Пальцами ног она ловко нащупы
вала на дне прошлогодние водяные орехи, вытаскивала их и складывала суши
ться на берегу. Орехи были съедобны и даже вкусны, а сок их считался целебн
ым. Этим соком они с Волкодавом уже несколько раз с головы до ног обмазыва
ли безропотно терпевшего волшебника. Потом Волкодав натер им свои собст
венные ожоги. Девчонка хотела помочь ему, но он ей не позволил.
Она была не просто хороша собой. Ибо некрасивых лиц у пятнадцатилетних д
евчонок не бывает вообще, если только судьба к ним хоть сколько-нибудь сп
раведлива. Она была невероятно, просто бессовестно хороша. Волкодав то и
дело косился на нее. Такую легко представить себе ведущей на шелковой ле
нточке кроткую серну. А может, и царственного леопарда.
Чтобы посягнуть на подобное, нужно в самом деле быть Людоедом…
Только подумать: если бы вчера он не сумел выломать под водой прут из реше
тки. Или открыть дверь в подвал. Если бы стражники были меньше пьяны и пере
хватили его по дороге наверх. Если бы, наконец, он промазал, бросая копье…
хотя нет, этого быть не могло…
Только подумать, что сейчас она билась бы в лапах гогочущих ублюдков. Или
бесформенным комочком лежала где-нибудь в чулане, замученная до полусме
рти…
Ц Чем здесь пахнет? Ц вдруг подал голос волшебник. Ц Такой знакомый за
пах…
Волкодав долго молчал, потом ответил:
Ц Черемуха цветет.
Вот уж чего ему совсем не хотелось, так это говорить. Вдобавок ко всему гов
орить было больно: помятые ребра невыносимо отзывались на каждое движен
ие, на каждый вздох.
Ц Черемуха, Ц повторил волшебник и блаженно улыбнулся.
Девочка бросила обсыхать еще один орех и выбралась из воды:
Ц Нарвать тебе, господин?
Ц Что ты, Ц испугался слепой. Ц Она живая… пускай цветет.
Оба говорили по-веннски: волшебник Ц очень чисто, девочка Ц с сильным юж
ным акцентом. Волкодава раздражала их болтовня. Он отвернулся, успев, впр
очем, заметить, как девочка подсела к волшебнику, вытащила гребешок и при
нялась расчесывать и охорашивать его длиннющую бороду.
Вчера большой и сильный мужчина едва не остался на верную смерть в подзе
мелье Ц ну как было не повиснуть с плачем у него на шее? Зато сегодня помо
щь и ласка требовались другому, и этот другой был, в отличие от него, разго
ворчив и добр.
Ц Волкодав прав, а Людоед Ц нет, Ц снова совсем неожиданно подал голос
волшебник. Обращался он, кажется, к девочке, но Волкодав даже вздрогнул Ц
сначала от удивления, потом от боли в боку:
Ц Что?..
Своего имени он им не называл, это уж точно.
Ц Ничего, Ц с непритворным удивлением ответил волшебник. Ц Прости, ес
ли я обидел тебя. Я вспомнил присловье твоего народа, кажется, единственн
ое про Людоеда… Кто ты, юноша?
Этим словом Волкодава не назвал бы ни один зрячий. Интересно, что сказал б
ы волшебник, если бы мог видеть его шрамы, седину в волосах и сломанный нос
. Отвечать не хотелось, и Волкодав промолчал. Но отвязаться от бывшего узн
ика, вдосталь намолчавшегося в клетке, оказалось не так-то просто.
Ц Сначала, Ц продолжал тот, Ц я принял тебя за грабителя. Когда ты верну
лся с девочкой, я решил было, что ты ее родственник. Но вы с ней из разных пле
мен, и, по-моему, ты ей не жених. Прости мое любопытство, юноша, Ц кто ты?
Волкодав молча отвернулся. Чего бы он ни отдал за то, чтобы снова оказатьс
я в одиночестве.
Ц Ну, а ты, дитя? Ц спросил волшебник. Ц Как тебя звать?
Волкодав прислушался.
Ц Ниилит, господин…
Волкодав решил про себя, что это имя удивительно ей подходило. Полевые ко
локольчики на закатном ветру: Ниилит…
Ц Откуда же ты?
Ц Из Саккарема, господин… Я сирота.
Такого не бывает, сказал себе Волкодав. Сирота Ц это когда совсем, никого
нет, ни двухродных, ни трехродных, ни по отцу, ни по матери… когда вовсе нек
ому заступиться.
Ц Мои родители умерли во время мора… да будет коротка их дорога и широк м
ост, Ц продолжала она тихо. Ц Дядя с тетей вырастили меня. Они были добры
ко мне. Они хотели продать меня в жены соседу. Потом приехали торговцы раб
ынями, и меня продали им…
Племя Волкодава испокон веку считало саккаремцев распутным и бесчестн
ым народом, совершенно недостойным щедрого солнца, богатой земли и прочи
х неумеренных благ, доставшихся им безо всякого на то права, не иначе как п
о недосмотру Богов. Но чтобы так!.. Чтобы свою плоть!.. Самое святое, что на св
ете есть!..
Давить надо такую родню.
Ц Ты хотела бы вернуться туда, Ниилит? Ц спросил волшебник.
Ц Нет, нет! Ц вырвалось у нее. Ц Я хочу быть с тобой, господин… и с тобой, г
осподин. Ц Это относилось уже к Волкодаву, и его губы тронула кривая усме
шка. Ц Да прольется дождь вам под ноги…
Ц Хорошенькие мы господа, Ц негромко засмеялся волшебник и тотчас поп
равился: Ц Я, по крайней мере. Мое имя Тилорн.
Волкодав сперва не поверил своим ушам, а потом понял, что от долгого сиден
ия в клетке тот и вправду несколько тронулся. У самого Волкодава человеч
еского имени не было вообще, но даже и прозвища он нипочем не назвал бы вся
кому встречному. Враг может лишить жизни только тело, а злой колдун Ц ута
щить на поругание душу. Он сказал, не сдержавшись:
Ц Наверное, ты из Богов! Я слышал, они не боятся называть свои имена!
Ц Из Богов?.. Ц в незрячих глазах замерцали солнечные искры. Ц Нет, что т
ы. Я даже не волшебник, хотя так меня кое-кто и называет. Просто… моя вера уч
ит, что к чистому грязь не липнет, даже если знать имя.
Вот ты со своей верой в клетку и угодил, хотел сказать ему Волкодав, но не с
казал. Во-первых, чужая вера Ц слишком тонкая штука, трогать ее Ц греха н
е оберешься. Во-вторых, с Богами его собственного народа случались вещи п
охуже, чем с этим Тилорном. В-третьих, к Тилорну грязь, кажется, в самом деле
не липла.
И, наконец, все это было ему, Волкодаву, попросту безразлично.
Ц А ты что, храброе сердечко? Ц продолжал Тилорн, почесывая жмурившемус
я Мышу под подбородком, Ц Я бы вылечил тебе крыло. Надо только острый нож,
иголку с шелковой ниткой да крепкого вина Ц продезинфицировать…
Тут уж равнодушие Волкодава улетучилось, как сдутый ветром туман:
Ц Что?..
Ц Продезинфицировать, Ц внятно повторил Тилорн. Ц Видишь ли, друг мой,
инфекция Ц это зараза, которая попадает в раны и заставляет их воспалят
ься и гнить. Крепкое вино ее убивает. Стало быть, дезинфицировать Ц это…

