь в далекой восточной заграничной стране, только
непонятно, в какой именно.
Держу курс на мыс Голый. Он действительно голый и ничего удивительного
из себя не представляет, как и его название. Постепенно прихожу в чувства
после резкой перемены обстановки и даже начинаю привыкать к перспективе
остаться вечером без дров. Лес отступил далеко вглубь континента, лишь
только кое-где видны отдельные деревья, иногда небольшой реденький лесок.
Плавника на берегу нет, а бегать по горам за дровами неохота.
Жизнь моя проходит по большей части на воде, к берегу не пристаю в
течение всего дня. Я привязался к воде, и без нее мне как-то не по себе. Я -
водяной человек.
Небо неожиданно прояснилось. Какое же все-таки оно огромное и очень
синее! Захотелось улететь ввысь. Даже представил, что я уже там, в вышине,
лечу себе в неизвестном направлении.
Очень необычное небо на Байкале, оно не похоже на небо степей, и в нем
просматривается космическая чернота, как в горах.
Как я понимаю бурят, которые назначили небо самым верховным божеством
из тьмы божеств, необходимых для существования великих шаманских
представлений о мире! Хухэ Мунхэ Тэнгри - Вечно Синее Небо. Ничего к этому
небу не приклеить, кроме сказочного Хухэ Мунхэ Тэнгри, никакие христианские
представления не подходят к байкальскому небу. Ни к чему здесь обрядность и
мышление христиан. Поп с кадилом так же неуместен здесь, как шаман с бубном
в Иерусалиме.
Нельзя насиловать природу с помощью не к месту сконструированных
представлений. Шаманизм - тоже конструкция, но он видит мир вещей в
одухотворенном свете, и это очень правильно. Здесь нельзя по-другому. Чтобы
понять это, надо быть здесь и попытаться услышать то, что вокруг существует.
И то, что жизнь у природы здесь особенная и одушевленная нетрудно
почувствовать. Все, кто был на Байкале знают это и, уехав отсюда, хранят в
душе сказочные воспоминания. Просто материя в голом виде не способна так
влиять на людей, какую бы изысканную форму она ни принимала. Не способны
просто камни и вода запасть в душу. На душу воздействует только душевная
сила, которая присутствует здесь повсеместно и в больших количествах. По
этой причине не рекомендовано приезжим находиться здесь долго. Говорят,
можно серьезно нарушить душевное равновесие.
Хухэ Мунхэ Тэнгри. Это пошло от монголов из тьмы времен, еще до
Чингиз-хана, который считал себя наместником в поднебесной Хухэ Мунхэ Тенгри
и исполнителем его воли. Хухэ Мунхэ Тэнгри не существо, а сущность,
первопричина, что-то вроде Брахмана и Атмана в буддизме , но не совсем,
потому что наделено полом - мужским, и является источником жизни. Женское
начало - это земля, и производит на свет только форму. Все действия неба -
это Заяабари - судьба, рок. Вот так... Теперь мир вокруг стал таким, каким и
должен быть в этом месте планеты. Я весь во власти небес. Заяабари.
О словах написано много всякого: слова обожествляют или, наоборот, ни
во что не ставят. Многие великие не довольны были словами из-за того, что
они не позволяли им выразить свои хитрые мысли и переживания. Не в словах
дело, а в слушателе, но без слов и слушателя нет. Чтобы дознаться до сути,
слово надо пережить. Заяабари.
Полностью привыкнуть к этим местам я так и не сумел, не по мне они.
Непонятно, почему здесь и далее нет деревьев? Наверное, что-то не так, или
лес просто не хочет здесь жить.
Тянулся заунывный берег. Впереди виднелись громады мысов Вора - Елга и
Крестовский. Надо подумать, где расположиться на ночь. Для жизни берега
совершенно не приспособлены: узкие пляжи без дров, прижимы. Но вот, наконец,
показалось что-то более-менее приемлемое - падь Марта. Падь возникла из
рельефа довольно неожиданно. Горы в этих местах как будто соревнуются между
собой: кто больше надавит на Байкал. Многим это удается лучше, и они
образуют мощные прижимы с отвесными желтыми скалами. Я высадился на берег,
поставил палатку и пошел за дровами.
