Взять, к примеру, Мэри. Думаю, она еще раз попытается попасть в
Рай, а Мэри - превосходная Слушательница, и у нее это может получиться
скорее, чем у кого-то другого. Но даже она ни в чем не может быть увере-
на. Никто никогда ни в чем не может быть уверен. Я ведь сам вовсе не
стремился отправиться по линии зародышевой плазмы. Просто так вышло.
- Но почему вы не хотите больше слушать? Вряд ли вы...
- Доктор Теннисон, - нахмурился Генри, - я же сказал, что не знаю,
почему меня занесло на этот путь с самого начала, почему я отправился
именно в прошлое. Но я знаю точно, что после первых путешествий у меня
возникло впечатление, будто я лечу вниз на безотказном парашюте. И, бо-
юсь, этот парашют до сих пор на месте, ждет меня. Поначалу я не был про-
тив. Это, пожалуй, даже забавно в каком-то роде. Очень интересно. Я по-
бывал в роли всяких первобытных людей - это было замечательно! Страшно-
вато бывало, не скрою - все время приходилось бояться за свою жизнь. Да,
мистер Теннисон, доложу я вам, наши далекие предки не слишком большими
фигурами были в свое время. Куски мяса среди кусков мяса, только и все-
го. Хищникам совершенно безразлично, нас жрать или кого-то еще. Белки и
жиры - вот и все, что мы собой представляли. Половину времени я только и
делал, что убегал от кого-нибудь. А остальное время добывал себе пищу -
доедал какую-нибудь мерзкую падаль, оставленную крупными кошками и дру-
гими хищниками, иногда питался грызунами, которых мне удавалось убить,
фруктами, корнями, насекомыми. Иной раз просто не по себе делается, как
вспомню, что я там ел, заглатывая целиком, сырое... но ведь счастлив
был, что хоть это добыл на пропитание. Но тогда меня это нисколько не
смущало. Да что там греха таить - у вас, прошу прощения, желудок креп-
кий, доктор? - ну так вот, знаете, до сих пор иногда... увижу гнилушку и
с трудом удерживаюсь, чтобы не перевернуть ее и не посмотреть, нет ли
под ней белых, жирных личинок. Они извиваются, пытаются уползти, но я им
не даю - крепко хватаю и отправляю в рот. Их так приятно глотать! На
вкус они немного сладковатые... И вот просыпаюсь, весь в поту от страха,
под ложечкой сосет. Но за исключением таких моментов было совсем непло-
хо. Страшно - да, но знаете, сам по себе страх - очень интересное ощуще-
ние. Так приятно, когда удавалось удрать и показать нос большой кошке,
которая гналась за тобой, да не поймала, и теперь ее можно подразнить.
Вот потеха так потеха! И других забот нет, кроме как набит
да разыскать местечко, чтобы спрятаться да поспать. Ну, еще конечно,
поиск самки, и все такое прочее...
Я бы вот что еще рассказать хотел, доктор. Мне довелось побывать... в
общем, это было самое лучшее из того, кем мне довелось побывать. Это был
не человек и не предок человека, даже ничего близкого. Это было нечто
вроде ящерицы, но я точно не знаю, и никто не знает. Экайер много време-
ни потратил, все старался выяснить, что это такое, да так и не узнал. Он
даже кое-какие книжки заказал, думал, там что-нибудь найдет, но... - и
Генри развел руками. - А меня это вовсе не волновало - мне-то что. Мож-
но, конечно, предположить, что это было нечто вроде связующего звена -
какой-то праящер, от которого для палеонтологов не осталось даже косточ-
ки, чтобы раскапывать да раздумывать. Я думаю, и Экайер тоже так думает,
что это существо жило в триасовый период. Я сказал №ящерица¤? Нет, это,
конечно, никакая не ящерица, просто слова другого подобрать не могу. Она
не слишком большая была, но очень шустрая - самая шустрая из всех су-
ществ, которые жили в то время. А уж злющая... Она ненавидела всех и
вся, со всеми дралась, ела все, что движется. Все, что попадалось, раз-
рывала в клочья. Я до этого и представить себе не мог, что такое настоя-
щая жестокость и какое наслаждение она дает... Кровожадная такая жесто-
кость! - Генри скрипнул зубами и сжал кулаки. - Монстр, настоящий
монстр, доктор, поверьте. Трилобитом я был совсем мало, этой ящерицей
довольно долго пробыл. Сколько именно - точно не знаю, чувство времени
исчезает, когда переселяешься в другое существо. Может быть, я там так
долго и оставался, потому что нравилось. Вы бы попросили Экайера, пусть
он вам разыщет этот кристалл с ящерицей. Вам понравится, вот увидите!