Ц Я спрашиваю, в самом деле можешь или треплешься? Ц перебил Волкодав.
Ц Ты же слепой. Да и он рехнется от боли, пока будешь шить!
Тилорн слегка пожал костлявыми плечами:
Ц Достань то, что требуется, и убедись сам. Ц И после некоторого раздумь
я со вздохом добавил: Ц А сейчас, юноша, не поможешь ли ты мне подняться? Но
ги, увы, отказываются мне служить, а я… м-м-м… не хотел бы осквернять покрыв
ало, которым меня столь заботливо обернули…
Волкодав нагнулся и взял его на руки, точно ребенка. Ребра ответили сумас
шедшей болью, от которой перед глазами встали зеленые круги. Ладно, не в пе
рвый раз. И, видят Боги, не в последний. Волкодаву показалось, будто он медл
енно пробуждался от долгого, очень долгого сна. Ветер был теплым и в самом
деле нес запах черемухи. Надо, чтобы Мыш снова летал. Надо купить крепкого
вина и шелковых ниток. Надо приодеть девчонку Ниилит и раздобыть ей хоть
какие-никакие бусы на шею. Хотя бы из крашеного стекла, которое коробейни
ки усердно выдают за халисунские сапфиры. Да подкормить этого Тилорна, в
чем душа держится…
Пустота, зиявшая впереди, постепенно заполнялась.
Он унес больного мудреца за кусты, помог выпрямиться и проворчал:
Ц Называй меня Волкодавом.