Уже почти стемнело, как вдруг из лесу раздался рев. Орал непонятно кто
да так, что в самый раз этим звуком озвучивать фильмы ужасов. Звук был нечто
среднее между лаем и хриплым ревом. Ничего подобного я раньше не слышал и не
представлял, что кто-нибудь на нашей планете может так рявкать. До источника
звука было каких-нибудь 100 метров. В сумерках я разглядеть ничего не мог,
понял только то, что чудище никуда уходить не собирается. Что это за
живность, узнал от местных жителей только спустя несколько дней - горный
козел. Но тогда я ничего не знал.
Представьте: темень, я один, до ближайшего человека лесника Жени 40
км., ружья у меня нет, есть только перочинный ножик со сломанным лезвием;
страшный рев поблизости; деваться некуда. Надо ложиться спать и ждать своей
неизвестной участи. Развел костер и приготовил пищу из риса с тушенкой,
вскипятил чай, а чудище в лесу все не унималось. Зачем столько и так громко
кричать? Наконец, я привык к воплям и перестал обращать на них внимание.
Если бы поблизости находился саблезубый тигр, реакция у меня была такая же.
Происходящее выглядело чересчур фантастичным.
Что это во мне: тупая невосприимчивость или отсутствие страха? Скорей
всего первое, потому что чувства явной угрозы не было. Видимо, чтобы ощутить
реальность угрозы, надо увидеть, как на твоих глазах дикое животное
разрывает на куски тело товарища. Такого я еще не видел и поэтому к хищникам
на природе отношусь достаточно спокойно.
Чувствую, как преображаюсь. Наполняюсь невидимым эфиром. Мои ощущения
трудно определить словами, это нечто среднее между волшебным спокойствием,
отсутствием страха, чуткостью, радостью, чувством растворения в окружающем
мире и многим чего еще.
Когда оказываешься совсем один, то все вокруг начинает восприниматься
несколько необычно. К этому поначалу трудно приладиться, но ненужные чувства
скоро покидают. Можно конечно оградить себя от необычностей с помощью суеты:
можно насобирать дров и устроить пионерский костер, можно заняться рыбалкой
или другими полезными делами. В мелких заботах приблизится время сна, а на
следующий день можно загрузить себя заново. Поступив таким образом, вы
лишитесь основной прелести странствия: не сможете увидеть, услышать и
почувствовать мир.
Подстелил полипропиленовый коврик и сел на него. Передо мной были
костер, Байкал и бархатистое черное небо. Звезды очаровывали фактом своего
существования. Голова шла кругом от неизвестной причины их появления там, в
неведомой дали. Первопричина всему была над моей головой - Хухэ Мунхэ
Тэнгри, начало всех начал, верховная божественная сущность, и я - и все.
Помню, как в детстве смастерил телескоп, лазил на крышу по ночам
глядеть на звезды и мечтать стать астрономом. Ничего необычного на небе,
кроме звезд и планет я не видел - так мне казалось тогда. А сейчас, думаю,
что был счастлив, просто этого не понимал. Мне казалось, что занятие это,
хотя и увлекательное, но все-таки недостаточно веселое. Для полноты счастья
хотелось заняться чем-нибудь еще, например, девочками - и занимался. И
звезды оказывались ни при чем. А я думал, куда они денутся со своих мест?
Звезды, конечно, никуда не девались - делся я. Я стал смотреть себе под
ноги.
А сейчас мысли мои полностью были о звездах и ничего больше не
хотелось. Всяческие увеселения казались далекими и безделушечными. Поначалу
к этому трудно приладиться: хочется чем-то заняться, куда-то деться, но это
достаточно быстро проходит, примерно, через полчаса ничегонеделания. Ум
перестает суетиться и вы, наконец, видите просто небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32