- Ну... не знаю... - поежился Теннисон. - Может, и попрошу как-ни-
будь.
Кристалл с ящерицей он смотреть не стал. Там было множество других.
Экайер был готов показать ему что угодно. Он распорядился, чтобы ро-
бот-депозитор, ответственный за хранение файлов, давал Теннисону на
просмотр все, что тот пожелает. Робот предоставил в распоряжение Тенни-
сона длиннющий каталог.
№Непонятно все-таки, - не переставал удивляться Теннисон. - Человек я
здесь посторонний, а передо мной - все их сокровища. Как будто я сотруд-
ник, участвующий в выполнении Программы¤.
...А в Ватикане все двери были распахнуты перед Джилл. И это было так
непохоже на то, что сказал ей кардинал при первой встрече - что Ватикан
прямо-таки дрожит над историей и до сих пор боится, что кто-то хоть нем-
ного о них разузнает.
№Ответ, - думала Джилл, - совсем простой: Ватикан уверен, что ни за
что на свете не позволит тому, кто хоть что-то узнает о них, покинуть
Харизму¤.
А может быть, расчет был на то, что и Теннисон, и Джилл, будучи пос-
вящены в тайны Ватикана, станут его горячими приверженцами. Ватикан -
кучка фанатиков, оторванных даже от ближайших секторов Галактики, отдав-
ленных настолько, что ни у кого не могло возникнуть искушения улететь
туда. Эта преданность, эта изоляция могли, по их расчетам, возвеличить
Ватикан в глазах новичков. Стоит только объяснить непосвященным, сколь
велики цели и задачи Ватикана, и все станет на свои места - у них исчез-
нут все желания, кроме одного: посвятить всю жизнь без остатка ему -
смиренной жертве собственного, всепоглощающего эгоцентризма. Только
объяснить - и всю жизнь отдадут за Ватикан...
Теннисон замотал головой. Нет, не то, не так... В этом логики было
явно маловато. Если бы они захотели, могли бы отправить его и Джилл ук-
ладывать вещички, пока №Странник¤ не отбыл на Гастру. Конечно, они уже
тогда могли бы что-нибудь узнать о Ватикане, но уж не столько, сколько
узнали теперь. Да, Джилл могла бы написать о том, как ее выгнали с Ха-
ризмы, но на фоне бесконечных крестовых походов, скандалов и перебранок,
раздирающих Галактику, что толку было бы от этой статьи? Ерунда, круги
на воде от крошечного камушка, брошенного в бескрайний океан.
Но может быть, тогда все совсем просто? Может быть, они оба здесь
действительно нужны? Да, здесь нужен врач для людей. И не исключено, что
Ватикан действительно заинтересован в написании истории. Правдой было и
то, что Ватикану очень трудно найти специалистов на стороне, - так труд-
но, что, как только парочка профессионалов оказалась на Харизме, на них
прямо-таки набросились с предложениями остаться. Но почему-то Теннисона
такой ответ не устраивал. Было непонятно, почему они с Джилл так бесцен-
ны, так необходимы Ватикану. Вновь и вновь к нему возвращалась мысль и
том, что Ватикан не хочет позволить им уйти...
Один из просмотренных им кристаллов очень удивил Джейсона. Он нахо-
дился внутри сознания одного из обитателей странного мира, именно внутри
сознания, но пережитое им было за границами человеческого понимания. Он
видел, - хотя, трезво размышляя, не мог с уверенностью сказать даже са-
мому себе, что именно №видел¤, - так вот, он побывал в мире графиков и
уравнений - то есть ему показалось, что это были графики и уравнения,
однако знаки и символы, из которых они были составлены, не имели ничего
общего с принятыми в мире людей. Все было так, будто он находился внутри
некой трехмерной школьной доски, а значки и символы окружали его, запол-
няли все пространство вокруг. На какое-то мгновение ему показалось, что
он сам или то существо, которым он был там, было уравнением.
Он мучительно искал ответа, объяснения, пытался осторожно, мягко ощу-
пать сознание, в которое проник, но ответа не получил. Либо это загадоч-
ное существо не догадывалось о его присутствии, либо... Самого существу,
по всей вероятности, было понятно то, что оно видит, наверное, оно даже
каким-то образом общалось, взаимодействовало с другими графиками и урав-
нениями. Но даже если это было так, Теннисон все равно ничего не понял.