Отчего не ходить в походы,
И на подвиги не пускаться,
И не странствовать год за годом,
Если есть куда возвращаться?

Отчего не поставить парус,
Открывая дальние страны,
Если есть великая малость -
Берег родины за туманом?
Отчего не звенеть оружьем,

Выясняя вопросы чести,
Если знаешь: кому-то нужен,
Кто-то ждет о тебе известий?

А когда заросла тропинка
И не будет конца разлуке,
Вдруг потянет холодом в спину:
«Для чего?..» И опустишь руки.


2. ХРУСТАЛЬНАЯ БУСИНА

Пещера. Дымный чад факелов. Крылатые тени, мечущиеся под потолком. Кровь, з
абрызгавшая стены и пол.
Рослый, костлявый парень вниз лицом лежит на полу. Его руки и ноги накрепк
о зажаты в колодки. Надсмотрщик по прозвищу Волк отбрасывает окровавлен
ный кнут, зачерпывает горсть крупной соли и вываливает на обнаженную спи
ну. Парень в колодках корчится, но не издает ни звука. Под его плечом, прижа
вшись к человеческому телу, всхлипывает от боли и страха большеухий черн
ый зверек, с крылом, только что разорванным ударом кнута.
Колодки в рудниках были каменные, до блеска отполированные телами бесчи
сленных и безымянных рабов…
Содрогнувшись всем телом, Волкодав проснулся и понял Ц дело худо.
Над холмами занимался хмурый рассвет. Капли дождя сползали по краю полог
а и звонко плюхались в лужу, из которой торчали мокрые головешки. Каким сл
авным теплом дышали они вчера вечером. Теперь тепла не было и в помине.
Во всем мире не было больше тепла, кроме тех жалких крох, что еще сохраняли
сь под старым плащом… Во всяком случае, с той стороны, где плечо Волкодава
упиралось в костлявую спину Тилорна…
По груди и спине вовсю гуляли мурашки, лопнувшие волдыри взялись хрупким
и корочками. Серый полусвет казался ослепительно ярким и больно, до слез,
резал глаза. Память тела, просыпавшаяся всякий раз, когда Волкодаву быва
ло по-настоящему плохо. Правый бок вспух подушкой и отвратительно ныл.
Девчонка Ниилит спала по другую сторону Тилорна: черные кудри, выбившиес
я из-под плаща, переплелись с его пепельными. Волкодав осторожно отодвин
улся, сел, задыхаясь от боли, и подоткнул облезлую шерстяную ткань, чтобы и
м не было зябко.
Нелетучий Мыш по давнему обыкновению висел на распорке, поддерживавшей
полог. Скоро взлетишь, мысленно пообещал ему Волкодав. Зверек тут же раск
рыл светящиеся бусинки глаз, сладко зевнул и снова спрятал ушастую голов
у под крыло. Он давно оставил ночной образ жизни, привыкнув спать в любое в
ремя, когда не происходило ничего интересного. Волкодав выбрался под мел
кий холодный дождик и первым долгом оглядел круг, которым накануне вечер
ом обвел свой маленький лагерь. За ночь никто не приблизился к этому круг
у, не попытался нарушить его. Волкодав покосился на деревянную распорку,
считая зарубки. Две зарубки Ц два дня. Сегодня третий.
Он знал, что ночью пойдет дождь, и позаботился запастись сухими дровами. Х
олод донимал Волкодава, что-то противно сжималось в груди, мешая дышать. О
н заново разжег костер, принес воды и повесил над огнем котелок. Еще раз пе
решагнул круг и, нагнувшись, стал собирать молоденькие листья земляники.