Мучился - и тонул в океане непонимания, неизвестности.
Но не оставлял попыток понять: он оставался в этом мире, стараясь ух-
ватиться хоть за какой-то оттенок смысла, чтобы оттолкнуться от этого и
начать хоть что-то понимать... Но все было без толку. Когда запись на
кристалле окончилась и Теннисон вернулся в привычный мир, он знал ровно
столько, сколько до начала просмотра. Не двигаясь, он сидел в просмотро-
вом кресле.
- Нечто совсем особенное, не правда ли? - наклонился к нему робот-де-
позитор.
Теннисон протер глаза руками. До сих пор перед глазами мелькали знач-
ки и символы.
- Угу, - кивнул он. - А что это было?
- Сэр, мы сами не знаем.
- Зачем тогда нужно было находить это, давать мне смотреть?
- Может, Ватикан знает, - предположил робот. - В Ватикане много зна-
ют. Они умеют понимать такие вещи.
- Ну что ж, искренне надеюсь, - вздохнул Теннисон, поднимаясь с крес-
ла. - На сегодня с меня хватит. Завтра можно зайти?
- Ну конечно, сэр. Заходите завтра. В любое удобное для вас время.
Назавтра он попал в осеннюю страну... Ничего особенного - место как
место. На этот раз было такое впечатление, что он свободен и не проник
ни в чье сознание - просто сам был там, сам по себе. Вспоминая потом о
своем путешествии, он не мог судить со всей ответственностью, действи-
тельно ли он где-то побывал, но ощущение реальности пережитого не поки-
дало его. Теннисон мог поклясться, что слышал потрескивание и шорох су-
хих сучьев и опавшей листвы под ногами, вдыхал терпкий, как вино, запах
осенних костров, перезрелых яблок, последних, случайных, задержавшихся
на голых ветвях, ощущал прикосновение первых заморозков к жухлой листве.
Слышал - или ему казалось, что слышал, хруст желтой стерни под ногами,
мягкий стук орешков, падавших на землю, внезапный, далекий посвист
крыльев улетавшей на юг стаи невидимых птиц, нежные, свежие трели кро-
шечного ручейка, несущего на своей поверхности тяжкий груз опавших
листьев. А еще были цвета - в этом он был просто уверен - золотые монет-
ки листьев орешника, лимонная желтизна осин, красные как кровь сахарные
клены, шоколадно-коричневые дубы... Над всем этим царило горько-сладкое
ощущение осени, великолепие умирающего года, когда окончены все труды и
провозглашено начало времени покоя и отдыха.
Ему было легко и покойно, он с радостью и готовностью погрузился в
этот мир. Взбирался на холмы, спускался с них, шел берегом извилистого
ручейка, останавливался и любовался багрянцем и золотом осенних лесов,
поражался тому, как великолепен контраст желтизны деревьев и синевы не-
бес. Удивительный покой сходил в его сердце. Краткий покой, наступающий
в душе в самом конце жаркого лета, порядок и равновесие, царящие в ней,
покуда ее не скуют холода близкой зимы. Время отдохновения, размышлений,
залечивания старых ран и забывания о них и о тех превратностях судьбы,
которые нанесли душе эти раны...
Потом, вспоминая об осенней стране, он сказал себе, что это - его
собственный Рай. Не высоченные сверкающие башни, не величественная широ-
кая лестница, не пение торжественных фанфар - не то, что привиделось Мэ-
ри, но это был настоящий Рай - спокойный, мирный осенний день, клонив-
шийся к вечеру, опустившийся на землю, уставшую от изнурительного зноя
лета, от долгого пути по пыльным дорогам.
Погруженный в собственные впечатления, он ушел в тот день из депози-
тория, обменявшись лишь самыми формальными фразами с роботом-депозито-
ром. Вернувшись к себе, он попытался мысленно вернуться в осеннюю стра-
ну, но, увы, добился только того, что ощутил всю эфемерность, призрач-
ность ее существования...
В этот вечер он сказал Джилл:
- Знаешь, у меня такое чувство, будто я ненадолго вернулся на свою
родную планету, в свое детство и раннюю юность. Моя родная планета похо-
жа на Землю. Я сам об этом судить не могу, поскольку на Земле никогда не
бывал, но мне всегда говорили, что она потрясающе похожа на Землю. Ее в
свое время заселили выходцы из Англии, и называлась она Педдингтон - ее
назвали в честь города, если №тон¤ - это №town¤, что означает №город¤.