Когда-то давно, очень давно маленький мальчик из рода Серого Пса увидел ч
еловека, вышедшего к деревне на лыжах, с мешком за спиной. Человек этот сел
на снег у околицы и ждал, ни с кем не разговаривая и не поднимая глаз, пока и
з общинного дома не вышла большуха и, коротко расспросив, не провела его в
ворота.
«Кто это?» Ц спросил мальчик у матери.
«Это сирота, Ц ответила мать. Ц Он из племени вельхов. У него не осталось
никого из родных. А имущества Ц только то, что в мешке».
Весь день мальчику очень хотелось пойти в большой дом и поближе рассмотр
еть удивительного человека, у которого Ц надо же! Ц не осталось ни родст
венников, ни своей избы. Сирота Ц значит, делай что хочешь, все равно никт
о ответа не спросит. Зато и его самого любой мог обидеть, не опасаясь отмще
ния, потому что мстить будет некому…
И мальчик стал думать о том, как интересно быть сиротой, но потом вспомнил
, как впервые пошел один на охоту Ц и ужаснулся, поняв, что сироту никто не
ждал из зимнего леса домой, к теплому очагу, к миске со щами.
А через несколько месяцев, накануне той ночи, когда мальчику должны были
наречь имя, сирота-вельх сражался за семерых и все пел какую-то песню на с
воем языке Ц пел, пока не свалился зарубленным.
Верно, у вельхов тоже была своя Песнь Смерти…