Похоже, так оно и есть. Обитатели Педдингтона никогда и не задумывались,
что тут что-то не так. У англичан туго с чувством юмора. Там много гово-
рили о Древней Земле, о той Земле, на которой была Англия, хотя позднее
мне стало казаться, что это скорее была Северная Америка, а не Англия. В
детстве меня страшно интересовала Англия - я кучу книжек прочел и по ис-
тории, и легенд всяких и преданий. В нашей городской библиотеке целый
отдел был...
- Кстати, о книгах, - прервала его Джилл. - Давно хотела сказать те-
бе, да все как-то из головы вылетает. В библиотеке Ватикана полным-полно
книг - земных книг, которые сюда привезли прямо оттуда. Настоящие книги,
не магнитофонные записи, не дискеты. Обложки, листы - все честь по чес-
ти. Думаю, можно договориться, чтобы ты мог прийти и почитать там все,
что тебе будет интересно.
- Да, пожалуй стоит как-нибудь выбрать денек - прийти, покопаться в
книжках, - согласился Теннисон. - Так вот, я тебе про Педдингтон начал
рассказывать. Очень похоже на Землю. Люди там все говорили, до чего же
им повезло, что они нашли такую похожую планету. №Обитаемых планет мно-
го, - говорили они, - но далеко не все они похожи на Землю¤. А там, на
Педдингтоне, многие деревья и растения были именно такие, какие росли на
Древней Земле. И времена года там такие же. Там было такое потрясающее
время - бабье лето... Деревья расцвечены всеми оттенками красок, дали
подернуты дымкой... Я почти забыл об этом, а сегодня вот увидел это сно-
ва. Или мне показалось. Я вдыхал ароматы осени, жил в ней, слышал ее...
- Ты грустный сегодня, Джейсон. Не думай об этом. Пошли спать.

- Этот математический мир, - сказал Теннисон Экайеру. - Я там ничего
не понял. Скажи, Пол, тот Слушатель, что нашел его, возвращался туда?
- И не раз, - ответил Экайер.
- Ну и?..
- Не удалось уловить никакого смысла. То есть - никакого.
- И часто такое случается?
- Нет, что касается математического мира, не часто. Слушатели редко
видят одно и то же. Во Вселенной, где что угодно может статистически
произойти минимум однажды и максимум однажды, слишком мало шансов для
повторов. Это происходит, но не часто. Случаются необъяснимые наблюде-
ния, у которых ни начала, ни конца.
- Что за смысл тогда? Какая из этого выгода?
- Может быть, для Ватикана и есть какая-то выгода.
- Хочешь сказать, что вы все передаете в Ватикан?
- Естественно. Для этого, собственно, все и делается. Для Ватикана. У
них есть право просматривать абсолютно все. Они просматривают кристаллы,
а потом возвращают нам для хранения. Иногда они отправляются по следам
Слушателей, иногда нет. У них для этого есть свои способы.
- Но для того чтобы понять что-то в мире уравнений, кто-то должен
отправиться туда лично, реально и посмотреть на все собственными глаза-
ми, а не глазами тамошних аборигенов. Я в этом уверен.
- Ну, я могу тебе сказать только одно: у Ватикана есть возможности
посещать те места, которые мы обнаруживаем.
- Ты хочешь сказать, что они туда попадают физически?
Конечно, именно физически. Я думал, ты это уже понял.
- Что ты! Даже не догадывался! Мне этого никто не говорил. Значит,
это не всегда подглядывание через замочную скважину?
- Иногда поболее того. Иногда - нет. Иногда приходится довольство-
ваться подглядыванием.
- А почему же тогда Ватикану не отправиться в Рай и не разузнать там
все как следует? Я думаю...
- Наверное, они не могут, потому что не знают, где это. У них нет ко-
ординат.
- Не понял. А что, Слушатели умеют определять координаты?
- Нет, этого они не умеют. Но для этого есть другие способы. Народ
Ватикана в таких делах многого добился. Один из самых примитивных спосо-
бов - это ориентация по картине звездного неба.
- А на кристалле, где есть запись о Рае, такой картины нет? Не должно
быть, если это действительно Рай. Рай не должен иметь ничего общего с
такими понятиями, как время и пространство. Ну, а если Ватикан все-таки
найдет координаты, они отправятся туда? Пошлют кого-нибудь в Рай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38