Котелок закипел. Волкодав снял его с огня, бросил в воду пригоршню сладко
пахнувших листьев, закрыл крышкой и отправился к ручью умываться.
Добрый запах скоро разбудил Ниилит. Увидев, что девчонка проснулась, Вол
кодав достал нож и сделал на распорке еще одну зарубку. И решил, что сегодн
я, пожалуй, не грех уже и заплести волосы. Сыновья Серого Пса распускали их
только для большого дела, требовавшего высокого сосредоточения духа. На
пример, перед охотой на медведя.
Или местью…
Одергивая рубаху, Ниилит выбралась из-под плаща, поклонилась Волкодаву
и скрылась в мокрых кустах. Волкодав расчесал волосы надвое и заплел с ка
ждой стороны по косе, пропуская пряди снизу вверх в знак того, что большое
дело совершено. На девятый день он заплетет их иначе, отдавая сделанное п
рошлому…
Ц Господин, ты заболел, Ц сказала вернувшаяся Ниилит, и Волкодав недово
льно подумал, что колотивший его озноб был, оказывается, заметен со сторо
ны. Он нехотя поднял голову, и девчонка тут же протянула руку, Ц пощупать
лоб. Самоуправства над собой Волкодав не терпел никогда. Он еле сдержалс
я, чтобы тут же не оттолкнуть ее. Но пальцы Ниилит оказались легкими и прох
ладными Ц не холодными, а успокаивающе прохладными, Ц и отталкивать ее
расхотелось.
Ц У тебя жар, господин, Ц сказала она и отняла руку. Он молча кивнул. А то о
н сам не знал, что у него жар. И была охота об этом болтать. Как будто от разг
оворов он вот прямо так и поправится. Или необходимость идти куда-нибудь
пропадет.
Ц Если бы я был хоть чуть посильнее, я бы мог… Ц подал голос Тилорн. Волко
дав не удостоил его ответом. Тилорн поднес к лицу ладонь, зачем-то поводил
ею перед глазами и со вздохом убрал руку под плащ.
У них было с собой несколько печеных рыбин. В самый первый день, еще у реки,
Ниилит попросила Волкодава вырезать ей из орешника копьецо. Он удивился
про себя, но просьбу исполнил, и Ниилит, выросшая в плавнях Саккарема, прин
ялась с удивительной ловкостью острожить сазанов, кормившихся в заводи,
а потом сноровисто испекла добычу в углях костра, обмазав глиной поверх
чешуи.
Пока Волкодав помогал калеке умыться, Ниилит вытащила толстую рыбину и п
ринялась ее чистить. Волкодава замутило от одного духа съестного. Ниилит
подала ему сазаний бок на свежем листе лопуха. Он молча мотнул головой и о
твернулся. Девочка не посмела его уговаривать и отошла кормить Тилорна.
Волкодав равнодушно слушал, как тот похваливал и стряпню, и стряпуху. Нел
етучий Мыш, спустившись с насеста, трудился в сторонке над плавниками и м
ясистым хвостом.
Щербатая глиняная чашка была одна на троих. Волкодав в самую последнюю о
чередь приложился к травяному взвару и обнаружил, что тот успел порядком
остыть. Волкодав с отвращением проглотил его и выплюнул угодивший в рот
вялый листок. Еще раз покосившись на третью зарубку, он поднялся и ушел в л
ес, чтобы через некоторое время вернуться с тонким, ровным стволиком мол
одой осины, остро заточенным с одного конца. Обжег его на костре и протяну
л Ниилит:
Ц Держи!
Он залил костер водой. Бог Огня, как известно, смертельно обижается, если к
остер затаптывают ногами. Угли зашипели Ц сперва сердито, потом жалобно
. Когда же умолкли, Волкодав накрыл их снятой накануне дерниной. Случайны
й глаз вряд ли заметит следы ночлега.
Возле полога стояла большая корзина: Волкодав сплел ее там же, на речном б
ерегу, пока Ниилит ловила сазанов. В эту корзину он усадил Тилорна, заверн
утого от дождя в покрывало, и тот уже привычно подогнул колени к подбород
ку. Волкодав просунул руки в веревочные лямки, взял мешок и кивнул Ниилит:

Ц Пошли.
Ц Мне очень совестно отягощать тебя, Волкодав, Ц сказал Тилорн. Ц Но, ко
ли уж так получается, не скажешь ли, куда мы идем?..
Волкодав почему-то вдруг вспомнил о том, как они с Ниилит только что помог
али увечному мудрецу в самой простой нужде, потом обмывали беспомощное н
агое тело, заново смазывая бесчисленные болячки, а Тилорн только благода
рил, сокрушенно вздыхал и, стыдясь, пытался шутить. Для того, чтобы так при
нимать помощь, тоже требовалось мужество. Волкодав в этом кое-что понима
л.
Ц На торговый путь мы идем, Ц сказал он. Ц Здесь неподалеку деревня… Бо
льшой Погост. Там останавливаются купцы, которые едут в Галирад.
Ц Галирад… Ц припоминая, повторил Тилорн и уточнил: Ц Это в стране соль
веннов?
Корзина плавно покачивалась. Нелетучий Мыш подремывал на плече Волкода
ва, Ниилит шла рядом, неся оба копьеца, ореховое и осиновое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11